Ладомир. Дороги Судьбы. Книга 1
Виктория Райт
Ладомир #1
Любит Судьба дороги выплетать, что для людей, что для богов, а потом прятать их между развилками, другими путями-дорогами. Ищет Словен, младший сын Кощея, свой путь, хочется уж стать ему богом и получить вотчину. Может тогда у него выйдет сестрице любимой помочь, которой сам же жизнь и разрушил. Теперь вот не знает, что и делать – все дальше уходит сестрица в безумие.Меж тем сын ее – Ладомир живет жизнью чужой. Люди на него косятся из-за внешности, да удачливости, колдуном кличут, а он колдунов терпеть не может. Хочет Лад стать воином, найти родичей, доказать, что колдовское семя поганое никак с ним не связано. Только вот Судьба иначе думает, в ученики Бабы Яги заманивает против воли, против желания.Мечутся оба. Встретятся ли они? Найдет ли Лад родичей? Поможет ли Словен сестре? Или возьмут верх противники?
Виктория Райт
Ладомир. Дороги Судьбы. Книга 1
Пролог. Грамотка
Солнце Темного полудня ползло за горизонт. Алые лучи его языками костра лизали высокие каменные стены замка, отражались в слюде арочных окон, а двор, вымощенный булыжником, превращали в ковер, рисунком похожий на тот, что лежал у трона батюшки.
Слове?н тяжело вздохнул, разглядывая, как молочно-белая кожа крепких рук в свете Черного солнца окрашивается в розовый. Он терпеть не мог этот час. Куда приятней Середина ночи с россыпями звезд на фиолетово-синем небе или восход Желтого лика, когда все вокруг обретало смутные облики Я?ви.
Это у тетушки в ее царстве, тридевятом государстве, лес походил на обычные хвойные пущи, здесь же – во втором царстве Нави – он напоминал сборище костлявых чудовищ. Они тянули вверх обломки ветвей и держали в вечной осаде подножье скал, на которых угнездился замок Кощея. Все вокруг говорило: пара шагов, и начнется Пе?кельное царство с курганами из черепов, кривыми низкорослыми зарослями скелетника и вечными туманами.
Словен смахнул с лица угольно-черные пряди и заново стянул их бечевкой в низкий хвост, снова вздохнул и вернулся к прерванному занятию. Острым ножиком он слой за слоем снимал тонкую стружку с колышка – так ему лучше думалось, – и, не боясь пораниться, наблюдал за разговором родичей: наливное яблочко кружилось по блюдечку с голубой каемочкой, со всех сторон показывая парадный зал замка и родителей со старшим братом в придачу. И слышал их Словен, словно рядом стоял, а не сидел на каменной перемычке, что соединяла две башни, между которыми зияла пропасть. Подвесил блюдечко Словен в воздухе так, чтоб и смотреть можно было, и колышек обтесывать.
Эх! Знала бы тетка, кто стащил у нее любимую безделицу, полетели бы темно-синие перышки во все стороны: не ощипала бы, чай, не петух, но трепку задала бы знатную, куда серьезнее той, что сейчас старший брат требовал для Словена у родителей.
– Я вас совсем не понимаю. Он не ребенок!
Брат сжимал в руке золотой кубок, разглядывая игру света в гранях камней, что диковинными цветами его украшали. Встречаться взглядом с матушкой он явно не хотел. Еще бы! От взгляда полного укора давно бы скисло молоко. Обычно Мстислав сдавался сразу, но сейчас, как видно, решил, что ему терять нечего. И куда только подевалось почтение, о котором он уже все уши прожужжал Словену? Оно точно кануло в колодец, что батюшка стережет пуще зеницы ока.
– Покрываете его во всем. А вы, матушка, все не налюбуетесь. Он парень, а не девица!
Ой, завидует братец. Ну смазливей Словен, и что?! Волосы лаковые, блестящие, как шкатулки восточных соседей. Это брат в отца пошел: кудри крупными кольцами вьются, не собрать, торчат во все стороны. И в глазах Словена колдовская зелень горит – чистый смарагд, а у старшего Мстисла?ва очи в мать – бесцветные, почти прозрачные. Так ей положено! Мара как-никак! Богиня смерти. Пусть брат радуется, что хоть глазами похож на одну из самых сильных Дасуней. Ему-то такая сила и не снилась!
И сложением Словен куда лучше брата вышел, недаром же матушка вдрызг переругалась с батюшкой. Под угрозой смерти многократной и жуткой она затолкала его в молочные воды Ирия, чтоб сыночка зачать «младшенького ненаглядненького». Зависть – это плохо, братец!
Словен знал, где злость брата истоки берет. Это все оттого, что никак у Мстислава не выходило обойти Словена в силе магической и удали молодецкой. Да во всем! Задумал брат первым получить вотчину в свое владение, и тут ему от ворот поворот: не давали ему Старшие Боги положение. Глядишь, Словен его и на этом поприще обыграет, давно уже цель такую определил: богом стать, а то «младшенький, да младшенький». То-то крику будет.
Словен усмехнулся своим мыслям и порадовался: Мстислав их не слышит и знать не знает, что младший брат рядом, только в окно выгляни. И слава Темному небу: узнал бы, и к его воплям еще бы и родительские добавились. На что уж батюшка к высоте привычный, и тот глаза закатывает, когда за младшим сыном наблюдает. Ну нравилось Словену над пропастью по каменным перемычкам гулять. Зачем же сразу матушку звать-то?!
Он же не зовет ее, когда батюшка перед девками красуется, а мог бы, потому что матушку – Мару, или Морену, как ее в Яви кличут, – Словен любил и почитал. Но и отца жалко, ему ж тоже отдохнуть надобно, пашет, как проклятый, и мужик он видный – косая сажень в плечах – это люди его задохликом жутким представляют, так это ж все из-за второго облика. Радует, что Словен во всех обликах хорош, и давно уж и брата, и отца обошел на поприще «кто сердца девичьи завоюет-разобьет».
Раздражение брата змеиным шипением прошлось по ушам, и Словен поморщился.
– Ему бы только развлекаться! У каждого есть обязанности. Посмотрите на девочек: днем и ночью трудятся не покладая рук. А он словно кот в сметане!
Огромный черный кот-Баюн, любимец матери, недовольно прошипел:
– Позвольте, хозяин, когда это я в сметане катался?! Я от трудов праведных похудел уже.
Он с обиженным видом погладил круглое пузо мохнатой лапой.
Мстислав сразу же осек:
– Помалкивай! Не о тебе речь.
Матушка виновато покосилась на кота, погладила между ушей, ободряя сникшего помощника, а потом принялась уговаривать Мстислава:
– Сынок, пошто кричишь? Если твоему брату еще вотчина не дадена, как и те…
Батюшка громко кашлянул, брат глянул на нее оскорбленно: еще бы, по больному прошлась. Ай да маменька! Всегда поддержит.
А она быстро исправилась:
– Но это ж не значит, что он ничего не делает. Словен столько поручений выполняет, бедненький, – и попеняла, укоризненно покачав головой: – и твоих тоже, между прочим.
Мстислав коротко рассмеялся, поставил с глухим стуком на стол кубок, и с горькой иронией уточнил:
– Выполняет? – он водрузил локти на стол, сжал пальцы в замок и устроил на них подбородок, с полуулыбкой глядя на матушку. – С чего вы так решили, мама? Когда ваш младший сын хоть что-то сделал так, как ему велели, вы помните? Я нет. Он все и всегда по-своему переиначит.
В разговор вступил отец, как всегда взяв на себя роль примирителя:
– Сын! Ну да, у Словена свой подход, – он споткнулся, подбирая слово. – Своеобразный. Но ведь выходит все, как надобно. И результат хорош, и довольны все. Чего ж ты сердишься?
Смотреть на то, как сам царь-Кощей оправдывается, было забавно, но братец порыв отца не оценил.
– А вы бы не сердились, батюшка, если б от этого зависел результат, который вы продумывали несколько весен? Я столько времени убил, столько сил, мне приходилось улыбаться тем, с кем разговаривать не хотелось, а мой брат взял и все переиначил. Видите ли он решил, что так будет лучше!
Терпение брата истончилось и лопнуло, как струна на гуслях. Кудри Мстислава взвились вокруг головы, напоминая корону Черного солнца, глаза вспыхнули алым – видать, знатно братца-то допекло. Посуда на столе зазвенела, кубки попадали, выплеснулся вишняк, прямехонько прилетев в миску Баюна. Кот поморщился, макнул лапу в молоко, приправленное вишняком, брезгливо облизнул и подвинул миску к себе поближе, косясь на хозяйку, но ей было не до него.
Родители беспомощно переглянулись, и матушка расстроено спросила:
– А что сделать ему-то было надобно, сынок?
Словен замер, внимательно наблюдая за братом. Скажет или нет?
Мстислав мгновенно успокоился, откинулся на резную спинку стула и недовольно посмотрел на мать.
– Мама! Соль не в том, что ему сказали, а в том, что он снова проигнорировал меня. Я больше с этим мириться не намерен. Я – старший брат, а мои слова Словену не указ. Это где ж такое видано, чтобы младшие старших не уважали?!
Началось! Словен возвел глаза, разглядывая пламенеющее небо. Наша песня хороша, начинай сначала. Братец, как от Ясуней воротится, так и твердит о традициях и почитании, хоть вовсе домой не приходи. Натура батюшки и так не мед, а после разговоров брата он полностью подтверждает одну из своих личин – бога лютых морозов Карачуна, и тогда лишь тетка его усмиряет, даже матушке он не по зубам, а прятаться от разозленного Кощея – задача не из легких. Ну братец, погоди. Поквитаемся еще. Посмотрим, как ты будешь изворачиваться, когда отцу известно станет, что за письмо ты в Велер передал.
Батюшка поднялся, провел рукой над столом и красные пятна вишняка собрались в капли, кубки выстроились в ряд, и вишняк заполнил их наполовину. На грозный взгляд Кощея кот Баюн лишь виновато отвел желтые глаза и вздохнул, понурившись. Отец недовольно покачал головой, но укорять кота не стал, а обратился к старшему сыну:
– Тогда поступим вот как. Ты безусловно прав, и младшие должны почитать и слушать старших.
Словен нахмурился, решая, как же дальше быть: рука у батюшки тяжеловата. Но тут Кощей продолжил:
– Но не забывай, Мстислав, что у Словена отличное чутье, о чем тебе известно. Поэтому сейчас мы у него самого спросим. Если виноват – накажем, а если так, как он сделал, лучше вышло, то ты сердиться перестанешь.
Ой-ой-ой! Пора ноги делать, пока не заметили! А с другой стороны, очень уж хотелось дослушать, чем дело закончится. Потому что Мстислав на предложение отца хмыкнул и ядовито уточнил:
– Его спросим? А где он сам? Я ему третьего Вестника отправляю, ни один с ответом не вернулся.
Словен усмехнулся, смел рукой черные перышки, и в пропасть полетели маленькие черепа: он терпеть не мог вестников Мстислава. Нет чтобы живую птичку прислать, так брат все мертвых поднимал – пакость еще та. Словен ему уже не первый раз высказывал, но кто б его слушал! А раз так, то пусть не обижается – пришлет еще одного, он и его развоплотит и в птичий Ирий отправит.
Батюшка решительно развернулся к окну и отрезал:
– Придет! – и обронил, виновато косясь на сына: – Мало ли. Вдруг чем занят.
На скептичный взгляд Мстислава кашлянул в кулак и воодушевленно продолжил:
– Придет! И всю правду нам расскажет.
Словен поморщился. Удружил ему теткин муж – Велес, чтоб ему трижды икнулось. Нормальные боги на рождение ребенка дарят каменья или драгоценности, но кто б мог подумать, что бог богатства и колдовства скупцом окажется. Подарил он Словену чудесное свойство – отличать правду от лжи. Никто при нем соврать не сможет, он сразу узнает. Шикарная вещь! Живи и радуйся! Ага. Мечтать, как говорится, не вредно. Довеском к этому шло то, что Словен сам врать не мог. Хоть удавись! Временами от этого подарочка ему волком выть хотелось, выкручиваться и выворачиваться приходилось, как шкваркам на сковороде.
Словен выбросил колышек в пропасть, спрятал сокровище тетушки, быстренько набросил на себя Покрывало Невидимости и только поднялся, как услышал:
– Словен, вот ты где!
И как он только запамятовал, что батюшка через любое заклинание насквозь видит? Пришлось его срочно сбрасывать. Словен повернулся к окнам зала, увидел отца и помахал ему рукой.
– И что вы так кричите, батюшка? Я и так все прекрасно слышу.
Мстислав высунулся из окна рядом с отцом, потрясая кулаком.
– Ах ты ж мер… – он проглотил слово от прилетевшего тумака от матушки и быстро исправился: – Бессовестный! Я ему Вестников шлю, а он здесь сидит, да еще и подслушивает!
Словен с размахом приложил руку к сердцу, балансируя на каменной перемычке, собирался поклониться, но окрик отца его остановил:
– Эй! Ты там поосторожней!
И тотчас, расталкивая мужа и сына локтями, в окне появилась матушка, а с ней и кот-Баюн, который завопил на весь двор:
– Убьется! Как пить дать! Убьется!
Матушка заголосила, заламывая руки:
– Сынок! Ты с ума сошел! Так и упасть недолго! Сладкий мой! Дай я тебя перенесу!
Возмущенный возглас прозвучал сразу с двух сторон:
– Мама!
– Матушка!
Мстислав оттащил мать от окна.
– Как залез, так и слезет. Что с ним сделается?!
Хоть в чем-то Словен был согласен с братом. Что с ним могло б сделаться, если он птицей под самые небеса забирается?! Нет же! Они с ним, как с ребенком малым обращаются. Это понятно, что среди богов и полубогов Словен самый младший, можно сказать, пацан-пацаном, но ему же даже не двадцать!
Пробежал Словен по тонкой перемычке, оттолкнулся и на окно прыгнул. Едва успел за каменный уступ ухватиться, чуть вниз не загремел, а то пришлось бы перекидываться. Тут же заработал он от батюшки подзатыльник и поспешил отойти подальше от возмущенного родителя.
Словен буркнул, потирая ушибленное место:
– Да за что?! Батюшка! Прислушайся к мудрым словам моего брата, – он отвесил Мстиславу поясной поклон. – Спасибо тебе, братец! Один ты отстаиваешь мою независимость от чрезмерной родительской опеки. И чтоб я без тебя делал?
Мстислав процедил раздраженно:
– Зубы скалишь?! Поговори мне еще.
