Александр Григорьев "Пиши, переписывай. Как информационный стиль портит ваши тексты, а традиционное редактирование – улучшает"

На первый взгляд, текст выше – образец здравомыслия.

Но стоит вчитаться – и видишь: авторы не раскрывают заявленную тему. Их рассуждения ложны, основаны на логических искажениях и манипулировании фактами. Увы, при поверхностном чтении – когда пробегаешь взглядом по строчкам, не слишком вдумываясь в написанное, – подвох почти никогда не заметишь. Тем важнее замедлиться и вдуматься.

Заголовок параграфа: «Когда нечем хвастаться». Ильяхов и Сарычева обещают показать, как «неприятная правда» превращается в «предмет гордости». Но в чём состоит «неприятная правда» о штатных дизайнерах, если они умеют делать сайты, удобные для пользователей и прибыльные для клиентов? Ответ: по большому счёту ни в чём. Возможно, сотрудники веб-студии и не виртуозы, но создают добротный продукт. Такой, которым можно и нужно «хвастаться». Фокус состоит в том, что в первой половине текста авторы рисуют искажённый – негативный – образ дизайнеров, скрывая их достоинства. И лишь в переработанном тексте о веб-студии вынимают из рукава припрятанный козырь.

Уяснив суть центральной подмены, начинаешь видеть и все остальные. На протяжении параграфа Ильяхов и Сарычева неоднократно грешат против логики, отчего предмет разговора размывается и обессмысливается.

Первый «поворот не туда» – использование слова «квалифицированный» в значении «дипломированный» (вместо «профессиональный, компетентный, умелый»). Разумеется, что-то о квалификации может сказать и образование. Но когда слышишь «специалист высокой квалификации», думаешь в первую очередь не о дипломах и других «корочках», а о реальных навыках. Превратная трактовка слова позволяет подменить разговор о том, что дизайнеры умеют и чего не умеют, разговором о том, есть ли у них профильное образование. Из этого обсуждения – в принципе уводящего от сути – авторы ещё и делают тенденциозный, надуманный вывод: «Если рассказать правду [об отсутствии у дизайнеров соответствующих дипломов], будет печально». В современной России – в отличие, например, от Германии – работа не по специальности является нормой жизни. Ничего «печального» в отсутствии академической степени нет.

На следующем шаге Ильяхов и Сарычева называют штатных дизайнеров «средненькими». Это – нагнетание их ложного образа. Прочтите описание этих же сотрудников в исправленной версии текста о веб-студии – и станет ясно, что гораздо справедливее было бы назвать их, например, «крепкими профессионалами»: да, не выдающиеся мастера, но своё дело знают. Оценочность – базовое свойство лексики: в огромное число слов и словосочетаний уже встроено отношение к тому, что этим словом или словосочетанием обозначается. В «средненьких» встроена оценка отрицательная, в «крепких профессионалов» – положительная. Из того, что мы знаем о сотрудниках веб-студии, высокомерного и обесценивающего отношения они никак не заслуживают, скорее – тёплого и уважительного.

И дальше: как именно веб-студия «подведёт клиентов», если она «создаёт рабочие сайты для продаж»? Почему клиенты «не вернутся… за новыми заказами», если поставленные ими «коммерческие задачи» будут решены? Все эти мрачные прогнозы – следствие предвзятого, недостоверного описания дизайнеров в первой части параграфа. Но дело не только в неувязках на уровне текста. Созданная авторами картина мира ещё и нереалистична. Можно представить, что клиент, которому «наобещали» дизайн фестивального уровня, «разочаруется» в дизайне функциональном. Но трудно представить, чтобы заказчик перед заключением контракта не взглянул на портфолио подрядчика. А если взглянет и увидит, на что именно способна веб-студия, откуда взяться и завышенным ожиданиям, и последующему разочарованию?

В основе новой версии рекламного текста – ещё одно передёргивание. Ильяхов и Сарычева противопоставляют штатных специалистов и неумелых зазнаек – таких, которые много о себе мнят, но не в силах решить практическую задачу. Конечно, впадать в радикальный эстетизм при решении прикладных задач нельзя (и веб-студия вправе упомянуть, что помнит об этом). Но наряду с эстетами-неумёхами есть и эстеты-прагматики – те, кто умеет поставить красоту на службу делу. Сделать одновременно и эффектно, и эффективно. Игнорируя существование мастеров экстра-класса, зарабатывать баллы за счёт сравнения с оторванными от жизни снобами – решение манипулятивное, нечистоплотное.

И напоследок: заметьте, как во второй половине текста Ильяхов и Сарычева наполняют образ дизайнера без образования ложным позитивным смыслом. Это им требуется в риторических целях, ведь в первой части фрагмента они – столь же безосновательно – преподносили отсутствие диплома по специальности как нечто отрицательное. Теперь авторы дают некорректное определение: «дизайнеры-самоучки – те, кто пришёл в дизайн… решать коммерческие задачи». (В действительности характеристика «самоучка» означает лишь то, что человек освоил профессию самостоятельно, вне стен учебного заведения. Из этого не следует, что утилитарные задачи его интересуют, а художественные – нет.) Вот, оказывается, какое превращение «неприятной правды» в «предмет гордости» предлагают Ильяхов и Сарычева: мнимый недостаток меняется на столь же надуманное достоинство.

Что может сделать редактор, обнаружив все эти искажения и подмены? Переписать текст, отказавшись от всех ложных ходов и выстроив прочный логический стержень. А затем, исходя из новой центральной идеи, дать фрагменту новый заголовок.

Справа – то, что получилось у меня. Обратите внимание, что новый заголовок оказался едва ли не противоположен по смыслу первоначальному.

Рассмотренный фрагмент – лишь половина параграфа «Когда нечем хвастаться». К сожалению, предложить свою версию оставшегося текста я не могу: если поначалу Ильяхов и Сарычева хотя бы имитируют, что раскрывают заявленную тему, то дальше рассуждают вообще о другом. Откройте «Пиши, сокращай» – и убедитесь в этом сами. А ещё параграф завершается крупно набранным выводом: «Любая правда хороша». Эта сентенция не имеет ровным счётом никакого отношения к новому тексту о веб-студии, потому что в его основе лежит не «любая правда» о компании, а сильный аргумент в пользу сотрудничества с ней. То есть тот небольшой кусочек «правды» о бизнесе, которым хочется и имеет смысл «хвастаться».

Мы увидели: короткий фрагмент «Пиши, сокращай» оказался цепочкой логических сбоев. Отчего так? Неужели авторы мухлюют и жульничают? Едва ли. Кое-где в книге они, похоже, передёргивают вполне сознательно, но об этом речь пойдёт дальше. Здесь же подтасовки скорее невольные – результат недомыслия. Ильяхов и Сарычева попросту не додумывают до конца своих идей. А если идеи у них появляются разные – не связанные друг с другом или друг другу противоречащие, – искренне не замечают несостыковок.

Умственный стиль авторов «Пиши, сокращай» – несобранность и верхоглядство.

И всё же качество мысли было бы выше, проявляй они естественную для литературных работников внимательность к языку. Увы, Ильяхов и Сарычева не делают и этого. Более того, возводят небрежность в обращении со словами в принцип.

3. Худшая идея в истории редактирования

Важные мысли в «Пиши, сокращай» выделены: набраны крупным жирным шрифтом и заключены в прямоугольники с оранжевой рамкой.

Но одно утверждение оформлено с помощью такой врезки дважды. Именно им на странице 433 заканчивается основной текст книги. Это её главная идея. Концептуальное ядро, из которого вырос редакторский метод Ильяхова и Сарычевой. Вот в чём оно состоит:

На протяжении книги авторы повторяют этот тезис, варьируют и разъясняют. Например, два раза пишут: «Смысл важнее формы». И ещё: «Мы… работаем со смыслом, а не с формой». Слово – в их понимании – это «тонкая обёртка вокруг смысла», не имеющая «самостоятельной ценности». Там, где есть смысл, «слова могут быть любыми». Допускаю, что человеку, не работающему с языком (или работающему невдумчиво), это противопоставление смысла и слов может показаться разумным. И даже глубоким – вскрывающим важную, но неочевидную истину. Однако оно донельзя ошибочное.

Ведь в языке именно слово[7 - Или устойчивое сочетание слов – фразеологизм. Но не будем углубляться в тонкости.] – основная единица смысла.

Да, у слова есть буквенно-звуковая («внешняя») оболочка, но она неотделима от его значения («внутреннего» наполнения). Слово – это комбинация формы и содержания. Одновременно и «тонкая обёртка вокруг смысла», и сам «смысл». Поэтому идея превосходства смысла (части целого) над словом (целым) вопиюще невежественна. С практической же точки зрения она попросту вредна: считая слова чем-то неважным, обесценивая работу по их отбору, не сможешь по-настоящему точно выразить ту самую суть, о которой якобы заботишься.

В любой текст – рекламную статью, газетный репортаж, изящную новеллу, лирическое стихотворение – смысл приходит именно благодаря словам. И зависит от них. Заменишь одно слово на другое, вроде бы схожее – и смысл изменится. Перестроишь фразу – и вот уже появилась новая точка зрения. Ошибёшься в выборе слова – и вот уже говоришь что-то не то, дельная мысль оборачивается невообразимой ерундой.

Именно так произошло с центральной установкой книги.

Ильяхов и Сарычева создают впечатление, что главное – разобраться в теме. А нужные слова найдутся сами собой. Ах, если бы это было так! Литературный труд – труд поиска самых точных и верных слов – требует времени и напряжения.

И наоборот, взыскательность к словам, сфокусированность на них позволяет уточнить и дооформить мысль. Добиться подлинного понимания своего предмета. Ведь ощущение «мне всё ясно» часто оказывается обманчивым. Бывает, пишешь слово – и задумываешься: а так ли я его употребил? В том ли значении? И лезешь в словарь, гуглишь, читаешь статьи по тому или иному специальному вопросу. Можешь потратить на исследование и час, и несколько часов, и несколько дней – и всё для того, чтобы выяснить: а к месту ли здесь вот это слово. Иногда оказывается, что не к месту. А попутно можешь открыть, что твои предыдущие знания о предмете были ограниченными и искажёнными. Значит, не только слово нужно заменить – весь текст нужно переписать. Нужен другой материал и другая точка зрения на него. И всё начинается сначала. Вновь пишешь слово, всесторонне его обдумывая. Верно ли оно? Понятно ли читателю? Не нарушает ли логику изложения? Сочетается ли с соседними словами, перекликается ли с дальними? Только так – из полновесных, неслучайно приставленных друг к другу слов – складывается осмысленное целое.

Общее правило я бы сформулировал так:

Авторы «Пиши, сокращай» искренне видят себя эдакими «рыцарями смысла». Но они сражаются не словами, а со словами. Оттого и результат их «крестового похода» за смысл – разрушенная логика и постоянные содержательные ошибки. Поскреби едва ли не любой фрагмент книги – обнаружишь муть и бессвязицу.

4. Иллюзия смысла

Под разговоры о смысле Ильяхов и Сарычева то и дело – незаметно для себя – впадают в словоблудие.

Мысль, ясная поначалу, вскоре становится путаной или теряется вовсе. Авторы как будто что-то доказывают, объясняют. Но стоит вдуматься – и видишь: вот лишняя деталь, вот неточное слово, вот неверная трактовка, вот передёргивание, вот просто бессмыслица. Каждый фрагмент текста невнятен и плохо сочетается с соседним. Центральная идея – та, которую так горячо отстаивали авторы – оказывается фантомом. Она «закреплена» в малоподходящих словах, сквозь которые едва-едва проглядывает что-то осмысленное.

Перед вами отрывок из параграфа «Формализм». В книге он разорван другим текстом, поэтому я «склеил» его начало и конец. Прочтите оригинальный фрагмент, прислушиваясь к своим ощущениям: понимаю ли я, о чём идёт речь? Ничего ли меня не смущает? А потом то же самое проделайте с альтернативным вариантом, написанным мной.

Если текст слева вызвал у вас растерянность, поздравляю: сработало логическое чутьё. Вы почувствовали, что на уровне смысла вместо чёткого рисунка вам подсунули какую-то расплывшуюся кляксу.

Ощущение смазанности возникает по нескольким причинам.

1. Авторы не сформулировали ясно и не раскрыли свою центральную идею. Судя по всему, они хотят сказать: в паре «пылесосы и ремонт» второе слово – лишнее, без него текст о гарантии только выиграет. Само по себе это звучит сомнительно. (Продавать новенькие пылесосы и чинить подержанные – две разные услуги. С чего вдруг о первой писать, а о второй – нет?) Но ещё хуже то, что Ильяхов и Сарычева вместо того, чтобы попытаться обосновать проблематичный тезис, затемняют и размывают его. В финальном примере – вопреки всем предыдущим рассуждениям – «ремонт» никуда не делся. Противоречие? Не исключено. Но мне всё же кажется, что авторы просто пропустили важное логическое звено. Оно состоит в том, что упомянуть ремонт можно в том случае, если гарантийный срок на него отличается от гарантийного срока на пылесосы. Финальный пример должен был быть таким: «Нет: гарантия на пылесосы и ремонт – 1 год. Да: гарантия на пылесосы – 1 год. Да: гарантия на пылесосы – 1,5 года, на ремонт – 1 год».

2. Авторы умолчали о подлинной причине, по которой превращение фразы А во фразу Б оказалось удачным. Причина эта – отказ от юридического языка и свойственной ему тяжеловесности: «товары» стали «пылесосами», «услуги» – «ремонтом», отпал хвостик «с момента… таковых». В результате «практика» не соответствует предложенной «теории»: реальное редакторское вмешательство никак не связано с рассуждениями о сокращении двух сущностей (товары/пылесосы и услуги/ремонт) до одной (только товары/пылесосы).

3. Невнятицу усугубляет варварское обращение с русским языком. Например, Ильяхов и Сарычева пишут какую-то абракадабру: «Получается бесполезное следование фактам». Понять эту фразу невозможно, потому что слова в ней выбраны кое-как – без оглядки на их значения и взаимную сочетаемость. «Фактам» нельзя «следовать», тем более нельзя делать это «бесполезно». Бегущий глазами по строчкам читатель усваивает общий критический пафос авторов, толком не уяснив, что именно критикуется. Между тем выразись авторы точно – и сомнительность их позиции станет очевидной[8 - Ниже и далее в цитатах из «Пиши, сокращай» жирный курсив – мой.].

Но вершина бессмыслицы – то, как Ильяхов и Сарычева пользуются наречием «формально». На наших глазах они прибегли к нему дважды, оба раза исказив значение слова. При этом первый случай хотя бы можно – пусть и с натяжкой – охарактеризовать как «неточность» в словоупотреблении. Но во втором случае смысл наречия оказывается перевран настолько, что меняется на 180 градусов.

А ведь превратно истолкованное «формально» – главное слово всего параграфа. Вспомните его название: «Формализм». Ильяхов и Сарычева учат своих читателей распознавать в повседневных текстах «формальные усложнения» и «некрасивые формальные подробности». А распознав их – удалять или перерабатывать.

Но что такое «формальная деталь»? Какими свойствами обладает «формальное предложение»? Как это – «писать формально»? Авторы сыплют этими фразами так, как будто они что-то значат. Но прочтите содержащий их фрагмент параграфа (он разрывает текст о компании, продающей пылесосы) – и вы увидите: из всех слов с корнем «форм» только наречие «неформально» употреблено более-менее по делу, всё остальное – праздник косноязычия. При этом просто заменить неуместные слова на подходящие не получится: прояснённая мысль сама собой стремится выпрямиться, занять другое – свободное и естественное, а не «скрюченное» – положение. Требуются не точечные замены, а тотальная переделка.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70257511&lfrom=174836202) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания

1

Источник: sokratil.ru – сайт книги «Пиши, сокращай 2025» (дата обращения: 10 декабря 2023 года).

2

Этим понятием я охватываю широчайший круг явлений: классические учебники по редактированию (например, «Методика редактирования текста» Аркадия Мильчина) и практической стилистике (в частности, многочисленные пособия Дитмара Розенталя), книги, в которых свой опыт обобщают выдающиеся редакторы (скажем, «В лаборатории редактора» Лидии Чуковской), и суждения больших писателей о своём ремесле. Всё это – части единой литературно-филологической традиции, в которой практическая работа со словом соседствует с её академическим осмыслением. Разумеется, живая традиция никогда не однородна: в ней сосуществуют разные точки зрения, современники спорят и с классиками, и друг с другом. Но её ядро составляет набор универсальных истин, разделяемых всеми участниками процесса. И для литератора, и для филолога очевидно, что: а) найти верное, «то самое» слово – центральная задача пишущего человека; б) чтобы отредактировать отдельную фразу, нужно прочитать и осмыслить текст в целом; в) жёстко разграничить работу над формой и содержанием невозможно; г) индивидуальность – важнейший актив автора, который за редкими исключениями должен оберегать и редактор. Изложенный в «Пиши, сокращай» метод работы с текстами отрицает эти и другие коренные принципы литературного ремесла. А ещё разрыв с традицией проявляется в обескураживающей трактовке конкретных фактов языка: ту или иную лексическую категорию или синтаксическую конструкцию, отдельное слово или выражение Ильяхов и Сарычева почти всегда оценивают не так, как любой из названных выше корифеев и их последователей.

3

Все цитаты из «Пиши, сокращай» приведены по изданию: Ильяхов М., Сарычева Л. Пиши, сокращай: Как создавать сильный текст. – 3-е изд. – М.: Альпина Паблишер, 2018. Для удобства читателей в подавляющем большинстве случаев я не указываю номер страницы, с которой взята цитата: обилие цифр мешало бы воспринимать текст.

4

Впрочем, тоже не всегда. Обманывать читателя и перевирать факты автор, разумеется, не должен. А вот отказаться от беспристрастности, занять ту или иную сторону, горячо отстаивать личную позицию в некоторых жанрах вполне допустимо.

5