Григорий Хайт "Как управлять вселенной не привлекая санитаров"

"Ничего!" – как бы сказала троица таможенников картинно разведя руки. Начальник грустно посмотрел на них и вдруг лицо его засияло.

"Знаю где прячешь" – радостно закричал начальник таможни, похлопав себя при этом по своей жирной заднице – "Пройдемте гражданин. Тут не далеко."

"Куда! Прав не имеете!" – попытался прокричать мой товарищ.

Начальник же таможни в ответ на это начал лишь безудержно хохотать. Видимо замечание моего товарища насчет прав показалось ему очень смешным.

"Тут рядышком. Недолго!" – сообщил начальник вволю нахохотавшись.

Действительно начальник не соврал. Вся процедура заняла не больше 5 минут. Что ни говорить – профессионалы! Но известие "ничего нет" подействовало на начальника таможни не просто удручающе, а трагически. Еще минуту назад он безудержно хохотал, вальяжно расхаживал бросаясь белорусскими и украинскими словечками, то теперь он перешел на почти что литературный русский язык. Вальяжные шаги превратились в мелкие шажки, а глаза начали блестеть от навернувшихся слёз. Было ясно, что профессиональная честь таможенника была серьезно задета.

Он продолжал семенить рядышком с тележкой, которую толкал мой товарищ безнадежно выговаривая – "Знаю что везешь, знаю! Поймать только не могу!"

Он так и проводил моего товарища до дверей таможни, до той самой желтой полосочки отделяющей Советский Союз от всего остального мира. И когда тележка пересекла эту линию, начальник таможни закричал срывающимся голосом – "Ну ты уже там. Не мучай. Скажи как вывез!" Товарищ же мой лишь сложил из пальцев правой руки большую фигу и показал своему провожатому.

Ну а теперь вам, читатель вопрос на засыпку. Ну что, вывез товарищ свою коллекцию монет?

"Нет!" – по-видимому скажете вы – "Проскочить через видавших виды таможенников-потрошителей было невозможно!"

Так вот открою я вам один секрет. Провез таки товарищ мой свою бесценную коллекцию. И еще, так уж и быть, расскажу я вам как это он сделал. Воспользовался он тем самым таможенным правилом предназначенным именно для того что б никто не ускользнул и ничто не проскользнуло. А именно тем, что за границу следовало ехать двумя поездами. В тот самый поезд "Москва-Вена", на котором предстояло после таможенной проверки следовать моему товарищу с семьей садится в пункте отправления, в Москве его товарищ, который и едет до … Все равно до куда, ибо места эти до пограничной станции Брест все равно будут пустовать. Далее на верхнюю багажную полку (знаете, есть в вагоне такая над входной дверью) закидывает он альбом с монетками, прикрыв его обыкновенным вагонным одеялом. Но это еще не все. Далее самый главный момент. Возле столика под лавкой он оставляет открытую сумку с бутылкой водки и колбасой, якобы забытую впопыхах пассажиром. После этого товарищ сходит и теряется в толпе. Дальше все происходит в соответствием с таможенной инструкцией. По вагону идут два пограничника с собакой овчаркой. Они должны проверить вагон на контрабанду. По замыслу советской таможни пограничники обладают зорким глазом, острым умом, а приданная им в подчинение собака отличным нюхом. И вот в собачьем нюхе то как раз все и дело. Заходит пограничный наряд в то самое купе и тут пёс вырывает поводок из рук и бросается под лавку к открытой сумке.

"Как такое может быть!" – вы скажете – "Немецкая овчарка – собака дисциплинированная, обученная строго исполнять команды."

Якобы можно оставить немецкую овчарку один на один с колбасой, приказать сидеть и пёс даже не шелохнется. Быть может скурпулезные немцы в состоянии так вот воспитать собаку. У наших же немецких овчарок только название немецкое. Воспитание же у них наше, русское. К тому же собака существо необыкновенно социальное. Обучается делать то, что делают ее старшие товарищи. Так вот, если старшие товарищи воруют предписанное ей мясное довольствие и кормят ее хлебом с костями, то и собака ведет себя также как учат – в соответствии с моральным кодексом строителя коммунизма. Поэтому первое что сделал пёс – рванулся к сумке, одурел от счастья, увидев палку колбасы и впился в нее зубами, желая пока не поздно откусить кусок побольше. Солдаты пограничники тоже бросились к сумке. Тоже одурели от счастья обнаружив там бутылку водки. Потом вспомнили о закуске, которую урча от удовольствия поедал пёс. Дальше произошла короткая потасовка, сопровождающаяся командами "Рэкс! Фу! Отдай сволочь!" а также ненормативной лексикой. Слегка обслюнявленную Рэксом закуску они отстояли. И самое главное, что мысли у них были уже в другом месте. Солдатики покинули купе. Шаляй-валяй доделали досмотр всего остального, тем более, что обиженный Рэкс отказался работать. Потом они быстренько покинули поезд. Ну а дальше вы уже по-видимому поняли что произошло. После того когда мой товарищ показал кукиш начальнику таможни, он погрузил свои раскуроченные чемоданы в поезд и далее отыскав на верхней полке альбом с монетами попросту добавил это к своему несметному багажу.

Ну вот, пожалуй и все. Разве что маленькое послесловие. Хотите знать пригодилась ли ему эта коллекция монет. Сразу скажу, что нет. Собирать монеты он бросил. То ли воспоминания о досмотре с пристрастием отбили у него всякую охоту заниматься монетками, то ли нашлись дела поинтересней. Даже продать свою коллекцию он не сумел. Редкие американские нумизматы совершенно не разбирались в русских монетах. А ту мизерную сумму за которую предлагали они купить эту коллекцию, товарищ мой зарабатывал за один день. И вообще оказалось, что все эти трагедии с отъездом и вывозом "ценностей", было ни что иное как буря в стакане воды. Никому не нужны были эти советские вещицы и вещи так скурпулезно собираемые перед отъездом. Пиджак фирмы "Большевичка" и ботинки фирмы "Скороход" могли понадобиться лишь во время праздника Хэлуин (Halloween). Да и насчет прочих казалось бы нужных вещей…

Как-то раз задал задал мой товарищ мне вопрос – "Как ты думаешь, когда у меня был самый счастливый день в Америке?"

"Ну, наверное когда ты нашел свою первую работу." – попытался отгадать я.

"Нет" – ответил мой товарищ.

"Может быть когда ты купил дом?"

"Нет" – отрезал мой товарищ.

"Ну может быть когда ты получил американское гражданство?"

"Нет, нет и нет!" – ответил мой товарищ – "Самым счастливым днем моей жизни в Америке был день, когда наконец кончилась советская зубная паста "Жемчуг".

Шутка? Быть может. Но в каждой шутке есть доля истины.

Как управлять вселенной не привлекая санитаров

Все на свете предопределено!

То ли богом, то ли генетикой, то ли всемирным разумом. Выбирайте по вкусу, что нравится, о чем можно поспорить. Конечно тут же вспомнится известный диалог между Берлиозом и Воландом (дьявол) из замечательной книги Булгакова "Мастер и Маргарита". Вы определенно помните, что в пылу дискуссии Берлиоз вдруг обронил фразу " … если, конечно мне на голову кирпич не свалится", на что дьявол резонно заметил, что кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится и что Берлиоза ожидает иная смерть. Ему попросту отрежут голову.

"А кто это сделает?" – поинтересовался Берлиоз.

Ну конечно же вы помните ответ дьявола – "Молодая симпатичная девушка, комсомолка, активистка."

Впрочем довольно мистики. Вернемся ка к нашим материалистическим истокам, а именно к генетике. В генах человека по поводу случайного кирпича конечно же ничего не сказано. А вот по поводу болезней, особенно наследственных, все обозначено – как, когда и сколько. Потому живет человек да поживает, ничего себе не предполагает, а часики то тикают. И вот – хлоп, словно нежданный звонок будильника – получите, и расписываться не надо.

Вчера вот еще ходил, бегал, радовался жизни, на девушек красивых заглядывался. А сегодня уж руки не движутся, ноги не ходят, красивые девушки – по боку и лишь один свет в окошке – Интернет с тысячью способов как хворь поганую излечить, от болезни избавиться.

А бывает еще по-другому. Хворь какая-то генетическая в организме сидит, но не проявляется, а ждет своего часа, удобного момента – так называемого катализатора. А потом случается какая-то мелочь, эдакая по жизни не существенная, а она мелочь эта какой-то процесс в организме и запустила, и вышла наружу хворь поганая. Жутко, страшно – до слез.

Так уж случилось, что моя жена родилась с тяжелой физиологической болезнью. У нее обе руки были левые. Болезнь эта конечно же неприятная, но не смертельная. Проявляется она, конечно же, в юном или зрелом возрасте. А случается такое, что человек доживает до глубокой старости, так и не подозревая, не вспомнив, не заметив этой болезни.

Теперь по порядку. Как я уже упоминал, что родилась моя жена с двумя левыми руками. Впрочем чисто внешне руки выглядели нормально. Одна рука – левая, другая – как бы правая. И все вроде бы правильное. Пять пальцев, ладошки, локти и все  прочее рукам полагающееся.

Ясли, детский сад, школу с английским уклоном мы пропустим. Далее естественно у умных, интеллигентных девочек отличниц настает пора выбора профессии. Собственно вопрос выбора не стоял сильно долго, и отправилась девушка Ирина, впоследствии моя жена по стопам своих родителей дантистов-стоматологов. То есть на стоматологический факультет некоего большого медицинского института союзного значения. У Ирины, правда, были некие сомнения. Хотелось ей чего-то интересного, гуманитарного. Слушать переживания Наташи Ростовой, ощущать сомнения Пьера Безухова. Бормашины как-то не сильно привлекали душу 17-летней девушки. Но родители стоматологи кратко пояснили, что правильные девушки должны сверлить зубы правильным тетям и дядям, а не читать всяким дебилам письма Татьяны Онегину.