Наверно, будет что
не так,
но он меня спасет!
Неизвестность
Так почему? Какою силой
смерть посылается всем нам?
И роют узкие могилы
по нашим высохшим плечам?
Но мне приснилось как-то диво,
не мог поверить я себе —
она пришла ко мне красивой:
«Я счастье принесла тебе!
Ты не видал таких просторов,
мечтою смелой не бывал…
Дай поцелую! Очень скоро…»
Тут чей-то стук мой сон прервал.
Теперь в сомнении ужасном —
с кем встречусь я в последний миг:
со старицей костлявой, страшной;
с красавицей – прекрасный лик?
Куда отправлюсь – в землю, в яму
иль в удивительный полет?
И день, и ночь та мысль упрямо
мозгам покоя не дает.
Глубокий сон меня сковал
Глубокий сон меня сковал
и в этом сне я тосковал,
пытался выйти из него,
но натыкался на засов.
Сон погружал меня во мрак,
его спросил – За что же так?
– Ты слишком много хочешь знать,
и потому ты должен спать.
И снова я в него ушел,
но было мне нехорошо:
опять тоска, опять туман,
и вместо правды там обман.
Но не проснулся до сих пор,
сломать пытался я запор,
но кто-то сильно бережет —
мне выйти к правде не даёт…
В поисках счастья. Сон
Надо мной тоска кружилась,
а печаль и не ложилась,
всюду стерегла
как только могла.
Радость вовсе не казалась,
где-то там она осталась,
только не со мной —
бедной головой.
Страх раскрыл свои глазницы —
в темноте опасность мнится,
чудится беда,
мертвая вода.
Я надежду взял в подмогу —
освещать мне путь-дорогу,
в воду не упасть,
вовсе не пропасть.
А тоска все ниже-ниже,
прямо к сердцу ближе-ближе,
навострила нож —
вдарить невтерпеж.
Тут любовь меня накрыла,
улыбнулась взглядом милым.
Защитил покров —
жив я и здоров.
Ну, а страх не унимался,
пеленою поднимался,
жутко холодил,
душу бередил.
Вера душу отогрела,
посмотрел на страх я смело —
малый будто мышь,
не возьмешь, шалишь.
Так прошел я путь-дорогу,
счастье отыскал в итоге.
Краткое оно
вскорости ушло…
Я ни с чем опять остался,
посох взял и в путь собрался…
Какая смерть? Дурной сон
Смерть с шелковой косой
придет ко мне как дева
и скажет: «Милый, сладко обниму…»
И я в ее объятья брошусь первый
и в наслаждении чувственном умру.
Но смерть пришла ко мне с другой косою
и чиркнула по горлу моему,
земля покрылася кровавою росою,
и с болью погрузился я во тьму.
Такой приснился сон мне нехороший,
остаток ночи я совсем не спал
и думал: «Да, придет она непрошенной…
О первом варианте я мечтал.
Кого просить, чтобы второй не сбылся.
коса, чтобы сломалась, али как…»
А тот, кто наверху, над мной глумился
и усмехался: «Ну, совсем дурак!
Нет кос, таких иль этаких – неважно,
а есть сосущий серый смрадный дым,
войдет он в тело старостью обезображенное,
и ты уйдешь из тела вместе с ним.
Поднимешься над плоскою планетой,
которая вдруг станет сковородой,
и в пламени сгоришь, шипя при этом,
дымя своей седою головой».
Тут я проснулся. Что за чертовщина,
такие сны мне снятся почему?
Плевать, хоть стар, но всё-таки мужчина —
не подчинюсь со страхом никому.
Не буду ждать не дыма и не девы,
а выпью чая, каравай умну,
Я не последний и уже не первый,
придет мой час, любую смерть приму.
Два сна
Первый сон
Я вышел во двор.
Ржавели машины.
За пайкой толпился усталый народ.
Давно уже не было хлеба, бензина,
как не было, впрочем, и наших господ —
ресурсы все съели, в загран улетели,
нас бросили – электорат – доживать,
а мы все пыхтели, а мы не хотели,
никак не хотели мы умирать.
Собрали все силы, набычили жилы,
Советы народа избрали опять,
по крохе копили, кусками лепили,
чтоб детям для жизни основу создать…
Второй сон
Мы все разорили, мы жили бездумно,
не чуяли нефтехалявы конец,
но вот он пришел и стало нам дурно,
и кто-то свалил, ну а прочим – крендец…
Живем как в пещерах, утратили меру —
нет чести, нет совести, жалости нет.
