Глава 2
Каспер
В марево портального окна мы с Максимилианом шагнули молча, да и во время пути возможности поговорить у нас просто не было: один из сторожей Кристины – или Лиз, как они все её называли, – перекинувшийся в огромную змею, неотлучно сопровождал нас. Точнее – конвоировал, так будет более правильно: у нас просто не было возможности ни переброситься словом, ни шагнуть в сторону. При малейшей попытке сбиться с шага или открыть рот этот монстр злобно шипел, демонстрируя немаленькие такие клыки, на кончиках которых поблёскивали капельки яда. Полагаю – смертельного. Экспериментировать с попытками использовать традиционную магию в этом гиблом месте я даже не думал: себе дороже будет.
Максимилиан шёл, глядя куда-то перед собой и практически не обращая внимания на происходящее вокруг, не слушая раздающихся из кустов тяжёлых вздохов, полных сожаления, мол, так много еды – и вся мимо. Но, видимо, наш конвоир пользовался в этом чокнутом лесу немалым авторитетом, так как дальше сопения, клацанья зубами и пристальных голодных взглядов в спину дело не зашло. Нам позволили добраться до портальной колонны и практически пинком отправили восвояси.
Выйдя из портала в императорском кабинете, показавшемся после зловещего Франгая просто центром умиротворения и покоя, я посмотрел на Максимилиана, ожидая его распоряжений. А в том, что они последуют немедленно, я практически не сомневался.
– Отложи все свои дела, – император развернулся ко мне, и его глаза опасно вспыхнули багровыми искрами, – сейчас для тебя нет ничего важнее, чем этот вопрос, ты меня понял, Каспер? Ничего! Ты полностью сосредоточишься на этом деле, так как, во-первых, я не хочу никого больше посвящать в историю внезапного появления у меня сестрицы, а во-вторых, ты там уже был и эти существа к тебе худо-бедно привыкли, да и… Лиз… тебя знает. Нет, это немыслимо!
Император от души пнул ногой ни в чём не повинное кресло, и крылья чёрной тенью мелькнули у него за спиной, показывая всю степень гнева.
– Ты уверен, что она – твоя сестра? – осторожно спросил я, понимая, что ступаю по хрупкому льду. Ничто не может помешать Максимилиану прийти к выводу, что даже один свидетель – это многовато. А с другой стороны – ему нужен кто-то, кто будет поддерживать связь с неожиданно обретённой родственницей.
– В том-то и дело, что уверен, – Максимилиан внезапно успокоился и сел в кресло, сделав мне знак, что я тоже могу опустить свою тушку на что-нибудь удобное, – я почувствовал в ней нашу кровь, да и мой демон её не просто признал, а, можно сказать, взял над ней шефство, как бы дико это ни звучало. Поэтому примем как данность, что эта странная женщина – моя сестра Лиз. Но это совершенно не значит, что мы можем позволить этой… хмм… родственнице вести свою игру. Её сюда никто не звал, и я, как ты понимаешь, без неё жил гораздо спокойнее. Не мне тебе рассказывать, что стоит некоторым узнать о том, что появился второй представитель императорской семьи, да ещё такой, которым легко управлять, как тут же начнутся плестись такие интриги, которых нам вовек не распутать. Мне это точно не надо. Поэтому пусть сидит в своём лесу, а мы будем ненавязчиво её контролировать.
– Скажи, что ты почувствовал, когда увидел этих мужчин? Домиана, Освальда и Хантера? Что они такое? Я могу предположить, но ты гораздо лучше меня разбираешься в подобных сущностях, – я решил, что немного лести никогда ещё никому не вредило, особенно императору.
– Это энергетические сущности, – видно было, что Максимилиан благосклонно воспринял мой дипломатических ход, – это материальное воплощение духа Дома. Они приняли такой вид, чтобы Лиз было проще с ними общаться.
– Что они могут? Мне показалось, что они достаточно сильны, – я поморщился, вспомнив презрительный синий взгляд и пренебрежительное «колдун», – или это сила Франгая? Как ты считаешь?
– Они очень, очень могущественны, – задумчиво постукивая кончиками пальцев по подлокотнику, проговорил Максимилиан, – и это не сила леса: они были там задолго до того, как птицы принесли туда первое еловое семечко. Они – самая древняя на данный момент сила в нашем мире, и это меня беспокоит. Думаю, ты понимаешь – почему.
– Догадываюсь, – осторожно сказал я, понимая, что не стоит озвучивать все свои соображения, ибо слишком умные долго не живут, – они не на нашей стороне… пока.
– За что я ценю тебя, Каспер, – улыбнулся одними губами император, изучающе глядя на меня холодными глазами, – так это за умение вовремя остановиться и не умничать. Сейчас ты отправишься в тюрьму…
Я замер и почти перестал дышать: значит, всё-таки где-то просчитался, не промолчал или, наоборот, не высказался. Досадно, демоны всё побери!
– Отправишься в тюрьму, – с удовольствием глядя на мои попытки удержать лицо, повторил император, – и выберешь несколько человек. Да выдохни уже, Касси, ты так забавно пугаешься, что я не удержался… Так вот, ты выберешь несколько мужчин разного возраста. Критериев должно быть три: он должен быть хорош собой, должен быть сильным и неглупым, и его должно быть не жалко.
– Объяснишь? – коротко уточнил я, понимая, что император задумал какую-то игру. – Или работать «втёмную»?
– Нам нужен свой человек возле Лиз, который будет наблюдать за ней и передавать сведения нам. Тебя туда не отправить, – тут я перевёл дух, так как похоронить себя в лесу мне не улыбалось совершенно, – тебя почему-то невзлюбил Дом. Но он согласился принимать тех, кто будет нуждаться в помощи.
– Верно ли я понимаю, что должен найти среди тех, кому уже не повезло оказаться в тюрьме, того, кто сможет добраться от портала до дома и при этом не пойти на корм местному зверинцу? – я прикидывал возможные варианты и с восхищением понимал, что Максимилиан не зря уже столько лет удерживает власть, предугадывая ходы Совета и вовремя устраняя потенциальную угрозу. Найдя подходящего человека, мы попробуем внедрить его в окружение Лиз, обеспечив себя постоянным источником достоверной информации. А как её, эту информацию, передавать и получать – это уже вопрос исключительно технический.
– Подбери человек пять, не больше, – продолжил отдавать распоряжения император, – если этих не хватит, поищешь ещё: насколько я знаю, в тюрьме нет нехватки материала. И начни с камер для знати – нам вряд ли подойдёт пастух или лесоруб. Лиз, как бы это ни было неприятно, всё же императорской крови, и попавший в беду дворянин имеет больше шансов получить её расположение.
Я поклонился и, зная манеру Максимилиана проверять, как быстро и качественно выполняются его распоряжения, не откладывая, отправился в столичную тюрьму.
Это стоящее на окраине мрачное здание всегда навевало на меня какую-то совершенно иррациональную звериную тоску. Его неприступные тёмно-серые стены словно делили жизнь попавшего сюда человека на две части: «до» и «теперь». Оптимистичного варианта «после» тут не предусматривалось, ибо тот, кто оказывался здесь в качестве заключённого, никогда больше на свободу не выходил. Узники просто исчезали из жизни остального мира, как рисунок на песке, смытый волнами равнодушного моря: только что был – и вот уже и следа не осталось. По мне – лучше смерть, чем безысходное существование в этим каменном мешке в мучительном ожидании неизбежной смерти.
Медленно проходя по коридорам третьего подземного этажа, я через специальные окошечки в дверях рассматривал узников, большинство из которых оказалось в тюрьме из-за того или иного конфликта с властью, то есть – с Максимилианом, так как власть – это император, а император – это власть. Те, кто забывал об этом, очень быстро получали бессрочный вид на жительство в камерах третьего этажа.
Отобрав пять человек, я велел коменданту тюрьмы предоставить мне кабинет для разговора с каждым кандидатом. Я должен был убедиться, что эти люди мне подходят. Заключённые покорно отвечали на вопросы, но, когда комендант по моей просьбе озвучивал странное предложение, некоторые, как ни странно, выбирали подобие жизни в тюрьме, а не посещение знаменитого Франгайского леса.
В итоге я остановил свой выбор на пяти кандидатах, как и предлагал император, причём каждый из них полностью соответствовал тем требованиям, которые были мне озвучены. Осталось посмотреть, кто из них справится с поручением и, соответственно, оправдает своё избавление от медленной смерти в каменной камере без окон.
Завтра я планировал отправить первого из отобранных смертников, сына какого-то заштатного барона, который из-за собственной глупости и любви к риску ввязался в авантюру с контрабандой. Парень был хорош какой-то, на мой взгляд, излишне слащавой красотой, но женщины – странный народ, так что поклонниц у него было множество. Кроме того, он был неплохо образован, а уж историй всевозможных знал совершенно немыслимое количество. Так что если ему повезёт – Лиз гарантировано развлечение на несколько недель, это точно.
Когда отмытого и подстриженного баронета привели ко мне для инструктажа, я даже проникся к нему определённой симпатией, так как, несмотря на сиропную внешность, держался парень очень неплохо.
– Я магистр Каспер Даргеро, – сдержанно сказал я, – назови себя.
– Баронет Реджинальд фон Рествуд, – парень изящно поклонился, но без угодливости и с определённым достоинством, которое умудрился сохранить даже через несколько месяцев заключения, – это вам я обязан своим освобождением? Благодарю вас, магистр.
– Тебе объяснили задачу? – не обратив внимания на благодарность, холодно спросил я. – У тебя ещё есть возможность отказаться.
– Отказаться? – узник широко улыбнулся, сверкнув белыми зубами. – Да ни за что на свете! Даже если я погибну, то как мужчина, а не как застрявшая за шкафом крыса.
– Похвально, – я кивнул, жестом предлагая ему присесть, – тем более, что вероятность погибнуть достаточно высока, не обольщайся. Франгайский лес – это не место для увеселительных прогулок, думаю, ты это знаешь не хуже меня.
– Всегда мечтал побывать, – сообщил баронет, опускаясь в кресло, – говорят, там чего только нет, если знать, где искать.
– Что ты слышал об артефакте под названием Око Тьмы? – я решил, что не стоит ходить вокруг да около: раньше начнём – раньше закончим. Тем более, что совершенно не факт, что уже первая попытка окажется удачной.
– Ого! – баронет откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на меня. – Неужели речь идёт о самом мощном артефакте всех времён?
– Я спросил, что ты о нём знаешь? – я добавил в голос льда, и мой собеседник тут же уловил это. – Меня не интересуют твои догадки: только известные тебе факты.
– Око Тьмы – сильнейший артефакт, способный подчинить себе практически все остальные тёмные источники силы, – чётко, как школяр на экзамене ответил баронет, а я подумал, что он ведь, наверное, не так давно был беззаботным студиозусом, пока не решил, что умеет играть во взрослые игры.
– Совершенно верно, – кивнул я и продолжил, – по слухам, Око Тьмы спрятано в сердце Франгайского леса, но никто точно не знает, где именно. Ты пойдёшь туда и сделаешь несколько вылазок. Проверишь места, о которых я тебе потом скажу. После этого вернёшься и расскажешь. Понятно?
– Не всё, – спокойно ответил баронет, задумчиво постукивая пальцами по колену, – вы прекрасно понимаете, что я не переживу даже одной ночи в Франгайской чаще, если хотя бы треть из того, что о ней рассказывают, – правда. Значит, у вас есть какой-то вариант решения этой небольшой проблемы. Я прав?
– Прав, – не стал спорить я, невольно проникаясь к баронету смешанными чувствами. С одной стороны, его спокойствие и манера держаться свободно, но без угодливости, вызывала симпатию. А с другой – я не был уверен, что он, оказавшись на свободе, не затеет снова свою собственную игру, – неподалёку от портальной колонны есть скромный охотничий домик, в котором живёт… небольшая семья. Как правило, они не отказывают путникам, попросившим убежища на ночь. Думаю, и тебе они тоже предоставят приют.
– Охотничий домик? – баронет удивлённо посмотрел на меня. – А на кого там охотиться-то? Насколько я слышал, местные звери сами на кого хочешь успешно поохотятся.
– Это твои проблемы, – равнодушно пожал плечами я, – захочешь жить – разберёшься. Хозяйку дома зовут Элизабет, Лиз… Приютить тебя или нет – решает именно она. Так что ты, если доберёшься до этого убежища, уж постарайся ей понравиться.
– Хозяйка? – на лице Реджинальда мелькнуло выражение искреннего недоумения. – Что делать женщине в этом гиблом месте?
– Это не твоё дело, – прервал я разговор, – ты отправляешься завтра. Сегодня отдыхай и набирайся сил, завтра они тебе понадобятся. Все, без остатка…
Глава 3
Реджинальд
Я стоял возле кровати и молча смотрел на разложенные на ней чистые и даже новые рубашку, жилет и брюки. После нескольких месяцев, проведённых в камере без окон, я воспринимал выделенную мне комнатушку практически как императорские покои. По ней, о счастье, можно было даже свободно ходить, а моя камера была ровно пять шагов в длину и четыре в ширину. И, главное, в комнате было окно, которое можно было распахнуть и полной грудью вдохнуть свежий летний воздух, напоённый ароматами, на которые я прежде никогда даже внимания не обращал.
Лишь оказавшись в каменном мешке, я понял, как мало ценил то, что меня окружало и казалось совершенно обыденным, не стоящим моего драгоценного внимания: солнце, траву, свежий ветер, синеву неба… Мне казалось, что самое страшное, что может со мной произойти – это смерть от случайной (или не случайной – это как повезёт) пули или удара шпагой. О нет! Теперь я знал, что может быть хуже смерти, гораздо хуже: это существование в тёмном замкнутом пространстве, куда не проникал ни единый луч солнца, а отверстие для поступления воздуха находилось под самым потолком и было вырублено так, чтобы через него не было видно ничего кроме малюсенького кусочка мрачной стены напротив.
Раз в день отодвигалась заслонка, расположенная в двери чуть над уровнем пола, и через неё просовывался поднос с более чем скромной тюремной едой. Нас кормили не для того, чтобы мы выживали, а для того, чтобы продлить агонию, в которую превратилось наше существование. Порой у меня мелькала мысль – перестать есть, чтобы ускорить приход неизбежного конца, но я почему-то продолжал держаться, загоняя пораженческие идеи в самый дальний угол сознания. И, видимо, боги оценили моё упрямство, так как однажды в мою камеру вошли двое. Я решил, что император, да припомнят ему боги на страшном суде все его прегрешения, решил, что мои проступки всё же тянут на высшую меру, и приготовился к смерти.
Когда меня отвели в помещение, где стояла бочка с горячей водой и сунули в руки кусок мыла и мочалку, я почти уже не удивлялся: мало ли, может, у его императорского величества Максимилиана такая причуда – казнить только мытых преступников. Появление цирюльника тоже более или менее вписывалось в выстроенную мной схему, поэтому я спокойно подставил голову умелым рукам. Но когда меня отвели не на плаху, а в комнату, где меня ждали двое, я понял, что недооценил коварство и мстительность императора.
Одного из них я узнал сразу: это был комендант тюрьмы, человек, искренне верящий в то, что безгрешных людей не бывает, и что каждый рано или поздно окажется у него «в гостях»: это исключительно вопрос времени и степени везения. Человек он был при этом честный и, насколько это возможно при его паршивой должности, порядочный.
При взгляде на второго я почувствовал, как в сердце поднимается чёрная волна удушающего гнева: когда-то достаточно давно любимчик императора Каспер Даргеро, тогда ещё никакой не магистр, решил, что восторженная влюблённость юной дочери барона, в замке которого он случайно остановился по пути в столицу, – это прекрасный повод развлечься. Мимолётная интрижка, о которой столичный щёголь наверняка сразу забыл, имела предсказуемый последствия, в результате чего моя юная сестра, сосланная разгневанным отцом в дальний монастырь, умерла родами. Её дочь так и осталась при обители, и я по возможности навещал её: она выросла прелестной малышкой, и скоро собиралась принять постриг.
Тем временем комендант наконец-то прояснил ситуацию: среди узников отобрали несколько человек, задачей которых будет проникнуть в заповедный и овеянный жуткими легендами Франгайский лес и добыть там какой-то артефакт. В случае удачи узнику гарантировалось императорское прощение, определённое денежное вознаграждение и возможность начать жизнь с начала.
Я даже не сразу понял, что комендант спрашивает, согласен ли я. Странный вопрос: разумеется, согласен. Комендант перевёл дух и с облегчением передал слово Касперу Даргеро.
Магистр скользнул по мне равнодушно-оценивающим взглядом и, разумеется, не узнал: с тех пор, как мы виделись, я изрядно переменился, а месяцы, проведённые в тюрьме, сделали меня почти неузнаваемым. Я стиснул зубы и постарался успокоиться: мне бы только выбраться на свободу! Месть – не рыба, не протухнет…
– Я магистр Каспер Даргеро, – холодно произнёс он, – назови себя.
Я представился и даже не удивился, когда магистр не отреагировал на моё имя: сколько их, по чьим судьбам он прошёлся, всех не упомнишь. Поняв, что мой секрет остался при мне, я даже смог произнести приличествующие случаю слова благодарности, хотя только боги знают, чего мне это стоило.
Стараясь держаться так, как это сделал бы на моём месте любой другой, не отягощённый мыслями о возмездии, я отвечал в меру смело, в меру почтительно, а сам уже лихорадочно просчитывал, как смогу распорядиться неожиданно свалившимся на меня подарком судьбы. Но когда магистр назвал артефакт – легендарное Око Тьмы – я мгновенно понял две простые вещи. Первая – это мой шанс, так как, став обладателем такой вещи, уже я смогу диктовать свои условия. И вторая – этот артефакт никогда не должен попасть в руки нашему императору, никогда!
Значит, моя первоочередная задача проста: выжить в первые несколько часов в Франгае, познакомиться и подружиться с загадочной хозяйкой странного охотничьего домика. И дальше действовать уже по обстоятельствам. Даже если эта дама страшна, как демон, и стара, как сам Франгай, я уверен, что смогу подобрать к ней ключик.
На следующий вечер я подошёл к портальной колонне вполне отдохнувший и полный решимости так или иначе, но добраться до великого артефакта и с его помощью если уж не восстановить вселенскую справедливость, то хотя бы отомстить одному конкретному мерзавцу. Я, конечно, и сам далёк от идеала, но чужие жизни не разрушал никогда и к женщинам относился пусть и эгоистично, но по-человечески. Их крови на моих руках нет.
Магистр обнаружился возле каких-то двух достаточно больших и даже на вид тяжёлых мешков. Он внимательно слушал невысокого толстого человечка, в котором без труда можно было признать трактирщика или лавочника: есть в этой породе людей что-то особенное, позволяющее сразу узнать торгаша. Не люблю я это племя, хотя и понимаю, что без них не обойтись.
– Магистр, – я вежливо поклонился, пряча взгляд, но вполне мог обойтись и без этих предосторожностей: Каспер Даргеро был выше того, чтобы обращать внимание на вчерашнего заключённого.
– Возьмёшь с собой и оставишь возле портала, – не сочтя нужным ответить на приветствие, проговорил он, – там есть, кому позаботиться об этом. От портальной колонны до охотничьего домика идёт тропа, дом будет сразу после поворота направо. Не заметить его невозможно.
– Что ещё мне нужно знать? – так же по-деловому поинтересовался я, впрочем, без особой надежды на какие-либо откровения. – Из того, что поможет мне добыть для вас Око?
– Не сходи с тропы, – немного помолчав, соизволил ответить магистр, – тогда у тебя появится шанс выжить… может быть.
– Как мне связываться с вами? – уточнил я, подумав, что вряд ли я стану следовать советам этого двуличного мага. – Если вдруг у меня будет срочная информация?
– Никак, – усмехнулся Каспер Даргеро, – я сам свяжусь с тобой и буду, честно говоря, очень удивлён, если ты справишься. Ненавижу таких, как ты – тех, кто готов рискнуть всем ради призрачной возможности схватить удачу за хвост. И, что самое обидное, вам иногда везёт.
Я хотел ответить, что тоже ненавижу… тех, кто походя ломает чужие жизни, но промолчал: не время пока, ох, не время… Вместо этого я покорно склонил голову и всем видом демонстрировал смирение. Магистр помолчал и скомандовал:
– Иди и помни: дойти до дома и убедить хозяев дать тебе приют. Потом с тобой свяжутся.
Я пожал плечами, с трудом поднял набитые чем-то мешки и шагнул в мерцающий провал портала.
Та сторона встретила меня достаточно холодным ветром и почти непроглядным туманом, но я стоял, зажмурившись, и полной грудью вдыхал пахнущий лесом и сыростью воздух – воздух свободы. И пусть даже мне суждено прожить здесь не слишком долго, но умру я, если что, не в каменном мешке, а посреди величественного леса, ставшего легендой. Я не обманывал магистра, когда говорил, что всю жизнь мечтал побывать в Франгайской чаще – и вот я здесь. Ради этого стоило рискнуть!
Движимый непонятным чувством, от которого кололо в груди и щипало в глазах, я опустился на колени и положил ладони на покрытую еловыми иголками тропинку. Мне захотелось сказать этому месту, что я счастлив, что успел вдохнуть его хвойный аромат и увидеть огромные ели, видевшие, наверное, ещё рассвет этого мира. Откуда в моей бестолковой голове взялись такие поэтичные мысли – не могу сказать, но они были совершенно искренними. Даже не думал, что такой прагматик до мозга костей, как я, способен на такую сахарную лирику… Ну и ладно, надеюсь, никто и никогда не узнает об этой моей минутной слабости.
В это мгновение мне показалось, что кто-то невероятно древний и мудрый взглянул на меня откуда-то сверху и одобрительно кивнул…не головой, нет… ммм… в общем, чем-то кивнул… Интересно, это тут в воздухе какие-нибудь испарения витают? Иначе откуда у меня такие мысли и ощущения? Тряхнув головой, я отодвинул под ближайшее огромное дерево оба мешка и, не выдержав, заглянул в них: ну не удержался. В мешке оказались продукты, преимущественно длительного хранения, но, покопавшись, я обнаружил и несколько кусков мяса, завёрнутых в материал, который альвы (а делали это только они) называли странным словом «фольга». Говорят, технология производства пришла к ним из какого-то мира за Гранью: я специально, если честно, никогда не интересовался.
Решив, что обитатели дома не обеднеют, я взял один из кусков и засунул в заплечный мешок. Завязав обратно мешки, я огляделся и снова поразился величию окружающей природы. Франгай напоминал мне океан…такая же непостижимая простым смертным мощь, такое же величие и такое же ощущение собственного ничтожества перед этой могучей и древней силой.
Шагнув на тропинку, я вспомнил слова магистра и огляделся: вдоль дорожки, кстати, очень неплохо утоптанной, плотной стеной стояли вековые ели, заслоняя своими тёмно-зелёными лапами всё окружающее пространство. Хмыкнув и мысленно послав магистра ко всем демонам, я осторожно раздвинул ветки, которые расступились крайне неохотно, и, стараясь не обращать внимания на иголки, радостно впивавшиеся в руки, шагнул в чащу.
Ствол ближайшей ели был таким здоровенным, что вряд ли его смогли бы обхватить даже несколько человек. Но ветви начинали расти достаточно низко, поэтому я, с трудом подпрыгнув из-за нехватки места, подтянулся и взобрался на первую толстую ветку. Выдохнул и почувствовал себя несколько увереннее – что бы я ни говорил, а внизу было страшновато. На этой тропинке я чувствовал себя совершенно беззащитным.
Стараясь не думать о том, что не только мне мог приглянуться этот замечательный и крепкий еловый ствол, я, где подтягиваясь на руках, где гусеницей переползая с ветки на ветку, упорно поднимался всё выше и выше.
Лишь однажды я наткнулся на какого-то зверька, который, зашипев и оскалив зубы, удрал куда-то вверх. Даже не знаю, кто из нас испугался больше: он или я. Склонен предполагать, что всё же я.
Постепенно туман редел, и мне начинала открываться невероятная панорама великого Франгайского леса. Оседлав всё ещё, несмотря на высоту, толстую ветку, я огляделся и, вдохнув, долго не мог выдохнуть. Потрясённо рассматривал я открывшееся мне море деревьев, цвет которого менялся от тёмно-зелёного, почти чёрного, до светлого, травянистого, с вкраплениями голубых лужиц выглядящих с высоты крохотными озёр.
Совсем рядом с моим наблюдательным пунктом расположилась поляна, с высоты кажущаяся совсем небольшой, посреди которой стоял игрушечный домик. Значит, вот она – моя цель, тот самый охотничий домик, о котором говорил магистр. Остались мелочи – добраться до него, не попав на завтрак (если у нас был вечер, то здесь – утро) местным жителям.
Я совсем уж было собрался спускаться, как совсем рядом со мной, буквально прямо над моей головой, раздался резкий, бьющий по ушам крик. Замерев, почти не дыша и чувствуя, как рубашка прилипает к мгновенно покрывшейся холодным потом спине, я смотрел, как над соседней веткой зависло небольшое чёрное облачко. Оно медленно скользнуло чуть выше и застыло, как и обнаруженный им зверёк, издали напоминающий белку.
Сарисса, а это была именно она, плавно опустилась на зверька и окутала его собой, чтобы через полминуты подняться, не оставив от невезучего грызуна ничего. Повисев неподвижно и словно рассматривая меня, сарисса, точнее, её детёныш, судя по размерам, взмыла в воздух и, издав уже знакомый мне резкий вопль, растаяла в тумане.
Глядя ей вслед, я почувствовал вдруг колющую боль в груди и осознал, что последние пару минут просто не дышал, боясь привлечь к себе ненужное внимание. Медленно и осторожно выдохнув, я прислонился спиной к стволу ели и постарался выровнять дыхание: нет, всё же странные твари, живущие в этой чаще – это нечто! И одно дело – слышать о них или читать, и совершенно иное – увидеть, так сказать, наяву. Впечатление непередаваемое. А ведь это был относительно безопасный детёныш, насколько франгайская живность вообще может быть безопасной.
Интересно, почему сарисса меня не тронула? Вряд ли потому что была сыта и довольна жизнью – насколько я в курсе, этим существам в принципе не свойственно такое состояние, и жрать они хотят всегда. Тогда почему? Решила, что мне надо ещё немного отъесться после тюрьмы, а то слишком худой и жилистый? Тоже вряд ли… Я прикрыл глаза и мысленно потянулся к лесу, стараясь передать ему свою благодарность за сохранённую жизнь и искреннюю симпатию. Почему-то мне казалось важным это сделать. Но я чуть не сверзился с ветки вниз, когда на мои мысли я получил совершенно чёткий ответ.
Я внезапно ощутил, что не могу шевельнуть даже пальцем: какая-то сила спеленала меня невидимыми путами, лишив возможности двигаться. Она словно прикасалась ко мне невесомыми пальцами, безжалостно проникала в мозг, в сердце, в душу, равнодушно выворачивала наизнанку самые сокровенные мысли и чувства. И, когда я уже готов был начать молить о смерти, она отступила. Я тяжело сглотнул, пытаясь рассмотреть хоть что-то в окружившем меня тумане, но, разумеется, ничего не увидел: оставалось только сидеть на ветке и ждать развития событий.
– Ты понравился мне, человечек, – прошелестел вдруг в голове низкий голос, и я, вздрогнув, принялся оглядываться, но кроме клубов тумана ничего не увидел, – ты умеешь быть благодарным…это хорошо… Ты порадовал меня… и я хочу тебя наградить…
– Я действительно… – начал было я, но голос перебил:
– Молчи, человечек… Выбирай…
Не успел я спросить, что и из чего загадочный собеседник предлагает мне выбрать, как передо мной в тумане проявилась картинка, на которой я, только изрядно постаревший, сижу в окружении редких древних фолиантов, а на заднем плане в колбах что-то булькает и дымится. Губы крепко сжаты, взгляд устремлён в какие-то непостижимые дали вселенной…Я понимаю, что я-на-картинке счастлив, ибо нашёл свою цель – постижение тайн мироздания.
Картинка растаяла, почти сразу сменившись другой: я снова увидел самого себя, стоящего посреди огромной сокровищницы. Вокруг меня сундуки с драгоценностями, золотые монеты грудами навалены просто на полу, шкатулки с артефактами чуть не падают с переполненных стеллажей. Я смотрю на свои руки и понимаю, что даже одно кольцо из тех, что украшают мои пальцы, стоит примерно как три полностью оснащённых корабля. Я-на-картинке тоже счастлив, ибо все богатства мира к моим услугам: я могу купить абсолютно всё.
Не успел я согласиться, как туман снова стал уплотняться, но никакой комнаты или сокровищницы я не увидел: только дорога, ведущая из ниоткуда в никуда. И по этой дороге навстречу мне движется высокая мощная фигура, в которой я с изумлением узнаю себя, но … я ли это? Мою голову венчает корона, словно сплетённая из листьев, выкованных из старого, слегка потемневшего серебра и золота. Она тяжела и громоздка, но как же великолепна! Лицо моё словно вырезано из дуба – оно холодно и бесстрастно, лишь в глазах пылает огонь. От меня-на-картинке веет запредельной мощью, мрачной, ледяной, грозной. Моим мыслям подчиняются ветры и деревья, звери и птицы, туманы и дожди. Власть…почти неограниченная, абсолютная, вечная…
– Что ты выберешь, человечек? – снова прошелестел голос, и я замер, не в силах осмыслить то, что только что произошло.
– Ты предлагаешь мне выбрать между знаниями, богатством и властью? – я надеялся, что мой голос дрожит не слишком явно. – Но почему? Почему ты предлагаешь мне всё это?
– Ты понравился мне, ты умён, любишь риск, умеешь слышать и видеть, – слова в голове сплетались в предложения сами, но это было ужасно неприятно – понимать, что кто-то хозяйничает в твоей голове, как на собственной кухне, – так каков будет твой выбор?
Я задумался, перебирая картинки и с ужасом понимая, что мои мысли всё время возвращаются к видению меня с короной в волосах. С одной стороны, имея деньги и знания, можно тоже обладать властью, но она будет меньше, значительно меньше. А власть – о да! Тогда я наверняка смогу отомстить магистру Даргеро и, может быть, даже самому императору, без раздумий бросившему меня умирать в камере.
Устав бороться сам с собой, я тряхнул головой и решительно сказал:
– Я выбираю власть. Но ты же не подаришь мне её просто так: у всего в этом мире есть цена. Какова твоя?
– Не бойся, – прошелестел голос, и я услышал в нём нескрываемое злое торжество, – я помогу тебе. И не спрошу больше, чем ты сможешь мне дать. А сейчас иди… тебя никто не тронет… Но будь осторожен…
Я почувствовал, что снова могу шевелиться, и, даже не пытаясь анализировать всё, что только что со мной произошло, начал спускаться. Как только под моими ногами оказалась твёрдая земля, я без сил опустился на траву.
