Ив Ланда "Багровый мир. Часть 2"

«Этого парня нельзя оставлять долго без дела, – заметила это демоница. – Такое пламя без присмотра отнюдь не погаснет, а сожжет все вокруг дотла».

Она кивнула Совету:

– Приветствую. Мое имя Корвилла. Господин велел мне познакомиться с Советом.

Компания переглянулась. Все, кроме все еще спящей девочки.

– Я ее помню, – сощурилась Минерва. – Точно, это тебе Обвинитель показал Таласса. Ты была пленницей, только вот… – женщина опустила брови, разгладив морщины на лбу. – Не помню, за что ты здесь. Эй, Дарза, – она затрясла плечи малышки. Та сонно вытянула губы, и вместо щеки положила на стол лоб. – Дарза!

Крик, будто невидимый подзатыльник, раздался практически над детским ухом, и бедняга вмиг распахнула яркие зеленые глазища.

– Что? Что-что? Что такое? – Дарза села и обвела всех непонимающим взглядом.

– Корвиллу помнишь?

– Помню, Минерва. И что?

– Ты помнишь, почему она была заключенной?

– Да все я помню. Теперь отцепишься?

Минерва подбила девочку коленями, на которых та сидела. Дарза зарычала. Женщина процедила для нее каждое слово:

– Вспомни, за что была заключена Корвилла.

Малышка вздохнула. Она устало окинула взглядом демоницу в атласном платье с глубокими вырезами на бедрах, скрепленных золотыми кнопками-розами. Зеленые лукавые глаза заметно расширились: видимо, девочке нравились подобные безделушки, как и драгоценные украшения, что сверкали на шее, пальцах и в ушах бывшей пленницы, стоящей напротив.

Почесав прямую переносицу, Дарза пожала плечами:

– Приношу извиняшки. Не помню ничего.

– Вот именно, – Минерва прогладила ее по каштановой голове. – Это значит только одно: Корвилла избавилась от грехов, и хозяин принял ее на службу.

Повисло молчание. Никто не спешил как-то реагировать на услышанное. По лицам читалось абсолютное равнодушие. Только Дарза зашевелилась, бестактно зевнув во весь рот. Она легла на стол, подложив теперь под щеку локоть, и снова сладко засопела.

– Все верно, – Корви взяла вожжи диалога в свои руки. – Я пришла познакомиться с вами прежде, чем отправлюсь на первое задание. Так приказал Обвинитель. Мое имя вы уже знаете, мне хотелось бы узнать ваши.

– А, кажется, про нее тогда и спрашивала Сирэлл, – проигнорировала слова девушки гаргулья. – Помните, когда мир тряхнуло?

– Не может быть. Она выглядит такой… слабой и немощной, – насупилась многорукая в краю стола.

– Хозяину виднее, – подключился тонкий переливчатый голос кукольной леди в балахоне. – Обвинитель решил, что она заслужила этот дар. Нам всем следует принять его волю и отнестись с уважением к его новой слуге.

– То, что решено им, не оспаривается нами, – согласился мужчина в черном костюме и широко заулыбался. От этой улыбки по спине запросто могли заползать гусеницы тревоги. Он погладил съежившуюся арфистку за ухом, ласково и бережно, как любимую кошку, затем стукнул легко по ее инструменту. Струны вмиг засверкали, заискрились, покрываясь бриллиантовой пыльцой. Музыкант тонко пискнул и замотал головой так, что уши захлопали, но мужчина в черном костюме неумолимо сжал маленькие руки и резким движением вниз провел пальцами арфистки по струнам, оставляя яркий багряный след.

Пленницы в клетках под потолком дернулись. Послышались всхлипы.

– И еще, – произнес он спокойно, но твердо, будто учитель, и повторил движение под сдерживаемый визг виноватой. Вскоре окровавленные кисти существа были свободны. Дирижер отмахнулся и с пинком приказал скрыться долой.

«Жестокий жест воспитания», – отметила Корвилла. Она пересеклась с его черными глазами, колючими, как зимний боярышник, и поняла – это бездонный кладезь бессердечных идей, направленных на создание, по его мнению, идеалов. Даже на нее этот мужчина смотрел с откровенным изучением всех деталей. Один изъян в чем-либо мог бы спровоцировать его сокрытое под вежливой улыбкой непринятие. Этой напрягающей особенностью он походил на шершавый ноготь, который, пробегая по ткани, так и норовил зацепиться за неудачно вздернутую нитку.

– И ранее пленники искупляли себя, – присоединилась девушка в балахоне. – Становились преданными слугами.

– Таких по пальцам пересчитать, – презрительно фыркнула многорукая.

– Но такие были!

– Прошу прощения, но может мы уже представимся наконец? – раздраженно перебила всех Минерва. – Не думаете же вы, что господин прислал ее знакомиться, чтобы мы все подружились и устроили банкет? Нравится вам или нет, Корвилла теперь часть дворца и слуга Обвинителя. И сейчас следует рассказать, кто мы и чем занимаемся, чтобы она имела представление. Безусловно, Совет – не единственные обитатели дворца. Есть еще слуги, есть слуги слуг, и так далее. К этому всему ты постепенно придешь сама, Корвилла. Я – Минерва, заведующая архивом грехов, глава грехописцев, а это, – она кивнула на спящую девочку. – Это Дарза, хранительница грехов.

– Бедняжка сильно устает, – заметила Корви.

– Ничуть, – скривилась женщина. – Это ее, так называемая, особенность. Главная задача Дарзы – охранять архив. Ее мозг получает всю информацию о свитках, и пока она спит, она контролирует безопасность и изоляцию хранилища.

– Проще говоря, если что не так – хранительница поставит на уши всех и вся, ибо вездесуща, – по-прежнему улыбчиво пояснил мужчина в черном. – Меня зовут Эллиор. Управляющий. Ответственно забочусь о порядке во дворце, в саду и по всей территории нашего большого дома. Прислуга, досуг – все это я способен организовать оперативно и качественно, – он чуть поклонился, глядя в глаза Корвиллы. – Обращайтесь, миледи.

– Какой ты подхалим, – сплюнула в сторону гаргулья. – Не ведись на эту его улыбочку. Он скряга. Меня зовут Ульд. Командующий войсками Обвинителя.

– В каком смысле скряга? – оскорбился Эллиор, пристально воззрившись на Ульда черными глазами.

– Ты что, забыл, что ли, как я у тебя пару служанок попросил? Мне всего-то нужно было прибраться на тренировочной площадке. Ты что сказал? Сказал, чтобы мы сами убирали то, что выпало из моих солдат.

– Возражу. Я предложил тебе миньонов. Убирают эти гоблины не хуже служанок, но тебе, почему-то, понадобились именно мои девочки. Увы, они принадлежат только господину, Ульд.

Гаргулья злобно поморщилась, но промолчала.

– Я Лотрия, – нежно зажурчала девушка в темно-синей робе. – Возглавляю крыло разведки. Обычно, мы следим за землями Обвинителя, заботимся о гармонии и безопасности.

Корвилла заинтересованно повернула к ней голову:

– Гармония и безопасность? Для кого?

– Разумеется, первостепенно благополучие обитателей дворца, затем – обитателей мира. Они все являются заключенными вне темницы, и каждый по-своему страдает, однако их существование протекает относительно стабильно. Все может обратиться куда большим кошмаром, нежели они уже претерпевают. Мои люди наблюдают за порядком в мире. Сейчас у нас… особенно много работы.

– Понимаю, – Корви вспомнила про компанию юной Дэлион, к которой ей придется примкнуть. Лотрия кивнула, но развивать тему дальше не стала.

– Я последняя осталась, – хмыкнула многорукая. Видимо, ей не слишком хотелось знакомиться с холеной красавицей, внезапно объявившейся во дворце в качестве исполнительницы Обвинителя, а не рабыни. Карие глаза пробежали по силуэту Корвиллы с высокомерным презрением. Великаншу раздражало в ней все.

– Чего застыла, рукастая? Красотой ее любуешься? – едко заторопила ее Минерва. Бритоголовая обратила на нее сокрушающий взгляд и нехотя заговорила:

– Хагалла. Недавно заняла должность верховной надзирательницы. Объяснять, надеюсь, не нужно, чем занимаются надзиратели в темницах?

– Не утруждайся, – нежно улыбнулась ей Корвилла одними только губами. – Все и так понятно.

– Уж очень надеюсь, – съязвила та в ответ.

– А что произошло с предыдущей верховной надзирательницей? – суккуб повернулся к Минерве, дав понять Хагалле, что тоже не горит желанием продолжать с ней общение.

– Любопытство так и прет, – ответила женщина. – Она была устранена в связи с неисполнением должностных обязанностей. Более подробно расспрашивай господина, а то сейчас взболтнем лишнего и будем потом отхватывать. Кому это надо?

Корви понимающе закивала.

– Еще вопрос: чем занимается Совет? Зачем он нужен повелителю?

– Какой глупый вопрос, – выдохнула Хагалла, глядя исподлобья. – И как тебе хватило интеллекта искупиться перед Обвинителем?

Что-то внутри суккуба застыло, сжалось и покрылось бесчисленными колючками, будто потревоженный еж. Злость нагретой ртутью подскочила от пальцев на ногах к основанию языка, обожгла бледные гладкие щеки. Девушка подошла к многорукой и уперлась руками в стол, впившись в нее взглядом.

– Не думаю, что Обвинитель советуется с тобой хоть в чем-нибудь, – заговорила она ниже обычного, на выдохе. – Не думаю, что он вообще советуется. Так объясните мне, будьте любезны, почему вы зоветесь Советом? Это вполне естественный вопрос, который напросился сам собой.

Пурпур суккубьих глаз превратился в багровый, таким же цветом загорелись и символы на девичьих лопатках – показатель толики силы, переданной их общим владыкой.

Угодливая улыбка вмиг покинула лицо Эллиора, а Ульд удивленно раскрыл пасть с каменными зубами. Он ткнул в сторону Корвиллы толстым пальцем.

– Видали? Это точно из-за нее мир тряхнуло. Господин действительно поделился с ней силой! Во дела!

– Успокойся, Ульд, не слепые, – закатила темные глаза Минерва. – Да, Корвилла, твой вопрос вполне логичен. И снова я отвечу на него вместо вот этих вот… остальных.

Многорукая Хагалла хотела было гневно вскочить, когда Корви нависла над ней, но ее горящая рубиновая энергия здорово осадила, смела назревающий конфликт, напомнив о господине. Ничего не оставалось, кроме как подчиниться его воле, даже если она была неприятна.

Сейчас все происходящее, все голоса вокруг превратились для великанши в размазанный фон. Она не понимала, почему он выбрал эту хилую выскочку, и чем она, будучи пленницей, так успешно выслужилась перед ним. Для Хагаллы ее образ оставался недостойным столь великого подарка.

Минерва продолжила:

– Ты права, Обвинитель не нуждается в советах, но нуждается в преданных помощниках. Мы – те, кто безоговорочно исполнит любой его приказ. Исполнит самоотверженно и честно. В мире нет более верных ему существ, потому что каждый из Совета был создан Обвинителем собственноручно. Мы не искупали грехи, мы были сотворены чистыми идеалами, напрямую связанными сознанием с господином. Он повелитель мира, в котором полного доверия не может существовать. Даже к тем, кто искупился. Всегда есть вероятность того, что раскаявшийся возжелает спасителю зла, ибо природа смертных – эгоизм и жадность. Требуя больше, многие скачут по головам тех, кто их когда-то поднимал. Разумеется, Обвинитель такие мысли в головах давит сразу. Вместе с головами. Но недовольных хватает. Мы их зовем крысами, потому что они удивительным образом умудряются скрываться от вездесущего ока Обвинителя и его Совета. Но это я уже отошла от темы, – женщина кашлянула и принялась массировать шоколадные пряди спящей Дарзы. – На заседаниях Совета, обычно, обсуждается положение дел в Багровом мире. Мы даем отчеты и слушаем идеи господина. Конечно же, порою и мы высказываем свои мысли, но окончательное решение всегда за нашим создателем. Совет – это взаимосвязанная система, центральная сеть, от которой разбегаются нити систем поменьше, подчиняющихся нам.

Корвилла зажглась:

– Если я докажу повелителю свою преданность, я смогу также стать частью Совета?

– Нет, милочка, можешь даже не мечтать об этом, – Минерва хрипловато посмеялась. – Частью совета может стать лишь тот, кого Обвинитель создает сам. Слуги, даже верные до фанатизма, остаются слугами навсегда.

Гулкий стук притянул взгляды к Ульду. Это он хлопнул в каменные ладони и теперь затейливо ухмылялся, довольный такой реакцией.

– Кажется, все выговорились, – пробасил он. – Не знаю, как вы, а я жрать хочу. Это печеное мясо так пахнет, что слюни превращаются в известь. Элл, зови свою брынькалку, пусть играет. Все познакомились – можно отдохнуть.

Эллиор поморщился, наблюдая за тем, как гаргулья небрежно рвет зубами запеченную голень, и ее жир с мелкими ошметками улетает куда-то в сторону, шлепаясь о пол тронного зала.

Все же, он достал из внутреннего кармана вороного пиджака крохотный колокольчик и позвонил. Почти сразу же после переливчатого звука в дверях тронного зала возникло знакомое ушастое создание в потрепанном хитоне. Арфистка обнимала инструмент и боязливо таращилась на мужчину. Тот поманил ее пальцами, улыбаясь доброжелательно и тепло, будто ничего не было.

– Играй, – потребовал он. – Начнем повеселее. «Рассвет над телами». Начали. – Элл взмахнул руками, и маленький музыкант вновь заходил по струнам пальцами, по которым тянулись бурые борозды от запекшихся порезов.

– Была рада знакомству, – тихо сообщила всем Корвилла, понимая, что общение подошло к концу. На нее по-прежнему смотрели только Минерва и Лотрия. Остальным было уже не до новенькой слуги: Ульд набивал боевое пузо едой, Эллиор поглотился дирижированием, Дарза спала, а многорукая Хагалла настолько глубоко утонула в себе, что ей было попросту плевать на яства, музыку и все еще присутствующую Корвиллу.

– До встречи, – попрощалась с демоницей Лотрия. Рядом сидящая Минерва кивнула, присоединяясь к ее словам.

В сером длинном коридоре Корвилле стало спокойнее. Она будто со вздохом отправила вниз давящий между лопатками валун. Мрачность и тишина толстых стен с агрессивно красными гобеленами странным образом умиротворяли девушку. Она наконец-то снова была одна, смотрела на высокий потолок, слышала отдаленные звуки арфы, и с наслаждением осознавала, что этап знакомства с Советом позади.

Ее грубо схватили за шею сзади и развернули. Девушка напряглась от неожиданности, но, встретившись с пламенем пустых глазниц, начала облегченно расслабляться.

– Вижу, ты закончила с ними, – заговорил Обвинитель, рассматривая ее лицо то с одной, то с другой стороны. Он был так близко, что обдавал горячим дыханием кожу.

– Да, – удивительно тихо произнесла демоница.

– Отлично. Теперь тебе известен круг моих приближенных помощников. Каждый из них надежен и открыт передо мной, ибо я создал их, и я же могу в любой миг оборвать их существование. Если по какой-то причине ты не сможешь обратиться ко мне, ты всегда можешь обратиться к Совету, – он убрал руку.

– Совет сказал, что мир ощутил, когда мы… сплелись.

Мужчина с некой насмешкой приподнял голову:

– И что с того? Этот мир полностью взаимосвязан со мной. Его энергия и моя переплетаются. Грехи – это сырье для окружающей жизни. И я перерабатываю его. Естественно, что мир почувствовал, когда капля господина перешла в кого-то еще.

– Это что же, получается, я тоже теперь немножко хозяйка? – Корвилла хитро улыбнулась. Обвинитель же такую дерзкую шутку не принял и нахмурился:

– Знай свое место, суккуб. То, что я расширил список твоих возможностей в моем царстве, не дает тебе определения большего, чем мое личное орудие. И раз уж ты освободилась, самое время отправиться к нашим гостям. Приведи их ко мне целыми и невредимыми. И найди Самарона. Он должен быть пойман.

– Позволь узнать, как я должна поймать его?

– Так как у нас образовалась связь, мне достаточно будет узнать, где он находится. Остальное – не твоя забота. Справься хотя бы с простым. И помни, среди чужаков есть паладин. Так, что… осторожнее.

Последняя фраза вызвала у Корви теплую улыбку. Что это, он беспокоится о ней? Или о ее миссии?

Заметив ее реакцию, Обвинитель тут же открыл портал за спиной демоницы, и тот голодной воронкой всосал ее утонченный силуэт, а затем сузился до точки и исчез. Демон хмыкнул, видимо, задумавшись.

Он чувствовал ее… Чувствовал ее сильное волнение, ее абсолютное незнание как действовать. Он бросил ее в мир, который она видела лишь издалека. Красивый, опасный и давяще незнакомый. Как птенца, что, мечтая о полете, машет лысыми крыльями. Этому птенцу, наконец, подарили перья и отворили небеса: лети, если сумеешь правильно воспользоваться тем, чего так желал.

Лети или разбейся.

Глава 4. Лети или разбейся

– Я сейчас подохну от жары.

Вейке казалось, что тело под поддоспешником от пота и жара вздулось и сморщилось, будто после парки в горячем источнике. Черные пряди прилипли ко лбу и вискам, обильно покрытым мелкими росинками пота.

Компания тянулась по горному склону. Сухой песчаник напивался несуществующим, но очень даже припекающим солнцем, и отдавал жаром так, что можно было заметить марево над камнями вдалеке.

– Что, в школе солдат претерпевать тяготы и лишения не учат? – язвительно хмыкнул паладин.

Дэлион мрачно обернулась на Теонара, что с полным отсутствием эмоций на лице заключал их строй. Страшно было представить, что творилось с его мертвым телом там, под массивными доспехами.

– То, что я жалуюсь, не значит, что не выдерживаю, -фыркнула она.

– Если выдерживаешь, то какой толк от жалоб? Сосредоточься. Никто не облегчит твое состояние. Здесь все в равных условиях. От нытья становится только хуже.