И его изворотливый ножик!
Пусть сослужит уздечку для хана
Из гнедой, из Степановой кожи».
Тут взревела Фатима-царевна:
«Пощади дурака-пропитуху.
Ведь вчера наказали примерно
Моего багатура Петруху.
Твой амбал отрубил ему крылья,
Твой шакал осушил ему душу.
В юрте той средь добра и унынья
На крюках виноватые уши».
«Сколько их у тебя на прицеле?
Только мало от этого прока.
Им же с детства верблюды не пели
Бесконечные песни Востока».
«Всё равно! Мне не нужно другого.
Эт пригож и как будто умытый.
До рассвета потерпят немного
Сиволапые беи-наймиты.
Нам за ними не спрятаться боле:
Отзвенели мечи буйнорубы.
Льётся лавою русская воля
Под твои, под сутулые юрты.
Ты с царём замиришься однажды
Колокольным прожорливым летом.
Утолять родословную жажду
Будешь лёгким немецким акцентом».
«Что ты, дочь, добиваешься – порки?!
А шайтан этот толико снится?
Ведь вскормили меня сами волки
Да степная верблюд-кобылица.
Уходи восвояси, служивый.
Не буди боле наши кинжалы.
Лучше высуши, неторопливый,
Бирюзовые слёзы Варвары».
«Что ж, прощай! Только вольному-воля,
Обещать я не буду за барство…
Скоро встанет от моря до моря
Стоязыкое вечное царство.
Коли встретимся нищей украйной
Или нашим морозовым лесом…
Постараюсь ужалить случайно
Лишь тебя мировым тупорезом.
Дщерь… Она караулит измену:
Кизяковую подлую зиму. —
Хан устал! – Продаются тумены
Султану, кунаку-Ибрагиму.
Хан устал, измочалился в сечах.
Девки ждут женихов из Парижу.
Даже ты в этом мире не вечен —
Беспокойная тень Тохтамыша».
«Нет, Степан, пока живы верблюды,
Будет грудь парусам московитов.
Если надо, у самого Будды
Мы попросим умелых джигитов…
Воля ваша шумна и беспечна:
Плахи спят над сорви-головами.
Казачкам твоим тоже не вечно
Эту степь согревать зипунами!
Уходи!.. Вороного, не плача,
Я дарую от самого солнца.
Но смотри, чтобы тяглая кляча
Не сгубила коня-иноходца».
Воля! Воля! Вернулся (татарин?..)
И с разгону пожаловал квасу.
Но уже потащили рейтары
На допрос к суетливому князю.
«Что и как?» Присосался муд. ло
Да и влили плетей для разгона.
Извивался гость краснокрыло
На рогах мироеда Барона.
Поперёк и повдоль поясницы
Переплясом нагайки-салазки.
Напевали ему половицы
Фатимы серебристые сказки.
А Варвара не вскинула глаза
Перед каждой последней напевкой.
Ведь теперь она служит у князя
Безотказною сенною девкой.
1996
Лебедянь
НАСТОЯЩИЕ ВОЛКИ
Памяти русского поэта Сергея Порфирьевича Панюшкина
(05.04.1919 – 26.09.2010)
…А батюшку из церкви увели.
Его при всём честном народе взяли.
Народ безмолвствовал. А короли
Наганы для острастки обнажали.
Сергей Панюшкин
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
20 век. Тамбовская губерния.
