Она видит меня сидящего на пороге, кидает пакет с едой и бросается ко мне.
– Что с тобой? Тебе плохо? – осматривает меня, пытается привести в сознание.
А я смотрю на нее испуганными глазами. Как же это приятно. Почему она так добра ко мне?
– Ты весь бледный, сейчас я принесу попить, – она бежит на кухню. Слышу, как наливает воду в стакан, и через секунду она уже здесь. Возле меня. Ухаживает за мной.
– Пей… Пей…
Нужно что-то сказать, но я не хочу. Божкович приятно пахнет, у нее мягкие и красивые руки. Длинные пальцы – это дар пианиста, я читал об этом в журнале. Она трогает мой лоб.
– У тебя жар!
Я отбрасываю руки тыльной стороной ладони и крепко обнимаю ее. Сначала она напряглась, хотела оттолкнуть, но вскоре расслабилась и тоже меня обняла, сильно прижала к своей груди – я никогда прежде не испытывал такого облегчения. Не знаю, сколько времени мы так просидели, но я чувствовал каждую секунду, тело запомнило все ощущения от этого прикосновения.
– Ты как? – посмотрела Божкович на меня.
– Спасибо, – сухо ответил, понимая, что все кончено.
– Я пришла проведать тебя и принесла продуктов. Ты долго не отвечал, и я решила открыть дверь своими ключами, которые остались после… – так и не договорив, она встала и направилась к пакету.
– Все нормально, – сказал я, но сам вспомнил про время, на часах было уже 20:07.
– Тогда выпьем кофе?
– Да, конечно. – я неуверенно пошел наливать кофе.
Божкович оглядела кухню. Было грязно, горы немытой посуды, но она ничего не сказала. А я сел на стул и смотрел то на Анну, то на часы. Мне было тяжело сосредоточиться.
Пока она обнимала меня, это было дороже часов привычной ласки. На самом деле бабушка сделала из меня собаку Павлова, так это называется в научном мире. Думаю, она достаточно понимала в психологии, чтобы осознавать, что делает. Я был ее ручным животным для экспериментов.
– Извини, можно я сразу к делу? – ставя стакан на стол, решительно сказала Анна.
– Да-а? – неуверенно протянул я. Взглянул на стакан, на часы и на нее.
– Я тебя отвлекаю? Ты постоянно смотришь на часы.
– Да. То есть нет…
Она вопросительно посмотрела своими большими глазами, невольно я снова взглянул на часы.
– Может, мне зайти в следующий раз?
– Нет, я внимательно тебя слушаю.
– Хорошо, – выдохнула Анна и села за стол напротив меня. – Ты ведь знаешь, что я очень близко общалась с твоей бабушкой, правда, не в этих стенах, – оглядевшись по сторонам и сжав стакан, она продолжила: – Так вот, до ее смерти мы договорились, что я буду снимать у вас комнату. Но если ты мне откажешь, я пойму. Извини, это неудачное время для разговора, – она испуганно встала и повернулась к окну.
Что ее так сильно напугало? Я выдал себя взглядом? Или это все чертовы часы? 20:30, еще полчаса, и я снова приду в себя. Но пауза слишком затянулась, нужно ответить ей.
– По выходным мы всегда смотрели ее передачу.
Она озадаченно посмотрела на меня, потом на часы.
– Сейчас?
– Да, – сухо ответил.
– У меня безвыходная ситуация, если бы был другой вариант, я бы не просила, – виновато закончила.
– Ты можешь здесь жить.
Я встал, но не решался покинуть кухню. Время тянулось очень долго, она замерла. О чем она думала? К сожалению, я не могу залезть к ней в голову. Но почему я разрешил ей жить со мной? Мне нужно было отказать? Но разве я мог? Теперь Божкович будет прислуживать и мне, как бабушке? Как же невовремя она пришла. Я ничего не мог придумать.
– Посмотрим вместе?
– Что?
– Передачу, – улыбнувшись, она продолжила. – Мы успеем посмотреть конец.
– Ты хочешь? – удивился я. Теперь я и вовсе ничего не понимал.
– Конечно! Мы ведь теперь живем вместе, – рассмеялась Божкович.
– Тогда идем.
Я шел скованной походкой, чувствовал, как она идет следом. Молодая и красивая, женственная. Что мы будем делать? Как смотреть передачу?
– Садись в кресло, – приказал я.
– А где сядешь ты? – растерялась Анна.
– Рядом.
Божкович не стала спорить, я включил телевизор и плюхнулся возле кресла. После этого я не обращал на нее внимания и смотрел только передачу. Но на самом деле я все видел. Первые минуты она была скованная, но после расслабилась и стала улыбаться, даже смеяться. Все верно, она стала Анной – моей Анной.
10
На следующий день Божкович уже стояла на пороге с небольшим чемоданом. Было видно, что она сомневается, и я решил поддержать ее.
– У тебя так мало вещей?
«Что я несу? Это так я ее поддержал?» – звучало в голове. Я заговорил вновь, но следующая фраза прозвучала еще хуже:
– Я не успел подготовить тебе комнату.
– Извини, я так быстро переехала, но мне и вправду негде жить.
Такая слабая и беззащитная, с опухшими глазами. Она плакала всю ночь? Что ее так сильно тревожит? Возможно, это из-за моих слов?
Точно, ведь я ничего не знаю о ее жизни. Бабушка говорила только о психологии, успехах своих учеников, теориях и подобной ерунде, но о личной жизни Анны – никогда. А во время похорон она выглядела такой уверенной в себе, будто знает, что делает.
– Ты не против? – вернула она меня в реальность.
– Сделаю тебе бутерброд, – я отправился на кухню.
Достав хлеб, я понял, что мы не обговорили, в какой комнате она будет жить. Я ей ничего не показал, это не по-человечески. Может, бабушка была права? Я животное? А им свойственны чувства? Нужно показать ей квартиру.
Я решительно отбросил хлеб в сторону и быстрым шагом пролетел мимо Анны. Она сидела на чемодане, прикрыв лицо руками.
– Что ты тут расселась? Ты ведь знаешь, что и где здесь! Займи свободную комнату, о которой вы договорились с Изольдой Петровной, – выпалил я, испугавшись, что обидел ее. Она удивленно посмотрела на меня. – Извини, я просто переживаю за тебя, Анна, – бросил я и решительно подошел к ней.
Она смотрела снизу вверх. Беззащитная девочка, которая нашла во мне защиту и опору. Мы поменялись ролями, и теперь я был выше и сильнее ее. Может, теперь и мне стоит ее прижать к груди? Но пока я думал, она встала.
– Спасибо, – поправила одежду.
Я взял чемодан и отнес в свободную комнату, огляделся. Никогда прежде здесь никто не жил, хоть здесь и было все. Кровать, стол и стулья, даже занавески. И все равно комната казалась пустой.
Интересно, а как сейчас выглядит комната бабушки? С момента похорон я так и не осмелился зайти в нее. И снова Анна отвлекла меня от мыслей. Люди постоянно мешают думать?
– Федя, извини, я очень сильно устала, – раздался голос за спиной.
– Да, конечно, если тебе что-то потребуется, я буду у себя.
Весь вечер она не выходила из комнаты, как и я.
Странно, мы очень сильно похожи, но разные… Она росла в любви, Изольда Петровна говорила об Анне с теплом. А я вырос в ненависти. Всегда был одинок. Когда ты одинок, у тебя есть время подумать.
12
Она меняет мою жизнь. Но как? На самом Анна ничего не сделала, просто мне приснился сон:
Аня ласкала меня. Гладила по спине, по голове, по рукам, и это было очень реально, приятно. Ее прикосновения другие, не как у бабушки. Никакого извращения не было, но все же я не выдержал – испачкался.
Лежа в постели, я размышлял, что такого раньше никогда не чувствовал. Мне стало страшно и приятно.
Что ей нужно от меня? Зачем снимает комнату в моей квартире? Нет, это бабушкина квартира, и договаривались они, да еще и цена минимальная. Хотя дело не в деньгах, я, как наследник, получаю достаточно отчислений за книги Изольды Петровны. Но зачем бабушка привела ее в наш дом? И почему Аня согласилась? Что-то здесь не так…
Я встал и посмотрел в окно. Была глубокая ночь, не лучшее время для размышлений… Завтра рано вставать, да еще надо последствия сна убрать.
Пошел в ванную комнату, долго мылся, думал об Анне и вспоминал ощущения из сна. Было очень приятно и правдоподобно, так, что я снова испачкался, но сдуш смыл все следы.
Вытершись полотенцем и надев трусы, я вышел из ванной. В коридоре увидел Аню, от неожиданности отшатнулся назад.
– Прости! Не хотела тебя напугать.
– Что ты здесь делаешь? – я пытался смотреть на нее невозмутимо, скрывая свой стыд.
– Ты забыл? Снимаю комнату, – рассмеяласьь Анна.
Ее смех на мгновение расслабил меня, и я заметил ее фигуру: открытая майка обтягивала грудь без лифчика.
Пытаясь увести взгляд от тайного, посмотрел на короткие обтягивающие шортики, складкой уходящие туда…
О нет! В этот момент почувствовал свой животный инстинкт, который пыталась искоренить бабушка.
– Мне пора! – я пробежал мимо и спрятался в комнату. Закутавшись в одеяло, смотрел на пустой аквариум у шкафа. Учеными доказано, что наблюдение за аквариумом увеличивает стрессоустойчивость и психологическое состояние – раньше у меня были и рыбки.
13
Анна на учебе, а я дома. Возможно, уже привык к ней. Мне нравится, что я не один и рядом не моя бабушка. Ко мне относятся по-человечески.
Вспоминая об Изольде Петровне, я чувствую, что болен.
Есть такой метод лечения и реабилитации, как «Биологическая обратная связь» (БОС). Он основывается на развитии у пациента навыков самоконтроля и саморегуляции различных функций организма для улучшения общего состояния. Проще говоря, ты хочешь съесть шоколадку, но смотришь и не ешь.
Так вот, теперь представьте, что делала бабушка, чтобы вылечить мой животный инстинкт.
Садилась в кресло, включала фильм о любви и брала в левую руку хлопушку от мух. А после – самое интересное. Она звала меня к себе, приказывала вставать возле телевизора и смотреть этот фильм. И когда просыпался мой животный инстинкт, она била меня мухобойкой! Словно я грязное животное.
«Нельзя! Нельзя!» – кричала она, размахивая мухобойкой, попадая прямо по самому больному месту. Невольно я укрывался, даже пытался убегать, но это только вначале. Потом я привык, мог простоять всю передачу, так и не испытав животного инстинкта. Правда, в эти моменты я не смел думать о своем участии в тех сценах, тут главное – не представлять себя.
А если не выдержал, следовало еще большее наказание. Бабушка говорила так: «Каждое действие имеет последствие». С этими словами она давала мне поднос в руки, и я стоял спиной к телевизору весь день. Я не мог даже почесать и носа. От его тяжести руки дрожали и тянулись вниз. Но самое страшное, что так я становился изгнанным из ее мира. Бабушка рядом, но в недосягаемости, я не мог даже на нее взглянуть. Передачи были разные, и она то смеялась, то злилась, но я ничего не видел.
Вот еще что интересно: почему именно в левой руке была мухобойка? А потому как правой она гладила меня по голове во время часа ласки. Безумный метод научного сотрудника психологии. Левая рука – кнут, правая – пряник.
Анна другая, она никогда со мной так не поступит… Интересно, а матери тоже ведут себя, как моя бабушка? А отцы? Что делают отцы? На эти вопросы у меня нет ответов. Тайно я смотрел и другие фильмы, гораздо более безумнее «фильмов о любви». Там показывали другие чувства: дети разговаривали с родителями, те прислушивались к ним. Так ведь не бывает, это бред? Как вообще живут дети из полных семей?
Они даже вместе ходят гулять, играют. Читают сказки на ночь, укладывают спать. А когда дети вырастают, родители ждут их и переживают за них. Позволяют проявлять свой характер и считают это нормальным.
Слишком странное проявление любви, такого у меня никогда не было. Возможно, я готов попробовать с Анной. Но я уже большой, взрослый мужчина. Между нами возможны только другие отношения – они запретны.
По словам бабушки, это мужчины виноваты во всем. Неконтролируемый животный инстинкт лишает их всякого разума и человечности. Всему виной он – животный инстинкт.
Иногда им болеют и матери, неспособные на самообладание. Я не хочу заразить Анну, бабушка запрещала делать больно девушкам.
С Анной мой инстинкт просыпается все чаще, за это я корю себя. Но я еще не пробовал себя наказывать мухобойкой – конечно, левой рукой. Ведь правая у меня для ласки себя и Анны.
Во всем этом я один – пока один.
