О, Природа, ты вакуум-Тартар,
Где нет воздуха, мрак где в стандарте.
Все титаны внутри тебя
Каждый день начинают с фальстарта,
С воем в медные двери долбя
И в детей своих матом лепя.
Этот Тартар – под царством Аида.
Кто попался, о том панихиду
Можно спеть. Помолившись, забыть,
Пусть там Боги живые, их много.
И все вместе есть я – эпилога
Нет во мне, как и нету пролога.
Больно всем. И титанам не меньше.
Больше! Боги они из древнейших.
И они, повторюсь, – это я.
Бездна мрака – как тень некролога.
Сон иль явь? День иль ночь? Безнадёга.
Боль лицо моё делает строгим.
Замолчать, перегнивши змеёй?
Запаяться ли в колбе со спиртом
(Вдруг получше там, чем под землёй)?
В декаданс ли пуститься по треку,
Что Серебряным прозван был веком?
…Иль над миром встать новой зарёй?
* * *
САНДЖАР ЯНЫШЕВ
Мой слог, мой голос, воспалённый
язык – последний мой причал!
Родных наречий отлучённый,
внимаю собственным речам.
Тот свет, который населён был
мной, словно шорохом – сквозняк, —
так будто выпавшая пломба,
теперь отделен от меня.
И боль, что медная кольчуга,
уже не давит сердце мне,
обвивши тело, словно чудо,
разлитое по всей земле.
И чем ты дальше, тем разменней
твои стихийные черты…
Но застрахована от тленья
душа, и в той же мере – ты.
…………………………………….
А нить, что связывала прежде
мой сон с пучком твоей зари,
теперь на чьей-нибудь одежде,
как волос в лампочке, горит.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Я перед зеркалом оратор:
рука – вперёд к грядущим снам.
Я Ленин, я и литератор —
внимаю собственным речам.
Язык мой мне не враг заклятый.
Язык в обоих смыслах слов.
Не вырвет супостат мохнатый
язык из двух рядов зубов.
Какая речь! Какие перья!
Осанка какова! Носок!
Да не носок, что перед дверью,
а на лице, как и роток.
А что за голос! Просто диво!
Я речь толкаю – я рублю!
Вдруг море вздуется бурливо,
чтоб поклониться королю.
О чём бишь я? Да я люблю же!
Не самого себя – тебя!
Ты зорька алая на суше,
я в море прыгнул, затупя.
Она молила и просила,
подстраховаться мне пришлось,
ведь ты меня всегда гасила,
я и пошёл слегка вразнос.
………………………………….
Ты уличила. Героиня!
я повинился, ты – душа!
Бессмертна всякая Богиня,
но мне не надо шалаша.
* * *
САНДЖАР ЯНЫШЕВ
Tet-a-tet. Из «Сюиты для голоса и слуха»
Женщина спит, ей положено спать.
Мы на доске расставляем фигуры.
Чай адмиральский, коньяк и сигары.
Женщина спит, ей положено спать.
В каждом из нас жил точильщик ножей.
Мы не любили его, и отныне
