Станислав Николаевич Минин "Камень. Книга десятая"

– Есть, государь! – Колдун повернулся ко мне и продолжил насквозь уставным тоном: – Алексей Александрович, довожу до вашего сведенья, что во время вашей недавней схватки с вражескими колдунами, вероломно напавшими на предполагаемого контролера, вы потеряли над собой контроль и полностью засветили весь свой потенциал перед условно дружественными колдунами, находящимися в данный момент в Монако. Уверен, все перечисленные лица уже доложили по инстанциям о примерном уровне ваших способностей. Алексей Александрович, прошу обратить ваше внимание на недопущение подобного впредь. От себя хочу добавить, что произошедшее стало возможно только по моей вине и только вследствие моих непростительных промахов в вашем обучении. Готов понести любое наказание. – Кузьмин повернулся к императору: – Доклад закончил, государь!

– Спасибо, Ваня.

Властный жест рукой, и поклонившийся Кузьмин с заметным облегчением удалился в сторону машины.

– Что скажешь, внучок? – хмыкнул царственный дед.

– Виноват, государь, – вздохнул я. – Все было во сне, да еще и неожиданно, вот и не озаботился защитой…

– А должен был! Хоть во сне, хоть наяву! И на Ванюшу не обижайся, это он предложил Шуре тебя не расстраивать указанным промахом до твоей дуэли. – Дед опять хмыкнул. – Чувство собственного величия ослабевает?

– Ослабевает… – не стал отрицать я верно подмеченную тенденцию.

– Надолго ли? – И снова это обидное хмыканье. – Короче, боец, это не залет, это целых два залета. Согласен?

– Отрицать не буду…

– Арест на гауптвахте продляю до тридцати суток. Возражения?

– Так-то по-божески, – не удержался от «шпильки» я.

Дед, судя по всему, сдержал себя из последних сил, часто задышал и в конце концов выдал:

– Горбатого только могила исправит! И чтоб мои глаза тебя до вечера не видели!

Намек я понял правильно, рысью метнулся в хвост колонны и напросился в микроавтобус с частью нашей молодежи. На вопросительные взгляды друзей пожал плечами:

– Слегка накосячил, вот дедушка и осерчал… Отделался сравнительно легко – государь влепил всего-то тридцать суток кремлевской губы…

***

Запись нашей с Филиппом дуэли, уже гулявшая по «паутине», отвечала всем канонам блокбастера: съемка велась с разных ракурсов, как с обычных камер, так и с дронов, наличествовали замедления, приближения, раскадровка и другие художественные приемы. К звуковому сопровождению в виде завывания ветра, гудения огня и грохота земли вообще претензий не было, хотя лично я бы вставил фоном какую-нибудь тревожную музычку. Однако запись была изрядным образом отредактирована – в ней присутствовала лишь первая половина поединка, где я весь из себя грозный и двоящийся манипулировал тремя стихиями: огнем, воздухом и водой, – а потом оказывался на полпути к испанскому королю. После чего без перехода шел самый конец дуэли, когда я, размазавшись от скорости, ломал Филиппку конечности и хватал за горло. Часть, где испанец начинал устраивать «игры разума» с помощью стихий, в запись, отредактированную французами, не вошла. Заканчивалась видяшка весьма позитивно: великий князь Алексей Александрович тащит короля Испании Филиппа за шиворот к медицинскому квадроциклу, отмахивается от гольфмобиля, должного довезти молодого человека до его родичей, и продолжает неспешно шагать к раскинутым шатрам.

Появились и небольшие статьи в изданиях разных стран, все как одна восхвалявшие милосердие русского принца, однако официального пресс-релиза пока не было, а из намеков Ани Шереметьевой я понял, что он появится ближе к ночи.

Учитывая пожелание царственного деда не попадаться ему на глаза, я напросился в номер к Прохору, Ванюша Кузьмин увязался за нами. Во время моего рассказа о последних событиях воспитатель хмыкал и кряхтел от переполнявших его эмоций, но комментировать не решился.

– Проблема на контроле государя с государыней и цесаревича, пусть они и разбираются, – отмахнулся Прохор. – А мне сегодняшнего представления на трассе надолго хватит, и не мне одному. Только сынке моему все нипочем, – вздохнул он, – как с гуся вода! Отряхнулся и пошел дальше, весело насвистывая мотивчик популярной песенки.

Я улыбался:

– Прохор, если ты не заметил, отец с бабушкой на моей стороне.

– Так-то и государь на твоей стороне, – буркнул воспитатель. – Но существуют правила, которыми следует руководствоваться, Лешка, а ты прешь напролом и не желаешь поступать по-человечьи.

– Согласен с Петровичем, – хмыкнул Ванюша. – Но и царевич – красавчик: старшие родичи еще десять раз могут передумать, а такую роскошную девку ему упускать было никак нельзя.

Прохор на это только махнул рукой, а Ваня продолжил:

– Царевич, отец родной! Ты же научишь меня потом сопротивляться этому богомерзкому воздействию, которое использовал сегодня Филипп?

– Сам освою и тебя научу, – кивнул я.

– И это, царевич… – Ванюша огляделся по сторонам, а потом еще раз проверил работоспособность устройства, стоявшего на журнальном столике. – Надо Савойских после дознания валить! Без вариантов! Весь род валить наглухо! И их мелких выбл@дков тоже, чтобы эта зараза снова по Европе не распространилась! Готов лично всех этих тварей исполнить.

Я перевел взгляд на Прохора, который кивнул:

– Олегыч прав, России такой геморрой не нужен.

Кивнул и сам:

– Согласен…

И прикинул, сколько мне еще предстоит вынести подобных приговоров и сколько исполнить лично…

***

– А я не знаю, что мне с ним делать! Как мне с ним бороться?

Император уже рассказал о произошедшем младшему брату и лучшему другу о выходке внука и ожидал их реакции. Великий князь решил пока промолчать и глянул в сторону князя Пожарского, который осторожно протянул:

– Коляшка, может, ты в очередной раз сгущаешь краски?

– Краски сгущаю?

Император внезапно скинул пиджак, закатал рукав рубашки и продемонстрировал здоровенный синяк на правом предплечье:

– Это внучок меня осаживал на примирении, когда эта тварина Сфорца выступать начал! Я думал, Лешка мне руку сломает! А я, между прочим, в доспехе был! Лешка этот мой хваленый доспех, как бумагу, промял и даже не напрягся!

– А чего там Сфорца выступать начал? – озаботился Владимир.

Выдав подробности, император раздраженно спросил:

– Теперь понимаете, что я имею в виду? Плевал Лешка на всех этих королей, императоров и пап с Пизанской башни! И они, что характерно, такое его отношение к ним чувствуют, но почему-то принимают как должное! А что будет с Лешкой дальше? Думал этим летом его отправить в Московскую гарнизонную прокуратуру на практику, а теперь сомневаюсь – здесь он с царственными особами со всего мира накоротке общается, а в прокуратуре будет обычному следаку или помощнику прокурора подчиняться? Как бы не вышло очередного позорища, сродни тому, что случилось в родном училище…

– Коляшка, не наговаривай на внука! – достаточно жестко заявил князь Пожарский. – Себя-то вспомни! Ты училище заканчивал уже в качестве цесаревича, а потом еще в этом качестве в гвардии служил. Опозорил ты род? И я не имею в виду наши общие мелкие забавы.

– Не было такого, – буркнул император.

– Вот и о Лешке так не думай! И не отправляй внука этим летом в прокуратуру, пусть лучше нормально где-нибудь отдохнет. Тем более производственная практика у него будет только после второго курса, а там, глядишь…

Тут решил вмешаться Владимир:

– Коляшка, Мишаня прав, на Лешку и так много свалилось, а ты на него все давишь и давишь. Ослабь поводок, дай молодому человеку хоть капельку свободы. А то получится как с училищем.

– И эти туда же… – опять буркнул Николай. – Ладно, хоть выслушали.

– Обращайся! – хмыкнул Пожарский. – Когда собираешься с Ольденбургскими о свадьбе сговариваться?

– Не сыпь мне соль на рану! – буквально взвыл император, не удержался и захохотал: – Вот же Лешка, пиzдюк малолетний! Все равно сделал по-своему!..

***

Кардинал Римской католической церкви вот уже минуту крушил мебель в своем кабинете, а облегчение все не наступало. Доломав старинное кресло, он понял, что впустую тратит время – только мучения другого человека смогут компенсировать те оскорбительные выражения, которые по телефону позволил в его адрес папа Франциск.

Своего секретаря кардинал трогать не стал – тот был хоть и слегка туповат, но исполнителен, постоянных обитателей Апостольского дворца тоже трогать не стоило, а вот…

Хозяин кабинета выдохнул, подошел к окну и взглянул на площадь Святого Петра.

– Этот вполне подойдет… – пробормотал он и потянулся к намеченной жертве.

Молодой человек упал на мостовую и забился в конвульсиях, напоминавших эпилептический припадок, а кардинал расслабился – удовольствие от мучений жертвы, от ее беспомощности и боли в угасающем разуме было сродни оргазму, но гораздо сильнее и ярче!

– Теперь это личное, принц, – кардинал счастливо улыбался. – Теперь личное…

Глава 3

Кузьмин, которому, казалось, все было нипочем, своими веселыми историями развлекал нас с воспитателем до самого вызова на ужин, так что в номер Романовых мы с ним и Прохором поднимались в достаточно приподнятом настроении.

– Царевич, – придержал меня колдун на выходе из лифта, – ты это… Короче, сделай так, чтобы Леська от тебя узнала о предстоящей свадьбе, а не от кого-нибудь постороннего. Сам понимаешь, это и в твоих интересах тоже.

– Постараюсь, – кивнул я, признавая правоту Ванюши. – С отцом порешаю, он подскажет, как правильно это сделать.

В самом номере, как и в прошлый раз, был накрыт большой стол, а моя попытка проскользнуть вместе с Прохором и Ванюшей в конец была решительным образом пресечена царственным дедом:

– Куда собрался, внучок? – с легким намеком на рычание поинтересовался он у меня. – Вон туда садись. – Император указывал на свободный стул между цесаревичем и князем Пожарским.

И у меня возникло стойкое ощущение, что воспитательный процесс, начатый сегодня днем на трассе Ницца-Монако, может, не прямо сейчас, но обязательно продолжится.

Час мы потратили на прием пищи и светские разговоры, касающиеся моей дуэли с Филиппом. Поздравления и тосты закончились аккурат тогда, когда официанты вынесли грязную посуду, оставив на столе бутылки со спиртным, бокалы, фрукты и легкие закуски. Оглядев присутствующих, царственный дед многозначительно посмотрел на подполковника Михеева, который кивнул и демонстративно достал из кармана пиджака уже знакомую глушилку с горящим индикатором и положил ее перед собой.

– Итак, мои дорогие родичи, – хмыкнул император, – сегодня у нас случилось еще кое-что…

И он поведал во всех подробностях о моем предложении Соне и об обстоятельствах, предшествующих этому знаменательному во всех смыслах событию.

Как подсказывала чуйка, из всех присутствующих не в курсе озвученного были только Коля с Сашей и Владимир Иванович, и если последний информацию просто принял к сведению, не забыв мне подмигнуть с довольным видом, то оба брата-акробата испытали самый настоящий восторг, о чем и не преминули сообщить:

– Леха, ты красавчик! Такую девку отхватил! И нам теперь не так обидно жениться будет!

– Цыц! – Император опять изобразил что-то отдаленно напоминавшее рык. – Ишь, раздухарились, женишки! А вы подумали, в какое положение меня Алексей перед норвежцами поставил? Как я теперь с ними сговариваться буду на выгодных для нас и империи условиях?

– Деда, чего ты, в самом-то деле? – хмыкнул Александр. – Ты же у нас самый умный, самый хитрый и самый прожжённый из царственных особ, присутствующих сейчас в Монако! Придумаешь что-нибудь.

За столом раздались сдавленные смешки, а император делано нахмурился и важно кивнул:

– Прожженный? Что есть, то есть, отрицать не буду… Но было бы намного проще, если бы ваш брат сначала думал головой, а уж потом другим местом.

– Деда, – влез Николай, – а что там с этими способностями Сони? Несколько непонятно…

– Иван Олегович, – император перевел взгляд на Кузьмина, – опиши способности норвежской принцессы более предметно, а потом озвучь выгоды рода от приобретения… знахарки такого высокого уровня.

Что характерно, колдун не стал упоминать о большой вероятности рождения у нас с Соней детей с колдунскими способностями, как это случилось у самого Кузьмина с его супругой Натальей, и о том, что норвежская принцесса фактически «читала» окружающих ее людей. Но и сказанного присутствующим хватило за глаза – дед Владимир многозначительно переглядывался с дедом Михаилом, царственная бабка улыбнулась с загадочным видом, видимо, прикидывая, как она омолодится еще и с помощью Сони, а Коля с Сашей так и вообще заявили в один голос:

– Круто! У нас будет собственный семейный доктор!

Твою же!.. И опять в роду потребительское отношение зацветает пышным цветом! Такими темпами они и Соню, как меня, быстро к «делу» пристроят!

– Дорогие родичи! – поднялся я, а стул громко заскрипел по мрамору пола. – Все вопросы по поводу способностей моей будущей жены будут решаться только через меня! И никак иначе!

За столом повисло молчание, нарушил которое царственный дед:

– Иначе что?

– Все будет зависеть от степени вашей наглости и от того, насколько это будет мешать моей личной жизни, – буркнул я. – А теперь хочу обсудить другой не менее важный вопрос, касающийся не Ольденбургских, а Савойских.

Подвинув стул, уселся и уставился на царственного деда. Тот покривил губы:

– Что там с Савойскими?

– Считаю, что после того, как я вытрясу из Филиппа всю информацию об этой их технике, способной противостоять колдунам, весь его род надо валить, чтобы зараза снова не распространилась по Европе. – Я практически слово в слово повторил то, что сказал мне ранее Кузьмин в номере Прохора. – Готов исполнить все лично, результат гарантирую.

Теперь тишина за столом была несколько зловещей, и если старшие Романовы мужского пола с князем Пожарским смотрели на меня с угрюмым неодобрением, а Коля и Саша, наоборот, с восхищением, то вот в глазах царственной бабки читалось плохо скрываемая кровожадность. Именно она и решила высказаться первой:

– Дорогой, может, действительно так и поступить, а не заморачиваться с той интригой, которую мы замыслили ранее?

Император фыркнул, вскочил и принялся вышагивать туда-сюда, потом остановился и рявкнул:

– Белобородов!

– Слушаю, государь! – Стул Прохора улетел в сторону, а сам он вытянулся, пожирая преданным взглядом главу рода.

– Ты мне кого из внука воспитал? – заорал дед. – Полную и законченную отморозь? Маньяка, который только и может силовыми методами вопросы решать? На все у внучка один ответ – валить надо! А потом черепа в коллекцию! Белобородов, как мы тебя теперь допустим к воспитанию остальных наших внуков? И Варвара тому самый яркий пример! У девки совсем крышу снесло после общения со старшим братом, тобой и Ваней Кузьминым! – Дед шумно выдохнул и опять рявкнул: – Кузьмин!

Стул под вскочившим колдуном хоть и качнулся, но не упал.

– Ты, Ванюша, тоже на подростка не самым лучшим образом влияешь! – продолжил надрываться император. – Особенно твоя неспособность подчиняться, если человек не является для тебя авторитетом! Здесь вы с твоим любимым царевичем прям нашли друг друга! И с цесаревичем тоже! – Дед уставился на сына, и последний под этим тяжелым взглядом медленно поднялся. – Да, Саша, именно при твоем попустительстве и покровительстве эта троица вовсю и резвится!

Родитель поморщился:

– Резвятся двое: Лешка и Ваня, – а вот к Прохору претензий нет. И да, я их покрываю, потому что…

– Молчать! – рыкнул дед, а отец только вздохнул. – А началась вся эта вольница еще тогда, на войне, когда спецгруппу, состоящую из великих князей и сотрудников Тайной канцелярии, себе под крылышко пристроил генерал Пожарский!