Говорить нельзя молчать
Екатерина Иртегова
Каково это – с детства мучиться кошмарными снами, но жить в реальности, которая ещё страшнее и опаснее? Задыхаться одновременно в нотных аккордах и в звенящем безмолвии? Ежедневно бояться потерять маму и при этом все больше в ней разочаровываться? Ощущать себя лишней везде и покорно слушать, что ты ненужный ребенок и всем мешаешь?«Лежа под кроватью, так и представлялось, что вот сейчас он, не как обычно закроет дверь, а, шаркая, сделает несколько шагов, застынет, и, шумно дыша медленно начнёт вставать на одно колено и приговаривать: „А ну-ка, ну-ка, дай-ка загляну и сюда-а-а“, и, прям как сейчас, уже видела его выпученные красные пьяные глаза. „Оба-на, какой сюрприиз…“ От этих мыслей грудная клетка сплющивалась со спиной, и я почти становилась камбалой»Все проблемы – родом из детства. Правы ли психологи, утверждая это? Попробуйте ответить на этот вопрос вместе с главной героиней Варей, пройдя все темные лабиринты, полные страхов и опасностей.
Екатерина Иртегова
Говорить нельзя молчать
Посвящается детям без детства
Глава 1. Новое начало
Пятого сентября мир перевернулся. Или вернулся.
– Да как ты не понимаешь, что уже сама можешь выбирать город, в котором жить дальше! Ты сама можешь выбирать чем заниматься и как выглядеть! Варь, ты что несёшь вообще? Что значит, мама сказала?
Второй час кряду мы сидели и жарко спорили о правилах и ценностях жизни. Душный свет из окна заливал маленькую рабочую комнату. Пустить бы свежий воздух давно, да не до него. Сергей всё больше одерживал победу в неравной словесной схватке, и когда я не находилась с ответом, то упорно рассматривала пылинки, летающие в косом луче от стекла до пола.
А начинали-то мирно и довольно нейтрально.
– Я очень хочу у вас работать, Сергей. С вами, и в этом городе, и переехать очень хотела бы. Но это всё из разряда нереального. Как я это сделаю, и что скажет мама? Чтоб я вот так взяла, и уехала. Да еще и на непонятную работу за идею, почти без зарплаты.
– Варя, зато это твой шанс выжить. Мы тебе поможем: я, Юля, Сергей, Ваня, а ты – нам. Нам нужны люди, мы недавно открылись, и работать пока что почти некому. А тебе я даю шанс. И тебе просто необходимо сменить обстановку. Ведь сама видишь – тебя уже почти нет, дошла до ручки. Не знаешь кто ты, зачем ты, глаза потухшие и сама говоришь – нет сил жить. Только на силе воли и доехала до нас, в другой город. Не ближний свет, знаешь ли. И это замечательно, что доехала! Я тебе помогу, мы поможем. И первое, что надо сделать – это сменить обстановку и круг общения. Точно говорю!
– Но как я это всё объясню маме? Уехала изначально на две недели просто для учебы, а тут вернусь, сверну всё за два дня и уеду насовсем. Да она против будет, она вообще не поймёт.
– Варя, ты чего? Тебе сколько лет? Двадцать семь? У тебя уже свой ребёнок, что ты несёшь, о каком согласии мамы может идти речь?
– Так мама говорила…
– Варя, что опять мама говорила? – Сергей, закипая, забарабанил пальцами по столу.
Слово за слово, и горшочек варил уже не просто кашку на одну тему, но целую похлёбку из разряда «сложные рецепты» из мудрёной поваренной книги жизни.
– Мама говорила, что после девятого класса из школы уходят только неудачники.
– Мама говорила, замуж надо выходить только один раз и навсегда. Иначе пойду по рукам.
– Мама говорила, что если не защитить диссертацию – я никогда не стану человеком.
– Мама говорила – никому нельзя доверять, что меня все предадут и обманут.
– Мама говорила – моими самыми главными врагами всегда будут подруги и будущий муж. Надо держать язык за зубами и помалкивать.
Несмотря на то, что был день, серые клубы, появившиеся из ниоткуда, сгущались, и мы постепенно оказывались в отвратительном удушливом грязном мареве. Солнцу не под силу было его растворить. Темы цеплялись одна за другую, и это уже походило на битву на ринге – кто кого.
Сергей – мой будущий начальник, поначалу парировал всё новые и новые аргументы.
– Варя, это не совсем так.
– Варя, тебе не кажется, что это бред сумасшедшего?
– Варя, Варя, Ва…
«Мама сказала, мама говорила» – меня несло и несло. В момент, когда серая туча вокруг уже всосала нас в себя и готова была раздавить – Сергей вжал пальцы в колени так, что побелели даже джинсы под ними. Я резко замолчала, почуяв взрыв.
– Варя! Варя, а ты – ты никогда не думала, что мама может быть не права?
Что-то треснуло.
И внутри. И снаружи. И в этом мире. А серая масса все-таки раздавила. Голову. Затуманило.
Откуда-то издалека послышался шум. И голоса.
– Варь, я пойду, засиделись мы, скоро вечер уже. Приходи завтра к двенадцати. И – подумай, о чём я тебе сказал.
Закрыв за собой входную дверь, вышла на улицу. Чужой город – который теперь так хотелось сделать своим.
С треском, грозясь развалиться, пронесся мимо красный трамвай с людьми за окнами, похожими на картонные фигурки. Фигурки побольше, прямо через рельсы напротив, стояли в очереди за красными яблоками в деревянных ящиках.
«Странно, – подумалось как будто не из головы, как обычно, а из точки на пару метров впереди. – Странно, почему всё вокруг серое, а трамвай и яблоки – красные?»
Перейдя с этой стороны улицы с забором через рельсы в сером провале – на другую сторону улицы с перспективой, уходящей вдаль, подумалось – «символично». Шум улицы постепенно появлялся, нарастал и проникал в голову. Из ниоткуда возникали прохожие, неизменно с сумками, авоськами или пакетами, и головами, вжатыми в плечи.
«Все что-то куда-то перетаскивают. А это точно нужно? Вот бы освободиться от всего, и от мыслей из головы тоже, и налегке – гулять».
До съёмной квартиры было семь остановок. Но на троллейбусе ехать не получилось бы – в голове стоял такой сильный треск, как будто там разгорались поленья. Прямо сейчас попадать в замкнутое пространство – было плохим вариантом. Вроде как новые точки зрения или идеи роились внутри, и готовы были вот-вот родиться. Вот-вот. Но пока только давили и распирали всё нестерпимей.
Я двигалась по тротуару навстречу транспорту. Горящие фары били в глаза, но это даже нравилось – этакий аттракцион. Едущие рядом машины успокаивали и будоражили одновременно. Хотелось срочно начать куда-то двигаться, отбросив лишние сомнения. Но как? Куда? Если сейчас всё стало по-другому – то как именно по-другому?
В ушах пульсировало: «Мама может быть не права. Ма-ма может быть не пра-ва».
Белые кроссовки казались отдельными от тела и так ускоряли шаг, что шнурки грозились сцепиться друг с другом в борьбе за непримиримые противоречия. Солнечный свет сменился серым. Зажглись желтыми размытыми пятнами фонари вдоль дороги и четкими прямоугольниками – окна в домах. Что-то неудержимо и навсегда – менялось. И внутри – тоже. Мысли-фразы пульсировали одновременно с шагами.
«Маму всегда надо слушаться. Мама на всё знает ответ. Мама наперёд знает как всё будет. Мама на всё имеет своё мнение – и оно – единственно верное».
Споткнулась так внезапно, что лбом чуть не встретила асфальт впереди. Стоп. Очередная фара справа врезалась в глаза и осветила нечто, ранее недоступное.
«Мама может быть не права». А что, понять это раньше и осознать тоже можно было?»
Глава 2. Первый слом.
Когда было прожито около восьмиста дней, то у меня уже было много «тяжелого», как называли его мама и бабушка, характера, и несколько жизненных принципов.
Первый из них – я всегда должна быть красивой. Что под этим подразумевалось – надо было смотреть по обстоятельствам. Вот выйти к четырехлетнему жениху Валере, который приходил к нам под забор и жалобно спрашивал бабушку: «А Варя выйдет гулять?» – выйти к нему в косынке на голове – было смерти подобно. А без косынки – бабушка не выпускала.
