Олег Наташкин "Абсурд без границ. Антология бизарро, вирда и абсурдистского хоррора"

Абсурд без границ. Антология бизарро, вирда и абсурдистского хоррора
Олег Наташкин

Осторожно: здесь убивают хоррор! Эта книга – камешек в вашем ботинке. Книга, которая ломает, калечит, насилует, убивает и расчленяет все каноны и шаблоны хоррора. Короче, страшно – и точка! Книга содержит нецензурную брань.

Абсурд без границ

Антология бизарро, вирда и абсурдистского хоррора

Олег Наташкин

Редактор Олег Наташкин

Редактор Каспар Шлихт

© Олег Наташкин, 2024

ISBN 978-5-0060-8713-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Литературный клуб «ХОРРОРСКОП» представляет

Абсурд без границ (антология бизарро, вирда и абсурдистского хоррора)

редакторы Олег Наташкин, Каспар Шлихт

Все права защищены. Только для частного использования. Коммерческое и некоммерческое воспроизведение (копирование, тиражирование, распространение, сдача в прокат, переработка, использование идей и персонажей, публичное исполнение, передача в эфир, сообщение для всеобщего сведения по кабелю, доведение до всеобщего сведения в сети Интернет) без разрешения правообладателя запрещены.

© Авторы, текст, 2023

© Олег Наташкин, составление, 2023

© Каспар Шлихт, составление, 2023

© Pixabay, иллюстрация для обложки, 2023

Компьютерная вёрстка Горан Лумо

Корректоры Каспар Шлихт, Горан Лумо

Олег Наташкин

ЗАКЛЯТИЕ СТРАХОМ

(ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ)

О, стращайте, страхачи!
О, страшите, страхачи!
Что страшатся страхами, что страшинствуют страхально,
О, страшите устрахально!
О, страшилищ надстрахальных – страх устрашных страхачей!
О, исстрашься расстрахально, страх надстрашных страшачей!
Страхово, страхово!
Устраши, остраши, страшики, страшики!
Страшунчики, страшунчики.
О, стращайте, страхачи!
О, страшите, страхачи!

Андрей ЛакрО

САШЕНЬКА

Андрей ЛакрО – публицист, писатель, продвигающий новое литературное направление «энтомотура». Лауреат конкурса рассказов мистики и хоррора «Чёрная весна». Финалист IV Международной премии в области литературного творчества для детей «Алиса-2022».

Близился обед, а Галина даже с утренним чаем не разделалась. Так и сидела за кухонным столом над давно остывшей чашкой. Морщила мясистый нос, щурила подслеповатые глаза.

– Люблю, не люблю…

Вчера на свидании, вручая ей букет ромашек, Владимир наплёл что-то про красоту в простоте. Да просто денег пожмотил, думалось Галине. Так что дербанить дешёвенький цветок было совсем не жалко. Она рассеянно выщипывала по лепестку, и те оседали на стол у хрустальной вазы.

– Не лю…

Остался всего один, но она никак не решалась сомкнуть пальцы на без того очевидном ответе. Не то чтобы ей не нравился Владимир. Но и не то чтобы нравился. К цветам она равнодушна, приняла их, только чтобы не обидеть ухажёра. Подруга Валька всё подшучивала: ростом ниже, лысоват, полноват. Так и Галина не топ-модель. Зато интеллигентный, оправдывалась она. «Выйти замуж за принца» в свои за тридцать, как в старой песне, не рассчитывала – не верила в сказки с детства.

Она с тоской вздохнула, повертела выщипанную ромашку в руке и вдруг заметила на стебле крошечную голубоватую сферу. Наверное, чьё-то яйцо, сообразила Галина. Может быть, это будущая прекрасная бабочка. На автомате потянулась за смартфоном, набрала в Ру-гле: «Яйца бабочек на ромашках». Листая бесчисленные ссылки, наткнулась на недавний сюжет местного новостного канала.

Эфир шёл в оранжерее. Среди ухоженной до глянца зелени худощавый, несолидно обросший мужчина рассказывал что-то, протягивая узкую ладонь – всю в бабочках. Невзрачные такие, вроде капустниц с местных огородов. Только голубоватые.

– Бабочки крайне чувствительны к загрязнению среды, – вкрадчивым голосом объяснял мужчина корреспонденту. – Так, лет пятьдесят назад в японской префектуре Фукусима из-за землетрясения взорвалась атомная электростанция. Спустя всего пару месяцев после трагической аварии в её окрестностях появились голубянки с серьёзными мутациями. Спустя четыре месяца бабочки-мутанты встречались уже в пятидесяти двух процентах случаев вместо двенадцати.

– Охо-хо!

Галина оторвалась от видео. Уже половина выходного прошла, а она ерундой какой-то мается. Сунула цветок назад в вазу, вскочила из-за стола и спешно засобиралась в магазин – в холодильнике шаром покати.

Прежде чем выйти, приоткрыла форточку, осторожно принюхалась. И тут же скривилась, ощутив знакомую вонь. Районный РосВоздух не соврал с предупреждением о выбросах. А погодка за окном – просто загляденье: солнышко греет бока кирпичных пятиэтажек, сыплет расплавленным золотом на пышно цветущие клумбы. Доставку заказать проще, но в такой денёк грех не прогуляться, решила Галина. Она нацепила респиратор и спустилась во двор.

Выбросами синоптики корректно называли до слёз удушливый запах, то и дело накрывавший волнами весь город. Про его источник знали все – с завода несло. Того, что построили за лесополосой ещё года три назад. Завод выпускал отменные удобрения, все здешние только ими и пользовались. Ещё бы не так воняло… В городской администрации заверяли, что выбросы не опасны. К тому же, через рекомендованные РосВоздухом респираторы дышать было немного полегче.

На обратном пути Галина ощутила, как тошнотворные миазмы сменились ароматами роз, и с облегчением стащила маску с взопревшего лица. «Мы обратились к передовому опыту Петербурга и оборудовали специальную систему дезодорации», – это она ещё в прошлом году в новостях смотрела. А говорят, власти ничего для города не делают. Вот же, заботятся.

Вторую часть дня Галина тоже провела дома, возилась с готовкой и уборкой. Потом позвонила Валька, долго расспрашивала про отношения с Владимиром. А следом мама – и всё по кругу:

«А сколько он зарабатывает?»

«А какая у него квартира?».

И коронное: «Когда внуки?!»

Про яйцо Галина вспомнила только на следующий день. Но вместо него на стебле облезлой ромашки сидел крошечный – всего несколько миллиметров – белёсый червячок. Ещё через день листья и лепестки на букете сделались ажурными от множества дырочек, а червячок превратился в толстую гусеничку необыкновенной расцветки: голубую, с фиолетовым затемнением и россыпью белых точек. «Просто космос!», – иронично фыркнула Галина.

Цветы погибали под натиском ненасытных челюстей, но её это не беспокоило. А вот за гусеницу почему-то стала переживать. Постоянно поглядывала, как она там. Всего за неделю червячок распух с мизинец. К тому моменту целых листьев на увядшем букете не осталось.

Галина аккуратно переселила гусеницу в майонезную баночку, прикрыла крышкой, не забыв наделать отверстий, чтобы не задохнулась. «Чем же тебя кормить?», – задумалась она. Сходила в ближайший парк, надёргала наугад всяких листьев и травы. Гусеница умяла всё. И увеличилась вдвое.

Теперь, едва вернувшись с работы, Галина бросала сумочку в угол, скидывала неудобные остроносые туфли и бежала на кухню к банке. Каждый новый миллиметр толщины и длины питомца вызывал в ней странное чувство, нечто вроде эйфории. Как будто этот самый миллиметр был неким личным достижением, очень важным в её жизни.

«Галенька, я скучаю по вас! Когда же мы вновь увидимся?», – чуть не ежедневно ныл в Ру-цапе Владимир. Раньше она бы не раздумывая согласилась на встречу. Но теперь находила всё новые предлоги не пойти: то больной скажется, то занятой. Сама себе удивлялась. Но тратить время на его душные беседы и робкие заигрывания окончательно расхотелось. Почему-то возня с гусеницей увлекала гораздо сильнее.

В будничной суете пролетела ещё одна неделя. Галина заметила, что космической сосиске стало тесно в банке. Пришлось сменить на литровую из-под огурцов, а ещё недели через две – достать из кладовки трёхлитровую. Траву и листья из парка она таскала уже пакетами. «Странно, разве гусеница не должна окуклиться?», – размышляла Галина, глядя на то, как синяя колбасища с аппетитом догрызает очередную охапку еды.

Вечером пятницы Галина вернулась с работы, зашла на кухню, едва волоча сумки с травой для питомца и продуктами для себя. Да так и застыла в дверях. На линолеуме поблёскивали осколки трёхлитровой банки, а рядом белели части разбитого блюда. Того самого, которое только сегодня утром стояло на столе, наполненное румяными яблоками. Огромная сине-голубая туша переползла со стола на подоконник и там доедала герань.

Галина опешила, выпустила ношу из вмиг ослабевших рук. Пакеты с шуршанием плюхнулись на пол. Гусеница медленно повернулась, будто бы на звук, сфокусировала на хозяйке шесть малюсеньких чёрных глазок – по три слева и справа от башки, крупной и круглой, покрытой реденькими волосиками. Точно у новорождённого младенца, почему-то подумала Галина.

Существо встало столбиком, сложило на груди три пары коротеньких лапок.

– Мямя, кюшац! – растопырив жвала, пронзительно проскрипело оно.

Галина охнула и чуть не осела рядом с пакетами. Существо же захныкало, требовательно протягивая к ней мясистые отростки-лапки. Опомнившись, Галина подхватила с пола кулёк и сунула его гусенице. Пока питомец жадно хрустел содержимым, прибрала кухню.

Ссыпав осколки в мусорное ведро, Галина устало присела на табурет и призадумалась.

– Что же мне с тобой делать? – вслух спросила она.

Гусеница высунула рожицу из пакета.

– Мямя!

Галина невольно улыбнулась. Конечно же, она понимала всю абсурдность ситуации. Но как-то приятно, что ли, когда тебя называют мамой, вдруг осознала она. Будто бы это разом оправдывало все вложенные силы и потраченное время, всё то, чем она занималась последние несколько недель.

Правда, таким ни перед кем не похвастаешь, загрустила Галина. Мать уж точно не обрадуется «внучку», да и подруга не поймёт. Что уж говорить о Владимире… Он вообще детей недолюбливал.

Ещё минут пять Галина смотрела на несуразное создание, потом решилась, и, медленно вытянув руку, коснулась голубоватой шкуры. Так мягко! Будто трогаешь игрушку, набитую синтипухом.

– Мямя? – гусеница выгнула пятнистое тельце, протянула лапки навстречу.

Галина замешкалась на пару секунд, а потом – была, не была – взяла гусеницу. Пухлое и неуклюжее создание и впрямь лежало на руках как младенец. Одна, две, три… Шесть лапок с коготками-крючками насчитала Галина на утопающей в складках шее, и ещё десять мясистых, с чем-то вроде присосок – пониже брюха. Заканчивалась гусеница толстым мохнатым хвостиком. Пожалуй, анатомия слишком непривычная. Но если присмотреться, то даже симпатично, смирилась Галина.

– М-м-м-м… – тихонько промычала она колыбельный мотив, покачивая тушу.

Через несколько минут гусеница на её руках сладко засопела. Во всяком случае, Галина именно так расценила звуки, вылетавшие из её жвал.