Л. С. Овчинников с семьей.
Наличие собственного дома, мастерская, находившаяся в другом помещении, значительное количество рабочих, – все это свидетельствует об определенном уровне благосостояния Л. С. Овчинникова, об успехе его предприятия. После революции 1917 года оно прекратило существование. Бывший хозяин о нем нигде не упоминал. Например, в анкете при устройстве на работу в 1923—24 годах он называл себя каменщиком и чернорабочим, а в анкете 1925 года – маляром и каменщиком[46 - Пудов Г. А., Мануйлова И. А. О мастере-сундучнике Леонтии Спиридоновиче Овчинникове (1861 – после 1925) // Веси. – 2019. – №9 (157). – С. 32 – 35.]. Вероятно, это было связано с тем, что в ту пору гораздо безопаснее было числиться чернорабочим, чем бывшим хозяином довольно крупного коммерческого предприятия. Известно, что семьи детей Л. С. Овчинникова пострадали за принадлежность к «эксплуататорам трудового народа».
Л. С. Овчинников с сыном.
При учете уральского происхождения Л. С. Овчинникова и того факта, что первые навыки, как указывалось выше, он приобрел в невьянской мастерской отца, следует предположить, что в его заведении делались сундуки «тагило-невьянского» типа (ил. на с.28, 29).
Сундук. Конец XIX – начало XX века, Средний Урал. Дерево, жесть, кожа, прорезь, гравировка, литье (ОНИ ГРМ).
Сундук. Мастерская А. С. Алексеева, после 1887 – до 1902 года, Невьянск (Средний Урал). Дерево, жесть, латунь, литье, «мороз» по жести, гравировка, чеканка (ОНИ ГРМ).
В качестве примеров можно привести два тюменских сундука из коллекции С. А. Киверина (г. Тюмень). Один из них средних размеров, с покатой крышкой и прямыми стенками, без ножек. На боковых сторонах – по одной литой ручке, на лицевой – продолговатая петля (возможно, более поздняя). Сундук окрашен в излюбленный русскими сундучниками зеленый цвет. Деревянные поверхности покрыты тонкими жестяными полосами, расположенными «в сетку». Фасадная стенка с помощью наугольников разбита на два ромба со скошенными углами. Наугольники и передний край крышки декорированы жестяными листами и полосами с трафаретным орнаментом красно-коричневого цвета. Он состоит из прихотливо извивающихся растительных завитков, цветов наподобие клевера, крестообразных фигур, «ламбрекенов» и проч. Тонкие полосы также покрыты подобным орнаментом (сохранились лишь его остатки). Просматривается поточный характер производства сундуков такого вида: мастера не заботились о совпадении декоративных мотивов на разных листах, они просто вырезали куски необходимой формы и прикрепляли их к сундуку. Рассмотренное изделие свидетельствует о справедливости слов Д. А. Болдырева-Казарина: «Сибиряки не любят украшать весь предмет или всё сооружение. Они ограничивают себя лишь наиболее главными его частями, тем самым заставляя зрителя сосредоточить свое внимание лишь на них. Закон строжайшей экономии, доходящей почти до скупости – одна из самых характерных черт народного искусства в Сибири…», «наряду со строжайшей экономией средств нужно поставить и неизменную логичность и конструктивность декоративного народного искусства. Ясность и уравновешенность композиции отмечает народное искусство в Сибири, повидимому, на всем протяжении его истории»[47 - Болдырев-Казарин Д. А. Народное искусство в Сибири (из очерков по истории русского искусства в Сибири). – Иркутск: Восточно-Сибирский отдел Русского географического общества, 1924, С. 6.].
Сундук. Конец XIX – начало XX века, Тюмень. Дерево, железо, жесть, печать, окраска (деталь; частное собрание).
Сундук. Конец XIX – начало XX века, Тюмень. Дерево, железо, жесть, печать, окраска (деталь; частное собрание).
Другой сундук значительно больших размеров. Он также имеет слегка покатую крышку, прямые стенки, но при этом поставлен на три резные ножки. На боковых стенках – по две ручки, для удобства открывания на переднем крае крышки прикреплены две маленьких ручки фигурной формы. Сундук, как и предыдущий, окрашен в зеленый цвет и обит тонкими жестяными полосами. Ранее он был украшен листами с «морозом» по жести белого цвета (почти не сохранился). На лицевой стороне – привычная композиция из двух ромбов, однако вместо трафаретного орнамента – гравированный. Он составлен из довольно разнообразных мотивов: ромбов, кружков с точкой, волнистых полос, «опахал», точечных линий и т. д. При этом в сочетании некоторых мотивов можно усмотреть изображение совы, столь распространенное в искусстве русского модерна. Надо отметить, что, несмотря на обилие декоративных мотивов, они производят впечатление довольно упрощенного орнамента, рассчитанного на невзыскательный вкус.
Также в Тюмени в первой четверти XX века существовали мастерские И. И. Рогожина, Д. Д. Стряпчева, А. Е. Юдина, Профессионального общества рабочих[48 - Памятная книжка Тобольской губернии на 1915 год, 1915. С. 74].
Особо следует выделить сундучника Дмитрия Дмитриевича Стряпчева (1851 – после 1917), купца 2 гильдии (фото). В его доме на улице Никольской, 8 (ныне – Луначарского) останавливался Григорий Распутин. Д. Д. Стряпчев был уроженцем Созоновской волости. Наряду с сундучной мастерской он имел несколько доходных домов и парикмахерскую. После революции 1917 года пострадал из-за близкой дружбы с Распутиным.
Дмитрий Дмитриевич Стряпчев (1851 – после 1917).
Сундучный промысел в Тюмени переживал спады и подъемы. В 1895 году тюменские мастерские были единственными крупными сундучными заведениями во всей Сибири (годовой доход свыше 2 тысяч рублей; это «фабрики» Макара Огибенина, Иоиля Огибенина, Дмитрия Стряпчева и Николая Селянкина)[49 - Орлов П. А. Указатель фабрик и заводов окраин России: Царства Польского, Кавказа, Сибири и средне-азиатских владений. Материалы для фабрично-заводской статистики. – СПб.: тип. В. Киршбаума, 1895, С. 184. Самым крупным было на тот момент заведение Макара Огибенина (основано в 1874 году, доход 6 тысяч, 15 наемных рабочих). У Иоиля Огибенина доход равнялся 4 тысячам в год, насчитывалось 8 наемных рабочих (заведение основано также в 1874 году). У Дмитрия Стряпчева – 2 тысячи в год и 6 наемных рабочих (основано в 1890 году), у Николая Селянкина – 2 и 4 соответственно (основано в 1890 году).]. А в период с 1900 по 1913 годы происходило постепенное сокращение производства. В 1900 году было изготовлено сундуков на 39928 рублей, а в 1913 году – лишь на 20300 рублей[50 - 400 лет Тюмени. С. 107.]. Причиной спада, вероятно, были неблагоприятные социально-экономические условия, которые оказали негативное воздействие и на другие сундучные центры.
Следует отметить, что сундучный промысел, как многие другие ремесла Тюмени, находился в рамках цеховой организации. Первое упоминание о цехе в Тюмени относится еще к 1761 году[51 - Рафиенко Л. С. К вопросу о возникновении цеховой организации ремесленников Сибири в XVIII в.// Города Сибири (эпоха феодализма и капитализма). – Новосибирск: Наука, 1978, С. 126. Как известно, ремесленные цехи в Сибири были слабы. Касательно XVIII и XIX веков указывалось, что «государству не удалось полностью установить надзор над ремеслом даже в городах» (Рабцевич В. В. О цеховой организации ремесленников Западной Сибири в 80-х гг. XVIII – первой четверти XIX в. Города Сибири (эпоха феодализма и капитализма). – Новосибирск: Наука, 1978, С. 140). К тому же даже в Центральной России цеховые правила соблюдались плохо (Перова М. В. Цеховая организация ремесленного населения России середины XIX века: функции, общественное значение и направления деятельности// Омский научный вестник. – 2009. – №1 (75). – С. 16 – 17).]. В «Списке цеховых ремесленных старшин г. Тюмени. 1894 г.» указан Василий Петрович Княжев. В один цех с сундучным производством входили столярное, бондарное, гармонное и резное ремесла[52 - Иванова Л. В. Указ. соч., С. 339.]. Однако не все сундучники входили в цех. Известно, что в цех могли не вступать сельские жители, городские мещане и сезонные производители. Даже записавшиеся в цех не всегда удерживались в ремесленном сословии. При этом цеховой ремесленник мог выполнять не свойственные ему функции: заготавливал сырье, организовывал перевозку продукции, искал заказчиков и покупателей[53 - Задорожняя О. А. Ремесленники и ремесленное производство Тобольской губернии (XVIII – XIX вв.) // Северный регион. – 2020. – №2. – С. 14. О цехах в других сибирских губерниях см.: Пажитнов К. А. Проблема ремесленных цехов в законодательстве русского абсолютизма. – М.: АН СССР, 1952, С. 179, 199, 200.].
Сундучный промысел Тюмени почти не выходил на международный рынок. И. Н. Носов справедливо отмечал: «Разнообразие и размеры большинства кустарных промыслов Тобольской губернии ограничиваются преимущественно потребностями хозяйства и домашнего обихода крестьян того района, в коем данные промыслы существуют; лишь немногие произведения находят себе сбыт и распространение за пределами этого района или вне губернии»…, «профессиональных производителей изделий того или иного рода немного; большинство кустарей основным промыслом имеет земледелие»[54 - Носов И. Н. Каталог и объяснение коллекций, представленных из Тобольской губернии на художественно-промышленную выставку в Нижнем Новгороде в 1896 г. Ч. II. Кустарная промышленность. – Тобольск: тип. епарх. братства, 1896, С. 1.].
Другой сундучный очаг сложился в Томске и уезде. Здесь с 80-х годов XIX века был развит не только сундучный, но и другие промыслы, связанные с деревообработкой: бондарный, экипажный и др.[55 - Соловьева Е. И. Промыслы сибирского крестьянства в пореформенный период С. 137.] В Томске известно сундучное заведение А. и В. Рогожиных, которое располагалось на улице Красного пожарника (название с 1927 до 1957 года; ранее – ул. Петровская, ныне – ул. Яковлева)[56 - Надо отметить, что Томск и его округа был крупным центром кустарной промышленности губернии, особенное развитие получили деревообрабатывающие промыслы (Город Томск. – Томск: типо-лит. Сибирского тов-ва печатного дела, 1912, С. 38).]. Известно по источникам 1908, 1912 и 1915 годов[57 - Список улиц г. Томска с поименованием домовладельцев и указанием деления на полицейские, мировые и следственные участки/ сост. по распоряжению Том. полицмейстера 1908 года. – Томск: пар. тип. Н. И. Орловой, 1908, С. 74; Город Томск. С. 52; Список улиц гор. Томска с поименованием домовладельцев и указанием деления на полицейские, мировые и следственные участки / сост. по распоряжению Том. гор. управы 1915 года. – Томск: пар. тип. П. К. Орловой, 1915, С.100.], что в доме №46 по улице Петровской жил сундучник Александр Васильевич Рогожин (1875—1937). Возможно, он был хозяином мастерской совместно с братом.
Томск (Вид с Воскресенской горы).
Примером продукции томских сундучников является изделие (1907) из Музея «Археология, этнография и экология Сибири (Кемеровский государственный университет)»[58 - Инв. № ВЭ 1/7.]. Это сундук значительных размеров, с прямыми стенками и слегка покатой крышкой. Он поднят на невысокие резные ножки. С боковых сторон – по две полуовальные ручки. Крышка укреплена на шарнирах, она обита тонкими полосками жести, расположенными «в сетку». По ее краю проходит полоса жести с растительным орнаментом, выполненным в технике гравировки. На лицевой стороне сундука расположена фигурная металлическая пластина, защищающая отверстие для ключа. Оборотная сторона обита вороненой жестью. Сундук почти не имеет отличий от уральских изделий, он изготовлен в традициях горнозаводского сундучного дела. Вероятно, в данном случае следует не только в очередной раз отметить зависимость сибирского сундука от уральского[59 - В данном случае уместно указать на два сундука – из Алтайского государственного краеведческого (№ В-2722) и Невьянского государственного историко-архитектурного музеев (НГИАМ ОФ-15069). Они представляют полные аналогии (вплоть до мельчайших орнаментальных мотивов). Уральские сундуки не были редкостью в Сибири и могли служить не только по прямому назначению, но и образцами для местных мастеров.], но и констатировать справедливость слов сотрудников Томского отделения Императорского Русского Технического общества: «Если бы… наши сибирские кустари… обращали бы большее внимание на внешнюю сторону изделий и сохраняли бы в формах отделки и орнаментировки дух местного творчества…, они бы несомненно, быстро завоевали рынок и имели громадный успех, так как никакая промышленная репродукция никогда не могла состязаться с действительно народным искусством, которое творила бы руками кустаря сама жизнь. В настоящее же время местные кустари на эту художественную сторону изделий не обращают почти никакого внимания»[60 - Труды Томского отделения Императорского Русского Технического общества. Кустарные промыслы в Томской губернии. – Томск: типо-лит. Сибирск. Т-ва печатного дела, 1911, С. 9.].
Сундук. Конец XIX – начало XX века, Сибирь. Дерево, железо, жесть, окраска, литье (частное собрание).
Иркутск и Иркутская губерния не относились к числу регионов с хорошо развитой кустарной промышленностью[61 - См.: Ларионов Д. Д. Очерк экономической статистики Иркутской губернии. – Иркутск: тип. Н. Н. Синицына, 1870, С. 164, 254; Козьмин Н. Н. Существует ли кустарная промышленность в Иркутской губернии? (составлено на основании ответов корреспондентов Отд. в 1899 и 1901 г.) / Восточно-Сибирский отдел Императорского русского географического о-ва. – Иркутск: паровая типо-лит. П. И. Макушина и В. М. Посохина, 1904.]. Тем не менее, и здесь делали сундуки. В Иркутске было известно заведение Колбина, в котором делались большие сундуки, украшенные листами «мороженой» жести с нанесенными на них в технике тиснения простыми орнаментальными мотивами. По конструкции это – большие ящики с плоской крышкой, без ножек. Лицевая сторона композиционно разбивалась на три поля, каждое из которых было заполнено различными геометрическими фигурами и растительными мотивами: розетками, звездами, лепестками и проч. По словам Д. А. Болдырева-Казарина, «основной признак русского народного искусства – декоративность, сохранился в Сибири в полной мере»[62 - Болдырев-Казарин Д. А. Указ. соч., С. 5.]
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70285249&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Работы С. К. Просвиркиной, С. К. Жегаловой, З. П. Поповой, А. А. Гилодо, Т. А. Лобаневой, Н. Н. Гончаровой, Г. А. Пудова и многих других исследователей.
2
В книге речь пойдет исключительно о русских сундуках. Изделия коренных народов Сибири остались вне рамок исследования. Они достойны отдельного изучения (см., например: Монгуш Ч. К. Классификация орнаментальной композиции тувинского аптара (роспись на дереве) // Художественные традиции Сибири. Материалы Международной научной конференции, 2—3 октября 2018 г. / Сибирский государственный институт искусств имени Дмитрия Хворостовского; гл. ред. М. М. Чихачева; ред.: Н. В. Перепич, М. В. Саблина. – Красноярск: СГИИ им. Д. Хворостовского, 2019, С. 203—208).
3
Ядринцев Н. М. Кустарные промыслы в Сибири и значение их// Русская мысль. – 1881. – №10. – С. 46 – 72.
4
Там же. С. 56.
5
Там же. С. 56.
6
Памятная книжка Тобольской губернии на 1884 год./ Сост. А. И. Дмитриев-Мамонов, К. М. Голодников. – Тобольск: тип. Тобольского губ. правления, 1884, С. 148.
7
См., например: Соловьева Е. И. Промыслы сибирского крестьянства в пореформенный период. – Новосибирск: Наука, 1981, С. 271.
8
Скалозубов Н. Л. Опыт обзора крестьянских промыслов Тобольской губернии. – Тобольск: тип. епарх. братства, 1895, С. 61; он же. Обзор крестьянских промыслов Тобольской губернии// Ежегодник Тобольского губернского музея. Вып. XIII. – Тобольск: тип. епарх. братства, 1902, С. 7, 48, 92.
9
Перечень фабрик и заводов / Министерство финансов, Департамент торговли и мануфактур. Фабрично-заводская промышленность России. – СПб.: тип. И. А. Ефрона, 1897, С. 298—299.
10
Памятная книжка Тобольской губернии на 1915 год. – Тобольск: Губ. тип., 1915, С. 74.
