– Чем картинка отличается от мыслей? Все пытаются найти истину в картинке, но та картинка, которую ты сейчас видишь зрением, это просто игра зрения. Видимые объекты – это игра зрения. Еще есть органы чувств. Где это все растворяется? Это растворяется в факте естьности, в твоем наблюдении. Тело не отделено от картинки. Если картинка растворяется, значит, и тело вместе с картинкой растворяются как видимый объект. Если тело и картинка растворяются как объект, но при этом ты наблюдаешь растворение, значит, с фактом твоего присутствия ничего не происходит, независимо от того, растворяются объекты или происходят. Все объекты, которые ты сейчас видишь, это игра зрения. Но если зрения нет, с тобой ничего не происходит; если слуха нет, с тобой ничего не происходит; если вкуса нет, ощущения нет, с тобой ничего не происходит. Ты источник пяти органов чувств, с помощью которых происходит эта картинка. Но мысль «я только тело» отделяет тело от картинки, тебе кажется, что ты тело, видящее картинку. Ты состоишь из пяти органов чувств, и ты сейчас беспристрастно наблюдаешь, как картинка растворяется. Если картинка растворяется, то и тело растворяется. Тело растворяется где? В тебе. Если тело и картинка растворяются в этом наблюдении, разве нельзя сказать, что тело и картинка это всего лишь следствие? Все, чем ты себя сейчас считаешь внутри картинки, – просто мысль. Если вся картинка вместе с телом растворяется и при этом ты не меняешься сейчас, значит, все, чем ты можешь знать себя внутри картинки, просто следствие твоего присутствия. Себя в виде какого-то объекта ты не можешь найти.
– Даже нет идеи отождествиться с чем-то.
– Ты просто есть сейчас, как сам факт бытия. А факт бытия это есть наблюдение, в котором картинка может появиться как уплотненный объект и в нем же растворяться.
– Это как камера, которая снимала. Я осознал ее, теперь не вижу камеру, но она все равно снимает.
– Осознавай факт наличия наблюдения. Пусть вся картинка растворяется, все мысли растворяются, пусть происходит все, что угодно. Не уделяй этому внимания. Внимание пусть остается в наличии этого наблюдения. Внимание утекает в какие-то объекты и делает их уплотненными с помощью ума. Если ты не уделяешь внимания, а просто нейтрально наблюдаешь, то внимание от объектов начинает «стекаться» к тебе самому, к этому вниманию. Просто уделяй внимание только факту наличия настоящего момента, пусть все картинки исчезнут. Осознай: если сейчас все картинки исчезают и появляются, значит, картинка состоит из тебя. Из тебя – не как тела, не как личности, а из внимания – наблюдения. С помощью органов чувств объекты могут уплотняться или растворяться. Но сам факт твоего внимания никуда не девается. Ты, как внимание, сейчас есть, и с помощью органов чувств можешь уплотняться как тело, как комната, как предметы, и растворять их в себе же.
– Мыслей нет. Наблюдаю за наблюдением.
– Так и делай. Осознавай факт наблюдения. То, что мысли и картинки растворяются, неважно, важен сам факт осознавания. Тогда все, что было связано с описанием себя, было игрой органов чувств. Пять органов чувств формируют картину мира в тебе и из тебя, то есть органы чувств уплотняют объекты. Делают объекты зрительно видимыми, придают им слуховые ощущения, запахи, вкусы, осязания кожи, но при этом ты не изменился ни на одно мгновение. Есть зрение или нет – у тебя сейчас возник эффект, что все растворяется. Получается, что глаз человека просто как хрусталик отражает свет с помощью памяти. Свет проецируется на память и на глаз, а глаза передают какую-то картинку в виде объектов, которая формируется из памяти. Это наблюдение-внимание и есть свет, словно из прожектора на экран транслируется фильм. Из тебя сейчас светит свет «внимание-наблюдение», и с помощью памяти глаз ты видишь какую-то картинку. Но если внимание направляется внутрь и отделяется от объектов, то само зрение тоже может раствориться, потому что свет больше не светит на определенную зрительную картину. Сам свет сейчас никуда не исчез, поэтому без зрения ты, как это внимание, не исчезаешь. Просто с помощью зрения ты, как внимание, можешь принимать облик визуальных отделенных от тебя объектов. То есть с помощью зрения создаешь объекты, которые «типа» отделены друг от друга. Все органы чувств с помощью тебя уплотняются «якобы в объект», но все отдельные объекты и само тело в тебе не уплотняются. Не человек испытывает пять органов чувств: ты, как внимание-наблюдение, переживаешь все с помощью этих инструментов. А сам человек является переживанием, которым ты себя переживаешь, и тоже переживается в тебе. Человек – это твой же инструмент, чтобы переживать человека. Так хитро устроено, что кажется, будто ты человек, который переживает мир. Но на самом деле это ты с помощью человека переживаешь человека, словно скафандр, который надел на себя и мир. Ты сам для себя с помощью пяти органов чувств создал некую видимую индивидуальную форму, чтобы подумать, что отделен от картинки. Но это ты с помощью пяти органов чувств и индивидуальной формы создал себя для себя и мир этой индивидуальности. Ты не отделен телом от всего вокруг, это все сейчас показывается для твоей индивидуальности. Есть только ты, из которого всё состоит. И любые индивидуальности состоят из тебя. Из тебя не как личности, из тебя как Неизвестности. Ты по факту не меняешься, ты источник возникновения тела или отсутствия тела.
– Если я сейчас буду общаться с мамой, то получается, всё общается само с собой?
– Само с собой общается. Здесь главное, чтобы личность не придумала, что есть кто-то, кто управляет всем. Когда я говорю «из тебя состоит всё», я обращаюсь не к тому, кем ты себя считаешь. Из тебя состоит всё – это пусть будет из Бога, Жизни, Неизвестности, не важно, как назвать. Когда ты подойдешь к маме, мама тоже состоит из тебя, так же, как из тебя состоит это тело. Через это тело ты живешь как некая индивидуальность. А в том теле мама живет как индивидуальность, но основа, суть – Одна. Общаясь с мамой или с кем-то другим, не надо отрицать их индивидуальность, но ты не должен забывать себя как наблюдение, и ты заметишь, как легко проходит диалог с мамой. Ты будешь видеть, как говоришь сам с собой. Ты станешь искренним. Тело нарисовано внутри этого фильма, есть семья, друзья и т.д. Целиком этот фильм – это ты. Все индивидуальности – Одна суть. Но переживают Ее как разные актеры фильма. Одна и та же Суть играет сама с собой. И эта Суть – есть ты. Всё Одно, но при этом ты переживаешь себя как что-то разное, для того, чтобы познавать. Без индивидуальности ты не узнаешь, существует мир или нет. Ты, как Истина, не знаешь – мир есть или нет. Знать что-то, видеть мир можно только тогда, когда возникает индивидуальность. Этот мир видит индивидуальность, когда индивидуальность исчезает, мир вместе с индивидуальностью тоже исчезает. Ты просто проявляешь себя как индивидуальность, которая уже находится внутри фильма, и так ты познаешь сам себя. Если ты, как индивидуальность, не разделяешь себя на мир и индивидуальность, тогда осознаешь себя как Целое. Ты наблюдение, это наблюдение всегда происходит, но никто не замечает, что оно есть. Все замечают только объекты. Все наше внимание уходит на внешнее, но надо направлять внимание на наблюдение. Наблюдение неподвижное, как дверь: что всё происходит целиком.
– Нет мыслей, происходит говорение тела.
– Голос это часть картинки. Смотри на руку, она выглядит, как часть картинки. Рука тоже наблюдаемый объект, если нет мыслей. Ты себя живешь не только как тело, тело переживается как часть настоящего момента. Ты и есть настоящий момент, в котором тело и происходящее происходят в настоящем моменте. Голос тела уже включен в настоящий момент. Ты и настоящий момент это не разное, это Одно. Мысль, если ей не уделять внимания, приходит и уходит как объект. Ты – целиком этот момент. Представь насколько огромно то, что ты настоящий момент. Тебе не хочется ничего желать, потому что всего достаточно. Ты – целый момент, и то, что окружает, тоже ты. Если мысли возникают, не борись, потому что борется опять какая-то личность. Осознавай факт своего Бытия без описаний. Просто Я есть. Я есть включает в себя абсолютно всё! Не ограничивай себя чем-то определенным, потому что отрицает или отдаляется лишь ум. Настоящий момент есть безмолвие, абсолютная нейтральность. Сам этот момент не может что-то сказать о себе. Он просто есть. Он неподвижен, безмолвен. Ты есть. Все происходит в тебе. В ком – в тебе? Невозможно описать.
Онлайн сатсанг закончился. Я не до конца поняла все, что вещал Даниил, но что-то немного прояснилось. И с каждым следующим днем стало появляться все больше и больше осознавания того, что между «моментом сейчас» и телом стоит мысль с именем и формой, с описанием себя и убеждением, что «это именно я». Закрываю глаза и смотрю – какая мысль стоит между естьностью и телом. Прямо смотрю на мысль «я человек Аи». Смотрю на убеждения, в которые я поверила и считала, что «девочка должна быть только хорошей, только послушной», «только красивых женщин любят мужчины», «я буду хорошей, заботливой мамой для своих детей, только таких мам любят дети». В теле появился сильный холод, не могу согреться теплыми одеждами; ощущение, будто тело говорит: «Кто же будет греть меня, если нет того, чем я называлась? Если нет человека Аи?» Слезы текут. Кто я? Что я? Смотрю в себя. Решила: чем бы я ни была, кем бы я ни была, буду смотреть на То, на что указывают духовные мастера, а там будь что будет.
Пришла дочь с детьми. Как всегда мило беседовали, я не скрывала внутреннего тепла и радости, прижимая к себе грудничка. Ощущала всем телом какое-то слияние, будто я и дитя едины. Аромат и тепло – не описать. Физически чувствовала нежность, будто окунулась во что-то свое, родное, и оно не судит, а просто смотрит.
Старший малыш захотел остаться у меня ночевать. Я не стала возражать, но заметила, что дочь в этот раз принесла с собой детскую зубную щетку и пасту, горшок и запасную одежду для ребенка. Во мне возникло чувство, что меня хотят насильно впихнуть во что-то старое, известное, но сердце мое томится по Неизвестности. Дочь начала говорить теплые слова о моей свекрови, своей бабушке, напоминая мне, как та помогала с детьми. Говорила, что есть заботливые, работящие, хорошие бабушки. В тот раз я совершенно осознанно и четко сказала дочери:
– Ты не сможешь заставить меня смотреть за твоими детьми. Буду брать ребенка только когда соскучусь.
– Я это поняла. Но он так любит тебя, постоянно просится к тебе. В прошлый раз, когда вы вдвоем входили к тебе во двор с пакетами фруктов в руках, это выглядело так мило со стороны, как два друга.
– Да, мы друзья.
Порядком мой рациональный ум измотал меня, напоминает разбалованного, необузданного, неудовлетворенного ребенка. И вдруг, как озарение, восклицаю:
– Постой, это ведь я, Аи, разбалованная и ненасытная! Сколько ни давай ей внимания, все мало! И в детях я это сейчас чувствую.
Посмотрела на все со стороны. Появилось видение, что моей душе было бы хорошо, если бы дети пришли ко мне всем сердцем и вместо пустых слов и подарков опустились передо мной на колени.
Встала в середине комнаты и представила, как дочь и сын искренне, со всем сердцем, опустились передо мной на колени. Внутри стало хорошо. Я наклонила голову, отвернулась от детей, повернулась лицом к маме, папе, свекрови, мужу, к дедушке и бабушке и опустилась перед ними на колени. Из глаз покатились слезы. Глубоко внутри почувствовала, что так давать и так любить может только Бог. Мы все Одно. Поразительно, как благодатно это отозвалось в моем внутреннем теле. Стою на коленях, чувствуя у себя за спиной детей, которые тоже стоят на коленях, а за ними их детей. Все стоят в благодарности и почтении перед чем-то Большим. Не знаю, что все это значило, но мне значительно полегчало. Когда встала с колен и пошла в другую комнату, на телефон пришло сообщение от мамы. Смотрю – написано: «Доброе утро, душа моя!»
Сижу и думаю: раз это так благодатно отозвалось в моем теле, значит, и другим это тоже поможет. Чтобы осознать то, что произошло, вновь представила дочь и сына на коленях перед собой – перед той, от которой они закрывались, которую отвергали, осуждали и пытались скорее вырваться из дома. Осознала, что это всё я передала детям, потому что, когда повернулась лицом к свекрови и мужу, увидела, как я ненавидела, осуждала и отвергала их, воздвигла крепкую стену, чтобы они не могли пробиться ко мне. Так же и дети в юности поставили такую стену передо мной, и я никак не могла пробиться к ним. А сейчас ясно вижу, как мама, свекровь и муж пытались мне помочь, но я наглухо закрылась от них. Слезы льются. Это Жизнь пыталась пробиться ко мне, помочь, а я всячески отворачивалась, отвергала, презирала самое дорогое, что есть. Истинная благодарность струится сквозь мое тело тому, что было, тем людям, которые окружали меня и любили. Любовь просачивается, проникает из ниоткуда в никуда.
Восхищение, озарение, удивление заполнили все тело, как бы твердя: «Получается, все Одно! Маленькая красивая девочка и неприглядная пожилая женщина – это одно! Сквозь страшную мысль заметить, ощутить красоту, доброту, святость».
Вечером дочь с малышом пришла навестить меня и сказала:
– Впервые за последнее время не хочу ничего спрашивать, что-то познавать, чем-то интересоваться, внутри полный «ноль».
– Удивительно, как это работает! В матери, то есть во мне, полный штиль, тишина – и это сразу отразилось на тебе. Значит, это правда, что состояние матери передается детям. Получается, у спокойной, довольной собой матери дети будут чувствовать то же самое. И это радует!
Дочь ушла, а я краешком глаза, очень осторожно, стала смотреть на то, что вместо меня жило жизнь. Вижу мысль «уходи отсюда, ты не моя дочь!». Жизнь вместо меня жила мысль «я никому не нужна, парни меня бросают». Смотрю дальше, в образе мужа возникла мысль «пошла вон!». Слезы. Тело ломит, присутствует легкая тошнота. И вдруг воскликнула:
– Я ошибалась! Я заблуждалась, принимая себя только за дочь, за девушку, за женщину, за мать!
В желудке появились несильные рези, с любовью глажу то место, приговаривая:
– Я люблю тебя, запуганная, недовольная, цепляющаяся женщина. Все хорошо! Ты такая добрая и хорошая! Вижу под всей этой злостью, гневом и возмущением тихую, нежную, хрупкую, славную женщину. Я люблю тебя, милая, добрая! Ты прости меня, чудесное, прекрасное, лучшее, что есть! Так случилось. Так надо было. Все позади!
Добрая слеза покатилась из глаз. Ясно вижу, что вместо меня поселилась и жила жизнь мысль, в которую я поверила. Я отождествилась с ней, придала ей реальность. И вот теперь, когда исчез, растаял образ мужа, кричавшего в ярости «пошла вон!», отождествление мое так и не унимается, держит меня. Чтобы подтвердить мысль, что я никому не нужна, подкидывает боли в теле, в нижней части ноги, в желудке, доказывая реальность своего существования. Теперь я тихо пытаюсь успокоить тело, проговаривая:
– Тело, не бойся, теперь между мной и тобой ничего не стоит. Смотри внутрь, чтобы не было ни одной мысли. Любая мысль имеет свойство раздуваться, расширяться, изменяться.
Внутри тишина. Я так и не поняла, что это все было. Мама-Жизнь, прости меня. Быть может, все это было нужно для того, чтобы попросить именно это прощение. Кто у кого просит прощения? Я не знаю. И никогда не узнаю.
…Сейчас, когда я совершенно свободна и нет особых дел, днем смотрю фильмы, а вечером выхожу на прогулку. Иду туда, куда ведут ноги. Пришла в свой любимый парк, на улице холодно, в парке тишина, лишь изредка кто-нибудь прогуливается с собакой. Прошла в глубину парка на любимую тропинку, иду и думаю: если не обозначать предметы, не описывать то, что наблюдаешь, значит, все, что меня окружает, это неизвестность, Тайна. В глубине парка очень уютно, почувствовала себя окруженной чем-то родным и близким. Я смотрела на небо, деревья и звезды. Как только произнесла слово «мама», из глаз потекли слезы. Буквально на миг, на одно мгновение почувствовала Аи так близко, как самое родное, как маму. Неизведанное чувство пронзило меня, слезы на глазах, вырвались слова:
– Аи хорошая, лучшая мама на свете, она просто боролась и выживала, как могла. Не по своей воле она превратилась в яростного зверя, готового порвать любого, кто посягнет на нее, на ее детей, на маленький огонек внутри. Она выживала и любила, как могла.
Смотрю на деревья и небо, глубоко внутри чувствую, как струится любовь. Плачу:
– Аи хорошая, она любила меня, защищала и боролась, как могла. Аи моя мама, хорошая мама. Я люблю ее!
Такое кристально чистое чувство внутри, что не описать. Мгновенный взрыв переживания сошел «на нет», обрел покой, и я медленно пошла по тротуару, освещенному фонарями. Что-то внутри успокоилось. Зашла домой, а внутри такое ощущение, что Неизвестность выбралась из пучины водоворота, уставшая от борьбы с ветряными мельницами. Теперь, отдышавшись, тихо по сторонам озирается, с интересом разглядывает куда попала. Разглядывает все пристально, ей все интересно, во взгляде любовь ко всему происходящему. Тихо замечает, что она была как бы прибита к кресту. С одной стороны прибита мыслью «у меня плохая мать – злая, жадная, хитрая, беспощадная, ненасытная». А с другой стороны креста прибита состоянием постоянной обороны и защиты, доказывая всем: «Видите, какая я хорошая? Совсем другая, не то, что моя мать. Из кожи вон лезу, чтобы все заметили, какая я хорошая мать». И вот я распята на две части. На одной стороне прибита гвоздем «у меня плохая мать», на другой стороне – гвоздем «я хорошая мать». Вполне возможно, что мужчины тоже прибиты к подобному кресту «у меня плохой отец» – «я хороший отец». Это ад. Пучина водоворота, из которой не так-то просто выбраться.
Наблюдаю происходящее, не пытаясь что-то изменить. Теперь ясно смотрю на претензии, упреки, ожидание, защиту, нападение. Смотрю на сопротивление и нужду и говорю: «Я не буду прогонять тебя, но и на поводу у тебя тоже не пойду – теперь мне это не надо». И, как следствие, делаю уборку в квартире совершенно без мыслей.
Вечером во время ужина сижу и наблюдаю, как эта гигантская мысль начала жить во мне, меняясь в разных лицах как одно внутри Одного. Это какой-то кошмар, ужас! Даже Бог может запутаться. Маленькая девочка, услышав от матери «уходи, ты не моя дочь!», тихо закрывается в своем горе – мама меня отвергла, я не нужна своей маме. Затем, сама став мамой, всячески старается служить ребенку, пытаясь показать, что она хорошая мать, но ребенок уже не видит ее. Она наблюдает это долгие годы в свекрови, видит, как сын закрылся от матери. Мама всячески старается напитать «голодного» ребенка, уберечь его. Но сын глух, не слышит мать, он закрылся в своем горе. И так драма продолжается, словно по спирали.
Когда дети были маленькими, мы завтракали с мужем, я посмотрела на него, и глаза у меня стали «квадратные»: он был в майке, а шея и грудь покрыты засосами от поцелуев. В слезах я воскликнула: «Что это?!» Он сразу встал, пошел в ванную комнату смотреть в зеркало, потом ушел. Еле дождавшись вечера, в ярости, в гневе и злости, схватив столовый нож для бутербродов, я стала во все горло кричать: «Уходи! Убью тебя, уходи отсюда!» Увидев эту сцену, наша шестилетняя дочь в страхе за жизнь отца залезла под стол и кричала: «Папа, уходи, пожалуйста, уходи! Мне плохо! Папа, уходи!» Маленькое сердечко девочки пытается любой ценой спасти жизнь отца. Вся ее внутренняя суть как бы взывала «уходи, оставь меня здесь, спасайся сам!». Ее сердечко навсегда закрылось от мамы в своем горе «меня здесь не любят; раз хотят убить моего отца, значит, и меня тоже убьют». Он ушел, а я пыталась позвать дочь, прижать к себе, успокоить. Но она плакала и кричала: «Не подходи ко мне!»
Выросший сын услышал от отца, как тот сказал обо мне – его матери: «Мне наплевать на Аи!» Сердце сына в гневе и злости закрывается от отца. Сквозь зубы он процедил: «В таком случае мне наплевать на тебя!» Захлопнув свое сердце перед отцом, замкнулся в своем горе. «Раз отцу наплевать на мать, значит, ему и на меня плевать», – думает сын.
Один наблюдатель, разные лица Одного. Что это? Ужас, кошмар, человеческой жизни. И автор всего этого – лишь одна маленькая мысль «меня здесь не любят, отвергают, я никому не нужен». Как человек смог сотворить весь этот ад, поверив всего лишь одной мысли?!
… Только сейчас поняла свой давний сон: ночью посреди большой магистральной улицы на остановке я стою одна. Тишина. Глубокая ночь. Жду автобус, чтобы поехать домой. И вдруг, чувствую каким – то боковым зрением, что здесь еще кто – то есть, я обернулась, чтобы посмотреть, кто же там? Долго, пристально вглядывалась, и удивилась, это муж. Немного замялась на месте, ведь он не хочет меня видеть, но подумав, что нам с ним все равно ехать в одно место, подошла к нему и сказала:
– Поехали домой.
Вдруг, совершенно неожиданно, как в тумане послышались голоса семьи. Я увидела за его спиной маленькую девочку, которая пряталась за ним. Глаза мои от удивления округлились, я с удивлением воскликнула:
– Кто это?!
– Я тебе потом всё объясню, – ответил он и скрылся с этими голосами в тумане. Я лишь слышала его голос, зовущий «доча, доча!»
Отец не оставил ребенка, остался спасать дочь. Теперь, милый друг, ты мне все объяснил. Благодарю. Во всех лицах мужчин вижу одного, пытающегося помочь одной в разных лицах – маме, жене, дочери. Вот почему женщина всю жизнь ждет мужчину – она ждет в нем спасителя. Он в самом деле спаситель, но понимает это не каждый. Лишь потом, когда мужчины нет рядом физически, женщина осознает, как велика его цена! Во всех лицах – Одна Мать, Один Отец, Один сын, Одна Дочь – сквозь всё ниточкой проходит глубокая любовь ребенка к отцу и матери.
…Вспоминаю слова Берта Хеллингера: «Когда ребенок смотрит на своих родителей, он чувствует себя слабым. Родители – наоборот. Если родители видят только друг друга и лишь потом ребенка, то чувствуют себя слабыми, маленькими. Только тогда, когда ребенок за спиной родителей видит бабушек, дедушек, прародителей и смотрит дальше – туда, откуда исходит жизнь, – он видит своих родителей частью чего-то Большего. То, что идет через родителей, всегда прозрачно, чисто, полноценно. Когда родители смотрят туда, откуда приходит жизнь, и видят себя в этом потоке, тогда они сильны, сильны в силу включенности в поток жизни».
Сижу и думаю: как правильно сказано в священной книге «будьте как дети». У ребенка любовь к родителям прозрачна, чиста, открыта. Испытать такую любовь – счастье. Слезы на глазах. Пусть мне пришлось заплатить высокую цену, но те чувства, которые сейчас струятся через меня, не описать словами. Да, за это можно все отдать. И лишь только по истечении времени осознается замысел Одного.
Внутри тихая благодарность. Неизвестное происходящее. Понимаю, что не нужно себя никак называть: ни ребенком, ни родителем, ни спасенной, ни спасителем. Не надо определять себя каким-либо предназначением, смыслом, миссией. Любое обозначение себя – это свинцовый саркофаг на легком безмолвии Бытия. На мгновение случилось ясное видение: мать и ребенок, отец и ребенок – это одно лицо. Мужчина и женщина – это одно тело. Святой и отверженный – одно. Всё одно, происходящее в Одном. Выдох. Облегчение. Всем телом это ощутила, тихо воскликнула:
– Слава Тебе, Господи! Какое облегчение!
Воздушное ничто. Открытое ничто. Становится светлее, яснее.
…С каждым днем все больше понимаю: для того, чтобы преодолеть «тяжелую судьбу», необходимо полностью отдаться сложившейся ситуации. И тогда внутри чувствуешь: что дает силы – то уместно, а что ослабляет – то не уместно.
…Вечером посмотрела южно-корейский фильм «Паразит», получивший престижную премию. Этот фильм настолько поразил меня, что я даже оглянулась назад и узнала себя – наивная и доверчивая притягивает к себе паразитов, живущих на всем готовом. Жалость притягивает зло, чистота и стерильность притягивают вонь канализации. А в целом все едино. Один паразит пожирает другого, то есть свою противоположность. От ясного видения меня накрыло отчаяние, тоска, грусть, одиночество – состояние, словно маленькая смерть. Смерти боятся почти все. Впервые за последнее время легла спать с легким чувством страха. Уснула лишь тогда, когда начала повторять: «Посмотри на того, кто боится».
… Внутри появилось ясное понимание, что время игр прошло и теперь все будет по-другому. Как? Я не знаю. Пропал интерес знать что-либо. Что будет, то будет. Радует, что Есть что-то, на фоне чего все происходит. «Это хорошо», – подумала я.
Среди ночи проснулась в мольбе:
– Мама, осознай себя среди всех этих взрослых детей, ты не ребенок. Убери любое описание себя. Перестань быть наивной и доверчивой, перестань быть хитрой, перестань быть не настоящей!
Просыпаясь утром в теплой постели, еще в полудреме, первым делом нежно произнесла:
– Прости, мама.
– Постой! Разве может фильм или картинка просить прощения у экрана?
– Нет.
– Тогда кто у кого просит прощения?
– Получается, Одно просит прощения у Одного. Одно само у себя просит прощения.
Анализируя просмотренный фильм, поражаюсь тому, что видела. Только человек может всю жизнь прятаться от человека в подвале, превратившись в таракана. Разве таракан прячется от других тараканов в подвале? Разве олени, жирафы или слоны массово истребляют таких же, как они? Они не уничтожают себе подобных. Что заставило человека сотворить это безумство? Мысли, убеждения, принципы, мораль, догмы, совесть. Что мысль может знать о жизни? Ничего. Я, женщина Аи, ничего не знаю, но слова Руперта Спайра «тот, кто страдает, не является тем, за кого он себя принимает» отозвались во мне ясным знанием.
…Мама приехала ко мне на два-три дня, сказала, что очень сильно соскучилась. Обстановка была тихой и безмятежной, будто мы просто отдыхали друг в друге. В этот раз я наблюдала в ней довольство жизнью: пока я готовила, она пела песни. Много говорила о том, какая хорошая жизнь была у них с папой, вспоминала разные эпизоды и была довольна прожитой жизнью. Подарила ей ожерелье из натурального жемчуга с камнями, она очень обрадовалась. Я поняла, что, если человек отождествился с какой-то формой, он может до конца своих дней нести это отождествление. И мама моя осталась истинной женщиной: не скрывает радости от подарков и даже попросила найти ей портного, чтобы заказать себе платье из изумительной ткани, которая ей очень нравится. Да, моя милая мама, ты как зеркало показываешь то, с чем я отождествилась.
Открыто смотрю и задаю себе вопрос: кто тут мама, кто дочь? Смотрю на свое зеркало и ясно понимаю, что жизнь дала всего сполна. Любящего отца – сильного, волевого мужчину, который полностью обеспечивал женщину и удовлетворял все ее нужды. В этот раз мама не плакала, не жаловалась, не осуждала других, а говорила только добрые слова, молилась, пела песни. И лишь изредка всплывали нотки «мне этого мало, дайте ещё». Но эти нотки звучат все тише и тише, напоминая вентилятор: когда его выключают из сети, он по инерции еще продолжает вращаться, пока совсем не остановится.
Процесс обновления
Проснулась, почувствовав во сне сильную боль в руке. Прошептала: «Мама, прости мой страх». И тут же спрашиваю себя: кто просит прощения и за что? Я. Значит, я прошу прощения за боль сама у себя? Если все происходит во мне и со мной, значит, всё я? Тело среагировало на это сильной изжогой, выходят газы, внутри все горит. Вновь страх. Я продолжаю шептать: «Мама, прости мне мой страх». Кто просит прощения? Откуда появился страх? Из одной огромной мысли, что я есть только тело. От нового осознания почувствовала в теле легкий холод. Что, вместо меня живет жизнь эта огромная мысль «я только тело»? Говорю себе:
– Смотри в нее.
– Хорошо.
Лоб покрылся испариной.
– Кто боится?
– Я.
– Кого боится?
– Меня.
Эта огромная мысль «я есть только тело» боится себя. Ум не может ничего понять, кричит «я запутался!» Я не останавливаюсь:
– Кто живет жизнь вместо меня?
– Мысль «я есть тело». Мама, боль в теле появляется то там, то тут. Она появляется и исчезает.
– Что появляется и исчезает?
– Мысль «я есть только тело».
– Разве мысль может сокрушить открытость?
– Жар в груди.
– Что горит? Где горит?
– Мысль. Я не знаю.
Ум вновь вошел в ступор.
– Мама-Папа-Жизнь, я есть.
– Кто есть?
– Я не знаю, кто я есть, но я есть. Тело в страхе издает нецензурные слова; боится, тревожится за тела маленьких детей, которые вышли из него. Панический, доходящий до ужаса страх за детей. Именно эта большая мысль жила жизнь вместо меня.
– Вместо кого – меня?
– Открытости. Естьности. Абсолютного одного, что есть.
Ум замолк. Внутри на миг пронзила ясность.
…Утром из другого города позвонил старший брат, сказал, что его младшая дочь выходит замуж и они с женой приглашают меня на мероприятие. Собралась в маленькое путешествие. А приехав на место, испытала ощущение, что наблюдаю игру актеров на сцене. Понимаю, что жизнь это бесконечность того, что появляется и исчезает. Чем больше наблюдаю, тем больше понимаю, что ничего нет. Ум-тело не могут понять и принять это. Отсюда сильная головная боль, тошнота, отрыжка. Озноб в теле сменяется жаром в ладонях. Еле терпела, думала: скорей бы в аэропорт, сесть в самолет, вернуться домой!
И вот мы с сестрой в аэропорту. Позвонила мама, я сказала:
– Мама, я люблю тебя.
