Lerysol "Соскучилась…"

Дождь, снег, мешанинка, за день сменяющаяся. Ветер легкие пронизывающий, солнце лучами поглаживает, балуются, заигрывают непостоянством. Губки яркие. Тона по щечкам уложены. Каблуки недосягаемые. Поверх шиншилла наброшена. Педаль до визга резиновых. Биты до полноты выкручены. Движемся. Облепив себя друзьями фейковыми, кивающими нулевыми лайками, не вложив ни дольку энергии с честностью, обляпав восторгами, погрязая в тумане собственной значимости. При первой необходимости помощи отрекаясь на занятость, массаж, командировки, встречи неотложно-важные, глобальные совещания, такие же пустые по содержанию, как и отписывающийся. Предложения на столбах развешены, на приют неуравновешенных, с завышенными о собственной, финансово зависимых, с шаркающими приписками о пожеланиях параметров физических. Отдана в рабство единорогам, отупляя бегущих выдуманным контентом, заставляя доставать последнее, что хоть чуть отвлечься от загнанности, вспомнить, что они же просто дети в оболочках взрослых. Зачастую без цели, с пеною отстаивают исключительно чужие интересы, сглатывая остатки крох неубранных, чтобы, приволоча уставшее, потешить себя счастливыми чужими фейками. Сложно. Хочется. Вечер пятницы, игривое, как и в детстве увлекали забавными. Основное – найти интерес у схожих, увлекающих разнообразием, захватывающих игрой, и играя от души, чтобы вечером без задних и за мгновение посапывать. Как и каждая игра, не имеет никакого значения, по сути, ничего глобально не меняется от созданного движения, не говоря уже о контенте, выплеснутом наружу в азарте. Наблюдая, как каждое создание в голоде или в роскоши приближает человечество, погрязшее в жадной скуке к ссудному.

Пятница. Отвлечься. Ресторация. Шум. Гул. Кивки. Переплетены связями маленького полиса. Новое встречное. Статен. Ухожен в рамках заведения. Сказывается градус, заплетая языком словосочетания в попытках произвести впечатление. Разбирая очередные завалы номеров, ассенизатор рассказывал о своей душевности, зачитывая экспромтом строки созданных за завтраком. Но от выцветших зрачков, движений, реакций на сказанное окружающими обслуживающими так и веяло мертвыми запахами, ощущением серого холода. Вежливо спровадив. Меняя на привычного давнего. Очередная встреча с привычками играть по-своему, мурррлыкание на не более 1—2—3 ночей беспрерывных, подводных, глубинных, насытив сполна свое хищное, а после сложно скрывать настоящее. Отдалившись. Невозможно на сцене без отдыха, нужен глоток привычного дыма испорченного в те самые легкие. Выкурить свою пачку мятую. Пропустить пару шуток приталенных, схожих с ответными, улыбнувшись схожим прежним привычным обитателям. Цена, извини, бросить все дела, комфортно запланированные, и подарить свое выделенное сердце на его. Откопав в кладовой пра… пра… сохранившихся, просеивая на более породистых, в достатке взобравшихся. Заводя романы, но, уже не так глубоко напитываясь, погружаясь до малейшей частицы его настроения, улавливая, словно экспертна в парфюмерии, малейшие оттенки запахов настроения. Превознося над другими. В любом случае любой очередной оторванный лоскут чуть дергает оставшееся тепло, но уже не так больно. Трезво, без розовых дорисовок собственной акварели его теплых красок. Да, невоспитанна, особенно в ярости, с заколоченными грязными досками маленькой девочки внутри, с громадными доверчивыми ресничками. Не знающая, куда кидаться, когда в вакууме и нечем дышать, продолжая кружить в веселье натянутом на карусельках, собственными ручками наспех собраны. Хочется приюта у своего дикого, лохматого, без слов понимающего. Соскученного без вежливости, в тоске без женской заботы и ласки, той, которой полным полна, просвечиваются истинные желания. Рынок в абсолюте забит резкими дерзостью конкурентками, теми, кому мил более тот хищный, со своей агрессией, подчиняющий, цинизмом веет, увешанный колбами сарказма. Тот, кто выпускает ту маленькую для выгула, для защиты себя, для справедливой честности в окружении. Гонки за собственностью. Понимая, скольким поломанным птицам нужен, тот с оскалом, для защиты, попытками глупыми набросить свою уздечку, взобраться, ножки свешивая.

Захлопнула. «Дружочек, принеси счет. Для кого? Кто поймет? Сама не все, выпадают строки из осознания. Возможно, надо перечитать, но, как и им, мне некогда, голодна по быстрым эмоциям. Шампанское, икра, шоколад – все на меня. Объявили. Скоро. Где же паспорт? Вроде укладывала сама. Хамлю. Резкая. Бездарна. Плююсь чужими фразами. Сарказм реками. А с кем быть вежливой? Читаю твое, заглатывая, додумывая, как в сети, в попытках собственных отсканировать настроение. Безумно соскучилась. Задерживая дыхание. Тону. Вою. Отказывают конечности. Бессмысленно. Дурак. Мне ты нужен. Со своими… к 2 м приближенный, большой. Хочу, так хочу всхлипывать, прячась с макушкой, маленькой девочкой. Хочу для… кривляться обезьянкою. Шутить авторскими, смеяться искренне. Готовить. Целовать с нежностью. Позволяя пошлить булочками. Просыпаться с ранним щебетом. На пробежке с рассветом у океана баловаться. Я, правда, так соскучилась. До исступления. Слышишь? Прилетай. Забери меня, глупую. Хочу взобраться, болтать, ножки свешивая».

little fool

Снег метет, бьет по теплу, сопровождая языками холода, пронизывает. Проверяя с завидной периодичностью на прочность, подкрадываясь ласкою, дикие виляют добродушно хвостиком. Что-то не так происходило, что-то недостаточно, нехватка искренности, мешанина тел в отношениях. А в прошлых тот был максимально предан, лишь безразличие внутри не позволило предоставить ответное. Те прежние… Воспитывали, заставляя читать, не торопясь взвешивать, быстро наскучивает размеренность слов правильных, хочется восторгов, песен, пены шампанского, танцевать, танцевать зажмурившись, не подпуская ни одной мысли с трезвыми. Грязными подошвами на чистое, обесценено поступками и отношением собственным. Гремят басы, отдавая в легких, тело на автомате выписывает выученные движения. Возвеличена слабостью, позволяя обляпывать невежественно окружающих авторскими с сарказмом. Давно утеряно собственное мнение, по дуновению среди важных сменяется, нет фундамента, вынуждена прогибать спинку за фантики на пластик, одновременно пробуя бесплатно подчинять под свое капризное восхищающихся. Продолжая грести, грести, грести, фонтанируя собственной значимостью. Растеряв по пути искренне преданных, приобретя на распродаже за полцены временных. Запах цветов подаренных, сортируя, приближая к изголовью на те, что полевые с искренностью. Усталость. Редкие попытки выложить на обозрение поношенное счастье внешнее, а после, втыкая вечером, скрупулезно пустые лайки подсчитывая. Цитируя строками исключительно чужими, подсмотренными, лень и ограниченность словарного на кружева мыслей собственных. Путаница в среде внутренних, анархия персонажей, поочередно власть над серым захватывающих. Нет спокойствия, в абсолюте отсутствует. Забавляя хозяйку новыми развлечениями, словно шуты, друг через друга подминая. Тишина. Очередные властные пытаются испытать, приручая золотом, подтягивая, заманивая ветреными комплиментами, чередуя побрякушками неодушевленными. Скука смертная, скука зловредная, требует праздника вчера, а сегодня на тепло нацелено в медвежьих объятиях, завтра снова голодна от дефицита востребованности общественной. Бессонница серая с воем голода замешана. Иные прежние отключили трубочки с кислородом, погружаясь на года в создание. А кто же будет баловать? Отстраняясь от беспардонно-хищного, насытившись ночными фейерверками. Запуская на ночь краткосрочный зверинец с пошлостью, до рассвета, после без кофе выпроводив, захлопнув и снова в собственной звездочкой до позднего, балуясь, так ранее нравилось, максимально опостылело. Достижение, уже имена, клички не фиксируются. Выбираясь, втапливая, резко лавируя, изредка на встречную для пробуждения, погружаясь в поверхностные компании. Понимая значение каждого трепета внешних нитей паутин, сеточки капканами на ветвях разбросаны. Отвлекаясь от мишуры воздушного щебета. Усталость чувствуется. Страх возраста все чаще сковывает.

Захлопнула. «Счет, пожалуйста. Как ты? Холодно? Соскучилась. Перелет следующий. Объявили. Пора. Заждался, плещется. Все больше попадаются циничных примеров совместного существования парочек. Циничны в суждениях, вымывая доброту даже в суждениях. Все чаще пахнет канализацией с виду в приличных отношениях. Случайно наблюдая на закате у океана, парочки, обустроив себя комфортными, обозначив границы количеством кивков с одобрением в совместных соприкосновениях, закрепив бюджетирование, постельные правила с графиками, максимально обнулен интерес от устоявшейся безысходности. Ветрена. Слегка пошлая. Циничная по выбору. Хороша легкостью. Проверена на преданность. Забавна взглядами. Балована. Спортивна увлечениями. Собственница дикая. Избирательна в душевности. Маленькая дурочка. Эгоистична изредка. Соскучилась только. Прилетишь? Прилетай с обнимашками. Захвати свою нежность с улыбкой».

Такие бывают?

Нужен такой странный. Непонятный. Особенный. Взбалмошный? Самодостаточный. Щедрый. Веселый. Добрый. Потворяющий прихотям. Не похожий на других. Хищный. Яркий. Харизматичный. Заботливый. Сам себя напитывающий. Любящий. Высокий. Большой. Амбициозный. Странный? Чужой у костра. Замерзшие дрова лицемерия. Провозглашающий одиночество, если без схожести. В проблесках костра пытающийся разглядеть схожих, чуть пусть на толику, на нить, на ячейку, чуть схожих. Зализывает и уходит. Тяжелые сырые бревна в костер – пусть трещат, но высохнут. Разбрасывая накопленные алмазики, ничего не стоят они среди полной тишины вакуума. Одни лишь звезды, всплески спящего океана, мандарины, тишина с песком. Но раны, что с ними, напитывают бинты. Выл холодом, прося оставить любимых. Наказывая беспардонных, хищных, невоспитанных, на первом, не подпуская ближе их канализационной глупости. Есть они, странные, не поддаются влиянию, отсутствуют в сеточках, с мнением собственным, не торопясь, вслух не озвучивают, чаще наблюдая за повадками окружающих, просеивая. Смешны страхами, забивая дощечки чуланов прошлого, попытки закапать, забывая, что ростки всегда сквозь завалы булыжников пробиваются, боязнь свидания, опасаясь подчинения, нет смелости. Оскаливаясь, загоняя в истерику, лишь для обозначения границ вежливости, от скуки свойственно разбалованным грани нарушать. Иногда погружаясь в цирк скачущих, подбирая ракурс для запечатления удачного, участвуя в пустоте щебета, отбирают после, копошатся, один из тысячи для внешних лайков. Воспитаны беспардонно-безответственным родительским вложенным величием, значимостью, убаюкав комплиментами ветреными, а после, бросив одну, максимально разведя лапки в недоумении, схоже, как после пятилетки высшего без парашюта бросили с устаревшим багажом, невостребованная. Просто шлют, вышагивая собственной тропинкой, насвистывая с улыбкою. Погружаясь в новое, испытывая гипотезы исключительно на практике, отключив собственные подсказки запахов. Зеркалят, зеркалят бессовестно, чужими, на ходу подобранными. Заведомо предполагая о несовершенстве чувств годами взращенного осязания. Не обращая внимания на неуютное, отметая со временем, взвешивая послевкусие. Редкие… Может, он и не был прав, возомнила о себе лишнего, возможно, остались те, кто пишет собственными. Но страхи их также сковывают. Было бы тяжело вместе, и были бы красивыми, взвешены взрослостью или молоды душой внутри, не обращая внимания на паспортные, но есть, так как есть. У каждого свой путь, и не исключено, что где-то там через десяток пересекутся случайно из-за нитей связывающих.

Захлопнула. «Как ты? Соскучилась. А ты? У тебя как? Чуть теплее? Растаяла. Солнышко? Не облачка? Спорт? Страницы книг? Девушки? Биты? Танцуешь? Встречаешь рассветы по-прежнему? Лечу. Послан. Нестыковка. Распознаю за мгновения. Попытки купить за дешево. Прилетай. Слышишь?»

Капучино

Пронзают багрового рассвета зарево души влюбчивые. Бар среди прочих возвышенный. Опустошены градусами, битами выбитые, словно с жилами, говяжьи, уставшие. Тонкий фарфор, серебряные приборы сверкают искрами. Десяток неумытых чашек с остатками колумбийского, беспорядочны. Ссорятся, попытки гадать на выжатом, помадные следы фиалковые, нежно-алые, розовые, небрежно размазаны. Акустика от «Хармана» поутру выдает французские мотивы легкие, предрассветные, растекаясь нежностью, шепотом, лаская мочки. Слов громких нет. Усталость. Сонное, раннее, обнулены хранилища. Бар, сумрак, приглушены тона. Смолкло журчание слов уставших, за ночь голосовые выжаты, прикасаясь губами пьяными, кончик языка обессиленный, поцелуями коралловые, в телеге обмениваясь при отсутствии на иные способы. Сплетничают. Обсуждая черные дыры, мерцание звезд, маникюр испорченный, цену кожаной, рекомендованных к пластике, прочие чеки. Обнажены для оценки возможных фьючерсов. Забытые остатки продолжают у бара за подарки и выпитое рассчитываться загадочной валютой: «Извини», «Прости», «Мне это неинтересно», «Мы разные», «Так в данный чувствую». Расставания пятиминутные до следующих мгновений соскученности, и только, выдохнувшись, очередное хищное с одеждой сорванной на простынях переплетения с томными вздохами. И снова тонкие пальцы переплетены, зависли на остатках тепла, отдают секонда последние остатки. Так изредка встречаются схожие по восприятию, комфорту в обмене паутиной слов, сарказму. Медный колокольчик на двери мирно посапывает, тишина ядом проникает по артериям. Все свои в пять утра, никто не входит и не выходит, сил нет. Тяжеловесные, неподъемные барные замерли, удерживая мягкости, балансируя с равновесием, обнажая дыры колгот, уснувшие серые. Те редкие мгновения – мысли замерли, выдохнули на путях стрелочники, устав разруливать хаос встречного роя электричек. Редкий покой внутри – перевели на нейтралочку. Сумрак, свечи, оплавившись, потухли. Бардак тел, бардак бокалов оставленных. Влюбленность одиночества. Недопитое, молодое, бесцеремонно-красное спорит с многолетним, односолодовым, выдержанным: «Я дорога, утонченна и прекрасна, лишь недавно сорвана. Как можно ровнять с тобой? А запах, запах-то, фу, мужлан. Как смеешь ты вообще со мной?.. Знай место свое». Не обращая внимания, продолжает растекаться, впитываясь, сливаясь в единое с кровеносными потоками, одурманивая, захватывая надолго, чувствуя, что еще не до конца пропитал градусом. Отдает зернами. Бар устал. Бар требует новой энергии после сна. Чашка с капучино, брошено на барной, молочно-свежей невинностью, целиком, нетронута. С испугом оглядываясь – не так давно приготовлено. Не успев лицезреть с позднего вечера происходящее. Может, именно в ней счастье спрятано? Тишина. Груда тел без энергии посапывает. Нагромождение брендов, взглядов, голода к изысканным развлечениям. Остыло. Может, среди прочих кто- то любит холодный напиток? Оставленный в одиночестве.

Захлопнула. «Снова, как всегда, сложно. Ты как? Солнечно? Весна? Щебет птиц? А я снова лечу. Молодой человек, счет принесите. Объявили. Пора. Смеюсь. И снова перелетаю в поисках себя, комфорта долгосрочного. Рассчитала прежних. Попросила с краю у иллюминатора. Облака со мной балуются. Как у тебя? Так бывает. Читаю чужие выдуманные истории. Начала пробежки вдоль. Вязнут ступни. Океан заигрывает. Молодое розовое поднимает. Огонь заботится. Не хватает тебя. Соскучилась. Прилетай. Слышишь?»

Дождливое

Дождь. Бьет. Бьет. Бьет. Бесстыдник. Пошлый. Самовлюбленный. Подглядывает. Лень, сковав безжалостно, не отпускает конечности. Окутывает. Нет сил пришторивать. Шампанское вчерашнее туманом. Одеяла пуховые смяты, разбросаны. Подушек плачь с остатками губной. Колготы в нескольких порваны. Сонная. Уставшая от встреч с шаблонами. Все больше среди сервисов встречи со скрытными социопатами, забавно маскируясь материей вежливости, особенно увязнув в кодах технологий. Психологи качественные на вес золота. Встречные сыплются на первых тестах. Бросая не начав, жаль времени. Слабые. Нравится работа? Подташнивает чуть от трекеров, а в целом мечта с плюшками. Вздрагивая. Постель. Дождь нахрапом. Прохлада по телу мурашками. Весенняя. Особенная. Невозможно без ощущения влюбленности. Чахнут внутри лепестки розовые.

Дождь. Баловник. Тешится. Бам. Бам. Бам. Гремит пробуждая, наигрывая собственное. Иногда достаточно одного прикосновения до первых букв, снесенных губами от дуновения мыслей внутри, а там серая бездна. На экране тонна неотвеченных, схожих, одиноких, приговоренных к одиночеству. Там скука смертная. Там выжжено. Без аттракционов, томно серому. Крутит водоворот схожих, стратегии на двадцать четыре, не более. Аромат кофе. В необъятной постели звездочкой. Простят? В смысле? Не обсуждаемо. Жестче. Чуть выгнув спинку для удовольствий встречных. Массаж послушными кончиками. Мягкости. Шерстяные. Глупые. Пустые возгласы о преданности.

А дождь. Наигрывает. Балуется. Там. Там. Там. Там стук по жести подоконников. Собраны вещи, мгновенно обнуляя связи, новый оффер без гарантий, но с текстами сладкими. Риск. Возможно. Но потенциала будоражащие запахи. Бюджеты. Безлимит карточки. Чуть тепла бы. Шипит на сковородке сердце, некомфортно на пламени. Есть те, кто привык быть недовольным попыткам, особенно когда они неудачны, растаптывая в клочья, мешая с грязью лучшее, расплескивая агрессию, истеря словосочетаниями, а после жменями заглатывая прописанные. Смешны, балованы. Фильтрами маскируют жесть действительности, песок сыплется, свое отсчитывая. Эффект лужи, известно, что будешь весь обляпан чужой депрессией, неудачами, скачками агрессии, но забываешь и теплом по весне проводишь по номерам, обжигаясь о тишину диких джунглей, и именно в этот запускаются заархивированное, а там тьма плесени, беззвучно улыбаешься с благодарностью ответной тишине. Архивируя смешных прежних. А дождь не позволяет уснуть, тарабанит, беспокоит, зовет вздохнуть свежим.

Захлопнула. «Сложно, сложно, разделяй предложения. Расскажи плавную доступную историю. Дай подсмотреть за чужими поступками, роскошью, развлеки блуждающих читателей контентом сладеньким. Но дело твое. Как ты? Холодно у вас? Солнышко? Ветер? Дождь за шиворот? Балуешься? А у меня вакуум. Ловлю временный комфорт от одиночества. Держа облизывающих на расстоянии. Сглатывают. До смены. А у тебя? Гостит давно пес, такого, как хотела. Без агрессии. Видимо, ко мне тянутся те, кто не выживет без тепла. Целеустремленного, с запахом блондина. Встречает виляя. Провожает сонно. Носом тычется в пакет. Чует запах снеди. Радуется чавкая. Виляет, на природе чувствуя себя хозяином. Скучаю по тебе. Правда. Глупая. Тонны тепла для тебя приготовила. Хочу тепла, губами в ладони. Пустота без тебя, несмотря на движение снаружи. Прилетай. Слышишь? Зацелую. Забалую. Соскучилась».

Плюсы

Сейчассс. Хочу. Сейчассс. Сейчассс шептала, сковывала, страшно, очень страшно, словно магнетизм заставлял, приближаясь, двигаться по ее векторам, растворяя себя до глупого тумана внутри. Покатаемсяяя. Покатаемсяяя. Покатаемсяяя. Вид гор из иллюминатора напоминает изрезанные жизненные пути, выжженные желтые пустыни, черные горы с мохнатыми шапками снегов, царства снега и льда. Прогулки под весенним дождем. Истощение без свежего. Мерси, достаточно. Забравшись в катакомбы, а после ниже по бомбоубежищам чуланчиков внутренних. Оптом скупая, чеки выписывая на тонны белого мира охапками, спешно выкладывая из корзины черное, вперемешку с серыми мысли, липкую грязь, заразное. На… и помыслы пошлые. Внутренний дракон вен кует тысячами агрессию, съедает их изнутри. Без энергии земли шатает, нет энергии, не могут цвести и развиваться, лишь, присосавшись, черпают и поднимаются по ступенькам вверх с изодранными в кровь ладошками, душой, пропитанной сарказмом.

Проще издалека. Проще не касаясь ожиданиями, надеждами от слов произнесенных. Когда они увидятся – пропадет волшебство тепла, сохраненного в памяти о человеке, ведь остается всегда тепло о прошлом.

Звонок. Ночной. Не исключено, что на последнем выдохе. Даже если он будет ползти истекающий, не откроют, утопая в забавной гордости. Отправляют миллионами во тьму в надежде на попадание в состояние схожее. Дежавю. У забора не станет очередного доверившегося, такого же по-дурацки гордого. Некоторые, всю жизнь ищу отца. Не в том смысле, чтобы прижаться и хныкать ему о проблемах, а такого, являющегося примером, советом. Улыбнетесь, но их было несколько. После перерастал их в своем развитии, совсем не значит, что добивался большего. Наблюдая, повторял движения, слова с эмоциями, понимая со временем, чего стоило их золото, что человеческое в дань роскоши отдано, сравнивая тропинки комфортные моему сердцу и сравнивая с их путем.

Они находились, они давали возможность зарабатывать и расти для них, уж точно не из-за денег, а чтобы похвалили, даже просто одобрительным кивком. Не будучи нахлебником, принося к трону добычу из лесу, теша свое самолюбие в своей удачливости на охоте. Оттачивая мастерство охоты, выбирая хищника покрупнее. Выбрался подышать беспечный из оболочки с цепкими. А снаружи пахнет ложью вежливости, интерес исключительно при наличии выгоды приумножить фантики. Обнулен интерес человеческий. Идет охота по всем правилам: прикорм, капканы, скучающая стальная дробь в ожидании выстрела, безмолвие птиц затаившихся. А после тишина, исключительное безразличие вакуума. Со временем абсолютно не трогает, понимая ниточки связывающие, заставляющие улыбки натягивать ради выгоды. Смеюсь. Играя в предложенное. Смешны.

Захлопнула. «Сложно. Ты как? Играешь? Балуешься? Не надоело? Прилетишь? Соскучилась. Еще минусы? А после? Закончишь?»

Пазл

Пятница. Дождь бездомный топчется. Приглушенные тона. Мерцание свечей, тонкие нити тишины и романтики. Вибрируют пачки приглашений в мессенджерах, схожие афишируют развлечения. Голосовые с натянутыми восторгами. Собираемся. Кружевное. Чуть платины. Сапфир добавит изысканности. Строгое. Каблуки недосягаемые. Пора. Биты до упора готовили, взбивая усталость. Бар. Бокалы первые, осваиваемся. Флирт легкий. Необязывающий. Обмен сарказма нотками. Привлекает упругие, ответные. Скука. Вечер. Каждый в собственных развлечениях. Океан. Горы. Звезды, с черными впадинами. Капли градусных дают осознание, что, по сути, применяя теорию вероятности, отсутствуют все шансы на изменения сути происходящего от собственного рычага, влияющего на скорость и качество шарика. Утопаю, смеюсь, творю узоры в танце смешанном. Страхи разнообразны, безобразием липнут при движении чуть в сторону от выверенного, заданного. Пью? Стекают по гортани виноградно-бордовые, задерживаясь на ворсинках, будоража рецепторы. Пью с наслаждением. Отслеживая кончиками тенденции. Всплески волнующих общих новостей. Обсуждая, растворяясь в чужих историях, напитанных кривыми гиперболами для придания изыска слез и страданий. Требуется капельное орошение для лучшего. Кивки пахнут комплиментами. Случайные неслучайны. Слова на автомате, в ответ встречные. Мы знаем об обоюдном хищном одиночестве. У каждого из присутствующих в карманах или сумочке окончательный неутешительный диагноз мозгоправов. Карнавал социопатов. Адреналин ломится, требует вырваться, разорвать вуаль наброшенную. Без слов лишних – к нему зафрахтована. Еще чуть пастбища, обмена слов, наблюдений за связью паутинок на будущее. Дорога к физике. Ночь пестрит неонами. Акустика от «Босе» басами не дает уснуть артериям. Чуть усталости. Меняем маршрут, к себе разворачивая мешлиновские. Так проще. Набросав прогнозы на утреннее пробуждение. Проще выпроводить, после среди недели пересечься на возврат обязательно забытой мелочи. Оставшись в уюте собственном, чем, как помятая с… сквозь весь уставший мегаполис волочиться сонною. Поцелуи, впиваясь до крови кораллами. Простыни хаотично разбросаны. Холмы сходили с ума. Наполнив обнаженные кирпичи стен животными стонами. Впиваясь маникюром в насыщенное. Губами по кубикам. Остатки кружевного в страстях клочьями. Свет зрачков, вздрагивание, замерли, в долях секунд напитываясь картинкой завершения наслаждения. Отобраны очередные капли хищной энергии. Тонкости. Скомкан. Выжат. Обессилен. Желудок требует набить новыми белками, углеводами. А еще требуется тишина. Пять утра. Спать. Вещи с чужими запахами за бронированную, не привыкать соседям к зрелищам. Рыки или всхлипы в бесполезных попытках объясниться. Смысл? В душ – и спать. Выжжено.

Захлопнула. «Дружочек, счет принеси. Бутылочка шампанского – моя, считай, считай, напряги булочки, чуть быстрей… Как ты? Соскучилась. Подметила. Цепляюсь. Словно теплый песок сквозь просачивается. Нежность, постепенно вымывается. Чуть ранее принимала с восторгами новых улыбчивых. Теперь проще, не влюбляюсь в красочные обложки, на паузу, в ожидании подвоха, чаще оправдывается. Создаю условия, проявляются с фиксатором. Не торопясь в погружение. Широкими взмахами отдаюсь бескрайнему, а после на часы в песчинки звездочкой. А ты как? Не так громко? Не так с восторгом? Нечто схожее? Но ведь так спокойнее, так спокойнее. Разочарования во встречных поднадоедают. Соскучилась. Захочешь – прилетай. Тишины хочется в теплых родных объятиях».

Семь

Раннее. Сонно ворочается мегаполис. Солнце позевывая. Лучи сквозь бронированные шторы просачиваются. Память десятые сны досматривает. Как же вчера? Зачем же? Но это же не свойственно. Последовательно, по крупицам склеивая. Вечер пятницы. Звонки неугомонные. Часы подгоняют, осталось чуть стрелочек, еще успеть привести себя из домашней, да и спланировать куда! Цепи сорваны, спонтанность, учесть время на дорогу примерно так, ну а пока не отвлекаемся. Погружена в блеск перышек, чередуя, разбирая конструктор образов, из чего-то волшебного, порочного собрана. Игра собственная затеяна для позднего вечера, игры свои предлагают сторонние властными. На бегу в попытках конспектировать наблюдения за потоком сменяющихся, помня о жизненной необходимости выгула из внутреннего чулана персонажа каждого. Изредка срываются, взламывая, обрывая, в щепки разнося ограничения. Кто же выпускает их всех сразу? В целом, если не спеша и не забывать об их голоде, контролируя очередность, в уединенных местах или доверившись, но спрятав от взоров непрошеных, получается, выплескивается. Фильтруя в потоке бесконечных мыслей об источниках поступков, копаясь в первопричинах, что говорить, чего добилась, чем растопила правильные эмоции, как почти срывалась, а потом снова за свое и карабкаясь. Шрамы внутри напоминают о последствиях. Бывает – выжата как лимон, внутри сморщенная, скукоженная, но точно не в темную пятницу. Вся полезность выплеснута, шаг за шагом, ночь за ночью, поставив все на черное. Но это вчера, а утренние реалии? Закутанное тело с чужими запахами, точно подташнивает от желания мгновенно избавиться, всплывает в памяти отрезками, то ночные хищные развлечения, с фактически из звериных джунглей заарканила. Сошлись в унисоне движений под всплески битов, пару фраз для сверки схожести настроения первобытного. Прочь лишнее, вчерашнее… Расталкивая ногами, срывая, выталкивая, обескураженный на одной ноге прыжками, огрызается, такси вызвала, остатки верхней за дверь вышвыривая, не оставляя шансов на возможное утреннее. Отмыться. Вымыть из памяти. Вычистить. Забрасывая в барабан на максимальные температуры постельные. Удаляя пошлые мессенджерах, отправляя цифры в урну грязи собственной. Под обжигающий душ – выжечь воспоминания. Внутренней шлюхе так требовались серые эмоции. Устала. Спит. Закована. Как заезженный мотив куплетами на повторе – для более глубокого проникновения. Лишь просмотрев более десятка на конвейере, начинаешь замечать схожести в действиях, аналогии щедрости, повторы во внимании, отчасти от воспитания, но не факт. Вино на дне колышется в такт кисти повисшей, уставшей от одиночества. Слабость? Скорее жажда наличия мгновенного комфорта. Удовольствия не откладывая и за мгновения на барную. Заведенные. Щелкают кнопки пульта, более-менее подходящие, не задумываясь, чуть только пазлы не совпали – безжалостно переключают внимание на следующую. Забыв напрочь о проведенном, подаренном, обнулив и вычеркнув. Не выдерживают наличие внутреннего зоопарка, персонажей, живущих во внутренних чуланчиках. Понимая это, осторожно среди темноты выгуливая. Страхи стать белою вороною. Клеймят шаблонами, провозглашая удобные тезисы о целостности восприятия, настроений, последовательности желаний, целей. Книги бессовестные позволяют включать голову. Чуть глубже погружаясь в швейцарские исследования, последовательно отбрасывая глупую мишуру суждений общественности, по фрагментам отрывки склеивая, обнаруживая заброшенные, затоптанные труды многолетних исследований. Чудесные, без осуждений. С подтверждением о наличии в каждом не менее семи персонажей внутренних, разнохарактерных, а уж тем более с разными взглядами, монологами, поступками. Безусловно, на всеобщее выставлен хамелеон с адекватными взглядами, не поймут. Серфя по волнам всеобщих ценностей на данном отрезке, не отсвечивая на территории, узаконенной контентом общества. Втайне от остальных выгуливая изголодавшихся, во внутренних чуланчиках на цепях, чтобы совсем не слететь шестеренками. Миллионы наружу выпускают пыль вежливости, заботы, ласки и прочие нежности… Неоспоримо, и это внутри присутствует, но не 24/7 же. За мгновения привыкают, запитываться, эгоистичны в вычерпывании, оставляя бездыханное из последних набирать психоправам, наглатываться. Загоняя себя по собственному в угол серости в попытке понравится, избежать агрессии, тихо воя одной от жалости к себе, усталости. Иногда в истерике рвать на себе волосы. От отчаяния забираясь под хлесткий ледяной душ, вздрагивая. Заглатывая тоннами мороженое, холодом сладкое. Втыкая в тишине в экран, уставившись в тысячи раз ранее пересмотренного. Забрасывая в себя капсулы успокаивающие, снова пью и забываюсь среди пуховых одеял с изнеженными подушками.

Рассвет всегда неизбежен. Циник, без вежливости. Пора. Костюм, каблуки, помада яркая, эспрессо, ключи от почти пятисот лошадей с колокольчиком. Собрана к очередному вызову, чередой совещаний, заставляя тысячному механизму действовать, создавать, внедрять, продавать, осваивать, распределять, отчитавшись, себя баловать.

Захлопнула. «И у меня внутри разные? Но все же не для всех, сложно. А может, ты и прав, изголодался один из них по тебе, рвется все бросить и самой взять билеты к тебе. Остальные сдерживают, ломают, бьют по щекам, сковывают. По-прежнему тут среди тех, с кем уныло и тошно от повтора дней, ночей конвейерных. Ладно. Все своим чередом движется. Ты как? Настроение? А по мне скучаешь? Правда, соскучилась. Прилетай. Хочу обниматься, целуя в небритую. Угощу сашими из тунца. Будем читать, ноги друг на друга забрасывая. Болтать вечерами без умолку, а с рассветом на пробежку по золоту песочной косы, босиком, улыбаясь, с океаном заигрывая, подгоняя твоего четвероногого белобрысого. Засыпать вместе – счастье, обнявшись, за солнечный день умаявшись».

Весна

Экран во всю стену серебром рябит, устал перелистывать. Книга отброшена, согнуты углы единичных страниц избранных, для возможного сомнительного возвращения. Пустота бокала бархатисто-бордового вина для снятия череды болевых. Номера настоящих на паузе, недостаточно накоплено, не тянет в данный. Номера прошлых кончиками пальцев перебирая-набирая – отдают тишиной, вакуумом, отвергая кошачье настроение мурррлыканья. Носом считывая эмоции на расстоянии. Недостаток градуса соскученности или наличие в моменте альтернативных, рядом присутствующих. Смешной дефицит ответного внимания, обнулена оферта игры данного вечера, на следующие не интересует. Ветер в распахнутое врываясь в поисках наживы, беснуется, обнюхивает, пахнет прохладой и свежестью, быстро наскучивает, сворачиваясь, самостоятельно захлопывает. Тело непослушное. Любит капризничать, под нагрузками запредельными не всегда выдерживает. Жалуется, ноет сперва, а после по кускам отваливается. Уколы жгучие. Доктора в белом заливаются со страхами. Сплошное безразличие к клятвам данным о помощи, вымывается рутиной череды рассыпающихся, заботами быта забиты, и не восполняется энергия, как ранее. Не каждые, бывают и белые… На руках с кровати, поскрипывая коренными. Так уже было, пройдет и нынешнее, терпение. Так разбаловав, оболочка привыкает к нежностям. Вольности позволяя, канючить об усталости. Пилюли белые жменями проглатывая, от внешних болей избавляемся, оставляя остатки внутренней. Тише, тише, отголоски нагрузок излишние дают жесткие последствия. Все пройдет. Сон глубокий. Перерывы в пробуждениях болезненны, любое движение отдает стонами. Окружение чаще на короткие, требуя незамедлительно награду за обслуживание. Заказы и востребованность на мгновения, а после впадают в депрессию без постоянства и определенности. Поголовно цинично и без скромности самостоятельно восхваляя собственные отсутствующие качества, в надежде на чек, случайно для них оброненный. Жалость к себе – не смешите. Крик беззвучный, скрежет от боли собственной, заглушается параллелью звуков с наслаждениями. Чуя неспешные шаги ключника, слуги распорядка, чулана, с персонажами разнообразными. Удивительная нетерпимость, обрывает оковы цепей, срывая засовы дверей с петель с корнями, выпущен. В подобных ямах выгуливаем исключительно хищное, губами, зубами впиваясь. Пошлит. Беснуется. Требования пищи, скорости. Подчинения. Отметая реверансы, набрасываясь утолить голод. Насытившись. Срабатывают переключатели, выпуская наружу спокойствие взвешенное. Нет быстрых призов от задуманного, не хватает дыхания на продолжительное. Ночь глумливая, бесконечная, протыкает физическое болью острою. Чудовищно долгая, темная. Беспощадна внешняя оболочка, беспрерывно вводные подкидывая. Бьют часы настенные, отдавая внутри кувалдою. Глубоко заполночь, недостаточно жидкости, ворсинки розовые способствуют прозрачно-безвкусную с жадностью заглатывать. Пройдет. Весна заигрывает, балуется. Терпение.

Захлопнула. «Счет принесите, пожалуйста. Виски, шоколад и остальное – считайте. Объявили, пора. Перелет. Особенности нетерпимости к пошлости. Сонная. Ты как? Больно? А я соскучилась. Чувствую нашу с тобой веревочку на расстоянии. Хочу смеяться. О тебе заботиться. Привыкла. Так неважна внешность, когда свое отыскиваешь. Целовать, взбираясь сверху, ощущать себя маленькой. Шутить. Забирая боль, ладошки прикладывая. Заказать сладости, кофейничая колумбийскими. Заглядывая в твои глаза бирюзовые, читая без слов особенные желания. Так соскучилась…»

Легкое

Утро раннее. Нагрузки с весом собственным. Прохладный душ. Выходной, под кружева отданный. Сонное. Способность позволять быть не с… на все согласными, а своей своенравной, но схожей по пазликам. Есть та, кто взлохмачен после сна, выглядывая из-под, уже улыбается. Напевает шепотом, ласкает кончиками. Пластинка с французскими влюбленными припевами, проникает не торопясь, успокаивает. Забавная способность невпопад смеяться. С шуток за тысячу, чаще неосознанно, лишь бы понравиться. Напитками колумбийскими заставлено, усыпано пирожными с горячим горьким шоколадом. Объятия встреч, затисканы. Слова, слова потоками. Душевные, проникающие. Глаза ненасытные, переплетены ресницами. Соскученность кончиков пальцев, особенно мизинцы голодны, переплетены с нежностью. Вьющиеся струями, по ладоням каплями. Сегодня душные, требуют тех, особенных, для утоления голода. Удовлетворены сказанным, услышанным, до краев напитаны. Физика тел бодрит, выжимая до краев, словно из металлического тюбика, всю энергию. Строптивые, проверяют на возгорание молниями. Разбиваясь, ласкают, сменяя маски, перебирая под ситуацию. Блеск завораживает, отключая осторожность, заманивая. Волны ветра встречного шепчут, трясут, гонят, подгоняют, наполняя ткань парусов, поднимая тину со дна. Срывая покрывала лени с якорей. Бегут окружающие, выхватывая на скорости остатки корма. Прогибаясь, изгаляются, предавая клятвы собственные за кость обглоданную, бирками увешанную, кем-то в глянцевых возвеличенную. Пестря искусственными прелестями, в поисках аплодисментов от того нужного. Многим не по зубам с ценой заявленной, выдыхаются от частоты смен коллекций. Загадочность дешевая. Смешны, забавные. Напускные на первые пять-семь дружелюбием. После уже не то, не так, приедается, хочется дефицитного, редкого. Упругая, отточена взглядами. Уверенностью сквозит, так чувствует.

За пять минут до… Игривое, шутки с поцелуями, балуясь, взбалмошна, танцую в кружевных под французские мелодии, питаясь улыбкой со щек родных с небритостью. Взмахивая, щебеча без умолку. Примеряя платьица, обмениваясь энергией с солнечными. Обидели. Расстроили, не переключили плавно на нужную. Не проснулась, из чуланчика на свет не вынесла.

В моменте… Беззвучно, за щелчок выныривая, на защиту внутри испуганных. Движения резкие. Слова, сотканные из букв грубых. Бокал вдребезги. Скомканы, растворяя выпяченную наглость, растоптаны, грязью обляпана из последней коллекции напыщенности. Искры хищные воспламеняют обидчиков. Рык изнутри сотрясает даже каменных.

Спустя пять минут после… Испуганно озираясь на сотворенное. Воспитана не так и не для того, чтобы выслушивать низменные. Отряхивая с себя услышанное, открещиваясь, в спешке собирая остатки разорванные. Так не хочу. Так противно. Так не я.

И чуть позже вечером… Внутри заигрывая, разливаясь по артериям, теплотой напитывая кровеносные, шепот просит чуть грубости. Губы алые, страстные, молча молят о прикосновениях.

Захлопнула. «Считайте, да, да, да… Поскорей, пожалуйста. Слишком грубая. Чернотой грязи обляпали, нужно время отмыться. Обессилила. Отняли теплую энергию. Перья вырвали. Лечу к облакам в очередной… в поиске схожих. Устала. Взмахи неровные. Временно не подпускаю чужую вежливость. Больно волнами, а потом с рассветом снова легко, смеюсь, балуюсь. Не хватает тебя… А планируешь? Как скоро? Сброшу координаты. Океан. Тепло. Солнышко. Улыбнись для меня. Запитываюсь, на постоянной требуется. Вспомнила – любишь. Хочется приятного, легкого. Обязуюсь просыпаться с первым щебетом, надевая кроссы с тобой на утреннюю, а после в ледяной душ с объятиями. Приготовлю тебе настоящий кофе с завтраком, буду шутить, балуясь. Хочу так беззаботно, вежливо. Соскучилась по редкой легкости».

Шаблоны

Первые теплые градусы. Утро. Журчание птиц ранних. Движения рук, ног. Капли пота в размеренном вдохе и нескольких выдохах. Прогулка внутри аллей, аккуратно подстрижены, окутали бирюзу фонтана редкими багряными листьями. Запах утренней невинности. Бархат рассвета весеннего. Свежесть от пробуждения зелени. Душ, леденящий бодростью. Тишина ранних пекарен, уютных своей тишиной до безумия. Колумбийские запахи, запахи чарующие. Хруст корочки круассана, ублажающий волшебством вкуса нерастопленного маслица, добавляя вкус пармезана, ветчины, зелени. Нет лишних. Нет дела никому. Прежние спят. Роли сыграны, всем нужным обменялись в моменте голода, перемешав эмоции. Будущие еще и не укладывались, заплетая стройные вокруг шей с градусом. Растрепаны. Искрят восторгом и непринужденными глупыми шутками. Растапливают скованность. Сжатость забитую. Сбивает с ног сон, спать, спать, спать, погружаясь в нежность перьевых, уютно и за мгновения посапывая. А день? Насыщен новыми персонажами. С грубостью, сарказмом, всплесками, дабы укрыть ладошками внутри ранимое. А после? Подпустив. Встречи. Слов горсти. Раздавливая чаще последний тюбик в попытках выжать счастья толику. Как заведенные повторяя о покое внутри, вздрагивая при каждом шорохе, визге тормозов прошлого. Боясь пересечься с темной стороной собственной, теряя в моменте возможное будущее. Отворачиваются, оплачивая разовые, нет времени на лечение, и гарантии на излечение доктора уже не дают. Сломаны, и ремонт затяжной, чуть устаешь от постоянного донорства. Листаем следующих кружевных. По сути они сменяют шаблонами своих предшественниц, уже уставших, с на тяп-ляп сооруженными скворечниками. Заигрывая с противоположностями, обнаруживая грани беззаботности. Насыщенно. Пахнет влюбленностью. С экрана, на пешей прогулке, слова под копирку, поступки вылизаны схожестью. Редко честностью, все чаще секунды настроения. Уверены в лозунгах, не подтвержденных на практике. Выгуливая внутренних персонажей разных по содержанию, маскируя беспамятством произнесенное ранее. Забавно бы взглянуть на конвейер, шаблонных штампующий, разнообразя лишь цвет кожи, волос, усложняя язык, точек на шарике для размещения. Сменяя шепотом, боясь, распознают, выгуливая в сумраке обитателей собственных. Правила игр чаще схожие. Все больше развлекаясь щебетом, не впуская внутрь содержание. Влюбленность необходима была в раннем, без понимания истинных подгнивших цинизмом веревочных переплетений, приводящих шестеренки в движение. Обозначая цели, создавать схожих в будущем, больше, но растерянно разводя руки от своей никчемности. Получилось так, как получилось, не отвечая за качество. Никто не обучает воспитанию. Поливая, пропалывая, лишь когда есть свободное, в моменте утеряв нити связывающие, отдав бразды влияния внешним, когда обустраивались собственные мягкие. Произнесенные разочарования: «Извините» – шумит миллионами.

Захлопнула. «Считайте. Сложно. По мне соскучился? Да, все тут мое. Объявили. Пора. Лечу к следующему. Не осуждаешь? Забавно, так еще важно твое мнение. Дефицит нужного внимания. Соленоватый остаток океана на губах, послевкусие. Соскучилась. Невыносимо изредка. Окружает чаще суета чемоданов, губ, эмоций, билетов с паспортами, в предвкушении. Смешные. Заметила, чем выше ожидания, тем глубже. Разочаруются. Напитают после витрину инсты натянутым счастьем, чтобы как-то отбить. Повторяющиеся. Шаблонные. Взмахи рук неравномерные, двигаюсь. Меняя картинки. Облака сонные, как домашний питомец, за мной преданно следуют. Одна. Никому ничего. Ни за кого не в ответе. Так бывает. Но в тебя хочу погрузиться, балуясь, целуя с жадностью, гладить, окунуться ноздрями в родные запахи. Целуя щетину, нашептывать. Прилетай. Правда, соскучилась».

Запылились

Скрипка жалостно. Тишина кафе утреннего. Зерна колумбийские ароматом с ума сводят. Фарфоровые тончайшие емкости, затаив дыхание с подношениями. Хруст верхней корочки мучных изысков, а после напитываться рецепторами. Французские ноты перемешиваются. Время побыть самой собой. Жаворонки ранние. Окутывает скука. Более десятка узаконенных совместных тысяч ночей. Забавность заключается, что никто вершины с целями и не навязывал, самостоятельно. Исключительно подглядывая за окружением с их ценностями, бытом, тараканами, соответствовать уровню. Черпая из замочной, карабкались по-своему. Вздохи пошлые на громадной выгуливали, приедаются руки, губы, шаблонные движения. Скука цикличности. Бывало и ветрено, штормило до безумия. Плоть внутренних персонажей откармливая, свежим напитывая. Эгоистичны? Всякого, границы вседозволенности по пути поддавались постоянной коррекции. Меняя тактики, собирая кейсы подруг, с мозгоправами. Разбивались вдребезги, после заново и заново собирали кончиками, клеили. Проливалось, просачивалось наружу, снова молча сжимая коралловые, карабкались. Говорили без умолку – в надежде проработать, понять, осознать, подстроиться, сжимая губы в кровь, уступая обстоятельствам. Помогало? В моменте, как скорая, а после снова зубками. Сжигали, кололи в щепки, пинали, заливая градусами.

Радовались, вскарабкавшись, обнявшись. Тропы недовольства с эмоциями. Вытряхнув свое разъяренное, хищное, приподнимали вверх трепыхающуюся белую тряпочку и снова друг другу сдавались, гребя разодранными ладошками. Ворсинками языка слизывая ручьи слез соленые. Книги общие, страниц заломы на возможность вернуться после. Смешные. Прошлое в прошлом, но изредка обеляя ячейки с поступками прошлыми, на поверхность выныривая, прощаем неблагодарное. Безумие. Грязь серую и жесткую сложно отмыть. Жалость? Кажущаяся бесконечной рутина одинаковых слов, движений, кивков и прочих в соавторстве. Пролетело за мгновение. Правила и статусы накладывают границы в словах, скандалах, мнении. Безумие движения исключительно для потехи собственной, смешной значимости. Шарику надоест – и обнулит зарвавшихся, созданных за мгновения. Тишина. Недопонимания невысказанные сброшены в подвалы внутренние. Сложно, но пройдено. Воспитание? Глупости, практически невозможно противостоять внешнему окружению вызывающим интерес у сквозь асфальт пробивающихся. Влечет перевернуть, свернуть, наслушавшись. Собрались, кисти рук протягивая, хватает максимум до встречного шкафа, для перебора цветного барахла. Зачем? Аккуратно уложено, развешено по цветам, по запахам воспоминаний. Ночь комфортнее по разным, тактильные более не притягивают. Незаметно тропинки разбросали интересами, взглядами, разные способы подпитки энергией. Завершены проекты совместные. Не тянет больше к напускной вежливости, поцелуям в шею опостылевшими, не раз предававшими. Каждый вдох, чаще выдох, досконально изучен. Шаги крадущиеся, шепот для чужих номеров, развлечения, чтобы не сойти с рельсов окончательно. Чужим свойственно успокаивать, рецептами заваливают, повторяя как заведенные подслушанное, не пропустив через себя на практике. Сложно менять поведение, речь, взгляды, стремления на собственные. По-прежнему молча кивками наблюдая за поведением, не впуская глубоко в себя, уже не трогает. Те, кто должен вырасти, – вырастут, не хуже и не лучше, в схожей погоне за комфортом с фантиками. Забавно, данные десятков в паспорте должны были обеспечить опытом, а по факту напитали проникающим ощущением растерянности и страха. Запылились. Никто не знает на любом этапе, как правильно.

Захлопнула. «Грустно. Не все поняла, но грустно стало. Почему? Затронуло. Мотивы скрипки пробуждают нечто особенное. Вакуум. Не могу, видимо, найти схожего себе психа. Безразлична к успешности. Возрасту. Родословной. Наличию прошлого. Люблю у океана, разбросав звездочкой. Прибой нежно массирует. Бесконечность. Улыбаясь палящему. Пес холодным носом прячется. Спокойно. Беззаботно. Нравится напитывать энергией собственной. Самодостаточна? Наверное. Чуть интереснее, чем у других, видимо. Но твоих пазлов не хватает. Так соскучилась».

Желтая

Тает, капают минуты песочных. Не обновляются. Солнце обозначает присутствие собственное, заманивая наружу, а после отдает на растерзание ветру дикому. Ветер управляет городом, назначая, понижая, рассчитывая без пособия. Временный чужой управляющий, с цинизмом раздевая красоту ожерелий лиственных, обнажает стесняющихся. Нагота прикрыта последними, а он вгрызается, словно испачканный кровью тигр, отключено сознание. Острием когтей, хищными клыками до последнего капилляра. А они? Чуть больше скукоживаются, сгибаются в попытке выжить, понравиться. Не меняются, прежние, особенно когда одинокие, желают понравиться, задают вопросы глупые о том, как выглядит. Сканируют эмоции, проявляют участие, дублируя зеркально жесты. При этом наверняка есть тот, кто ждет ее, запасной аэродром в полном, зафрахтован на бесконечное. Пауза. Интересы развернуты – желание выбраться. Сменить болотце рутинности. Конечно, потенциально нужен и есть планы на будущее. Коротенькое леопардовое, чрезмерный смех над банальными шутками. Поддерживая разговор, пытаясь быть интересной, поддерживая, накидывая, выплескивая водопадом ранее услышанное, безусловно, не вникая в суть, от схожих взвешенные, демонстрируя разностороннее. Выдыхается милая, хватает на 5, 7, 10, после приближает себя гривой роскошной, кокетливо приближаясь, отдаляясь маятником, серфя зрачками по его заинтересованности, забавно балансирует, хорошая. Восхищается его формами, отпуская добрые, тихие, но ласковые. А он? Веером. Павлин, напичканный комплиментами, распушив хвост, выдав первые гортанные, потек в свои расстройства с переживаниями, эмоциональными всхлипами.

Засобиралась. На часики поглядывая, сообщая о своей невероятной пунктуальности. Благодаря за чудесный стол, усыпанный яствами, напитками с колумбийскими ароматами, закидывая на всякий случай нотки вежливости, за кулисами выпуская бульдозеры для выравнивания очередного аэродрома для критических приземлений.

Захлопнула. «Ты как? У вас там осень в золоте, всепоглощающие гейзеры с депрессией. Волна за волной с электричками? А меня океан балует, с багряным рассветом на пробежке, словно непослушный щенок, играет, дразнится. Время хаотично скачет, замедляясь, после вновь стремительно, сменяя приветствие встречных, новых, забытых прошлых, откупаюсь вежливостью. Вязко изредка. Длительно. Волнительно. К началу сумрака чаще окончательно морально выжата. Глотки виноградного, терпкого. Океан. С ним часто под закатом одна беседую – слушает, позже включает мрак безразличия. Чередую физику, отдавая предпочтение молодости, отбросив дурацкие попытки найти по голове схожего. Выставляя границы на сон в одиночестве. Навязчива. Океан, знаешь? Лишь он успокаивает качественно. Позволяя расслабиться, массажируя кончики пальцев ласково. Необъятное могущество звезд к песчинкам приковывает, чаруя вакуумом. Как на самом деле ты? Скучаю. Может, чуть меньше? Волнами. Иногда кошмарные цунами не дают уснуть. Лязганье цинизма жадного невозможно побороть. А может, выберешься? Прилетай, слышишь? Соскучилась. Губы по щеке, волосы по ладоням до слез соскучились. Хочется нежности».

Потешные

В поисках объяснения глупости смысла объединения в ячейки, чаще эмоциональная поддержка, но и это чаще заменимо сочувствующими подружками с перьевыми подушками, сute boyfriends. Поэтапно следует совместный проект создания наследников, теша себя в dreams о воспитании качественно лучших – и безусловно, это самый признанный долгосрочный проект, чаще не позволяющий бросить созданное в любой момент. Достаток на электронных фантиков- для свободы в плюшках, и это эгоистично решаемо в понятном и прогнозируемом по эмоциям одиночестве. Освоив базовую профессию, без волн, штормов, отточив до блеска QA, линии дизайнерских, не осознавая, что завтра и это искусственный вытеснит. В моменте в домике, не думая на парочку вперед, мысли на амбарные в серые чуланчики, сегодня превознося идеи гедонизма в абсолюте. Стабильно капает, пахнет стабильностью от пусть не большого потока чеков. Единоличны, при поддержке сводов правил региона не озвучиваемых на ранних стадиях слияния, присваивая совместный проект себе, словно приобретенное домашнее за собственные, подбирают объедки помощи от родителей, то тут, то сям, противоположного биологического родителя, перехватывая краткосрочные подачки от встречающихся на время конфетно -букетного. Воздвигнув в приоритет интересы исключительно материальные, обеспечив себя минимально прожиточным достатком. Вычеркиваем. Погружаются в проект – ребенок, опрометчиво предполагая в создании, выращивании полноценно развитого самостоятельного моночеловека. Забывая основы о необходимости мужского влияния, предоставляя успешного практического примера существования и взаимопонимания родителей. Без отсутствия подобного примера, наблюдений, как преодолеваются внутри конфликты, о важной незаменимой своей роли второго родителя в жизни. Вырастают новые без деталек, а иные внутренние механизмы не выдерживают нагрузки от внешнего, ломая созданное, скрытые непоправимые поломки личности. Первые склонняясь к замаскированным вежливым будущим социопатам, подсаженные на фарме от индустрии конвейерной психоправов. После? Не забываем о функционале защитника. Условная необходимость в защите? Правила шарика давно изменились, нет общепринятых хищников, чужих голодных племен, несущих смертельную окончательную опасность. Встречаются все же и те, кто не выдерживает правил и отношения общества к друг другу, пытаясь прятаться в пентхаузах, дворцах, иные в деревнях, лесах, хуторах, семье от себе подобных, подальше от жесткого и хищного. Природа беспощадна, такова ее прелесть, что и там без купола жилистых рук ладошек застигнут неожиданно. Хищники всегда застают врасплох разнеженных, проверяя на силу, выламывая дверь, а подкрадываясь с вежливостью. Иногда под ледяной душ действительности джунглей, с анкетами пропускаемых чередой на конвейере, с глупыми бесцеремонно выпяченными требованиями. Должен: путешествия не менее пары раз в год, подарки гроздьями в обозначенные даты, рост от ста восьмидесяти. В помойке хозяюшка: уборка – клининг, готовка – заказной фастфуд с ресторанами. Стена холода. Забота, а что это? Не церемонясь особенно, спускаем с цепей зеленого персонажа с ответными. Без прелюдий, с агрессией, рост от ста семидесяти пяти, константа – готовка и уборка с заботою, не обсуждается. Экспертность доказанная на выбор в профессии. Спорт с выкладкой, марафон от пятерочки. Не бревно, возраст до двадцати пяти. Оффер на три года эксплуатации, морщины, пролежни – в бан, категорически. С детства начитана, есть внутренний мир с заботою. А в ответ? Всегда, сопельки, мокрые реснички, град слов о циничности. Вакуум. Совсем нет времени очередное на воспитание. Безусловно это лишь их восприятие мира и можно констатировать, что им просто не повезло затронуть обратную низшую первобытную стороны окружающих, переполнив сосуды терпения свершаются координатные изменения привычной жизни. Обстоятельства. Вычеркиваем.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70260241&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.