Человек открыл глаза. Солнце уже успело сесть, и вокруг царствовала ночь. Внутренне вздрогнув от осознания того, что он уснул, хотя должен был ждать нападения. Он ведь мог и не проснуться если бы тот монстр, человеческого вида с головой, подобной собачьей, решил бы проверить, что за шум был на часовне, а то, что он его слышал, сомневаться не приходилось. Слух у них был хорошим. Хотя, может быть, так было бы и лучше, ведь он давно уже заслужил смерти. Сколько ни в чем не повинных людей было на его совести, считать бы пришлось долго. Он бы и сам наложил на себя руки, ведь всё что он имел, семью, работу, мир, где человеку дышалось свободно, без опаски быть растерзанным, всё это было потеряно всего только из-за одной ошибки, одной неосторожности. И только одно удерживало его в мире живых, его вера что он может пусть не исправить, конечно, исправить всё и повернуть время вспять не под силу даже богу, так хотя бы попытаться дать шанс человечеству выжить, после двух глобальных катаклизмов, вызванных генетическими опытами.
Настало время покинуть своё уютное убежище и отправиться в ночь, где за каждым углом может таиться опасность. Но он сам решил покинуть Зону-15, одно из оставшихся укреплённых убежищ, где ещё удерживали оборону люди. Его никто не гнал сюда, в места, где давно уже нет людей, и где царствовали смертозомы, добивая оставшиеся, разрозненные стаи зомбированных. Да и сам он не особо верил, что сможет вернуться. Собрав все пожитки в рюкзак, оставлять тут он ничего не хотел, поскольку не знал, как сложится его вылазка в сельсовет и будет ли возможность снова вернуться, он принялся за одежду. Обваляв напоследок её в густо покрывавшей всё вокруг пыли, смешанной с птичьим помётом, человек осторожно вышел на улицу.
Небо было ясным, в западной части небосклона висел яркий диск полной луны. Ночь была очень неподходящей для блужданий по деревне, в которой есть смертозомы. Но дул небольшой северо-западный ветерок. Смертозомы были на западе от часовни и если обойти их с юга, то ветер не донесёт до них запаха человека. Медленно, крадучись вдоль заборов, прячась в их тени, он удалялся от часовни и от дома, где был растерзан лось. Выйдя на край деревни, человек повернул на юг и пошёл вдоль крайних огородов. В свете луны можно было разглядеть всё то запустение, в которое пришла некогда живая и цветущая деревенька. Огороды заросли бурьяном и крапивой, кое-где уже виднелись небольшие деревца. Крыши, стены домов, заборы обросли мхом и вьющимися растениями. Жалобно поскрипывали под напором ветерка болтающиеся ставни окон. В окнах, отражали свет цыганского солнца осколки стёкол. Сердце щемило от увиденного. А ведь когда-то тут жили люди. Они радовались и грустили, ссорились и мирились. По улицам бегали толпы озорных ребятишек, играя в лапту или конный бой. И никто не подозревал, что всего лишь несколько человек в белых халатах, копаясь в горах пробирок и крутя трубы микроскопов, навсегда изменят их, веками сложившийся уклад жизни. Что не пройдёт и года, а им уже придётся бросить лопаты, вилы, плуги и жатки. Бросить все своё имущество, взяться за оружие, а у кого его нет, то подойдут и заострённые колья, самодельные булавы, копья, топоры. Теряя в боях своих родных и близких, им предстоит пробиваться в укрытия, которые назовут Зонами, и дадут каждой номер. Там за высокими стенами и под защитой бронетехники и орудий, каждую ночь выходить на стены, чтобы держать оборону, защищая всё то, что ещё осталось, жён, детей. Каждую ночь молиться о том, чтобы никто сегодня не умер. А когда не станет хватать мужчин, на стены выйдут женщины, а затем и дети, и будут биться до последнего. Многие Зоны уже пали под натиском зомбированных. И спасали от них только смертозомы, но те, истребив подчистую зомбированных, переключались на людей. Одна напасть сменялась другой, не менее безумной, не менее жестокой. Мирная жизнь, по всей Земле, давно превратилась вечный бой.
При мыслях об этом у человека заныло сердце, он почувствовал слабость и, остановившись, прислонился к забору. На нервной почве у него уже несколько лет пошаливало сердце, но добыть лекарства было очень трудно. Сколько раз он думал, что вот этот приступ будет последним, но нет, он всё ещё жив. И вот он стоял на окраине деревни, согнувшись и прижимая рукой щемившее сердце, и думал – «Только не сейчас, только не так. Ведь есть же шанс, если он доберётся до вожака, и поймёт, что даёт возможность управлять стадом неутомимых смертозомов, то он сможет придумать способ, как лишить их возможности общаться и тогда люди смогут перебить неконтролируемых и не организованных хищников, и тогда появится шанс снова забросить оружие и вернуться к мирной жизни. Нет, только не сегодня».
– У-ф-ф – тихо выдохнул мужчина, чувствуя, что приступ начинает отпускать и стальные тиски, сжимавшие сердце ослабляют свою смертельную хватку – Пронесло
Минут двадцать он ждал, пока к нему начнут возвращаться силы, больше он не мог себе позволить, и так прошла уже половина ночи. Он сделал несколько шагов, ноги были ватными, по телу прошла испарина, но идти, хоть и через силу, уже было можно.
Часа два у него ушло на то, чтобы обойти деревню и выйти к началу улицы, ведущей к сельсовету. Здесь он постоял минут пять, вслушиваясь во все звуки, и, не услышав ничего подозрительного, мелкими перебежками от забора к забору, от тени к тени, двинулся к зданию сельсовета. Он отворил дверь уже перед самым рассветом. Ему повезло, здание сельсовета было одним из новых. Толстенные, мощные кирпичные стены, решётки на окнах, массивная металлическая дверь, делали это здание похожим на миникрепость, по сравнению с остальными деревенскими постройками. Всё-таки любили представители народной власти максимально защититься от своего же народа. И если бы в спешке бегства, какой-то чиновник вспомнил, что надо замкнуть дверь, то человек бы никогда не смог бы попасть внутрь. Сломать замок, можно было, только сбив его чем-то тяжёлым, а значит надо наделать шума. На это, здесь в краю, где царствовали смертозомы, мог пойти только самоубийца. Но видимо представители власти настолько были увлечены спасением своей шкуры, нежели государственными делами, что у кого-то из служащих сельсовета, хватило сил только навесить замок, но вот замкнуть уже не смогли. Так он и висел на лямке, ржавый и никому не нужный, создающий видимость того что всё в порядке, учреждение закрыто. То, что здание кирпичное и на двери висит замок, внушало уверенность, что внутри никого враждебного людям нет. Мужчина снял замок и осторожно, открыв дверь, вошёл внутрь. В нос ударил тяжёлый запах застоявшегося, не проветриваемого много лет помещения. Запах пыли, плесени и гниения проникнув в нос, защекотал во всех местах. Желание вытолкнуть из себя эту мерзость подкатило так быстро, что мужчина едва успев закрыть за собой дверь, громко чихнул, сам испугавшись тому, что наделал. Пошарив в темноте рукой по двери, он нащупал щеколду и передвинул её, блокируя дверь. Сделал он это скорее по привычке, чем по логике. Никакая щеколда не спасёт, если смертозом захочет войти. Он даже не будет пытаться открыть, а просто выломает саму дверь.
Осторожно ощупывая стены, он двинулся по коридору вглубь здания в поисках кабинета главы сельсовета. Его он нашёл не сразу. Только в одном из кабинетов, при свете луны человек заметил массивный стол, с толстыми ножками и такой же массивный стул, обитый кожей. Мебель была явно старинной работы и дорогой. Только у человека, главного в этом заведении могла быть такая. В столе были ящики, они были закрыты. Подёргав каждый из них, не обременяя себя поиском ключей, мужчина достал нож и поддев верхний, с хрустом выломал замок. Затем, таким же методом открыл второй. И только он приступил к третьему, как заметил, что на полу, на ярком пятне, если можно так сказать, освещённом лунным светом, мелькнула тень. Резко обернувшись, в окне он заметил силуэт человеческой фигуры увенчанной головой собаки. В свете луны блеснули клыки в оскаленной пасти. Метрах в десяти по ту сторону окна, медленно шёл смертозом. Человек от неожиданности уронил нож и попятился. Нож с глухим звуком воткнулся в пол.
«Ну, вот и всё» – подумал человек, пятясь назад – «Если он заметил меня, я труп». Продолжая пятиться назад, он вышел в коридор и, зацепившись за что-то, упал на спину, интуитивно выставив руки назад. В запястье правой левой руки что-то хрустнуло, резкая боль пронзила тело и впилась в мозг. Он, прикусив губу, едва удержался, чтобы не закричать. Теперь уже можно было и не мечтать о том, что монстр его не услышал. Бежать, прятаться, раствориться в темноте. Только такие мысли возникали в его голове, но здоровая рука шарила по тому месту, где он запнулся. И вот он наткнулся на какую-то скобу, торчащую из пола. Он потянул, и скоба подалась. Вместе со скобой потянулась и часть пола. Это был лаз в подвал. Недолго думая, человек сунул руку в карман, нащупал там пакет, рванул его край зубами и, задержав дыхание, высыпал содержимое вокруг люка. Затем совершенно не думая, о том какая под ним глубина помещения внизу, перевалился через край. Звук закрывающейся крышки подвала совпал со звуком упавшего на пол тела человека, а буквально через несколько секунд мужчина услышал звон разбивающегося стекла и скрежет металла. Смертозом рвался внутрь, через окно. Решётка на окне, сдалась быстро и вскоре уже были слышны тяжёлые шаги по скрипящим, подгнившим от времени полам.
Внизу в подвале, куда упал человек, было абсолютно темно, разглядеть невозможно было даже собственную руку, поднесённую к глазам. Больно ударившись, при падении, мужчина не издал ни звука. Ныло плечо, и трудно было дышать, были отбиты ребра. Он, как мог, собрал силы и сидел так тихо, что даже не слышал своего дыхания. А в это время монстр осматривал и обнюхивал помещения. Зрение у них было хорошее, но только днём, ночью же они видели, как все собаки, плохо.
«Как хорошо, что их основой служили не кошки, а то бы мне не спрятаться в темноте» – подумал человек. Он понимал, что его судьба висит сейчас на волоске, что только чудо может спасти его и не позволит стать едой для существа наверху. А оно медленно приближалось к люку, с шумом вдыхая и выдыхая воздух. Оно искало добычу. Вот оно вдохнуло воздух, над тем местом, где человек рассыпал порошок, и, жалобно заскулив, начало чихать. В это время в подвале, в углу, за спиной, человек ощутил движение, и шум возни какого-то иного существа. Внутри всё похолодело. Это был тёмный, сырой подвал, в котором могли прятаться, пережидая день, зомбированные. Их ненависть к солнечному свету заставляла забиваться во все тёмные щели и ждать, месяцами ждать, когда кто-то войдёт туда, чтобы быть растерзанным.
Уже не обращая внимания, на то, что может нашуметь, человек развернулся и выхватил из левого кармана фонарик. Какая разница теперь, заметит или нет его смертозом. Быть разорванным монстром это быстрая смерть, а вот укушенным зомбированным это медленное, мучительное угасание, пока сознание не умрёт, и не останутся одни только инстинкты. Низменные, гадкие инстинкты, жрать и убивать.
Свет зажёгся не сразу, несколько раз он давил на кнопку, но пальцы на повреждённой руке не слушались. Вместе с появлением яркого луча света непроизвольно зажмурились привыкшие к темноте глаза. Когда, моргая и прикрывая свободной рукой глаза, он сумел разглядеть того, кто был рядом с ним, в подвале, вздох облегчения вырвался из отбитой грудины. Крысы, эти мерзкие, вездесущие твари всегда вызывали в нем отвращение, но сейчас он был безгранично рад им, как родным созданиям. Никогда в жизни он не был так рад этим остроносым зубастым хищникам с мерзким голым хвостом. Крысы же не разделяли его радости, они совсем не хотели видеть тут человека и свет их явно раздражал. Их было две. Глаза мерцали отражённым от фонаря светом. Зверьки, решив, что лучше убраться от непрошенного гостя быстро юркнули в нору в стене, которая судя по шороху бегущих созданий, выходила наверх, в коридор. Они выскочили наверх и зацокали когтями по дощатому полу. Раздалось яростное рычание, прыжок, клацанье зубов, затем ещё прыжок, снова щёлкнули зубы и все затихло. Монстр в мгновение ока уничтожил крыс, несмотря на то, что эти зверьки достаточно быстрые. Человек погасил фонарь и снова оказался в полной темноте. А наверху непрерывно чихая, смертозом вышел из коридора в соседний кабинет. Какое-то время он ходил из кабинета в кабинет, а спустя примерно полчаса выпрыгнул в окно.
Глава 6 Светлана
Уже второй день Вениамин не мог оторвать от неё взгляд. Её солнечная улыбка, весёлый, задорный смех, светлые, заплетённые в косички волосы будоражили молодого человека. Она была, как будто из другого мира, как будто свалилась с луны. Среди всего персонала лаборатории, вечно угрюмого и блуждающего наедине со своими мыслями, она была как белая ворона. Её ласковое щебетание, милые шутки, и громкий смех, вносили в жизнь коллектива то, чего не хватало, а именно саму жизнь. Она как бабочка порхала от стола к столу, собирая в большой таз грязные пробирки, мусор и прочую дребедень, на которую матерые учёные не обращали никакого внимания, считая, что все так и должно быть, что их работа наука, а порядок как-то сам наводится, наверное, волшебным способом.
Её звали Светлана. Она пришла в лабораторию всего месяц назад, на место ушедшей на пенсию лаборантки, Вероники Семеновны. Но как за этот месяц преобразилась лаборатория, обычно напоминавшая, ранее, больше свалку, чем научное заведение, в котором работают высокоинтеллектуальные люди. Куда-то исчезли горы бумаг, вмиг побелели стены и окна, на полочках теперь можно было найти любой реагент, причём сразу, а не после получасовых поисков и расспросов коллег. Во время обеда и в курилках теперь шли бурные дебаты, по поводу нововведений Светланы. Мужская половина коллектива, преобразилась. Расчёсанные шевелюры и бороды, которые раньше неделями не видели гребня, кто не носил бороду, были гладко выбриты. Из-под белых лаборантских халатов выглядывали наглаженные галстуки и брюки. По утрам густо пахло одеколоном и туалетной водой.
Но не всем нравилось такое преображение, многим женщинам это было не по душе, особенно Зиночке Степановне. Раньше ей принадлежало всё скупое внимание мужчин и её злило, что теперь все крутятся вокруг Светланы, а её же окружает только верная свита из двух подруг. Она часто пыталась подколоть Светлану, но её чувство юмора было куда более мелкое, чем у новой лаборантки и, вместо того чтобы вызвать усмешки над Светланой, она вызывала смех над собой, когда на её подколы, Светлана отвечала какой-нибудь шуткой или эпиграммой.
Мужчины, что помоложе, увивались за Светланой, одаривая комплиментами, цветами, сладостями. Нет-нет, да кто-то пытался пригласить её в кино, на танцы или в театр. Но она непринуждённо, с весёлой улыбкой на лице отшивала кавалеров. Её сердце, казалось, не принадлежало никому.
Но не только женщинам не нравилось такие перемены. Викентий Степанович, начальник лаборатории, тоже был недоволен тем, что вместо работы его сотрудники заняты чёрт знает чем, и грозился уволить Светлану, если она не прекратит отвлекать учёных от работы, покрикивал на сотрудников. Они сразу же начинали делать вид, что работают, но как только заведующий выходил из кабинета, всё опять возвращалось на круги своя.
Вениамин, был не очень-то стеснительным парнем, но он пока не решался подойти к ней. Его сердце сдалось под обаянием Светланы, он в тайне мечтал о том, как он пригласит её куда-нибудь и как хорошо они проведут время. Но пока все это было мечтами. Он старался держаться как обычно и не поддаваться всеобщему порыву. Но всё же его поведение изменилось. Если раньше он мчался в свою тайную лабораторию, как только часы указывали на конец рабочего дня, то теперь нередко задерживался. Его шкафчик с личными вещами и одеждой, был рядом со шкафчиком Светланы, и иногда, дождавшись момента, когда она начнёт собираться, помогал ей надеть пальто. А ещё бывало, что и помогал донести ей сумку до проходной института. Она одаривала его улыбкой и исчезала в дверях, а он брёл в то место, которое за последний год стало его домом, в свою ночную лабораторию.
Днём же на работе, до появления Светланы, он только и думал о том, что он сегодня будет делать ночью, какие опыты, какие исследования проведёт. А теперь же часть времени занимали мысли о девушке. Иногда его это даже злило. Арнольд Михайлович тоже заметил перемены в Вениамине и уже начал сомневаться, в правильности того, что пустил в свою лабораторию молодого человека. А как-то даже сказал, что если Вениамин решил больше заняться девушкой, чем своим исследованием, то может ему и ключ от лаборатории вернуть.
Глава 7 Путь найден
Он повернулся на бок, и уткнулся носом во что-то мягкое. Вдохнув воздух, всосал в себя огромное количество пыли. Нос отреагировал сразу, дрожь от щекотания прошла по всему телу. От этого он проснулся, но не успел понять, что происходит. Организм сам показал, что ему нужно. За большим вдохом резко последовал громкий чих. Но нос на этом не успокоился, начиная готовиться к следующему. В это время человек уже пришёл в себя и сумел зажать нос, но остановить чих уже был не в силах. От натуги зазвенело в ушах, и потекли слезы. Он находился в этом подвале уже трое суток, боясь высунуться наружу. Монстр больше не возвращался в здание, но это не значило, что он ушёл. Они не любили каменные помещения, поэтому он мог просто находиться снаружи и караулить. Если рядом где-то собакоголовое существо с чёрной шерстью, то оно могло спланировать охоту на затаившегося человека. Запасы еду кончались. Сушёное мясо он доел давно, найденные консервы не открывал, боясь, что их запах покажет существу, где прячется человек. Приходилось есть рисовую крупу. Зерна были твёрдыми, пересушенными, жевать их было тяжело, и поэтому он чаще глотал не пережёвывая, запивая водой. На второй день закончилась вода во фляжке. Сейчас жажда была сильнее, чем голод и постепенно становилась сильнее страха.
О том, что сейчас день мужчина понимал, по одному тонкому лучику света, пробивавшемуся через щель в перекрытии подвала. Надо выходить, отсидеться тут вечно не получится. Он включил фонарь, огляделся. Помещение напоминало склад ненужного хлама. Старая мебель, агитационные плакаты, тряпки. Под люком была приставлена лестница, подгнившая от времени, но должна была выдержать. Человек не торопясь приблизился к ней и полез. Осторожно, чтобы не наделать шума он приподнял люк, оглядывая коридор. Там никого не было. В нос ударил запах перца. Он сам рассыпал его, прячась в подвал, пытаясь сбить со следа смертозома. Зажав нос, он собрал приправу, столько, сколько мог. Перец ещё может пригодиться. Затем он вошёл в кабинет главы. Монстр явно не церемонился тут. Стол перевернут, разорванные прутья решётки, выгнулись наружу, по полу валялись осколки оконного стекла. В углу он нашёл свой нож. Ему тоже досталось. Деревянная рукоять была раздроблена и торчала во все стороны ежом заноз. Достав из рюкзака полоску ткани, он перемотал рукоятку. Получилось не очень надёжно, но это единственное, что он мог сделать в таких условиях. Затем человек принялся осматривать ящики стола. Его интересовали телеграммы, письма или какие-то иные документы, по которым можно определить место нахождения Воронова. Не сразу, но ему удалось найти старый конверт. В графе отправитель было написано Воронов М.К., г. Прокопьевск, ул. Весёлая, д.5. Человек улыбнулся. Все что осталось от былого веселья в этих местах это название улицы. Теперь необходимо было понять, где же этот Прокопьевск. Ничего дающего какую-то зацепку он не нашёл в этом кабинете. Выйдя в коридор, он посмотрел сначала в одном кабинете, затем в другом. Ничего. Он надеялся отыскать какую-нибудь карту, ведь во многих сельских советах на стенах висели карты владений. Но тут не было. Оставалась последняя дверь, но она не открывалась. Осмотрев её, и не найдя замка, мужчина понял, что заперта она изнутри. Он дёрнул за ручку, не открывается. Дёрнул сильнее, подгнившая от времени дверь застонала, но не открылась. Что-то держало её изнутри. Упёршись ногой в косяк, он двумя руками взялся за ручку и дёрнул изо всех сил. Было два варианта, либо не выдержит ручка и вырвется, либо засов. Ему повезло, сработал второй вариант. Дверь открылась и человек остолбенел. Вместе с открытой дверью, в проём выпал скелет человека. По остаткам волос и одежде можно было понять, что это женщина.
– Да уж – тихо проговорил человек – да тебя тут бросили. Что за тварь так поступила?
Он помнил, что дверь в здание, тяжёлая железная дверь была закрыта и на петлях висел замок, значит, когда все бежали её тут закрыли, возможно, даже случайно, в спешке, кто-то не проверил, что в помещении могли остаться люди. Наверное, она стучалась и звала на помощь, но кто ей мог помочь, когда все люди в панике бежали из деревни. А потом, когда по деревне начали бегать страшные, свирепые существа с головой собаки, разрывая на части любого, кого встречали, женщина просто заперлась в единственной комнате без окон, скованная страхом, надеясь, что её найдут и спасут раньше, чем чудища ворвутся сюда. Но никто не вернулся за ней. От смертозомов то она спаслась, но вот от голода и жажды спастись не удалось. Так и умерла, в одиночестве и страхе, прижавшись к двери.
Мужчина перешагнул через истлевший труп. Помещение напоминало архив, вот почему тут не было окон. Вокруг стояли коробки с бумагами, а в углу прислонился к стене чёрный тубус. В нем, аккуратно свёрнутая лежала карта района. Большими буквами было выведено «Прокопьевский район». В центре стояла жирная точка с подписью «г. Прокопьевск». Судя по расстоянию, по карте, до города было километров сто. Не близко, но учитывая, что других вариантов, где искать одного из тех существ, что управляют смертозомами не было, то надо идти туда, как бы далеко это не было. Внимательно изучив карту, и запомнив маршрут, человек аккуратно свернул её и сложил в рюкзак. Оставалось дождаться ночи и надеяться, что выйти из деревни не замеченным и, что тупое создание было тут без контроля и его не ждали на улице. Страшно хотелось пить. Он вспомнил, что с часовни видел озеро, к которому так рвался лось. Надо терпеть, ночью он дойдёт до него и напьётся.
Глава 8 Котёнок для Светланы
В темноте слышались чавкающие звуки, шелест одежды и переговоры в полголоса. Но темнота не была долгой, пара секунд и вспыхнул разными цветами огромный экран. По нему побежали строчки букв. Сверкнув вспыхнуло название, и начался фильм. Зал был полным, но Вениамин не видел никого вокруг, ему казалось, что здесь только он и она. Ещё неделю назад он представить себе не мог, что окажется в кинотеатре вместе со Светланой. За ней увивался уже чуть ли не весь институт, а в кино она пошла с ним. Он не мог поверить в происходящее. Он думал, что она бы и не обратила внимания на Вениамина, но помог тот случай, два дня назад.
В тот вечер Вениамин задержался на работе, не по своей воле конечно, Викентий Степанович, за пять минут до конца рабочего дня, непристойно ругаясь, ввалился в лабораторию. Он оглядел присутствующих суровым взглядом. Пенсне в глазу поблёскивало, в свете зажжённых ламп освещения, но казалось, что искрами горит глаз начальника. Он явно кого-то искал, и нашёл. Взгляд начальника упёрся в Вениамина.
– Ты – сурово сказал он – подготовить отчёт о работе лаборатории за неделю.
– Хорошо – сказал Вениамин, заканчивая прибираться на столе, Светлана всех приучила убираться перед уходом – С утра займусь.
– Что? – повысив голос, пророкотал Викентий Степанович – я разве сказал завтра? Мне отчёт нужен сегодня.
– Но рабочий день заканчивается – попробовал возразить молодой человек.
– Лично ваш рабочий день, любезный мой Вениамин может вообще не заканчиваться. Вы и так на работе только штаны протираете, толку о вас ноль. Так вот и покажите, что вы нужны институту. Хоть что-то полезное сделайте. Или вам не нравится работать тут, так это я мигом. Эй, Валентина Сергеевна – позвал он секретаря.
– Да, Викентий Степанович – с готовностью откликнулась секретарша.
– Подготовьте приказ на увольнение и положите мне на стол.
– А чью фамилию вписывать? – поинтересовалась Валентина Сергеевна.
– Оставьте пустое место, я сам впишу – и, обращаясь уже к Вениамину, добавил – Что вы там говорили про конец рабочего дня?
– Ничего – пробурчал Вениамин – Сегодня, так сегодня. Я уже начинаю работать над отчётом.
– Ну, вот и славно, жду вас через час в своём кабинете.
– А приказ то готовить или нет? – поинтересовалась секретарша, тоже не желая задерживаться на работе больше положенного, но Викентий Степанович, так на неё взглянул, что она, не дожидаясь ответа, добавила – Ну, готовить, так готовить.
Все сотрудники разошлись домой, а Вениамин остался в лаборатории. Отчёт за неделю, это не так уж и много, к тому же результатов то особо и не было, поэтому он управился быстро, и уже через сорок минут постучал в дверь кабинета начальника. Внутри никого не оказалось, и Вениамин просто оставил отчёт на столе и удалился. Намереваясь отправиться в свою берлогу, где он проводил все свободное время, в свою, и только свою, лабораторию в кладовке, он шёл мимо проходной института. Снаружи слышался какой-то шум, вахтер смотрел в окно и не обратил внимания на молодого учёного. Вениамину тоже стало интересно, что там происходит, и он вышел на улицу. Солнечный свет резанул по глазам. Вениамин редко покидал институт, да и то только если по важному делу. Последний раз он выходил десять дней назад. Причина была веской, у него прохудился туфель, он просто стёр подошву до дыр и ходил, наступая на пол почти голой ступней. Пришлось идти в магазин за новыми туфлями.
На улице собралось несколько человек, они шумно что-то обсуждали, задрав головы и показывая руками вверх. Вениамин тоже поднял голову. На подоконнике пятого этажа сидел котёнок. «Вот проказник, сбежал» – подумал молодой человек. Это был котёнок, которого принёс ему недавно Арнольд Михайлович, для испытания вакцины. Вообще-то в лабораториях обычно используют мышей, но средств на покупку мышей у Вениамина не было, и Арнольд Михайлович таскал ему всё, что попадётся под руку. Но попадалось мало. Иногда это были крысы, иногда обычные домовые мыши, а в это раз вот, котёнок. Вениамин ещё не успел ввести ему препарат, откладывал это уже третий день, говоря самому себе, что надо ещё раз проверить формулу. На самом же деле он просто жалел пушистика. Но как он сбежал? Он же был в клетке. Ладно, с этим он потом разберётся, а сейчас надо как-то его достать.
Окно, на котором сидел котёнок, было самым крайним на этаже. Это был кабинет бухгалтерии. А бухгалтеры обычно, ссылаясь, на то, что уже и так всё сделали, да и детей надо забрать из школы, уходили всегда на час раньше. Можно было даже и не проверять. Кабинет был закрыт. Дворник тоже уже дома, он работает по утрам, а значит и лестницу достать не удастся. Остаётся один вариант, водосточная труба. Здание было старым, а в то время, когда его строили, умели делать крепко, не то что сейчас. И Вениамин, недолго думая, полез вверх. Народ внизу мгновенно затих. Все уставились на смельчака. Очень скоро Вениамин был уже напротив окна. Ему было не страшно, он всё детство провёл на стройке. Он жил с мамой на окраине города, и там ещё с советских времён остался долгострой. Начинали строить клуб, но пришла перестройка, и толи деньги кончились, толи необходимость в клубе пропала, а, может быть, просто забыли про него. Так вот и стояла стройка, люди растаскивали с неё всё что могли, а со временем, когда тащить стало нечего, её даже перестали охранять. Для мальчишек это был рай. Все игры, проходили там. Они перебирались с этажа на этаж, по карнизам, лазили по крышам. Прыгали зимой, с высоты, в сугробы.
Вениамину не составило труда дотянуться до котёнка, он засунул его за пазуху, где тот сразу же начал ласково урчать, и начал спускаться. Труба была очень крепкой, но вот крепление, от времени, а также под воздействием дождей и температуры, подгнило. В очередной раз, опёршись на скобу крепежа, он почувствовал, что она подламывается. Второй ногой он ещё не успел опереться на крепёж ниже. В следующее мгновение, Вениамин почувствовал, что падает. Обе ноги оказались в воздухе, тело ударилось о трубу, но он не разжал ладоней. Но инерция падающего тела и скользкая труба сделали своё дело. Так, держась руками за трубу, и шаря в воздухе ногами, он соскользнул на половину этажа вниз. Снизу послышались ойканье зевак. Он что было силы, не обращая внимания на зазубрины, обдирающие ладони, сжимал пальцы, понимая, что если он разожмёт их, то ойкать толпа внизу будет уже на его похоронах. Холодок пробежал по спине, мысли лихорадочно промчались в голове. За долю секунды он уже успел пожалеть о своей необдуманной выходке и вспомнить о не законченных делах. Вот так бесцельно прожить жизнь, ничего не успев. И тут правая нога во что-то упёрлась, затормозив движение по трубе вниз. Пару секунд он висел, боясь пошевелиться, но затем повернул голову и посмотрел. В стене от старости выкрошился один из кирпичей, и нога Вениамина так удачно попала в эту выбоину. Он завис напротив окна третьего этажа. Это было окно кабинета Викентия Степанович. Труба под Вениамином вздрогнула, и заскрипела. Ещё одно крепление, но уже ниже лопнуло. Труба шевельнулась и начала отходить от стены. По счастливой случайности окно было приоткрыто.
«Вот если бы дотянуться до него и успеть зацепиться, но нужно оттолкнуться от трубы и прыгнуть. Всего полтора метра и спасён» – подумал Вениамин. Он чувствовал, как труба, сначала медленно, затем все быстрее начала отрываться от стены и наклоняться. Вениамин собрал все силы в дрожащих руках и ногах и… И не успел. С громким хрустом, водослив переломился на пол метра выше молодого человека и Вениамин как на шесте, обнимая трубу, начал падать спиной вперёд. Толпа внизу громко вскрикнула и затихла. Он не видел куда падает, да и зачем смотреть, глаза зажмурились.
Сзади больно хлестануло по спине и ногам, что-то захрустело, сломалось. «Наверное, кости» – подумал Вениамин. Спина ударилась обо что-то твёрдое. «Ну, всё, земля» – подумал он и разжал руки. Но как ни странно он не остался лежать, а продолжал падать. Падение сопровождалось громким хрустом. Он открыл глаза и увидел дерево, он на трубе спланировал на дерево и теперь падал вниз, ломая ветки и сучья. Но это то и спасло ему жизнь. Каждая ветка, каждый сучок, тормозил его падение. Вылетев из кроны, он всего метр был в свободном падении и всем телом упал на землю.
Вокруг сгрудились люди, наперебой интересуясь его состоянием и ощупывая его тело. Он пошевелил сначала руками, затем ногами. Всё тело болело, но вроде ничего не сломал. Тут он вспомнил о котёнке и резко сев, запустил руку за пазуху. Нащупав маленький мохнатый комочек, он вытащил и поднёс котёнка к лицу. Котёнок неуверенно мурлыкнул.
– Жив чертяка – прошептал Вениамин.
– Чертяка? Какое-то странное имя для котёнка – голос был сильно знакомым.
Он поднял голову и увидел её. Светлана стояла прямо над ним и протягивала руку, чтобы погладить пушистика.
– Возьми – неожиданно для себя произнёс Вениамин – а имя придумай сама.
– Нет, нет – запротестовала девушка, но руки сами тянулись к котёнку – я не могу, это слишком дорого для меня.
– Ничуть, разве можно продать друга. Возьми и он станет тебе хорошим другом. А мне ничего не надо, главное, чтобы он попал в хорошие руки. А у тебя ведь хорошие руки?
Девушка смутилась, а её щёки залил небольшой румянец.
– Ну, может, тогда я отблагодарю тебя чашечкой кофе и попкорном, в пятницу. Если конечно после сегодняшнего полёта ты ещё сможешь ходить, то жду тебя в кинотеатре в семь.
Светлана подмигнула и, взяв котёнка, повернулась. По асфальтовой дорожке зацокали её каблучки. А Вениамин так и остался сидеть. Он забыл уже про падение и не мог поверить, что Она пригласила его в кино.
Глава 9 Мост
Старый железнодорожный мост перекинулся через глубокий овраг. На дне оврага журчала речушка. В темноте было трудно определить, её ширину и глубину. Человек стоял в зарослях мелкого ивняка и задумчиво потирал макушку. Нужно было попасть на другой берег. И было всего два пути. Один по мосту, другой через овраг и речку. Казалось бы, очевидным было то, что по мосту проще, но человек стоял в нерешительности и думал. Он уже три ночи был в пути, после того как покинул Агеевку. По его расчётам, половина пути до Прокопьевска уже позади. Все эти трое суток он провёл в лесу, днём затаившись в кустах, в буреломе, а по ночам осторожно передвигался, избегая дорог и открытых мест.
И всё-таки нужно было выбрать, как перейти реку. Сейчас была середина ночи, и можно было преодолеть ещё километров пять до рассвета. Перейти по мосту было очень заманчиво, пять минут и уже на том берегу, но ярко светила Луна и мост просматривался очень далеко. Заметить переходящего по нему человека, смертозомы могли за километр, даже ночью. Спуститься в овраг, а потом попытаться переплыть реку, намного трудней, к тому же сейчас уже был сентябрь и вода в реке уже достаточно холодная. А еще не понятно, насколько глубока речка, и, судя по звуку бегущей воды, течение было достаточно сильным.
Через пару минут выбор был сделан и человек шагнул вниз по склону оврага, осторожно перебегая от дерева к дереву. Склон становился всё круче, ноги начали скользить по сырому мху, периодически приходилось хвататься за мелкие кусты, чтобы удержаться и не соскользнуть вниз. Дно оврага всё ещё не просматривалось в темноте, и мужчина уже начинал сомневаться, а есть ли тут спуск, не переломает ли он себе ноги.
«Только бы не упасть» – подумал человек и сделал очередной шаг. Подошва сапога наступила на что-то твёрдое и скользкое. Нога скользнула по камню, он хотел переставить её, но не успел перенести вес тела, и начал падать. Он взмахнул рукой и схватился за торчащий рядом куст, пытаясь удержаться. В ладонь попало несколько веток, и он сжал кулак. Вспышка боли вонзилась в мозг. В кулаке взорвались сотни молний, ладонь пронзили сотни острых игл. Из десятков возможных вариантов за что схватиться, ему выпал самый плохой. Шиповник не прощал прикосновений к нему. На секунду удалось задержать падение, но больше секунды он не выдержал и, рефлекторно разжав кулак, полетел в темноту. Мох сменился гладкими камнями, покрытыми влажной слизью. Вероятно, по камням сочился какой-то ручеёк.
Человек пытался ухватиться руками за края камней и выступы, но руки соскальзывали. Скорость всё увеличивалась, а впереди замаячила пустота. «Обрыв» – промелькнуло в мозгу. Ещё метра три, и он полетит в бездну. Сколько там высоты, он увидеть не мог, но понимал, что до дна ещё далеко. Резким движением он развернулся со спины на живот, пытаясь схватиться хоть за что-нибудь, зашарил руками. Правая нога попала между корней, торчащих из расщелины, и застряла. Но падение это не остановило, и тело продолжило движение. Человека подбросило в воздух, а затем, со всего маха, ударило спиной о камни. Послышался стон, а затем тишина.
Спустя полчаса сознание вернулось к нему. Все тело болело. Голова налилась свинцом. Он висел над обрывом, вниз головой, на почти отвесной скале. Мужчина поднял голову и осмотрелся. Правая нога застряла между корней, плотно сдавивших её. Кровь плохо циркулировала, и нога затекла так, что он совсем не чувствовал её. Он попробовал подтянуться и ухватиться руками за корни, но не хватило сил. Положение было почти безвыходным. Ухватиться было не за что, единственное, что удерживало человека от падения, была застрявшая нога, которая войдя между корней, согнулась в колене, и теперь как якорь плотно застряла. Вытащить её можно было только вверх, но для этого надо было подтянуться, и всё тело поднять выше корней. От долго висения вверх ногами, голова плохо соображала, силы покидали тело.
Собрав все последние силы в единый кулак, понимая, что если сейчас он не сможет дотянуться, то уже не выберется отсюда никогда, а утром его обессилившего будет рвать на части воронье, он, сжав зубы, и зарычав как зверь, рывком подбросил тело вверх и ухватился за корень. Ещё через какое-то время он сумел закрепиться на корнях и высвободил ногу. Когда онемение начало понемногу отступать, его сменила жгучая боль в лодыжке. Ощупав ногу, мужчина облегчённо вздохнул. Перелома не было. Скорее всего, он при падении вывернул её. Растяжение, конечно, не входило в планы, до Прокопьевска было далеко, но это лучше, чем перелом. По крайней мере, можно было хоть как-то, но идти. Часа полтора он потратил, превозмогая боль, на то чтобы выбраться из оврага. Спускаться, переплывать реку, и снова подниматься с другой стороны оврага теперь было совершенно не возможным. Оставался один путь, через мост. Нога нестерпимо болела, наступать на неё было сплошным мучением. Он подобрал палку и, используя её как костыль, заковылял по лесу, вдоль оврага, к мосту. До рассвета оставалось не так много времени.
Метров за сто до железной дороги, он вышел на маленькую сухую полянку, окружённую зарослями ивняка. Пересекая её, человек не сильно то и смотрел по сторонам. От боли в теле и в ноге сознание мутилось. «Только бы перейти мост, только бы дойти, а там найду укрытие и передохну» – думал он. Но надо ж так было ему везти в этот день, что, сделав шагов десять по поляне, он попал своим костылём в яму и, не удержавшись, упал, упёршись головой в какую-то нору. В нос пахнуло псиной. В глубине норы кто-то заворчал.
– Да твою ж мать, этого только не хватало – выругался человек. Судя по запаху псины, нора была не чем иным, как волчьим логовом, а ворчали там молодые волчата. Значит, где-то рядом должны были быть и их родители. Два взрослых волка против покалеченного и обессилившего человека это перебор. Надо было быстро бежать и надеяться, что волки где-то охотятся и вернутся не скоро.
Бежать, сейчас это был единственный выход. Но бежать с растянутой ногой, на костыле, это громко сказано. Вытащив нож, озираясь по сторонам, человек скорым шагом заковылял, опираясь на костыль, к мосту.
«Только бы успеть, только бы успеть» – одна мысль пульсировала в мозгу. Ранее, на той стороне моста, он заметил брошенный локомотив. Думать о том, зачем он стоит посреди леса, не было времени. Главное, что в нем можно спрятаться, но нужно успеть.
Ещё шаг, ещё. Вот уже началась насыпь моста. Боковым зрением или каким-то чутьём, мужчина заметил движение справа. Он резко остановился, выставив свою палку-костыль как копьё. В другой руке сжимал свой покалеченный нож. Шагах в десяти от него стоял волк. Пасть его была оскалена, шерсть на загривке стояла дыбом. Это был матёрый зверь, скорее всего самец, отец семейства.
Волк не спешил нападать, они стояли друг напротив друга, молча смотря друг другу в глаза. Это продолжалось минуты три. Всё это время человек думал, как ему выпутаться из сложившейся ситуации. Бежать, нет, не выйдет, какой из него сейчас бегун, на ногу не наступить, а на костыле не особо побегаешь. Он начал медленно отступать назад, подворачивая в сторону моста, не отрываясь взглядом от глаз волка. Волк следовал за ним, не изменяя дистанции, но и не нападая. Спустя какое-то время удалось дойти до середины моста. Идти спиной, в темноте, было не просто. Можно было легко зацепиться за шпалу или костыль, торчащий из неё. Если бы он упал, волк бы кинулся и загрыз человека раньше, чем тот бы успел защититься. Внезапно из темноты вынырну второй волк, немного поменьше, и присоединился к первому. Волчица, конечно же, это волчица. Теперь всё семейство в сборе, не хватало только малышей. Но с ними он сможет встретиться, если проиграет в, этой безмолвной пока, схватке. Некоторое время волчица шла рядом с волком, но затем перешла ближе к краю моста и чуть ускорилась. Теперь она была не спереди человека, а по левую сторону. Следить сразу за двумя волками стало труднее, постоянно приходилось вертеть головой и палкой, как бы отгоняя, зверей.
Две трети моста было позади. Мужчина всё так же пятился, а волки шли за ним. Но, кажется, они почувствовали, что человек слабеет и не спешили нападать, ожидая, что скоро добыча станет доступнее. Волчица ускорилась и постепенно стала опережать человека по противоположной стороне моста.
«Да они же меня окружают» – мелькнула догадка – «Нет, так дело не пойдёт, ещё немного и мне не куда будет пятиться». Нужно было что-то сделать. До локомотива было метров двадцать. Он уже видел спасительную дверь. Но волчица уже почти завершила свой манёвр. Он остановился и, медленно нагнувшись, поднял увесистый камень. Волк тоже остановился. До него было шагов пять. Медленно отведя руку с камнем назад, человек резко кинул её вперёд. Волк попытался увернуться и почти успел. Почти. Вот этого почти хватило, чтобы камень попал ему в плечо. От неожиданности волк отпрыгнул и отбежал назад. Тогда мужчина резко развернулся к волчице и, заорав «прочь падла», бросил в неё костыль. В неё он не попал, но хищница отбежала в сторону. Этого должно было хватить, чтобы прорваться, и он воспользовался шансом. Не обращая внимания на боль в ноге, он бежал. Вот она спасительная дверь, он прыгнул одной ногой на ступеньку. Пальцы руки уже коснулись ручки двери.
В тот момент что-то с силой дёрнуло его обратно вниз. Обезумевший от боли и разрушенной надежды на такое близкое спасение человек, рухнул вниз. Что-то держало его за ногу и тянуло прочь от локомотива. Извернувшись, он увидел водка вцепившегося в ботинок, чуть повыше ступни. Не думая он согнулся пополам и нанёс удар ножом. Нож с хрустом вошёл в тело зверя. Понимая, что одного удара может быть мало, человек потянул нож на себя. Но расколотая рукоятка ножа, обмотанная тряпкой, не выдержала. Ручка хрустнула, и в руке осталась только щепка и тряпка. Волк выпустил ногу и отпрыгнул. Человек подскочил, и снова ринулся к двери. Теперь он уже смог дотянуться и дверь распахнулась. Ворвавшись внутрь, он захлопнул её за собой. Рядом с локомотивом замелькали тени раздосадованных волков.
– Ну что, взяли? – злобно прошипел человек.
Теперь находясь в безопасности, он зажёг фонарь и позволил себе осмотреть повреждённую ногу. Вид у неё был не из лучших. Распухшая, посиневшая от гематом, лодыжка выглядела ужасно, к тому же на ней появилось несколько кровоточащих точек от зубов зверя. Старый армейский ботинок был достаточно твёрдым и прочным, но и он не выдержал зубов матерого волка.
«Переживу, ничего страшного» – подумал человек – «Бывало и хуже, главное живой, отлежусь немного, и все пройдёт. Внутри они меня не достанут, а потом придумаю что-то».
Глава 10 Неудачный опыт
– Скальпель.
– Зажим.
Два человека склонились над столом, на первый взгляд похожим на операционный, но только немного меньшим размером.
– Это поразительно, вы только взгляните, Арнольд Михайлович, только взгляните. И это всего за две недели.
– Н-да – Арнольд Михайлович был явно озадачен – а вы точно уверены, что у неё был рак лёгких? Лёгкие выглядят абсолютно здоровыми.
– Да, что же я вам вру, вы так думаете? – Вениамин демонстративно надув губы отвернулся, и, взяв с полки рентгеновский снимок, протянул его своему старшему товарищу.
– Н-да, действительно. Но за две недели, полное исцеление. Да такое не удавалось ещё ни одному доктору. Когда вы сделали вторую инъекцию?
– Три дня назад, как только у неё спала температура.
– Но если она излечилась полностью, то почему же сдохла? – Арнольд Михайлович ткнул зажимом в распластанную на столе крысу.
– Всё дело в иммунитете. Организм борется с вирусом быстрее, чем вирус уничтожает болезнетворные клетки. Смотрите – Вениамин достал блокнот, раскрыл его на нужной странице с записями наблюдений – Вот здесь, видите. Я специально заразил крысу чумой. Так вот, НВЛО полностью уничтожил вирус чумы на шестые сутки. Раковые клетки тоже подверглись изменению, но ещё держались. Все это время держалась высокая температура. На седьмые сутки прекратился иммунный ответ организма. Организм очень ослабел, но справился с вирусом НВЛО, и температура опустилась до нормальных значений. Повторное введение препарата вновь возобновило иммунные процессы, но ослабленный организм уже не смог справиться. Но вот НВЛО выполнил свою функцию. Крыса полностью здорова, хотя из-за своего сопротивления излечивающему вирусу умерла. Самое главное, что препарат работает. Это прорыв, чудо. С его помощью любая болезнь может быть излечена за две недели.
– Вот только трупу все равно, здоров он или нет – глядя на воодушевлённого юношу, задумчиво произнёс Арнольд Михайлович.
