Проходя мимо взбудораженной толпы я слышал как люди радостно принялись поздравлять Айтэна.
– Анай! – тангор, сдержанно улыбаясь и кивая окружающим, протискивался через столпившихся у его дома горожан, вслед за мной. – Стойте! Анай Янко!!!
Я только ускорил шаг, слыша за спиной торопливые шаги тангора по скрипучему снегу.
– Расскажите мне, анай Янко! Прошу вас! – Айтэн почтительно семенил следом и канючил, не решаясь преградить мне путь. – Господин анай, я не смогу жить дальше если не узнаю…
Я резко повернулся и схватив тангора за бороду притянул к себе, склонившись к нему чуть ли не нос к носу. Радость от его спасения сменилась злостью за его безрассудный поступок:
– Нет, Айтэн! Ты будешь жить и радоваться каждому прожитому дню! Каждому мгновению своей долгой жизни! И если я ещё раз услышу от тебя подобные слова, хоть намёк по поводу того, чтобы наложить на себя руки – я тебя сам утоплю в самой глубокой помойной яме Акливиона! Ты меня понял тангор!?
Разумно оценив степень моей злости, Айтэн торопливо закивал так, что я думал его борода останется у меня в руке.
Отпустив его и выпрямившись, я в пол голоса сказал:
– Я поясню тебе, что произошло. Но не здесь и не сейчас. – я глазами указал на людей позади него.
Айтэн затравленно оглянулся и снова закивал рыжей головой.
– А теперь ступай тангор, – строго посмотрел я него и уже добавил косясь через плечо. – И помни про моё обещание.
Я быстрым шагом двинулся в сторону каземат.
«Теперь следующие.»
В тайне, внутри себя, я искренне был рад, что тангор снова жив и здоров. Но степень безрассудства его поступка бесила меня неимоверно. От части я был виновен в произошедшем. Ведь это я своими расспросами взбудоражил в нём былое. То, что тангор так старательно старался забыть, заливая свою оплошность со статуей короля, и последующее изгнание, вёдрами снака и вина. Но пойти на самоубийство! Из-за этого!?… Да при первой же возможности я приволоку в Хайтенфорт такую… Такой камень для него, из которого он сможет сваять такую статую, что его соплеменники задушатся в своих горах от зависти когда увидят!
«Тьфу ты! Церетели х*ев!»
Стражник, у входа в казематы под скалой, едва завидев меня вытянулся в струнку и отдал честь под козырёк.
«Ха! Говорил же, нормально зайдёт фишка!»
– Близнецов ко мне, – приказал я ему, и тот рванул к казарме фенрировцев.
Не дожидаясь братьев, я спустился в полумрак темницы и выдернув чадящий факел на стене, прошел по главному коридору, выискивая в каких камерах сидят мои красавцы.
Варваров раскидали по разным клетям в самом конце, подальше от входа, что бы не помёрзли видать. Первым я осветил клетку с Хатой. Варвар, едва завидев кто пожаловал, подскочил с соломы и стал по стойке смирно посредине комнаты. Было явно видно как ему сложно стоять на отбитых ногах, но гордость алагата не давала ему проявить слабость.
– Ну, как удобства? – поёрничал я. – Может чайку?…Что, нет? Тогда винца может быть? – состроил я услужливую гримасу.
На разбитой роже алагата сложно было прочитать какие либо эмоции, ибо она имела вид распухшей от побоев жопы. Только с глазами!
Я повернулся к камере напротив:
– А тут у нас кто? – прищурился я. – Оу! Да тут у нас великий воин степей, Тарталан… – и поменявшись в лице и тоне прорычал сквозь зубы, – …который проявил несдержанность, более присущую мальчишке – задире, чем опытному воину и мужчине!
Побитая рожа эквилианца со знатными фингалами перекосилась:
– Ты кого назвал…
– Молчать!!! – вызверился я на него и эхо удесятирило мой крик. – Я принял тебя как воина! Я сохранил тебе жизнь и свободу!!! Я привёл тебя в свой дом не связанным, словно барана!!!
В темницу вбежали близнецы вместе с стражником.
Я стал между клетками с факелом в руке:
– В день, когда весь город оплакивал погибших в бою с рахами, вы, – я сурово посмотрел поочерёдно на обоих узников, – устроили драку! Разгромили трактир Фронди, избили людей! Разве так достойно вести себя великим воинам!?
Я орал как бешеный.
– Ты знаешь, – я обратился снова к Хате, – что мы собираемся предпринять вылазку в пещеры! Я не стал отчитывать тебя за безрассудство когда ты без приказа, сам на сам, ринулся в бой под Ардановым холмом! Но ты снова проявил несдержанность, ввязавшись в драку с этим амбалом! И хоть вы делите себя по разному, – я поочерёдно метнул взгляд на них, – но по сути своей – вы одинаковы, чёрт бы вас побрал!
Близнецы и стражник стояли втянув головы от моего негодования. Такого меня, они никто и никогда ещё ни разу здесь не видели с тех пор, как я въехал в ворота Хайтенфорта первый раз.
Я подошёл к Тарталану:
– Сейчас вас обоих освободят, и ты мне расскажешь всё, что тебе известно про краденое зерно с моих полей: кто главарь, кто заказчик, и какова твоя роль во всём этом. Всё! – я твёрдо выдержал набыченный взгляд эквилианца. – А потом можешь идти своей дорогой. Но запомни, если я ещё раз поймаю тебя на своих землях с какой-нибудь х*йнёй – напичкаю стрелами как ежа и подвешу рядом с клеткой Кронка у дороги! Мы с тобой друг друга поняли?
Тарталан набычился и смотрел на меня как бык на красную тряпку.
– Я б@ять не слышу!!!
Эквилианец в этот раз молча и коротко кивнул.
– Вот и отлично! – я повернулся к застывшей троице. – Освободить их. Эквилианца взять под стражу, лично вы. – я ткнул пальцем в сержантов. – Привести его в Буртс Анайман… Только сперва пусть помоется и приведёт себя в порядок. Не хватало ещё чтобы перед матерью и сестрой он выглядел как бомж.
Я покинул темницу и выйдя наружу глубоко вздохнул чистейший, морозный воздух, успокаивая нервы.
«Надо завести себе личного психиатра. Если он тут есть – то работы у него будет пи*дец как много!»
В глубине подземелья раздались скрежет и шум отпираемых замков, а потом я расслышал басистый голос Тарталана:
– Слышь, алагат! Он сказал, что если поймает меня с какой-нибудь х*йнёй… А что такое «х*йня»?
Первым делом я направился в таверну к Фронди. Мужик явно пострадал из-за меня, ведь именно я привёл эквилианца и позволил ему свободно разгуливать по городу, что в свою очередь и привело к знатному погрому в его заведении.
Когда я вошёл в таверну, там уже всё было прибрано, но мебели явно поубавилось. Вместо шести столиков, стояло всего два. Стульев же не было и вовсе, лишь одна сиротливая лавка притаилась вдоль стены, и видимо потому оставшаяся живой.
Хозяин таверны занимался тем, что пытался реанимировать ещё один стол, а помогал ему старый знаменосец Ройгди.
– Добра в дом, и бог в помощь, мужики! – немного неловко чувствуя себя, поздоровался я с ними.
«Да ёшкин кот! Надо избавляться от этих комплексов. Анай я, или так ото!»
Мужики поклонились в ответ, бормоча приветствие, но при этом старательно не смотрели на меня. Их тихое недовольство я буквально чувствовал аурой, но местные порядки и устои говорили им о том, что они могут засунуть своё недовольство перед анаем в то самое онное место!
– Я смотрю вот, – я окинул взглядом мрачное убранство обветшалой таверны, которая без кучи свечей и завсегдатаев казалась мрачной и неказистой. – Как сойдёт вода по весне, надо будет… сносить к чертям сей сарай, и строить добротную гостиницу! Как считаете, а мужики?
Оба переглянулись, с явным сомнением относясь к моей идее.
– Этот трактир мне отец передал. – Фронди с любовью провёл рукой по треснувшей столешнице барной стойки. – Говаривал он: «Фронди, береги этот трактир как свой глаз! Ибо я сил в него вложил все, без остатка.» Ммда…
Старик Ройгди утёр губы:
– Знаете, господин Янко, а ведь в этом трактире привечали самого короля Андэвэйна! – старик важно потряс пальцем.
Я медленно приблизился к замершим старикам. Они опустили взгляды в пол, понимая что наперечили анаю, но что теперь поделать, слово оно ведь не воробей… Когда я положил на плечо каждого свою руку, деды вздрогнули.
– Ещё при вашей жизни мы отгрохаем такой трактир, что слава о нём пойдёт если и не по всей Турии, то по всему северу точно. Не стоит держаться за старые вещи слишком сильно, это мешает приобрести новое!
Фронди и Ройгди приободрились, их лица посветлели, разглаживая угрюмые борозды от морщин, и старики, похлопав друг друга по спине, разом согласились на моё предложение.
– Ну вот и отлично, – потёр я руки. – Дерево какое надо для текущего ремонта у Лобеля выпишите. Плотники казармы закончили, без дела сидят. Приставьте к делу их, пусть помогут. По деньгам, разберёмся. Если что, пусть ко мне идут или к Лобелю.
На том и порешили.
Надайн стоял посреди кузни и подёргивая плечами неуверенно произнёс:
– Тяжеловаты вышли.
Мишка только бровью повёл глядя на меня, мол что поделать.
– А чего ты хотел, дурья твоя голова! – дед Мори бурчал как всегда. – Они должны выдерживать удар меча, а тонким металлом такого не достичь. Про голубую сталь и говорить нечего. Вон, на эти, – он ткнул крючковатым перстом в перчатки, – извели металлу сколько, да труда. Кабы не анай, хрен бы тебе по дурости, а не перчатки! Вовек не расплатился бы.
Я обошёл понурившегося Нада кругом, задумчиво потирая подбородок:
– Что, прям совсем уж тяжёлые вышли?
Над сделал пару ударов в воздухе.
– Скорость ударов шибко упала, господин Янко. – здоровяк замалым губу не выпятил от расстройства.
«Мдэ. Идея хороша, но исполнение подкачало.»
– А я что? – тем не менее с невинной миной на лице развёл я руками. – Я предупреждал, что нужно будет подкачаться, ну и попрактиковаться тоже, пообвыкнуться.
– Может их покорочше сделать? – подкинул идею Мишка.
Перчатки вышли размером считай по локоть.
– Х#й себе покорочше сделай, – ухмыльнулся Мори сверкая прорехами вместо зубов.
– Дед, ты где это… – начал было Мишка, но потом опомнился и умолк. Знамо где научился матюкам старый кузнец, живёт то с кем? Ну а Мишка ясное дело от меня научился, ещё в Выселках. Так все думали.
Надо было разруливать, а то вон Над уже набычился, того и гляди из ноздрей пар пойдёт со свистом.
– Есть одна история, – начал я, незаметно подмигнув Мишке, – Уж не припомню, что да как там вышло, но однажды старый мастер боевого искусства взялся обучать мальчика. Интересной фишкой мастерства, оказалось обязательное умение высоко прыгать! Сколько старик не пытался, у мальчика ничего не получалось. Тогда мастер придумал вот что: он повесил на его ноги эдакие утяжелители из мешочков с песком, и мальчик стал буквально жить с ними на ногах. Каждый день старик заставлял его прыгать в них. Сперва через травинку, потом через веточку кустика, потом через куст, и всё это с грузом на ногах. И так продолжалось долгие годы! Но всё когда-нибудь заканчивается. Так и выросший мальчик, превратившись в молодого парня, наконец таки снял утяжелители… И с первой же попытки легко запрыгнул на высокое дерево!
– Хитро, – Мори усмехнулся щурясь. – Токмо нам-то надо не сымать их, а чтобы он в них бился!
Я подошёл к Наду и обхватил его за плечи:
– Суть рассказа в том, что надо иметь терпение и усердно тренироваться! – я слегка ударил Нада кулаком в его мощную грудь. – Воля, дух бойца, и стремление стать мастером – вот что нужно, что бы стать если и не лучшим, то уж точно одним из лучших.
Над расправил поникшие было плечи, в его глазах полыхнул огонь стремления и стойкости.
– Спасибо анай Янко за ваши мудрые слова. Я понял о чём вы говорите. – Надайн в благородном порыве преклонил колено. – Если когда-нибудь моя жизнь понадобится вам, только скажите!
Мы все немного опешили от такого… ну, всего вот такого вот! Но обламывать парня я не стал:
– Я тебя услышал, фенрировец. Можешь встать.
«Твою храбрость я уже видел. Теперь посмотрим на твою выдержку!»
В Большом Доме я собрал всех близких и приближённых. Фелани, кутаясь в мягкий меховых плащ, восседала от меня по правую руку в удобном (на сколько это возможно по местным меркам) кресле и время от времени пригубливала разогретое вино, в которое сама добавляла щепотку своих трав, для улучшения самочувствия. Сарана расположилась по левую сторону, на простом стуле с высокой и широкой спинкой. Птица принесла сегодня письмо от её тайных знакомых в Беледаре, и едва его прочитав, сестра стала какой-то задумчивой. Я её не спрашивал из тактичности, в чём дело. Думаю если что-то серьёзное, то она вскоре всё сама расскажет. Подальше от неё, сохраняя дистанцию, сидел управляющий Лобель. Он усердно делал вид, что что-то там высчитывает в своей книжице, время от времени поднимая глаза к потолку и шевеля губами, после чего снова возвращал взор к листаемым страничкам. За правым моим плечом, в паре шагов за спиной, стояли капитан Варгон и капитан Рон. На роже старого вояки красовался офигенный фингал, поэтому он старался спрятаться под галерею подальше.
Неожиданным для всех стало присутствие на совете моей племянницы, Тамари. На немые вопросы взглядами, я пояснил что Тамари будет от ныне вести летопись рода Фортхай, и её присутствие на всех значимых событиях касающихся рода – обязательно! Она уже с моих слов, и не только, записала все важные события произошедшие с того момента, как меня признали анаем и я возглавил род.
Варгон, после моих пояснений, резко взбледнул и теперь затаился в тени галереи, прикинувшись ветошью… Хах! Ещё бы! Кому же захочется быть занесённым в летописи, как урум, рукавой главы рода, стоял с побитой мордой на совете после пьяной драки в трактире.
Дверь скрипнула, и вместе с влетающими в помещение снежинками заглянул внутрь стражник:
– Господин анай, там квилианца привели.
Я кивнул:
– Впусти.
Стражник исчез, а потом послышалась возня, стук, ругань Тарталана, звук звонкого леща… И вот, внутрь вваливается варвар, понукаемый близнецами с обнажённым оружием. У эквилианца ярко пылало правое ухо.
На мой немой вопрос, Кедан пожал плечами:
– Боднул стражника в нос, до крови.
Я перевёл недоумевающий взгляд на варвара.
