– Держи свой грязный язык за зубами, сука! Я ведь могу перестать быть таким галантным, – предупреждает он, и я пытаюсь улыбнуться, насколько позволяют тиски.
Галантным? Пихать мне член в рот против воли, да еще и при водителе – разве так это называется?
Бандит отпускает мое горло, расслабляя руку. Откидывается на свою сторону диванчика.
– Хоть одно лишнее слово на мероприятии, и ты пожалеешь, что на свет родилась, ясно? – предупреждает мудак, пока я закашливаюсь, пытаясь нормализовать дыхание. – Приучись использовать свой дряной язык, только когда я приказываю тебе вылизать мне яйца.
Отворачиваюсь к окну. Я не хочу никому ничего лизать, потому стараюсь не реагировать.
Экономический форум… Как часто папа бывает там? Вроде, каждый год. Бандит сказал, что мы встретимся с одним известным человеком, что должен за меня порадоваться.
Никому, кроме отца я не интересна. В то же время, похититель отказался даже слушать о нем, о богатстве, которое папа имеет. Связавшись в ним, бандюга мог получить свою пропажу и даже больше. Мы бы навсегда закрыли эту тему, а папа, может быть, понял бы, какую ошибку совершил, выгнав меня из дома и поселив в каморке на цокольном этаже в хрен знает скольких километрах от родного города.
Но бандит не стал звонить… А что, если все же позвонил?
Сердце начинает биться чаще, когда я думаю о возможной встрече с отцом. У меня, наконец, появится шанс. Папа ведь не бросит родную дочь. Выручит. Поднимет связи. У него полно связей. Его знают все. Ну, практически. Забрать меня домой, пусть и у такого мерзавца, для папули не составит никакого труда.
Автомобиль останавливается возле какого-то высокого здания из стекла и бетона, на парковке, где уже много таких же дорогих и элитных машин.
Вижу, где-то в районе входа уже собираются приглашенные и репортеры. События такого уровня обычно транслируются на всю страну.
От осознания этого как-то неспокойно становится. Сердце просто бешеное. Волнение не удается унять.
Бросаю беглый взгляд на своего спутника. Он спокоен и холоден как всегда. Все черные рисунки надежно спрятаны под синим костюмом с тугим галстуком. На руке дорогие часы. Отец тоже носит эту марку, потому знаю. Ничто не выдает в бандите неандертальца, способного истязать своим членом женщин. Привязывать их к стулу, насиловать, угрожать.
Надо бы хоть узнать, как его зовут, хотя вряд ли мне это хоть что-то даст.
– Держи, – мужчина копошится в кармане, и протягивает мне что-то.
С удивлением понимаю, что это трусики. Маленькие черные, состоящие практически из нескольких ниточек кружева.
– Надень их, – командует мне. – Боюсь, не смогу сдержаться, зная, что твоя киска совсем голая.
– А как же «шлюхе ненужно белье»? – язвительно спрашиваю.
– Нет, малышка, – бандит тянется пальцами к моему лицу, и я вздрагиваю, шумно выдыхая, когда они касаются кожи на щеке.
Их прикосновение нежное и почти неощутимое, но оно тяжестью остается на мне.
– Сегодня ты не шлюха, а любимая женщина, – чужие пальцы ползут по еще, спускаясь по шее, учащая мое дыхание. – Готова сыграть эту роль, Бельчонок?
– Я ведь не могу отказаться… – произношу утвердительно, и наглые пальцы прищипывают выпирающий под тканью платья сосок.
– Ты вообще ничего не можешь, – напоминает похититель. – Ты – пыль. Пустое место. Моя вещь. И сегодня моя вещь будет самой послушной игрушкой на свете, правда?!
Бандит крутит сосок между пальцам, и горячие волны разносятся от него по всему телу. Едва слышно стону от этого ощущения.
– Я не слышу, – голос теперь звучит с нажимом и пальцы с садистским рвением до боли стискивают горошинку.
– Ай! – вскрикиваю. – Да, да! – обещаю. – Я сделаю, как ты скажешь!
Чуть было не добавляю «ублюдок», но вовремя осаждаю себя.
– Тогда надевай трусики, нужно прикрыть твою мокрую киску.
Глава 16
Дана
Забираю трусики. Я делаю это даже не из-за его приказа, хотя и из-за него тоже. Мне просто будет комфортнее, зная, что сокровенное скрыто, имеет хоть какую-то защиту, пусть и такую тонкую и прозрачную.
Бандит внимательно следит за моими действиями. Натягиваю трусики сначала на ноги, осторожно, пытаясь не коснуться туфель, а затем неуклюже располагаю на месте, стараясь не дать уроду разглядеть мои прелести.
Щеки пылают жаром от стыда и ненависти. Я вновь обещаю себе, что буду отмщена. Что сделаю все, только бы наказать обидчика.
– Что?! – раздраженно спрашиваю, понимая, что взгляда он не отводит.
– Не забудь про улыбку. Хочу, чтобы ты натянула ее на свою милую мордашку и не снимала до самого вечера.
Фыркаю. Сначала морщусь, а затем демонстративно растягиваю губы, глядя прямо в его наглые темные глаза.
– Отлично. Теперь можно выходить. Только не спеши, я сам открою тебе дверь.
Злюсь про себя. Красивый и «галантный». Рядом с ним я буду выглядеть просто на зависть всем присутствующим на форуме женщинам. Но только мы вдвоем будем знать, что скрывается за идеальной картинкой нашей бутафорской пары.
Мужчина подает мне руку, помогая вылезти из автомобиля. И не отпускает ее. Сжимает своей крупной, немного жесткой ладонью и тянет за собой в сторону здания.
Семеню за ним ногами. Идем мы молча. Я стараюсь не обращать внимания на натертые ноги. Сейчас на мне другие туфли, и я надеюсь, что к концу мероприятия не сотру кожу до мяса. Хотя, почему я вообще должна думать о таком? Это ведь меньшее из всех моих бед.
Следы от веревок отлично скрываются ремешками обуви. На запястьях у меня широкие браслеты. Рамиль заставил надеть их перед самым выходом.
Сейчас я даже жалею, если честно, что напялила их. Думаю, у репортеров возникло бы много вопросов к мистеру Никто.
Но теперь поздно пить «Боржоми», когда почки отказали. Мне приходится улыбаться, когда мы с моим спутником останавливаемся возле самого входа, чтобы попозировать для фотографии на специальном фотофоне.
Мужчина укладывает руку мне на талию и притягивает ближе. Удивляюсь, какая она горячая и тяжелая. И я чувствую себя такой хрупкой и маленькой рядом с ним, что в груди невольно раскрывается странное волнение.
Мне кажется, я даже дышать чаще начинаю. Будто это его касание хоть что-то значит.
– Как тебя зовут? – спрашиваю, когда мы оказываемся внутри, а большинство репортеров отвлекаются на других участников.
Бандит молча поворачивает на меня голову.
– Странно ведь, что «любимая девушка» не знает твоего имени. Будет неловко, если я назову тебя, скажем, Федотом, в то время, как ты какой-нибудь Влас.
Не знаю, откуда приходят в голову эти дурацкие имена. Мне просто хочется задеть его, и задеть как можно больнее.
Мужчина никак не реагирует на мой детский выпад. Но зато отвечает:
– Меня зовут Кир. Кир Дмитриевич Чернов. Повторить? – внимательно смотрит, точно проверяет на вшивость.
– Дана Станиславовна Тихонова, – отзываюсь, называя себя. – Моя фамилия тебе о чем-нибудь говорит?
Конечно, я надеюсь, что он знает отца. Все присутствующие здесь в курсе, кто это такой. И я уверена, бандит в курсе всего. Вот только разгадать его мерзкую игру мне пока не удается.
– Ты ведь не думаешь, что он сможет увезти тебя отсюда? – отвечает вопросом на вопрос, вполне давая ответ на мои предположения.
– Я думаю… – не успеваю ответить, потому что Кир перебивает:
– Я не делюсь своими вещами без надобности, – сообщает он мне. – И максимум, что ему будет позволено – смотреть издалека.
В голове мысленно вспыхивает продолжение фразы в стиле: «На то, как я тебя трахаю», и я поджимаю губы, вспоминая все те видео с моим участием, что бандиту уже удалось заснять.
– Ты больной ублюдок! – щиплю с презрением.
– Чщщщ… – мужчина хватает меня за плечо, грубо притягивая ближе. – Не в твоих интересах устраивать спектакль.
– Я думала, мы и так его устраиваем.
– По моим правилам, – напоминает Кир, и отпускает меня, наглядно демонстрируя, что разговор окончен.
Я же выдыхаю и оглядываюсь. Папы нигде не видно. Но теперь я точно знаю, что он будет здесь.
Правда, тут слишком много народу, чтобы разглядеть отца. Холл огромный, и у меня глаза разбегаются.
– Мне нужно в туалет, – сообщаю. Не особо надеюсь на разрешение, но так у меня будет шанс обойти как можно больше квадратных метров территории.
– Хорошо. Я буду ждать тебя у той стойки, – показывает на один из плакатов неподалеку.
Выгибаю бровь. Мне дико даже думать, что бандит так просто отпустил меня.
– А если я сбегу? – сама не понимаю, зачем спрашиваю это. Бежать бы без оглядки, и вместо туалета метнуться к полицейским. Показать им следы от веревок и попросить защиты.
– Думаешь, я выезжаю в такие места без охраны? – вполне серьезно усмехается мужчина. – Даже не думай, Бельчонок, наказание будет болезненным.
После его слов к горлу подступает ком. Вот так просто, с легкой подачи, ему удается заставить меня поверить. Каждому слову. А я ведь не знаю наверняка о наличии охранников, и могу лишь строить догадки.
– Туалет там, – Кир неопределенно кивает головой в самую дальнюю от нас сторону.
И я, поджав губы, направляюсь туда.
Свободы не чувствую. Уверена возможности сбежать нет. Бандиту как-то удалось мне внушить нерушимость силы его слов. Более того, мне не хочется испытывать боль. Я просто найду папу. И тогда все изменится.
Внимательно разглядываю всех присутствующих. Отца я узнаю даже со спины и, несмотря на то, что многие мужчины тут похожи друг на друга. Да и женщины тоже. Такая официальщина, что аж тошнит.
Я иду медленно, разглядывая каждого участника, но папы не нахожу. Наверное, он находится в другом конце или еще не приехал.
В туалете пью воду прямо из-под крана.
Мне нужно сосредоточиться и унять волнение. Отец точно будет здесь! Мне остается только найти его.
Закрываю глаза на секунду. Выдыхаю.
– Ты что устроила? – неожиданно слышу знакомый голос. Очень недовольный. Даже злой.
Папа. Слава Богу! Он сам нашел меня.
Глава 17
Дана
– Папуля! – бросаюсь к нему. Моей радости нет предела.
Но он делает шаг назад. Мотает головой.
– Что ты устроила? – снова спрашивает.
До меня только теперь доходит, как он зол.
– Ты о чем вообще? – непонимающе смотрю на родного человека.
– Я так и знал, что ты найдешь способ сбежать! – недовольно выплевывает мой отец.
Даже слов подобрать не могу. Мир переворачивается с ног на голову. Забываю от кого и зачем бежала.
– Пап, меня похитили! Он делал… делал ужасные вещи со мной! – воздуха буквально не хватает. Дышать нечем и тошнит.
– Не ври! Я все видел!
Перед глазами вдруг встают кадры моих унижений. Неужели, папа видел этот ужас?
– Впервые вижу, чтобы похитителям так мило улыбались! – рявкает отец. – Не припомню, чтобы жертв привозили на мероприятия, типа этого!
– Все не так! – мой голос почти переходит в истерический рев. Папа из тех людей, кого невозможно переубедить. Сейчас он поверил в сладкую картинку Кира, ведь я действительно отлично отыграла.
– А как? Я старался для тебя! Все, что делал, было для тебя! Мне казалось, из отеля ты должна была выйти другим человеком! Но ты сбежала, как только представилась возможность! Ты ослушалась меня!
– Все не так! – не знаю, как заставить отца поверить. Я не виновата. Я не сбегала. Я, честно, изо всех сил старалась делать, как он говорит: драила полы и унитазы, хотя раньше ни разу не держала в руках тряпку.
Мне пришлось переступить через себя. Наступить себе же на горло так сильно, что легкие налились болью. После того, как вымыла первый номер, не спала всю ночь. Плакала. Нет выла. Скулила в своей каморке в подвале и хотелось задохнуться. С непривычки болели мышцы. И душа ныла.
