Ошибка Конан Дойла
Владимир Петрович Чёркин
Есть детективы-стрелялки, детективы-разборки, «чёрные детективы», мистические… Перечислять их можно долго, главное, что их объединяет – они вне конкретного места и времени действия – за границей, в Космосе, в каком-то измерении или в сказочной, придуманной стране… Как ни парадоксально, детективы Владимира Чёркина, большей частью происходящие на родной ему Саратовской земле, с одной стороны, имеют вполне обыденное место действия, а с другой – сочетают в себе черты многих детективов, где преступники и жертвы (и их окружение) действуют непредсказуемо и совершенно неожиданно для читателя.
Нарочито спокойный, отстраненный рассказ, добротно, реалистично выверенные подробности, знакомая речь, человеческие характеры, будничная работа милиционера или полицейского – всё это рождает безотчётное чувство доверия к описанию того, что происходит на страницах книги. И приходит понимание, что это – та самая обычная жизнь человеческая, которая в любой момент (при своей внешней простоте) может дать сто очков вперёд любому сочинителю. От строчек Владимира Чёркина по-настоящему трудно оторваться!
Для читателей, ценящих хороший отечественный детектив.
Владимир Петрович Чёркин
Ошибка Конан Дойла
Посвящается моей сестре Клавдии Петровне Чёркиной
© Чёркин В. П., 2023
Собака
Я всегда уважал мужчин… А недавно своего кота Барса зауважал за то, что он был настоящим хозяином своей территории и охранял её от других котов, а также от бродячих собак. Короче, он мог постоять за себя.
Барс часто сидел не шевелясь на подоконнике и внимательно смотрел в окно. Я удивлялся тому, что он мог это делать часами. Иногда Барс вздрагивал, делал громадный прыжок с подоконника к двери и начинал громко мяукать. Я прерывал свою работу и шёл к двери, бормоча под нос:
– Чего ты увидал, бездельник? Кошечку или кота?
Кот ушёл на улицу… Через некоторое время я тоже решил погулять после дождя. Ушёл довольно далеко от дома и бродил часа два по дороге, с одной стороны которой было болото, заросшее тростником. Уже возвращался домой, как вдруг раздался выстрел, и что-то пролетело мимо моего уха. Я сперва не сообразил, что стреляли в меня из-за угла одного из домов, и лишь когда из-за него вышел человек с пистолетом, понял, что пуля предназначалась мне. Я не стал ни возмущаться, ни выяснять отношения, а быстро побежал дальше. Но тут от второго выстрела фуражка поднялась на моей голове: это от страха волосы встали дыбом. С ловкостью кота я юркнул за угол ближайшего дома и услышал после хлопка, как очередная пуля ударила в угол дома. «За что?» – пронеслась в моей голове мысль. Сердце захолонуло, а потом забилось в груди от страха. Кровь бросилась мне в голову и сделала её чугунной. «За что? – опять вернулась ко мне та же мысль. – Я ничего никому плохого не сделал! Надо объяснить ему, что он зря хочет меня убить! – Но тут же другая мысль перебила эту: – Под пистолетом дурака не помитингуешь! Надо, пока не поздно, прятаться!»
Смеркалось… «Рядом дома, деревья, пристройки, – начал размышлять я. – Надо нырнуть в них…» Но ничего более умного в голову не пришло, как залезть на раскидистый вяз, росший в двадцати метрах от места моего укрытия. Потихоньку подошёл к нему, обхватил руками ствол и попытался влезть. Но с моим животом сделать это было трудно. Тогда я подпрыгнул и ухватился за самый нижний сук, а потом с сука на сук, с ветки на ветку забрался почти на самый верх дерева. Там и затаился…
Как же я благодарил себя, что именно это место выбрал для спасения… Сверху мне было видно, как человек в маске и с пистолетом в руке заходит во все без разбора близстоящие сараи. Я сидел на дереве и молил заходящее солнце, чтобы оно быстрей скрылось за горизонт или чтобы шарик земной быстрей закрутился, чтобы темнота скрыла меня. «Что надо от меня этому лихому человеку?» – с недоумением размышлял я.
А в это время из очередного сарая, в который незнакомец вошёл, выскочили две кошки – одна большая, а другая в два раза меньше. Видимо, это была кошка и её котёнок; она бежала впереди, а он сзади матери. Напуганные человеком, они мгновенно залетели (именно залетели, другого слова подобрать нельзя), лавируя меж сучками и ветками, на моё дерево. Оказавшись рядом со мной, они замерли и уставились на меня, трясущегося от страха.
– Брыс-с-с-сь! – зашипел я.
Видимо, в моём шипении было столько злобы и уверенности в своих силах, что они начали очень быстро спускаться с дерева – с сучка на сучок, с ветки на ветку – и быстро побежали опять к своему сараю. Человек вышел и от неожиданности откачнулся от них. Они мгновенно исчезли в сарае… Человек повернулся и заглянул туда, потом постоял немного и направился к моему дереву: видимо, решил проверить, чего или кого кошки испугались. Во мне всё замерло, а потом вдруг… отказало, и я сорвался с вяза, ломая сучки и ветки. Когда человек с пистолетом подошёл к дереву, я уже лежал под ним в луже. Мягкость земли и ветки, за которые я задевал, спасли меня. Хотел было встать и бежать, но страх отнял у меня все силы. Однако когда человек подошёл ко мне, несколько мгновений отчаяния придали мне сил.
– А-а-а! – заорал я, и сто килограммов ярости полетело в моего преследователя вперёд головой.
Вдавил ли я свою голову ему глубоко в живот, или нет, соображать на эту животрепещущую тему времени у меня не было. Он от неожиданности полетел вверх тормашками, всплеснув руками, словно говоря: «Ах, да не может этого быть!» А я… Я уже удирал по берегу болота в тростник, и путь мой был к моему дому.
Конечно, любой разумный человек не побежит к своему дому и не поведёт этим самым убийцу за собой, но я плохо соображал в тот момент. «Мой дом – моя крепость!» – думал я. Мне и в голову не пришло, что убийца не знает, где я живу. Иначе он мог бы просто подкараулить меня в кустах около дома, и я бы поймал пулю… Я бежал до тех пор, пока пуля, сбившая верхушки тростника, не остановила меня, потом упал, с хрустом подмяв под себя тростник, и оказался на болотной земле. «Куда мне бежать? – судорожно соображал я. – Если это маньяк, то я приведу его домой, где рано или поздно он грохнет меня». На своё счастье, я услышал, как по моей улице идут, разговаривая между собой, мужчина и женщина.
– По-моему, это были выстрелы, – сказал мужчина.
– Нажрался в гостях, вот тебе и чудятся черти! – резко ответила женщина.
– Ты что, глупая тетеря, натянула шаль на голову и не слышишь выстрелов?! А я ясно слышал!
«Спасите! На меня напал убийца!» – хотел крикнуть я, но страх сковал мои губы… И тут опять раздался выстрел прямо недалеко от меня. Я увидел, как прохожие рванули с места в карьер: женщина – с визгом, мужик – с матюками, которые закончились словами:
– Я же тебе говорил!
Он сначала бежал сзади женщины, потом обогнал и стал отрываться от неё.
– Васятка, не бросай! – отчаянно закричала женщина.
Видимо, у её мужа было достаточно мужества внутри, он остановил свой бег, попятился назад, осматриваясь по сторонам.
– Васятка! – опять послышался голос женщины.
«Они ему не нужны, раз он не стрельнул по ним, – лихорадочно заработала моя мысль. – Зачем-то нужен только я». И я решил ползти к дому, однако как только тронулся с места, всё подо мной захрустело и затрещало.
Я вскочил на ноги и кинулся бежать, ломая всё на своём пути: он явно мог стрельнуть на звук.
Я не успевал от него оторваться… Но тут на моём пути оказался сарай, а недалеко от него – какой-то дом. Я отчаялся: если бы первым стоял дом, я бы мог спрятаться в нём. Но первым стоял сарай с открытой дверью. «Там темнота, – размышлял я, выбегая из тростника. – Что ждёт меня там – пуля или спасение? Он всё-таки не тяжеловес, как я. Как только он появится в двери и ещё не сможет разглядеть меня в темноте, я возьму его на баш: буду бодать головой в лицо, оглушу, а потом навалюсь на него, и мои пальцы нащупают его горло…»
Одним прыжком преодолев расстояние до сарая, я нырнул в дверь и оторопел: в стене сарая была дыра, в нём было светло, как на улице. В отчаянии кинулся к этой дыре, но – увы! – не пролез в неё. На моё счастье, рядом валялась какая-то дерюга. Я схватил её и заткнул дыру. В сарае сразу стало темнее. Я встал недалеко от двери и приготовился, как на старте, встретить преследовавшего меня человека.
Вот он появился в проёме двери…
– А-а-а! – закричал я и кинулся к нему.
Он выстрелил, и пуля сорвала с меня фуражку-аэродром. Наверное, он всё-таки получил мой удар головой (я этого не помню, так как был в шоке), потому что со стоном стал сползать на землю, ударившись затылком о притолоку. «Видимо, уже в бессознательном состоянии он нажимал на курок», – подумал я, пулей пролетая мимо него и скрываясь за углом сарая. Раздался ещё один выстрел… Послышался какой-то деревянный треск. Разбираться с этим мне было некогда. Я мчался к зданию, которое было напротив сарая через дорогу: моя мечта о спасении смотрела на меня и на мир чёрными квадратными глазами трёхэтажного дома. Дверной проём был свободен. Я влетел на первый этаж и загремел осколками битого кирпича. «Выдал себя!» – от этой мысли моё сердце сжалось.
Залетев стрелой на второй этаж, я кинулся к оконному проёму. Мой преследователь остановился, стал заменять обойму и потом, прихрамывая и постанывая, зашагал к дверному проёму. Я откачнулся от окна, чтоб он не увидел меня: пистолет чётко был обозначен в его руке. Оглянулся в поисках укрытия: редкие перегородки по длинному коридору стояли слева и справа от меня, видимо, строили какое-то административное здание с кабинетами, а потом забросили. Это здание было всего в пятидесяти метрах от моего дома. Дети со всей улицы часто играли в нём в прятки. Я не удосужился его осмотреть раньше, потому что переехал сюда недавно, и вот теперь оказался здесь по воле судьбы. «Пусть у него пистолет, – думал я, – но кирпич – тоже орудие пролетариата!» Потихонечку пошёл по битому кирпичу коридора до первой перегородки и спрятался за неё, быстро набрал себе под ноги кирпичей и стал ждать, зажав в руке полкирпича. Теперь мы были с ним почти на равных. Как я понял по его выстрелам, он был стрелок аховый, раз столько раз промазал, а на близком расстоянии шансы наши выравнивались.
Его почему-то не было видно, и шороха шагов не было слышно. Я оглянулся и, к своему счастью, заметил проём, ведущий ещё в одно помещение. «Наверное, хотели сделать комнату отдыха для начальника или его приёмную», – подумалось мне. В этот момент послышался выстрел снизу. Видимо, я всё-таки топтался на месте. Пуля только черканула по бетону, а я от радости рявкнул:
– Зря стараешься! Бетон непробиваем, а у меня полно кирпичей! Иди сюда!
– Жди, я приду! – раздался хрипло-злобный голос моего преследователя.
Видно, он оценил меня как противника. Я быстро перебежал на другое место, спрятался за другую перегородку и стал бросать половинки кирпичей в другой конец коридора. Они, падая, создавали грохот, а я отбегал за следующую перегородку и швырял кирпичи в противоположный от меня конец коридора. Когда забежал за последнюю перегородку и увидел на полу кусок зеркала, обрадовался. Оно стояло, прислонённое к стене, и показывало часть коридора так, что я мог, не высовываясь из-за укрытия, наблюдать за своим убийцей. Я ждал его с половинками кирпичей в каждой руке…
В зеркало было видно, как он, крадучись, идёт в другой конец коридора, держа пистолет впереди себя, возле каждой перегородки он рывком пролетал около неё и останавливался посредине двух дверей. Ему явно было неведомо, где я спрятался, поэтому он наставлял дуло пистолета сначала на одну дверь, потом на другую, пружиня при этом ногами. Потом его тактика изменилась: дойдя до очередного проёма, он быстро нырял в него. «Пока он ищет того, кого там нет, я постараюсь тихо спуститься из проёма окна и дать дёру из этой западни», – пронеслась в моей голове мысль. Осторожно подойдя к окну, я посмотрел вниз: до земли было где-то метра четыре. Можно было прыгнуть вниз, шанс у меня был, но там было полно битых кирпичей… Шею, конечно, не сломаешь, но ногу можно.
А убийца уверенно шёл в мою сторону… Опять раздался выстрел, и со звоном посыпались остатки зеркала, словно вода разлилась осколками луж. «Нет, он всё-таки метко стреляет, – подумал я. – Надо рискнуть!» Быстро перебросив своё тело через оконный проём, я повис на руках, уцепившись за подоконник, и разжал пальцы. Мои ноги очень долго, как мне показалось, не могли коснуться земли. Наконец коснулись, но не земли, а кирпичей; я приземлился на ноги в полуприсяде, быстро вскочил и, чуть прихрамывая, побежал вдоль стены, думая про себя: «Он сюда, а я – в тростник!» Но он, видимо, устал гоняться за мной, а последний его выстрел был выстрелом ярости и обиды.
Когда я пробегал мимо двери здания, мой преследователь неожиданно вышел из неё, и мы столкнулись нос к носу. Он поднял пистолет… Я стоял как вкопанный… И вдруг на оконном проёме над дверью кто-то дико закричал и на убийцу упал комок чего-то живого…
– А-а-а! – закричал человек и стал падать.
Пистолет вылетел у него из руки… А комок рассыпался, и два кота помчались в разные стороны. Я успел их разглядеть. Это были мой кот Барс и соседский кот – его вечный противник в борьбе за территорию и за кошек. Если б не эти два кота, меня бы точно кокнули. Мой Барс вовремя оказался в нужном месте. Наверное, сработала его привычка повсюду ходить за мной.
Раздумывать было некогда, я кинулся к пистолету. Передо мной лежал поверженный враг, на лице у него была маска… Наставив на него пистолет, я заорал:
– Сними маску!
Он застонал, но не пошевельнулся. Я заткнул пистолет за пояс, нагнулся и стянул с его головы чёрный кулёк с прорезями для глаз… По обломкам кирпичей рассыпались длинные волосы… «Женщина!» – мысленно ахнул я и сел на порог двери.
В это время женщина открыла глаза и повертела головой… И тут я узнал в ней свою дальнюю знакомую…
– Ну ты, убийца, не хочешь подать руку женщине? – ехидно спросила она.
– От убийцы слышу! – зло ответил я.
– Ох-ох, – застонала она и, опираясь руками о землю, немного приподнялась. – Если бы захотела убить – убила бы! Ну что, герой, струсил небось?
– А как ты думаешь, если бы я тебя под пулями гнал, ты не струсила бы? Зачем ты в меня стреляла?
– Ты задавил мою собачку! – заплакала она.
– Чего? Что-то такого случая не помню, я никого никогда не давил!
– Ты ехал на машине, а в это время моя собачка бросилась от меня к дороге и попала под задние колёса твоей машины. Вспомнил?
– А-а-а, это когда ты болтала с подружкой около дороги, а она крутилась возле вас, а потом кинулась под машину?
– Вспомнил… – опять заплакала она. – Мою любимую девочку!
– К твоему сведению, меня тогда друг подвозил домой на своих «Жигулях»…
– Угораздило тебя ехать именно по этой улице!
– А почему ты не позвонила мне и не сказала, что ты стоишь там? – отпарировал я, шутя. – Я бы не поехал.
Она перестала плакать:
– Значит, ты считаешь, что виновата я? Ты обвиняешь меня в убийстве моей любимой собачки? Зря я хоть раз не попала в тебя резиновой пулей, ты бы понял, как было больно мне, когда я смотрела на свою погибшую девочку. Она была мне как друг, как сестра…
Наш диалог затягивался… Она сидела на холодной земле, а я – на бетонном порожке. Я встал, поднял её с земли и спросил:
– Ты где живёшь?
– Отдай пистолет! – вместо ответа потребовала она.
– Сейчас, тороплюсь и падаю! Ты с глупинкой, можешь выстрелить. За собаку невинного человека хотела кокнуть! Купила бы себе другую собаку – и дело с концом.
– Ага, шутишь, – снова чуть не заплакала она.
– Хватить плакать! – оборвал я её. – На базаре за три рубля можно купить любую собаку.
– Ага, «за три рубля», – передразнила она и назвала сумму, за которую когда-то купила этого щенка.
Я опешил:
– Слушай, да за такие деньги я сам тебя буду любить и таскать на руках.
– Я согласна, но собаку мне купи.
…Сколько бы ни стоила новая собака, мне пришлось купить её. Что поделаешь? Тем более что потом она стала моей женой… А теперь её собака – я… Единственное, что мне не нравится в ней, – это то, что она не переносит жареный лук.
Кулёк конфет
Две женщины сидели за столом и пили чай.
– Мама, давай фотографию на стену повесим. Вот все мои одноклассники здесь…
– Дочка, нельзя на стену вешать фотографии, Аллах накажет.
– Ой, мама, двадцать первый век на дворе! Я хочу врачом стать, учиться в институт пойду. Папа разрешит…
