Стеклянные Земли
Никита Полярный
Будущее. Амаронт. Величественный город, сокрытый под толщей камней и холодного металла – последнее пристанище человечества на неизведанной земле. Болезни, голод, смерти… теперь все это осталось позади. Только радость, счастье и беспечная спокойная жизнь – утопичная картина, написанная исключительно яркими красками. Но стоит выглянуть за рамки этого пьянящего пейзажа, как цвета начинают тускнеть, а тьма сгущаться – ведь ничего не бывает просто так. У всего есть своя цена. Так что же таится за всем этим великолепием? Какой секрет скрывает этот город? И почему в ушах… постоянно стоит стеклянный звон?
Никита Полярный
Стеклянные Земли
Глава 1. Течения
Я был там, когда они посеяли зерно.
Я был там, когда крысы пришли за своей долей.
Чистый нетронутый холст. Новая незапятнанная кисть. Свежая палитра. Взмах.
В темноте расплылись сотни красок, сливаясь и перемешиваясь между собой. Несколько кратких мгновений – и размытые пейзажи, бесформенные силуэты и нечеткие фигуры начали принимать свою исходную форму. Огромная острая скала, свисающая над бурным штормовым морем. Водопады, бьющие из массивной горы, покрытой молочным туманом. Бесконечная пустыня, погруженная в многовековой молчаливый сон. Глубокий вдох. Густая трава шелестит на ветру, роняя на влажную землю жемчужную росу. Медленный выдох. Высокие пальмовые деревья умиротворенно раскачиваются взад-вперед, отбрасывая свои длинные тени на величественный город, возведенный из белого камня. Крик прибрежных птиц. Шум морских волн. Солено-сладкий аромат. Облака разбежались в стороны и уступили место рассветному солнцу, медленно ползущему из-за горизонта. Яркие лучи озарили просторную площадь, заполненную людьми, и исполинскую башню, на чьей вершине стоял одинокий человек. Его ладони вспыхнули радужным пламенем, окрашивая пространство вокруг в невероятные цвета и оттенки. Тысячи взглядов по цепочке устремились куда-то наверх, к необъятным небесам, а в глазах заблестела надежда. Надежда на то, что вскоре все изменится. Пора просыпаться.
Я резко открыл глаза, пытаясь вспомнить непонятный сон. Перевернулся на другой бок, собирая воедино разбитые образы, обрывочно возникающие в моем сознании. Но моим планам увидеть продолжение не суждено было сбыться – кровать слегка завибрировала, ясно давая понять, что если я не встану, меня будет ждать весьма неприятный сюрприз в виде бодрящего разряда тока. Ладно. В следующий раз.
– Имя.
– Кай Сола?р.
– Возраст.
– Семь тысяч восемьсот шестьдесят пять дней и девять часов.
– Цель.
– Прожить еще один день.
– Цель. Все – мы – связаны.
– Отдать всего себя во благо человечества. Все мы связаны.
– Расстройства нервной системы не выявлены. Единая структура. Целостное восприятие. Далее.
Вакуумная система забора крови запищала, раскрывая отверстие для руки. Небольшой шарик размером с горошину заполнился алой жидкостью, и на экране высветился довольный смайлик. Широкие горизонтальные лучи просканировали с головы до ног и исчезли.
– Основные показатели в норме. Нарушения совокупных систем организма не обнаружены. Желаем вам продуктивной рабочей недели. Все – мы – связаны.
– Все мы… связаны.
Экран погас. Я окатил лицо холодной водой, разминая затекшую шею. Поднял правую руку и сложил подушечки пальцев воедино, резко разъединяя их в стороны. Над ладонью раскрылся интерфейс со сводкой новостей, важными событиями, расписанием дня и… местом сегодняшней работы. Третий блок. Далековато. Опаздываю. Я вышел в общую комнату, застав перед собой типичную каждодневную картину. Мать – Моника Солар, невысокая женщина необычайной красоты и добрых нравов – расчесывала шелковистые черные волосы, периодически поглядывая в экран планшета. Отец Кристофер – статный широкоплечий мужчина с колким чувством юмора – в глубоких думах разглядывал поверхность стола. От матери я унаследовал ярко-синие выразительные глаза, в остальном же, можно сказать, что я был точной копией своего отца – от него я получил четкие черты лица, аккуратный нос, слегка торчащие уши, высокий рост и неплохо развитую мускулатуру. Но даже несмотря на такое удивительное сходство, он постоянно трепал меня по голове, приговаривая, что лучшее во мне все же от матери. Хоть русый цвет волос у нас и совпадал – у него они забавно торчали в разные стороны, отказываясь подчиняться абсолютно любым манипуляциям перед зеркалом.
– Доброе утро всем! Я побежал! – проскандировал я, наспех засовывая вещи в рюкзак.
– А как же завтрак? – растерялась от такой спешки мать, указывая на тарелку с пищевой таблеткой.
– Некогда. Перекушу на работе.
– Куда сегодня? – спросил отец, потягивая из кружки черный кофе.
– Термодинамическая. Мне, как всегда, везет.
– Да уж, – протянул он. – Будь осторожен.
– Буду. Увидимся! – сказал я на прощание, выбегая из двери.
– Постой! Возьми с собой! – мама подкинула в воздух небольшой термос, который я ловко поймал одной рукой.
– Спасибо!
Огромная толпа неспешно шла по небольшому коридору на выход из жилого отсека. Гул постоянно нарастал, заполняя эхом недавно тихие проходы. Я трусцой пробегал сквозь идущих людей, успевая кивать знакомым лицам. Глухой топот шагов, отскакивающий от стен, облицованных холодным синим металлом. Длинная, извилистая система коридоров, пронизывающая город изнутри. Слепящий яркий свет впереди, окончательно пробуждающий ото сна. И если эти бесконечные переходы – вены огромного организма, то это – его сердце.
– Доброе утро, Амаронт.
Давящий низкий потолок взлетел вверх на сотни метров. Вокруг возникли исполинские стены, возведенные полукругом перед огромным центральным парком. В середине этой широченной арены возвышалась монументальная башня – сакральный символ Амаронта и самое главное здание города – Танзанитовый шпиль. Идеальная, монолитная конструкция из белого камня, нетронутая течением времени и покрытая дымчато-синей краской. В зависимости от расстояния и угла, башня переливалась серо-лазурными цветами, а иногда уходила в черноту – и каждый мог увидеть в этом цвете что-то свое: вечернее небо, загадочные морские глубины или умиротворяющие лавандовые поля, усеянные прекрасными свежими цветами. С противоположной стороны от шпиля виднелись врата на поверхность, а по краям располагались кубовидные постройки, составляющие основную инфраструктуру города. Реликвариум, в котором хранилось наследие древних времен – от дисков и кассет до величайших картин, написанных тысячелетия назад. Небесные теплицы, берущие свое название благодаря расположению: гидропонные сады висели на титановых нитях, практически незаметных человеческому глазу, и со стороны казалось, что все строения будто парят в воздухе. Развлекательные центры с аттракционами, горками и детскими площадками. Симуляторы с полным погружением в различные человеческие эпохи. Административные постройки, школы, кондитерские, кофейни и бары, ларьки с едой, автоматы с напитками и много чего еще – список можно было продолжать до бесконечности. Все пути из жилых и технических блоков пересекались именно здесь, поэтому в центре чаще всего было просто не продохнуть – особенно по утрам. Весь периметр был заполнен до отказа. Циферблат у основания шпиля издал характерный звук, и стрелка перескочила на семь часов утра. Люди вокруг резко замолчали.
– Дорогие жители Амаронта. Поздравляем вас с началом новой рабочей недели. Производственные мощности с прошлой недели возросли на два с половиной процента, поднимая уровень промышленности на новый рекордный уровень. Спасибо, что вносите неоценимый вклад в развитие нашего убежища. Желаем вам хорошего и продуктивного дня. Все – мы – связаны. Сообщение повторится через два часа.
Окончание сообщения многотысячная толпа встретила рукоплесканием. Не от особой радости, скорее, это была некая традиция – начинать новую неделю с положительных эмоций. Людские потоки стали разделятся, пересекаться и соединяться, но несмотря на такое количество прущих друг на друга людей – никакой суматохи не было. Обычный, ничем не примечательный день, как и сотни предыдущих. Казалось, что я единственный человек, который куда-то спешил, отчего мои щеки немного краснели, как только я начинал думать, что на бегущего меня сейчас смотрит столько народу. Минута. Две. Три. Новые ступени понесли меня к нужному блоку, и я наконец смог перевести дух. Шум оживленного центра остался далеко позади. Экскаватор плавно въехал в пол, оставляя меня на нужном этаже. Я остановился, прохрустел шеей и сделал большой глоток из бутылки. Перед лицом засверкала надпись: «Третий энергоблок. Термодинамическая станция».
Я приложил ладонь к сенсору, и массивная дверь, сложенная из стальных пластин, едва слышно разъехалась в стороны. Наспех вытащил из ящика перчатки и натянул на лицо небольшую изоляционную маску, покрывающую нижнюю часть лица и уши. Шаг за полупрозрачную штору – и волосы тут же подлетели со лба, развеваясь на ветру. Работа уже кипела полным ходом – постоянные рабочие станции суетились, разгружая тележки, наполненные до краев небольшими прозрачными кристалликами, которые издавали очень отчетливый звон, сталкиваясь друг с другом. Из репродуктора то и дело доносились предупреждения: «Пожалуйста, не оставляйте личных вещей на территории. Нарушение данного указания повлечет за собой жесткие дисциплинарные меры. При малейших признаках недомогания незамедлительно обратитесь к дежурным стационарного поста. Ваша безопасность – превыше всего».
– Непостоянный? – спросил человек в защитном костюме, приветливо махнув рукой.
– Ага.
– Вон та телега – твоя. Обращайся, если будут какие-либо вопросы.
Я кивнул и взял тележку за поручни, проталкивая ее к огромному светящемуся цилиндру. Ботинки слегка прилипали к полу из-за того, что на стыках небольших квадратных плиток находились отверстия, которые всасывали в себя воздух, вентилируя помещение, поэтому приходилось прикладывать немало усилий, чтобы продвигаться вперед. Та же история была с потолком, только там система работала на выдув, создавая статичный и довольно громкий шум, похожий на низкочастотный писк. Если бы не маска с регулировкой звука – спустя несколько часов вполне можно было бы лишиться перепонок. В самом центре станции находилась огромная центрифуга, размеры которой даже трудно описать. Она постоянно раскручивалась и замедлялась, а ядро порой раскалялось до таких температур, что из ее недр начинал исходить ало-красный свет, от которого невольно хотелось отвернуться в сторону. Подводя итог – к концу такого рабочего дня все тело изнывало от напряжения, на волосах и одежде оставалась мелкая кристальная пыль, в глазах мелькали надоедливые красные пятна, а ушам вновь приходилось привыкать к звукам после полнейшей тишины. Во всей этой ситуации было лишь два положительных момента. Первый – сюда редко посылают Непостоянных – людей без определенного места труда. Таких как я отправляют в различные отсеки убежища, чтобы по достижении двадцати двух лет они смогли самостоятельно выбрать профессию на основе понравившегося места. Обычно, в такой работе не было нужды иметь какой-то профессиональный опыт или знания – в большинстве случаев всю нужную информацию о своих обязанностях можно было узнать, пробежавшись глазами по сводке, висящей на входе в производственные сектора. За свой двадцать один год я много где успел побывать, и к счастью, большинство мест не были настолько неудобными и выматывающими, поэтому я и представить не мог, кто мог бы добровольно согласиться работать здесь. Но, по всей видимости, привыкнуть можно и к такому. И второй момент – безопасность. Краеугольный камень Амаронта, на котором строилось все наше общество. Высококлассные средства защиты, учитывающие человеческий фактор, автоматизированные системы контроля, развитая медицина, постоянные проверки физического и ментального здоровья и прочее – какой бы опасной не была работа на той или иной станции, я знал, что моей жизни ничего не угрожает. Надежность, защищенность, сохранность – эти принципы были возведены здесь в абсолют. И порой… граничили с абсолютным абсурдом. К примеру, полы были покрыты шероховатой тонкой пленкой, придающей ботинкам дополнительную устойчивость, тем самым нивелируя шансы поскользнуться на внезапно возникшей на пути пролитой жидкости. Но если вдруг ноги и вестибулярный аппарат все-таки подведут – во всем городе невозможно было найти и единого острого угла, на который можно налететь головой. Предположим, что человек уснет в теплой и уютной ванне со включенным краном, что тогда? Сенсоры по бокам зафиксируют положение головы, не давая воде подниматься выше определенного минимума. А если человек начнет задыхаться, подавившись едой? На это тоже есть свое решение. Под каждым обеденным столиком имелась специальная капсула, которая проталкивала застрявшую пищу дальше по трахее. Сотни и тысячи мелочей, делающие жизнь максимально безопасной и комфортной – чтобы умереть в Амаронте, придется очень сильно постараться. С одной стороны – это ли не прекрасная и идеальная жизнь, о которой так долго грезило человечество? Пожалуй, так и есть. Но если копнуть немного глубже… беспечность и легкомыслие, выработанные уже где-то глубоко в подкорках – совершенно точно не приведут нас ни к чему хорошему.
Спустя пару часов ноги невероятно разнылись, и я решил остановиться на небольшой перерыв у кулера, ненадолго сняв маску. Наполнив рот до раздутых щек, я маленькими глотками стал наслаждаться водой, как вдруг кто-то резко схватил меня за плечи. Я развернулся и от неожиданности выпустил фонтан прямо в лицо схватившего. Передо мной стоял рослый паренек азиатской внешности, с короткими, практически под ноль, темными волосами и легкой щетиной. Персонаж невероятных социальных талантов, шустрого, пытливого ума и болтливого языка – настоящая заноза в заднице и, по совместительству, мой лучший друг – Джейк Спарк. Но друзья называют его просто…
– Джеки?!
Хоть это и были разные имена – к нему оно приклеилась намертво еще с самого детства.
Он стоял неподвижно, словно статуя. Его лицо полностью было в воде, медленно стекающей по одежде, а рот застыл в широкой улыбке.
– Я прибью тебя, – прошептал он.
– А я – тебя, – также шепотом ответил я.
Мы рассмеялись, приобняв друг друга, и я протянул ему свой белый носовой платок, в центре которого оранжевыми нитками было вышито солнце.
– Красивый. Надеюсь, использованный?
– Конечно, все как ты любишь.
Он с недоверием посмотрел на меня, тщательно исследовал платок, и когда понял, что опасности нет, вытер лицо. Мы наполнили свои стаканы и уселись на скамейку. Бережно сложив платок, он протянул его обратно.
– Оставь, подарок, – сказал я.
– Хозяин… подарил Джеки носовой платок, – поджав губы пробормотал он, прикладывая кусок ткани к сердцу. – Спасибо.
– Наслаждайся. Я сегодня добрый, – усмехнулся я в ответ на его непревзойденную актерскую игру. – Я смотрю ты тоже сегодня здесь? Не повезло, а?
– Ага. Все бы отдал, чтобы сегодня поработать в Небесных садах, – грустный вздох. – Может и перепало бы чего-нибудь вкусненького.
– Тебе лишь бы пожрать. Никогда не меняешься.
Мы болтали несколько минут ни о чем, как вдруг посреди разговора Джеки резко замолчал, и, сделав суровое лицо, задумчивым взглядом уставился в пустоту. Я насторожился. Это на него совершенно не похоже.
– Давай, выкладывай, – приостановив свою речь, произнес я.
Он взял небольшую паузу, обдумывая каждое свое слово.
– Кай, ты бы хотел… чтобы твоя жизнь изменилась?
Этот вопрос вогнал меня в продолжительный ступор. Я приподнял одну бровь, внимательно разглядывая его лицо, на котором не было ни намека на очередную ребяческую шутку.
– Эм… не знаю. Я никогда не думал об этом. Что ты имеешь в виду?
– Знаешь… в последнее время мне кажется, что мы застряли в какой-то временной петле. День от дня крутимся внутри, словно белки в колесе и… бредем по одной и той же протоптанной дороге. Странное чувство – не знаю, как правильно это объяснить. Поэтому и захотел спросить. Если бы у тебя была возможность что-то изменить – ты бы это сделал?
– Трудно сказать. Такая жизнь – все что я знаю и… меня это вполне устраивает. Ну, почти. Но, наверное, я понимаю, о чем ты говоришь. Невозможно постоянно двигаться вперед, не меняя маршрут.
– Рад, что ты меня понял. Ладно. Забудь. Похоже, встал сегодня не с той ноги, – едва заметно улыбнулся он и поднес стакан ко рту.
Я уловил момент и слегка стукнул его по спине. Вода струйками хлынула у него из носа, а его только-только просушившаяся одежда вновь стала мокрой.
Секунда. Две. Три.
– Ну, держись, – демоническим голосом произнес он, разминая пальцы.
«О, нет» – промелькнуло у меня в голове. Его цепкие пальцы забегали у меня под мышками, и я скукожился от внезапно накатившей волны смеха. Он отлично знал про все мои слабости.
– Пощады, пощады! – завопил я, наконец вырываясь из его хватки.
– Ладно, мир, – с хитрым прищуром Джеки протянул мне руку, но я уже был готов к очередному подвоху. – Не боись. Отомщу тебе в следующий раз, – он крепко сжал мою ладонь, а я в свою очередь сверкнул глазами, демонстрируя, что в этот «следующий раз» буду гораздо бдительнее.
Мы натянули маски, и начали расходиться по рабочим местам.
– Эй, Джеки! – окликнул я. – Перемены – это хорошо!
Он усмехнулся и махнул мне рукой, а затем бесследно пропал в толпе.
Ровно в двенадцать часов руки людей засветились, уведомляя жителей о начале обеденного перерыва. Все вокруг засияло синим цветом, перекрывая даже алое свечение, исходящее из недр центрифуги. Это яркое мерцание принадлежало портативным консолям, официальное название которых звучало как «Путеводитель», но иногда их называли просто интерфейсами. Они были спроектированы на основе танзанита – небольшого драгоценного камня диаметром около трех сантиметров, вживленного во внутреннюю сторону ладони. Такой кристалл имелся у каждого жителя с самого рождения, и именно благодаря природным свойствам этого камня, излучаемый им свет приобретал сапфирово-синий, а иногда и небесно-голубой оттенок. В основном, он выполнял две функции: информационную и идентифицирующую. Сложив и разъединив пальцы, над ладонью проектируется пользовательский интерфейс, где можно найти карту убежища со своим перемещением в реальном времени, сводку последних новостей и событий, библиотеку знаний и еще много чего полезного. Помимо прочего, он, наряду с Танзанитовым шпилем, являлся главным атрибутом Амаронта – его часто можно было увидеть в виде печатей на различных документах, стенах, предметах быта, одежде. Являлся пропуском в различные сектора и районы, а в измельченном состоянии использовался в качестве расходного материала на технологических производствах.
Поток людей хлынул на выход, ровным строем направляясь в общую столовую, состоящую из бесчисленного количества сплошных рядов столов и стульев, а также разделяющих их колонн с аппаратами выдачи еды. В начале каждого ряда на полу ярким цветом была выбита цифра – жестких правил рассадки людей не существовало, но люди все равно старались садиться на привычные им места. В столах же на одинаковом расстоянии друг от друга виднелись небольшие углубления – помещенные туда подносы загорались по контуру различными цветами. Зеленый – поднос пуст и прием пищи закончен, красный – порция осталась недоеденной. Человека, который ушел, не доев до конца, ждала штрафная санкция в виде нескольких часов исправительных работ. Не самое суровое наказание из возможных, да и случалось это довольно редко, так как размер порции рассчитывается индивидуально под каждого жителя. Порядок приема пищи в течение дня всегда был одинаковым: завтрак – пищевая таблетка, богатая белками и углеводами – быстро, сытно и без лишней мороки. Ужин – тоже дома, но приготовить его нужно самостоятельно, заранее выбрав нужные ингредиенты. Исключением был обед – он проходил в общей столовой, поэтому каждый день здесь собирался весь город. Дождавшись своей очереди, я подошел к распределителю и приложил ладонь.
– Приятного аппетита! – из глубины аппарата навстречу выехал именной поднос с едой, на краю которого красовалась миниатюрная баночка с густоватой жидкостью.
Миновав нескончаемые ряды столов, я уселся на свое место рядом с Джеки.
– А где все? Мы должны были прийти позже всех, – спросил я, помещая поднос в выемку.
Он лишь пожал плечами и облизнулся, предвкушая грядущую трапезу.
– Не-а. Еще рано, – сказал я, отодвигая от него еду.
– Зануда. Постой-ка. Где твой апельсин?
