Зарина Карлович "Печальная история про Марфу и Марию"

На следующий день она собрала вещи в две матерчатые сумки, в которых привозила из дома еду, заботливо разложенную по кастрюлькам и сверткам вечно вздыхающей матерью, и съехала из их общей съемной комнатушки на окраине города.

Ни одного синяка или ссадины ни на лице, ни на теле Марфы не было. Когда та, излив душу в едином трехчасовом порыве, вперемешку со слезами, соплями и выражениями, на которых Мария, слонявшаяся по кухне без дела, под взглядом матери деланно закрывала уши, твердо обещала никогда не вернуться в съемную квартиру на окраине города, Камилла успокаивала дочь.

Она никогда бы не призналась себе в том, что ликовала: теперь всё решится само собой.

Какое-то чувство в углу бокового зрения, выглядывало оттуда с раскосой ухмылкой лукавым чертиком, мешало.

Марфа перестирала все свои вещи: «чтобы даже запаха этого не осталось».

Камилла испекла пирог с ветчиной, помидорами и сыром. Вечером она, дочери и сын впервые за несколько месяцев собрались за семейным столом.

Она любовалась своими красавицами, вся светилась. Они были такие не похожие друг на друга, её девочки.

Мария поедала пирог, храня угрюмое молчание, думая о том, что сейчас там, на улице делает Мирон. Стоило только отпустить его руку, как стаей облепляли Мирона, разинув бесстыжие пасти, влажнозубые и быстроглазые «коровы». Он развлекал их пением и игрой на волшебной гитаре, оттого, согласно древней судьбе всех менестрелей, обладал особой притягательностью.

Марию он любил так, как ты или я любим иной раз полистать написанную простым пером повесть, помогающую успокоиться и заснуть вовремя. Повесть эту можно читать годами, но не более страницы в день, ибо каждодневное чтение ее может убить мозг, и прежнее состояние его восстановить будет невозможно или трудно.

Почти час как Мирон дожидался её на скамейке возле дома. А в голове Марии метались сцены: сначала с гадкими умильными улыбками «коров» и смущенным взглядом Мирона из-под длинных ресниц, потом перед глазами вставали задранные юбки и узорчатые чулки и ужас на лице Мирона. Апогеем этой оргии был ослепительный кадр со взрослыми поцелуями…

Мирон не умел отказывать публике. Уткнувшись в свое кино, Мария тихо безумела.

Марфа в кои-то веки разговаривала с матерью. Примерно раз в полчаса она выбегала из дома, где тут же заливалась слезами, прижимая к глазам заранее замоченное в тазу с ледяной водой полотенце или опустив лицо в таз, чтобы заглушить рыдания. После входила в дом, проговаривая для маткери, что, вероятно, простудилась и заболевает. И снова выходила «высморкаться», и всё по кругу.

Камилла чувствовала ее боль почти физически. Делая вид, что не замечает ничего, улыбаясь, ревела белугой, не разжимая рта. Семейный ужин, после которого, как она мечтала, должны были вернуться их добрые отношения и традиция регулярных посиделок, сегодня обрушил её надежды.

Ночью, дождавшись, когда мать, собрав со стола остатки ужина, уляжется, а сестра, искусав руку и щеку, все же выйдет к своему мальчику с гитарой, Марфа обошла дом. Здесь никто обычно не бывал. Именно там, на старом диване, только узнав друг друга, полгода назад находили уединение юные любовники… Именно там она и сожжет свои стихи к нему и свою память вместе с ними.

Костер горел несколько часов. Когда небо стало светлеть, а ветер донес до оглохшей Марфы звуки чужих голосов, она потушила костер, а то, что не успело сгореть, порвала.

Ранним утром, выйдя из дому на службу, среди запахов нового дня Камилла услышала тонкий пронзительный дух несчастья. Он подползал с противоположной стороны дома запахом гари.

Кинувшись на задворки, она застыла. Серая, беленая в прошлом году стена стала черной, а на месте старого дивана была теперь аккуратно, словно очерченная по линейке, невысокая горстка серого пепла, из которого зловеще и угрюмо торчали четыре почерневшие пружины. Стена вяло дымилась…

Вбежав в дом, женщина обнаружила, что они одной из дочерей нет дома.

Тогда она сама стала таскать ведра и заливать тлеющую стену, прилегавшую к её спальне. Когда работа была закончена, Камилла разразилась рыданиями, изливая страх за всех и одиночество, благодарность за чудо и разочарование. Когда поток иссяк, заметила в пепелище ночного костра недоеденные пламенем белесые клочки бумаги.

Камилла собрала каждый лоскуток и мизерными шагами подошла к разгадке. Вот что удалось собрать:

Вечер закружился черной птицей

над моей больною головою.

ни лечиться, ни напиться, ни забыться:

обручились мы вчера с моей тоскою.

Зачехлили шпаги, обнажили души,

Выпили по браге.

Вымылись под душем.

Расстелили скатерть.

Постелили ложе.

Спите мирно, люди,

вас не потревожим…

Утра не настало – заигрались с милой.

перепутал с ложем я свою могилу…

Камилла сидела, глядя в одну точку, и чертяка из подворотни периферийного зрения открыл ей тайну, потерянную памятью.

Собравшись с силами, расчертив безмолвие пространства черно-белыми «за» и «против», истоптав половину подошвы в метании из угла в угол, она приняла мучительное решение: если дочь сломается и решит вернуться к бывшему, она пойдет на всё, даже на крайние меры.

Глава 6. Великий дар Дашеньки

Сама не поняла как, завернула к метеостанции. Здесь уже три века, а то больше, измеряли погоду. И за эти три века ни разу не ошиблись больше, чем на градус. Ни разу кроме одного. Говорили, дело в талантливом метеорологе, Михае.

– Я эти дождички пальчиками чую, – шепелявил лупоглазый Михай.

Лишь однажды ошибся метеоролог. И хоть было это давным-давно, за промах заплатил непомерную цену. Кроме дождичков и солнышка была у него только дочка, Настёна. Десять лет он смотрел на нее и мысленно обливался слезами: ещё ребенком она стала калекой, и виноват в этом был он…

Михай был из семьи старообрядцев. Но обычаи предков не блюл – считал блажью, несовременностью. И всякий раз в подпитии в минуту слабости телесной, вызванной усталостью от самопальной сивухи, твердил тому, кто был рядом, как заклинание:

– А я в верности ей не клялся…

Жена его была тучной, неповоротливой пекаршей. И в дни её юности плыла по округе слава о её прекрасно-аномальном теле. Девочка – тростиночка с тоненькой талией носила в пазухе огромное богатство – грудь десятого размера.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70251400&lfrom=174836202) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания

1

Из казачьей песни «Черный ворон»

2

Нож (татар).

3

Песня «Снег кружится, летает, летает» группы «Самоцветы»

4

– Имя Марфа носила сестра Лазаря Вифанского и Марии, в чьем доме гостил Иисус Христос. Марфа и Мария – сестры, ставшие воплощением двух разных характеров – деятельного и созерцательного. Марфа была очень рада появлению Иисуса в своем доме, она заботилась о нем, оказывала почести. Мария лишь внимательно слушала гостя. Что означает имя Марфа? Оно образовано от древнееврейского имени, которое означает «хозяйка», «госпожа». В европейских странах более распространена форма – Марта.

5

Стих из Библии: «Как пес возвращается на блевотину свою, так глупый повторяет глупость свою». Притчи 26:11

6

Фраза Ивана Карамзина из романа «Братья Карамазовы» Ф.М. Достоевского

7

Евангелие от Матфея 12:43-45

8

Вероятно, речь идет о композиции «Nothing else matter» группы «Metallica»

9

Композиция «У шамана три руки» группы «Пикник».

10

К Р.Щ.

11

Редьярд Киплинг «Дети Марфы»