Через месяц старая Дафна сидела перед листочком с отрицательными результатами анализов внучки и благодарила Богов Зевса, Аполлона и Асклепия за чудо.
Через год после рождения маленькой Марии Деспина решила возобновить поиски Мано. Она хотела показать ему дочку и дать возможность, если пожелает, видеться с ней. У ребёнка непременно должны быть отец и родственники с обеих сторон. Тем более что Деспина, придерживаясь традиций, дала дочке имя матери Мано. В Греции это вселяло надежду на то, что её с дочкой примут в семью. Невзирая на мольбы бабушки, Деспина взяла билет на самолёт и отправилась в Салоники с полугодовалым ребёнком на руках. Сестра Дафны, Фемида, в очередной раз с радостью приютила внучатую племянницу с малышкой.
По месту жительства Мано не оказалось. Его мать только пожимала плечами, а отец и вовсе захлопнул перед носом дверь, даже не взглянув на коляску со спящей внучкой.
– Мано нашего ищешь, дочка? – послышался голос соседки, высунувшей любопытный нос из-за соседней двери. – Ну-ка пройди ко мне, только быстро!
Деспина толкнула вперёд коляску и исчезла в соседской квартире.
– СПИД у него, в больнице имени Гиппократа лежит. Я там санитаркой работаю. Если хочешь, проведу. Родители его скрывают, так что ты тоже не болтай, жалко их. Ты сама проверься и малышку свою проверь, говорят, эта зараза только через полгода после попадания в кровь диагностируется.
– Спасибо, кирия, обязательно проверимся! – пообещала Деспина, пятясь к выходу.
Присев на скамейку в тени на площади Аристотеля, она тихонько заплакала. Мария сладко спала, гоняя во сне туда-сюда соску. Рядом стояли столики, где мужчины играли в нарды. Тавли, как их называли греки, была самой распространённой игрой всех времён и возрастов. Стук падавших на доску костей и передвигавшихся шашек был характерным звуком в каждом дворе. Сквозь слёзную пелену Деспина смотрела на взлёты и падения пластиковых кубиков и думала о том, насколько это напоминает течение жизни: как упадут кости – дело случая, но вот куда двинется фишка, зависит от игрока…
Вдруг за плечом она почувствовала чьё-то тёплое дыхание. Обернувшись, Деспина увидела Михалиса:
– Ты?!
Она вскочила со скамьи и повисла у парня на шее. Потом вдруг осеклась, почувствовав неловкость.
– Деспина! Как ты? Я так рад тебя видеть! Ты… с коляской? Это твой? Быстро же ты! Извини… Я не то хотел сказать…
– Господи, Михалис! Как же ты изменился, подстригся, похорошел! Как у тебя дела? Здоровье? – Последнее слово просто вырвалось из уст.
– По сравнению с другими… лучше быть не может… Знаешь про остальных?
– Как? Ещё кто-то?
– Почти все… – тихо сказал Михалис, а потом добавил: – Знаешь, иногда мне кажется, точнее, я почти уверен, это Бог нас с тобой тогда отвёл. Помнишь старую церковь Святого Николаоса на Эвии?
– Я тоже об этом думала… Хотя уверена, что и Афродита что-то подозревала. Она слишком сильно настаивала на том, чтобы я покинула лагерь. Кстати, ты о ней что-нибудь слышал?
– Ничего. Она исчезла, не оставив ни адреса, ни телефона, как и Адонис. Надеюсь, у них всё хорошо.
Друзья проговорили около часа. Время как будто бы остановилось, и, если бы не малышка, которая после пробуждения сразу потребовала еды громким криком, неизвестно, сколько бы они так просидели.
Оказалось, что Михалис, вернувшись домой, решил поступить на архитектурный факультет и продолжить дело отца, который на тот момент уже отстроил половину города Салоники. Деспина узнала и о том, что причиной его ухода из дому тогда были развод родителей и обида на отца. За то время, пока парень скитался и прожигал родительское состояние, мать с отцом помирились. Не сошлись, нет, но, наладив каждый свою жизнь, стали вполне по-дружески общаться. Такой расклад более или менее устраивал Михалиса, и он решил вернуться домой.
– Знаешь, а я часто посещаю церковь. Общаюсь с духовными наставниками.
– Да? И как, помогает?
– Очень! Мои родители слишком заняты бизнесом и собой, но я их больше не осуждаю.
– Михалис, а ты не мог бы и меня познакомить с духовным наставником? Я, знаешь ли, с детства не была приучена посещать церковь. Моя тётка Фемида, у которой я остановилась, ходит в храм только по праздникам, предпочитая молиться перед святыми образами у себя дома. Ладанка у её икон никогда не гаснет.
– Конечно! – Глаза парня загорелись. – Когда тебе удобно?
– Только давай сначала навестим Мано в больнице? И остальных ребят тоже, вдруг они в чём-то нуждаются?
Старые друзья обменялись телефонными номерами и стали встречаться каждый день. Увидеть Мано им не удалось: его кровать опустела днём раньше их посещения больницы. Остальные ребята были на последнем издыхании.
Патер Серафим, духовный отец, быстро помог затянуться душевным ранам. Деспина и Михалис больше никогда не расставались.
Через пять лет у них родился сын, которого назвали Ставрос, как и отца Михалиса, а ещё через шесть – близнецы Николаос и Кассиани.
Глава 4.
Обед
Деспина принялась за приготовление традиционной мусаки сразу после утренней чашки кофе. Нарезая дольками баклажан, она размышляла над тем, как его будет лучше приготовить: обжарить на сковороде в кипящем масле, как это делала её бабушка Дафна, да и, наверно, все бабушки того времени, или же испечь в духовке, как пропагандируют приверженцы здорового питания. Если поджарить, будет вкусней, чем если испечь, но во втором случае больше шансов угодить новой гостье: молодёжь сегодня намного больше заботится о фигуре, чем в её годы. Тем более что Касьяни не раз восхищалась внешностью своей подруги, значит, она не исключение. После таких мыслей баклажаны тут же отправились в духовку. Теперь нужно заняться фаршем. Хоть бы девочка не оказалась вегетарианкой!
Касьяни с детства любила приглашать домой подруг, которые с удовольствием оставались на обед, нередко и с ночёвкой. После окончания школы одноклассницы разъехались, поступив в вузы по разным городам Греции, кто-то и вовсе за границу. Кейси прошла в Университет имени Аристотеля в её родном городе Салоники. С девушкой по имени Афродита она познакомилась уже в первую неделю учёбы на факультете философии и психологии и сразу же прониклась к ней симпатией.
Никос не спешил заводить новых знакомств и не желал вливаться в компанию сестры, быстро обрастающую разноколоритными студентами. Он довольствовался компанией Лукаса, который мог заменить собой целую армию. В свободное время Никос любил посещать духовного отца Серафима, по совместительству являющегося как личным психологом многих студентов, так и идеальной компанией для их досуга.
Как быстро летит время! А ведь совсем недавно старший сын Деспины, Ставрос, поступив на первый курс того же теологического факультета, с восхищением цитировал слова мудрого старца, не раз называя его святым, а теперь он уже обучается в аспирантуре! Вообще-то, Деспина была спокойна за своих детей, если бы не одна незначительная деталь, от которой нет-нет да и встрепенётся материнское сердце. Никосу шёл уже двадцатый год, а у него ещё ни разу не было девушки. Она знала о его намерениях посвятить свою жизнь служению Богу и церкви, однако в глубине души женщина надеялась, что когда-нибудь природа возьмёт своё и парень влюбится. Жаль, что Мария, её старшая дочь, в этом году переехала на Крит. С ней Деспина могла обсуждать абсолютно всё, от проблем с младшими детьми до приготовления мусаки. Мария работала в школе для детей, отстающих в развитии, и посвящала этому всё своё время, разрабатывая новые методики обучения и способы их применения на практике. Желание помогать нуждающимся и увлечённость научными исследованиями она генетически унаследовала от бабушки и дедушки, родителей Деспины, которые были известными во всей Греции и за её пределами профессорами нейрохирургии и невропатологии. Только вот на тридцать пятом году жизни Мария Венетис всё ещё не была замужем, аргументируя это тем, что у неё катастрофически не хватает времени. Ведь столько детей нуждаются в её помощи и любви! Она просто не имеет морального права разочаровывать их и заставлять делить с кем-то ещё.
Глядя, как меняет цвет под деревянной лопаточкой фарш, который Деспина тщательно перемешивала со свежими помидорами, оливковым маслом, чесноком и базиликом, она снова вспомнила слова покойной бабушки Дафны, которая учила внучку: «Каждый ингредиент должен добавляться осознанно, с добрыми мыслями о тех, кого ты собираешься накормить. Что бы ты ни готовила – обычный обед или праздничный ужин, на одну персону или на пятьдесят, – твои блюда всегда должны выглядеть изысканно, пахнуть божественно и оставлять приятное послевкусие».
Беспорядочные мысли Деспины прервал звук поворачиваемого в двери ключа, и все образы, рождающиеся в её голове, разлетелись в разные стороны мозговой вселенной.
– Это мы! – раздался звонкий голос Кейси, которая, не снимая куртки, влетела в кухню, набросилась на мать, чуть не сбив её с ног, и расцеловала в обе щеки. – Мм… Какой запах! Афро, иди сюда, я тебя с мамой познакомлю!
В следующую секунду в кухню зашла молодая девушка в тонком джемпере и летящей юбке в мелкий цветочек, едва прикрывающей изящные щиколотки, которые идеально облегали кремовые полусапожки. Вьющиеся волосы цвета червонного золота были закручены на затылке в небрежный пучок, из которого выбивалось несколько витиеватых прядок. Деспина на секунду замерла – что-то очень знакомое промелькнуло в воспоминаниях, но что? Она автоматически вытерла руки о бумажную салфетку и протянула одну для рукопожатия:
– Здравствуй, Афродита, очень рада с тобой познакомиться. Я – Деспина.
– Здравствуйте, кирия Деспина, я тоже очень рада с вами познакомиться. У вас тут божественный аромат!
– Спасибо, милая, скоро буду накрывать на стол, – улыбнулась женщина, не сводя с гостьи глаз в тщетной попытке понять, кого же она ей всё-таки напоминает.
Афродита, не моргая, смотрела на Деспину, как будто старалась направить её мысли в нужное русло. Взгляд девушки очаровывал. Он был наивным и мудрым, юным и зрелым одновременно. Где же, где Деспина могла видеть его раньше?
– Может, кофе? Или сок? – предложила она.
– Стакан воды, если можно, благодарю, – ответила Афродита, пока Касьяни убирала на вешалку куртки.
И этот голос… Деспина снова начала куда-то проваливаться. Руки автоматически взяли из шкафа стакан и заполнили его прохладной водой из запотевшего графина. Какой у этой девушки знакомый голос! Навязчивая мысль металась по лабиринтам памяти Деспины, словно бабочка, случайно залетевшая в больничные коридоры и пытающаяся найти спасительный просвет. Несколько раз ударившись о стекло, бабочка вылетела в распахнутую форточку и исчезла.
– Афро, пойдём в мою комнату, пока остальные не подойдут!
Голос Кейси пробил брешь в глухом лабиринте подсознания и выпустил на волю трепещущегося мотылька. Деспина с грустью посмотрела на девочек, удаляющихся вслед за её потерянной мыслью, и вернулась к приготовлению мусаки. Ей хватило одного взгляда на лежащие на столе ингредиенты, чтобы сосредоточиться на том, чтобы объединить их в нежный слоёный пирог: баклажаны, фарш, лук, картофель, соус бешамель. Последний штрих – тёртый сыр четырёх видов, и кулинарный шедевр отправился допекаться в духовку.
Через час огромный стеклянный противень с деликатесом, покрытым светло-бежевым соусом и коричневатой сырной корочкой, дымился в центре стола гостиной. По периметру, строго друг напротив друга, были расставлены белоснежные тарелки со столовыми приборами и клетчатыми салфетками под ними. Снова послышался звук открывающейся двери. Из холла раздались мужские голоса. Деспина тут же узнала непрекращающийся поток слов Луки, среди которых изредка пробивался голос её младшего сына Никоса. Она не сильно удивилась: Лука был почти членом их семьи и в особом приглашении обычно не нуждался. Деспина тут же потянулась ещё за одной тарелкой. Потом услышала глубокий бас Ставроса:
– Что вы там возитесь? Дайте пройти!
Он первым зашёл на кухню и поцеловал мать.
– Я голодный как волк! Еле дождался этого балбеса, пока он наговорится с отцом Серафимом. Не понимаю, зачем отвлекать старого человека по всяким пустякам! Ну скажи, какие могут быть у твоего сына проблемы?
– Здравствуйте, кирия Деспина, – улыбнулся Лукас, выглядывая из-за широкой спины Ставроса. – Мы опоздали всего на пятнадцать минут, но Ставрос сигналил так, что заглушал гудки таксистов!
Никос зашёл на кухню последним. Деспина привыкла к вечному недовольству старшего сына младшим и уже не обращала на это внимания.
– Здравствуй, Лука, присоединишься к обеду? – спросила она, ласково глядя на Никоса, который сделал шаг навстречу матери, чтобы поцеловать её.
Казалось, что сын был чем-то озабочен.
– Мм… я подумаю… – косясь на ароматный деликатес на столе, театрально протянул Лука. – Ну ла-а-адно, вы и мёртвого уговорите! Правда, Нико? – Он подмигнул другу и пнул его локтём, довольный своей удачной шуткой.
– Зовите девочек. Надеюсь, вы не забыли, что у нас сегодня гостья?
Не успела Деспина закончить фразу, как в проёме гостиной появились Кейси и Афродита.
– Привет, Лука. А ты откуда здесь? – удивилась Кейси. – Кстати, ты знаком с Афродитой? Афро, это Лука, друг семьи, самый преданный ценитель маминой кухни. А это мои братья, Ставрос и Никос.
Ставрос не моргая смотрел на девушку. У него как-то странно задрожала борода. Создавалось впечатление, что он её совсем не может контролировать.
Кейси закатила глаза. Она уже привыкла к подобной реакции людей на подругу, которая, где бы ни появлялась, имела эффект оружия массового поражения.
– Нико, ты помнишь Афродиту?
– К… конечно, – сказал Никос, стараясь перебороть дрожь во всем теле. – Добро п… пожаловать к нам в дом.
Деспина сделала вид, что не заметила изменений в поведении сыновей, и прошла мимо них с корзинкой хлеба в руках. Она вспомнила себя, когда впервые познакомилась с Мано…
Вдруг её осенило. Афродита! Господи, какая схожесть! Это же, без сомнения, её дочь! Хотя в Греции не было принято давать детям имена родителей, предпочитая удостаивать такой чести более старшее поколение, но внешнее сходство гостьи с её давней подругой с таким же именем было бесспорным! Деспина очень обрадовалась своей догадке. Ей не терпелось поскорей расспросить девушку о её семье. Как жаль, что муж вернётся только к ужину!
Все сели за стол. Ставрос первый сложил в замок пальцы и закрыл глаза в предобеденной молитве. За ним последовали Никос, Кейси и мать. Афродита опустила взгляд в пустую тарелку, держа руки под столом. Лука беспрестанно косился на Кейси. После слова «Аминь» члены семьи перекрестились, и Деспина принялась раскладывать по тарелкам щедрые порции мусаки.
– Афродита, – осторожно начала разговор Деспина, – Кейси мне рассказывала, что ты родом с Кипра.
– Верно, я там родилась, – ответила девушка.
– А как зовут твою маму? Видишь ли, милая, ты очень напоминаешь мне одну мою старую знакомую, также родом с Кипра.
– Мои родители погибли в автокатастрофе, когда я была ещё ребёнком. Меня воспитывала бабушка. Мою мать звали Афродитой, как и меня.
Деспина замерла на несколько секунд, а потом, глубоко вздохнув, сказала:
– Ты не представляешь, как горько мне это слышать!
Потом она не удержалась и задала ещё один, как ей казалось, не совсем корректный вопрос. Но женщине важно было подтвердить свои догадки.
– А как звали твоего отца?
– Адонис, кирия, – развеяла девушка последние сомнения Деспии.
– Бедная девочка, – тихо сказала она и решила больше не возвращаться к этому разговору.
Сомнений больше не было. Это была дочь её подруги юности, которая совершенно внезапно исчезла из жизни Деспины вместе со своим молодым человеком по имени Адонис. Воспоминания стремительно понеслись, обгоняя друг друга.
Лука прилип своим плечом к плечу Касьяни, наслаждаясь одновременно любимым блюдом и любимой девушкой. Ставрос постоянно косился на Афродиту, пару раз даже не попал вилкой в тарелку, воткнув её в скатерть. Никос еле-еле ковырял в тарелке, не смея поднять глаз, на протяжении всего обеда. Его щёки то бледнели, то горели багровым огнём. Хорошо, что у него была длинная щетина, скрывавшая добрую половину его пылающего лица! Необычное поведение старшего сына и странный, почти болезненный вид младшего завладели вниманием матери, и она украдкой наблюдала за каждым их движением. «Кажется, эта девушка заинтересовала обоих моих мальчиков», – подумала она и тихонько вздохнула, ностальгируя по ушедшей молодости.
– Ну, не буду вам мешать, – сказала Деспина и удалилась из гостиной. В следующий момент она схватила телефон и набрала номер мужа. – Михалис, дорогой, тебе удобно говорить?
– Да, любовь моя, что случилось?
– Ты не поверишь! Подруга Касьяни оказалась дочерью Афродиты и Адониса! Ты помнишь их?
– Конечно помню! Сколько лет прошло! Как они?
– К сожалению, милый… – Деспина запнулась.
– Что, тоже?
– Девочка говорит, что оба погибли в автокатастрофе, когда она была маленькой, но не исключено, что и они заразились…
– Упокой Господь их души!
– Как же мне жаль! Ведь когда-то Афродита спасла мне жизнь!
– Это Бог тебя спас, Деспина, не забывай об этом! Господь Бог отвёл от нас беду! Ну всё, ко мне пришли люди. Я вернусь, и мы с тобой всё обсудим. Целую.
– Конечно, дорогой.
Как только мать удалилась, за столом начались разговоры. Были слышны голоса Касьяни и Луки, Афродиты и Ставроса. Никос молчал.
– Как тебе Салоники? Ты уже посетила Митрополит? А церковь Святой Софии с христианскими катакомбами, погребёнными под храмом? – Голос Ставроса всегда звучал громче остальных – парень был уверен в каждом сказанном слове.
– Нет. Я не хожу в церковь.
– Ты не веришь в Бога?
– Ну… скажем так, моя вера несколько отличается от вашей.
– Вера – она одна, пути к ней разные, – поучительно произнес Ставрос.
– Возможно… – неоднозначно ответила Афродита.
Ставрос на минуту затих. Такие внезапные паузы, следовавшие сразу после чьих-то слов, были несвойственны начитанному и хорошо подкованному в области религии старшему сыну Деспины. Она решила, что сын мог быть поражён нестандартным мышлением нового в их доме человека. Дети Деспины были хорошо воспитаны, всегда вежливы и тактичны.
