Дмитрий Владимирович Сериков "Самый большой секрет"

– Подальше отсюда.

– Как же подальше? А родители? И школу я не могу долго пропускать.

Он конечно был мозговитым мальчуганом, но все же ребенком. Детский мозг пока не мог осознать величину опасности.

– Учебников купим, чтоб не отставал.

– А родители?

– Позвоним, – с этой ложью на устах я поднялся на ноги. – Разбираться будем со всем по ходу действия. Я знаете ли тоже вчера с утра не планировал пускаться наутек от своих коллег, спуская в унитаз карьеру и рискуя свободой. А оно вон как повернулось. Так что жалобы богам огня, леса, неба только про себя. Случилось так, дорогие мои, что в вашем пантеоне сейчас только один бог, на которого вы можете рассчитывать.

– И кто же? – не поняла Оля.

– Он перед вами, – на моем лице появилась застенчивая улыбка и я ногой стал расшвыривать костер.

Глава 10. Машенька

Дверь распахнулась словно от сильного порыва ветра. Машенька вздрогнула от неожиданности и выронила из рук зеркальце, в которое рассматривала свое личико, отрешась от мирской суеты.

Семенов, влекомый тем самым воображаемым ветром, пронесся мимо стола секретарши, не взглянув на нее. Максим Константинович прошел чуть медленнее, не забыв о дежурной улыбке. Ершов замыкал шествие, буравя сосредоточенным взглядом пол. Он уже практически миновал пространство приемной как вдруг из-за спины услышал робкий Машенькин голос:

– Андрей Валерьевич, можно на пару слов?

Ершов буквально заскрежетал зубами:

– Мне решительно некогда.

– Это не займет много времени.

Машенька выплыла из-за стола со всей грациозностью, на которую была способна, дабы оборачивающийся Ершов мог сполна насладиться сим процессом. Девушка практически вплотную приблизилась к Ершову и изобразив на лице невинно-сексуальную гримаску, промолвила:

– Я понимаю, что вы очень занятой человек, но вот набралась наглости и хочу вас пригласить сегодня поужинать.

Если бы нижняя челюсть могла отваливаться в буквальном смысле, то она в мгновение ока рухнула бы на пол и не исключено, что бетонное перекрытие не остановило бы ее движение, позволив обитателям нижних этажей любоваться этой частью тела Андрея.

Понадобилось несколько секунд, чтобы челюсть вернулась на свое законное место и ее обладатель спросил:

– С чего бы?

– Я долго размышляла и пришла к выводу, что заблуждалась на ваш счет. Ну, первое впечатление, плохое настроение, те самые дни – вы же понимаете, – Машенька закатила глаза и прыснула со смеху. Осеклась, прикрыв ладонью рот. – Извините.

– Все нормально.

– Так вот, – Машенька вздохнула как провинившаяся первоклассница, приподняв плечи и склонив голову на бок. – В качестве извинения.

В горле Ершова пересохло, но он выдавил из себя:

– Ужин? И все?

Машенька потупила голову и бросила исподлобья полный загадочности и в то же время обещания чего-то невероятного взгляд. И тут Ершов окончательно поплыл. Он еще не осознавал, но только что с потрохами попал в лапы к чаровнице, которая подобно мифической сирене завлекла его сладкоголосыми песнями. И несмотря на то, что Машенька сфальшивила бы в восьми нотах при семи существующих, она легко бы дала фору морским певуньям. Эта сирена в в обтягивающем коротеньком платьице была гораздо очаровательней, опасней и мстительней тех, что губили древних греков.

На мгновение грезы о том, что могло случиться предстоящей ночью, вытеснили из разума Ершова все остальное. Все дела и заботы, заговоры и шантажи, риски и цель, ради которой он жил. Андрей готов был схватить Машеньку в охапку и умчаться куда глаза глядят, послав к чертям своих компаньонов и все это бессмертие. Потому что за то чтобы разделить постель с такой дамой, можно было и умереть.

У дамы были мысли несколько иного порядка. Ну же, долговязый кусок дерьма, думала Машенька изо всех сил стараясь ни единой лицевой мышцей не выдать переполнявшее ее отвращение к этому выскочке. Что тебя, мать твою, парализовало? Хотя и неудивительно. Небось всю жизнь каких-нибудь страшилищ трахал. Да и то, после того как подпаивал изрядно.

Ершову тем временем удалось сбросить оцепенение. Он попытался напустить на себя важный вид и продемонстрировать, что предложения поужинать от красоток для него обычное дело. Но получилось плохо.

– К…к…конечно, – запнулся он на первом же слове.

– Заедете за мной после работы?

– Куда пойдем?

Этот жалкий мудак даже место выбрать не может. Какие бы дела он не крутил с Семеновым, Машенька посочувствовала своему шефу.

– Я знаю изумительный ресторанчик, – почти прошептала Машенька. – Там тихо, вкусно кормят и главное: есть закрытые кабинки, – секретарша подмигнула Ершову и добавила: – Без камер.

Бедный журналист издал звук, представляющий из себя смесь икоты и кашля. Попытался вставить туда фразу "до вечера", но на выходе получилось бульканье, похожее на крик утопающего, в рот которого уже хлынула вода. Густо покраснев для полного комплекта нелепости Ершов вылетел из приемной.

Невинно-сексуальная гримаска на лице Машеньки сменилась на хищный оскал свирепой волчицы. Для абсолютного сходства девушке оставалось зарычать и капнуть слюной.

Теперь ей предстояло пережить вечер в компании этого урода. И не просто пережить, а… Аааа… к черту! В себе она не сомневалась. В сексе с шефом тоже было мало приятного. Но здесь к физической брезгливости примешивалось еще и презрение. Но она справится. Продержится. Только бы Стас не обманул.

Машенька тяжело вздохнула и поспешила вернуться к любимому зеркальцу.

Глава 11. Ранее. Лидия Васильевна

Лидия Томилина сжимала в своих руках пухлую прямоугольную брошюру, обязанную своим объемом вклеенным туда дополнительным листам. Листы эти были испещрены совершенно неразборчивым почерком. Начинаясь вверху разудалой вязью ближе к концу строчки делались уже, а каждая буква сжималась чуть ли не в точку, словно боясь перескочить в чужой и незнакомый мир соседней страницы. Красные, синие, зеленые чернила – эта брошюра цвела изнутри всеми цветами радуги, хотя ничего радужного не несла.

Лидия всем сердцем ненавидела каждое слово, каждую запятую, каждую латинскую закорючку в этой проклятой книжке, пропахшей клеем-карандашом, которым так любили мазюкать врачи, прежде чем приляпать внутрь новую справку.

Побелевшие от напряжения пальцы женщины вонзались в ни в чем не повинную бумагу. От мест надавливания по картонной обложке расползлись сгибы, похожие на морщины, словно означая старость, а следовательно и скорую смерть. Брошюра и правда предрекала смерть. Она являлась ничем иным как историей болезни. Историей болезни маленького мальчика. Симпатичного миниатюрного паренька десяти лет от роду по имени Дмитрий. Лидия звала его Митя. "Мой Митя".

Диагноз был известен давно. Опухоль головного мозга. Неоперабельная. И с этим Лидия смирилась. Смерть она могла победить. Но время… Время высилось непоколебимым монолитом. Но Лидия надеялась протянуть как можно дольше. Делать Митю навечно десятилетним – это было неправильно. Страшно и нелогично.

Последнее обследование разрушило надежды в пух и прах. Опухоль росла и неотвратимо приближала неизбежное.

Онколог, пожилой грузный мужчина в очках с очень маленькими стеклами, которые попросту терялись на его огромном лице, перебирал бумаги с результатами свежих тестов и сокрушенно мотал головой. Лидия, сидевшая на краешке стула перед столом врача, замерла в ожидании, взирая на онколога подобно подсудимому перед оглашением приговора. Она не в силах была задать самый важный вопрос. Он висел на кончике языка и сорваться ему мешал страх. Страх матери за судьбу сына. Но если обычная мать боится потери, боится больше никогда не увидеть своего ребенка живым, то Лидия боялась совсем другого.

Упрека. Вечного упрека под боком. Сначала молчаливого, а потом… В ее голове мысленно предстала картина, как много лет спустя Митя, уставший от непрекращающегося детства, скажет ей ужасную фразу: "Лучше бы ты дала мне умереть!" И не слушая оправданий уйдет и возненавидит свою мать.

Лидия никогда не верила в бога, но теперь губы бесшумно молили о нескольких годах отсрочки.

– Два месяца. Если повезет – три.

Лидия вздрогнула словно этот верзила в белом халате наотмашь влепил ей пощечину своей гигантской пятерней. Но лучше бы он так и сделал. Было бы не так больно. Потому что больнее слов, просочившихся меж его мясистых, похожих на две сардельки, губ быть ничего не могло.

– Неужели…

– Нет, – врач предвосхитил вопрос женщины. – Мы сделали все что могли. Но эта дрянь, она… сильнее. Если вы верующая – молитесь. Если нет – тоже молитесь. Хуже не будет. А там… – он устремил взгляд к потолку. – Вот такие дела, Лидия Васильевна. Соболезную.

Лидии внезапно захотелось кинуться на врача, расцарапать ему лицо, вырвать волосы, вдавить стекла очков в глаза. Но вместо этого она закрыла лицо ладонями и зарыдала. Врач, привыкший к подобному проявлению чувств, налил из графина на столе воды в стеклянный граненый стакан и подтолкнул к Лидии. Женщина проигнорировала его, резко вскочила и выбежала из кабинета.

– Вы… – начал было врач, но захлопнувшаяся дверь сделала бессмысленным продолжение фразы.

Он кряхтя встал, обошел стол и поднял с пола оброненную Лидией историю болезни, изгибы на обложке которой были так похожи на морщины.

Глава 12. Я

Наличности у меня с собой было достаточно так что покупка планшета проблемой не была.

Излишне вежливый продавец-консультант салона связи, худощавый парнишка лет восемнадцати с изъеденным мелкими оспинами лицом, начал было оправдывать название своей должности, то бишь консультировать в надежде продать, но его прервал Данила, с ходу назвав необходимые марку и модель устройства.

– Цена-качество, – подобострастно улыбнулся продавец, мечты которого о втюхивании дорогущего гаджета разлетелись в один миг. – У вас смышленый сынишка.

– А? Что? Да, да, – я положил Даниле руку на плечо. – Принеси, что он просит.

Мы переглянулись с Данилой и я ему подмигнул. Но он не стал играть в эту игру, сделав шаг в сторону и стряхнув движением плеча мою ладонь.

– Подороже хотел? – сочувственно произнес продавец и в его глазах вновь блеснул огонек ожидания наживы.

Родители капризных детей наверняка находились в хит-параде сговорчивых покупателей далеко не на последнем месте.

– Принеси, пожалуйста, планшет, – медленно, выделяя каждое слово и не скрывая внезапно появившегося раздражения, сказал я.

Щербатый исчез за дверью. По видимому, склада. Я тут же наклонился и прошептал в самое ухо Данилы:

– Давай без показной неприязни. Сейчас в наших общих интересах, чтобы все прошло гладко.

Данила насупился, но согласно кивнул. Я ощущал, что у него появляется какое-то негативное чувство ко мне. И это несмотря на нашу милую болтовню у костра. Детское сердце будто чувствовало, что меня есть за что ненавидеть.

Вернулся продавец с небольшой коробкой в руках.

– Вам настроить?

Данила отрицательно покачал головой, взял коробку, приоткрыл, наверное, убеждаясь в полной комплектации покупки и вынес вердикт:

– Порядок.

– По карте или наличными? – щербатая морда осклабилась улыбкой, но ее противные глазки, заключенные между больших и не очень язв, уже рыскали по салону в поисках новой жертвы культа потребления.

Я расплатился наличными. Мы с Данилой покинули салон и прошли пару сотен метров по улице к месту, где был оставлен автомобиль.

Я постоянно оглядывался, всматривался в лица проходящих мимо людей, пытаясь предвосхитить возможную опасность, но похоже в данный момент она нам не грозила. Ну и хорошо. Чем позже это начнется, тем лучше. А в том, что что-то начнется, я не сомневался ни секунды.

– Ну, – нетерпеливо сказал я, уже сидя за рулем машины.

– Что ну? – переспросил Данила.

– Заходи в свое облако.

– Нужна точка доступа. Wi-fi.

– Где его взять?

– Вы чем последние годы занимались? – удивился Данила.

– Ну уж точно не твой вайфай искал. Не умничай. Где точки доступа?

– Да много где. В Макдональдсе например.

Судя по животу и щекам наш малолетний хакер именно там чаще всего пользовался точкой доступа. Своей точкой, а точнее дырой доступа жратвы в желудок. Заметив мой ироничный взгляд в зеркале заднего вида, Данила потупился и пробормотал:

– В принципе любое крупное общественное место подойдет. Но там перебои.

– А я бы тоже от гамбургера не отказалась, – подала голос Лида, сидящая рядом со мной.

– Это вредно, – нравоучительно заявил я. – С нами подрастающее поколение.

– Теперь ты поумничать решил, – скривилась Лида. – Сейчас не лучшее время на диеты садиться. Стресс и так все калории сожрет. Поехали.

Ольга предпочла в дискуссию не вступать.

– Ну Макдональдс так Макдональдс, – я повернул ключ в замке зажигания.

Искать долго не пришлось. Буквально в двух кварталах перед нами распростер свои стены с панорамными окнами оазис для любителей быстрой еды.

Утренние часы прошли и волна трудоустроенных людей, желающих позавтракать под литерой «М», уже схлынула. Я припарковался и мы вошли в… хорошо, пусть будет ресторан. Данила хотел сесть у окна, но я покачал головой и глазами показал на столик в самом дальнем углу заведения.

– Лида, бери с собой этого юного прожигателя здорового образа жизни и что-нибудь закажите, – я протянул ей две тысячных купюры. – Хватит?

Лида кивнула.

Мы с Олей сели напротив друг друга и девушка, уперевшись локтем правой руки в стол, облокотилась подбородком на кулак и пристально посмотрела на меня.

– Для тебя же все кончено?