Мария Виргинская "Тир Нан Ог"

– Тоже верно!

– Как тогда мы здесь оказались?

– С электрички сошли. В Верхнесадовом 74-го года!

– А тот перец, который нас сюда заманил, злой колдун Мерлин?

– Почему Мерлин, злой? Может, он не злой. Может, он массовку сейчас гоняет туда-сюда в нашем бывшем настоящем. А мы сошли не в том году! Кто-то сходит не на своей станции, а мы сошли не в своём времени!

– Ты в это веришь? – осведомился недобро Стас и прищурился подозрительно. – Ты в это веришь или ты крышей поехал?

– Я ищу объяснение! Не разумное, потому что разумные не подходят! Ты, надеюсь, согласишься со мной, что мы не сон видим один на двоих? Что нас не глючит, потому что нас вообще никогда не глючит?!

– Лиха беда начало! – усмехнулся Чапан и заговорил с нажимом: «Брат! Мы вляпались в какой-то проект! Миллионы людей по всей стране в эти минуты с нас тащатся!».

И, сорвавшись с топчана, принялся рыться в шкафчике.

– Камеру ищешь? – с иронией спросил Ксар. – Ну, ну!

– Кто ищет, тот всегда найдёт! – прошипел Чапан. И в тот же миг от дверей послышалось: «Люди! А что вы делаете? Что вы там роетесь?».

На пороге, держа за две ручки большой, из болоньевой ткани мешок, стояли Аня и девочка-подросток с такими же круглыми, как у Ани, глазами, но белобрысая и нескладная. Глядела на друзей девочка совсем не по-детски. Она точно знала, что года через два превратится из моли в царевну-лебедь. Взгляд у «моли» был пронзительно острым, а улыбка – снисходительно-высокомерной.

– Помочь хотим! – торопливо извлёк Стас из шкафа стопку тарелок. – На стол накрыть.

– Злата нас на огород не взяла… – пожаловался Ксаверий.

– А корону российской империи мы там не храним! – заявила «моль», не отрывая взгляд от Стасовых рук. – Она в печке. Вы там ещё не смотрели?

– Короче, всё! Валим! – Стас грохнул на стол тарелки и потянулся за своим рюкзаком. – Было приятно познакомиться!

– Да, вы уж нас извините за беспокойство… – развёл руками Ксаверий.

– Не поняла! – искренне удивилась Аня. – Ежу ясно, что корону мы там не прячем. Просто эта сопля зелёная, моя сестрица – тренда. Гелька, извинись перед людьми!

Аня явно была из тех, кто даже мимолётно подумав о людях что-нибудь нехорошее, тут же стремится делом искупить подлую мысль.

– Извинись, Гелька!

– Я пошутила, – не извинилась девчонка ни взглядом, ни интонацией.

– Шутка удалась! – Стас подтолкнул Ксаверия к двери – прямо на застывших у порога сестёр.

– Так! А теперь – назад! – с неожиданной резкостью проговорила Аня. – Все назад и слушать меня! Мы никому не позволим нарушать законы гостеприимства! Ни себе, ни вам! Сейчас будете сало резать. Хотели помочь – поможете! Или я зря всё вот это пёрла?!

И, потеснив друзей, она шмякнула на стол – почти, как Чапан тарелки – свой объёмистый болоньевый мешок. Извлекла из него трёхлитровый бутыль, на треть наполненный розоватой жидкостью, тряпицу с салом и круглый каравай.

Вид каравая буквально загипнотизировал Ксара.

– А я помню такой хлеб, – заворожённо прошептал он. – С детства…

– Хлеб нам из города возят, – удивил его восторг Аню. – Сами не печём. Мы – по вину. Социалистическая интеграция в действии! – блеснула она знанием политической экономии. И спросила требовательно: «Всё, мир? Вы же не дураки, чтобы обижаться на малолетку? Гелька ещё в Штирлица не наигралась!».

– Скорей уж, в майора Пронина, – вспомнил Ксар квадратные томики детективов из библиотеки деда. Мама Лиля сдала их на макулатуру – в обмен на талон, чтобы купить новый роман Пикуля.

– Может, Гелечка, ты пойдёшь побегаешь с подругами-ровесницами? – предложила ехидно Злата. Злата вошла с миской, полной помидоров, зелёного лука и молодых пупырчатых огурцов. – А не хочешь, тогда овощи почикай!

Геля, надувшаяся, как мышь на крупу, схватила нож и набросилась на овощи, как на заклятых врагов. Года через три она точно не полезет в карман за словом, но сегодня статус подростка препятствовал порывам души: старшие были вправе изгнать Гелю из интересного общества.

– Да вы ешьте уже! – поняла по-своему Аня взгляд Ксара, устремлённый на каравай. – Ломайте, вот, от края…

Стас вдохнул шумно, выдохнул, и сбросил рюкзачок на пол: момент для достойной ретирады был упущен. Из-за Ксаверия!

– Жри! – прошипел он в ухо Ксаверию. – За это можно всё отдать. Или как там пелось?!

– А ведь и отдавали! – глянул на него с вызовом Ксар. – Не дай Бог, если и нас ждёт такое! Ладно! Проехали! Есть ещё ножик? У товарища руки чешутся что-нибудь покромсать!

– Угу! – не остался в долгу Чапан. – У Андерсена они растут не оттуда! Ещё порежет пальчик!

– Пренепременно! – пообещал Ксаверий. – Поэтому я лучше расскажу вам сказку! Жили-были в Севастополе два закадычных друга, Зевс-полугромовержец и скромняга Оле-Лукойе…

Аня и Злата рассмеялась, поостывший Стас изогнул насмешливо бровь, и даже Геля прыснула осторожно.

– И вот однажды туго пришлось друзьям. Обшарили они внутренним взором свои перспективы и пригорюнились: не видать было перспектив. Я закурю?

– Да на здоровье! – подтолкнула к нему Злата коробок спичек.

– Тут-то и подошел к друзьям маленький такой человечек…

– Тролль, – вставил Чапан.

– Тролль не тролль, а некто нездешний. «Не хотите ль, добры молодцы, заработать копеечку?» – спросил он, и друзья ответили с достоинством: «А это, смотря чем и как!», ибо полубожественные руки свои не марал Зевсик ничем постыдным и криминальным…

– О тож! – подтвердил Стас.

– Приезжайте, други, завтра в Верхнесадовое, – им ответствовал маленький человечек. – Там возьму я фактуру вашу под белы рученьки и поведу в места дивные, на съёмки киношные, и заплатят вам за них мелкой гривною…

– Он не сказал – мелкой! – поправил Чапан.

– Это само собой разумелось! И возрадовались други окрылённые, и помчались мыть-чесать буйны локоны, и достал тут Полузевс футболку лучшую, чтобы сразу стать в толпе поприметнее…

– Слышь, Оле! – вознегодовал Чапан под девичий смех. – Тебя не в ту степь несёт! Баян недоделанный! Далась тебе моя футболка! Завистник!

– Я не завистник, я сознательный гражданин! – весело парировал Ксар, и тут Геля спросила нарочито невинно, округлив бесовские глазки: «Вы больше всех любите нашего дедушку Брежнева?».

– Гелька! – хором выкрикнули Аня и Злата. Так, словно влепили девочке по пощёчине.

– А что я такого сказала? – изобразила святую простоту Геля. – Он сказал, что он…

– Гелька!!

– Ладно вам! – миротворчески воззвал Стас. – Не тревожьте прах! О мёртвых либо хорошее, либо…

– О мёртвых?! – переспросила Аня с таким изумлением и ужасом, что Ксаверий поспешил послать Стасу сигнал: «Заткнись!».

– Это – по сценарию! – торопливо заговорил он. – У нас в фильме действие происходит в 2009-м году. Люди столько не живут, даже исторически бессмертные личности! Конечно, Леонид Ильич оставил по себе добрую память в сердцах народа… –И он пнул под столом Стаса, точно зная, что вот-вот сморозит Чапан.

– Ну, и кто у нас стал главным в стране? – заинтересовалась Злата сценарием.

– А никто! – энергично объявил Ксар. – Президент бодается с премьером. Точней, с премьершей. Парламент – с ними обоими. Каждый за себя и все против всех! Бардак! Хаос! Правительства нет, страна в агонии. Нищета, безработица, разгул криминала!

– И кто ж это такое кино снимать разрешил? – не поверила ему Аня. – Про такое светлое будущее?

– Фильм – антиутопия! – сходу нашёлся Ксар. – Есть такой жанр. Фильм-предупреждение. Чтобы люди от добра добра не искали!

– Всё-то ты врёшь! – пригвоздила его Аня. – Нет таких фильмов и быть не может! Нам такие фильмы нужны, чтобы мы смотрели и радовались! И верили в завтра!

– Всем такие фильмы нужны! – горячо поддержал Ксаверий. – То, о чём я говорил – грызня в Раде, дебилизм президента, премьерша-хищница – это всё оказывается дурным сном диссидента. Он просыпается, перековывается и начинает ценить, что имеет!

Старшие девчонки задумались, а ехидный несмышлёныш спросил лукаво: «Вам на этот фильм Америка дала деньги?».

– Голливуд! – неудачно сострил Стас. – У нас совместное производство!

Ксаверий мысленно выматерил его.

– Мосфильм! – устремился он спасать положение. – Экспериментальное творческое объединение! Мы живём в самом демократическом государстве, где каждый имеет право на творчество, на эксперимент… – понесло Ксаверия.

Судя по взглядам, которым обменялись Аня и Злата, в свободу творчества, а тем паче – эксперимента, они не верили, но аргумент Ксаверия им крыть было нечем.

К счастью, Геля, наконец, дорезала овощи, и Аня воззвала с облегчением: «Ну, всё! За стол! Там стаканы на полке, – указала она на шкафчик. – Доставайте! Накладывайте себе, кому сколько хочется. На нас не смотрите, мы недавно из-за стола. Так, люди, чтоб всё было съедено!».

– А хозяева не обидятся, что мы их помидоры умяли? – проявил запоздалую деликатность Стас. Насытившись, выпив вина, друзья расслабились до состояния блаженства и благодушия. В непринуждённой обстановке застолья – говорили о чём угодно, кроме политики и странного фильма – Стас и Ксар почувствовали себя, как дома.

– А они их считали, помидоры, нумеровали? – рассмеялась Аня.

– А вдруг? – кокетливо поиграл Чапан бровью и потянулся к бутылю – разлить остатки домашнего вина по стаканам. – Может, и тинейджерке глоточек, для аппетита?

– Не надо ей! – за сестру ответила Аня. – У неё аппетит, как у бригады грузчиков, а что тощая, так не в коня корм! – и она глянула на Гелю с покровительственной нежностью старшей.

– Это потому что я сладкого мало ем! – пожаловалась Геля гостям. – Я ужас как люблю тортики, пирожные, конфетки! Вино – нет, брр, оно кислое, а сладенькое… – И, закатив глаза, Геля с вожделением погладила себя по животику.

– Вас понял! – отреагировал Стас. – Как только разбогатеем, приедем с тортиком!

Стас явно утратил представление о реальности. Доотдыхался до раздачи несуществующих слонов. И Ксаверий глянул на него укоризненно.

– Нас к тому времени здесь может не быть! – сообщила Аня. – Мы же поступать едем. В Севастополь! Мы со Златкой в Приборостроительный, а Гелька в медучилище!

– И что, родители смогут оплачивать ваше образование? – не поверил Стас, и девчонки из Солнцедара воззрились на него так, словно он свалился на них с далёкой звезды.

– При чём здесь родители? – почти сердито справилась Аня. – Конечно, будем ездить домой за картофаном, соленьями, это да. Но жить мы собираемся на стипендию!

– То есть, надеетесь попасть в бюджетный поток? – не врубился Стас, и Ксар поспешил вернуть его в лоно пусть условного, но 1974-го года. – Брат, ты же, вроде, с груши не падал! У нас в стране – бесплатное образование!

– И медицина, – глумливо добавил Стас.

– И медицина, брат! Лечись, не хочу!

– А стипендии – живи не хочу! – подхватил Стас.

– Стипендии, конечно, не ахти, – покусилась на идиллию социалистического общества Аня. – Но если экономить, самим готовить… Другие как-то живут!

– И есть, где жить? – насторожился Стас. – В общаге?

Стас вспомнил о знакомствах с иногородними девушками.

– Зачем? У Златки квартира в Севастополе! – огорошила друзей Аня. – Трёхкомнатная!

– Там сейчас мой брательник с семьёй живёт, – объяснила всё Злата. – Он училище закончил, его на Север распределили, а сейчас у него отпуск. Володька уедет – мы вселимся. Хата папина! – возбуждённо сверкнула она глазами. – У меня папа – капраз! В отставке, потому что наш человек. Горячий он человек, прямой, взял и врезал правду-матку в лицо начальству! И главком папу убрал. А папа… Ну, не мог он без флота! Он же с детства в погонах! С юности! Приписал себе два года и сбежал на фронт! А вообще-то он цыган. Когда немцы табор расстреляли в войну, цыгане нескольких детей успели спрятать за камнями. Те всё видели, как их родных убивают. Папа и сейчас, как вспомнит… – Злата нахмурилась и передёрнула ртом. – В общем, эти дети пошли к своим. Через две линии фронта. Маленькие по дороге умерли, и дошли только трое. Папа – самый старший. Их в детский дом определили, но папа оттуда сбежал, воевал на Малой земле, а потом – училище. А когда его с флота выгнали, он запил.

– Бывает! – с пониманием кивнул Стас. Будучи сам человеком прямым и горячим, он проникся судьбой Златиного родителя, а Ксар отметил, с какой гордостью Злата говорит об отце.

– Мама терпела, терпела, а когда папа уснул в сквере у гастронома, сказала: «Всё, хватит! Уезжаем к тётке Лиде в село!». Это мамина сестра, тётка Лида, она сюда из Приднестровья перебралась, давно уже. Мы и переехали, сменили папе обстановку. Он при деле теперь, при коняге, воду на плантации возит, а мама бухгалтер, её главбухом в заводоуправление с руками оторвали.

– То есть, всё хорошо! – подытожил её рассказ Ксар. – Осталось вам поступить. За вас! – чокнулся он со Златой пустым стаканом.

– За Севастополь! – подняла свой почти пустой стакан Аня.

– Хорошо посидели! – вздохнул Стас, наблюдая, как хозяйки убирают со стола.

Ксаверий подобрал с пола его рюкзак, кинул на топчан и улёгся на него головой.

– Что-то стало холодать… – изрёк он, ни к кому не обращаясь.

– Не пора ли нам поддать? – подхватила со смешком Злата. – Не послать ли нам гонца на Ивана Голубца?

– А ты откуда знаешь? – удивился было Чапан, но тут же сам ответил себе: «А, ну да, ты же наша».

– Где эта улица, тот гастроном! – ностальгически пропел Ксар, и Геля, обдав его презрением, вышла, унося к уличному крану стопку грязной посуды.

– У нас, в принципе, есть маленькая деньга, – глядя сквозь ресницы в небо за дверью, сообщил Ксар. – Но очень маленькая. Бутафорская, вдобавок. Деньга будущего!

– Покажете? – заинтересовалась Аня.

– Запросто!