– К вам пришли, – заявил компьютер.
– Что?
– Вывожу на экран картинку с домофона.
Никто не может проникнуть в подъезд «Водолея» с улицы, если он не относится к числу жильцов. Или не получил прямого разрешения на вход. Бронированные двери внизу оснащены биометрическими считывателями.
В телеплоскости – новая картинка.
Худой японец лет восемнадцати. Сумасшедший синий начес на голове, идиотские косички. Короткая кожаная куртка с меховыми отворотами. Черные джинсы с кучей заклепок. Ботинки высокие, армейский образец. Босодзоку? Нет, скорее – кавайный паренек, пересмотревшийся анимешных сериалов. Что это еще за клоун? Она его видит впервые в жизни.
Придурок чувствовал себя вполне уверенно.
И нагло ухмылялся.
***
– Ты кто такой? – нахмурилась Наоки.
Половину риса из кастрюли она выложила на тарелку.
– Поговорить надо.
– Я тебя не знаю.
– Меня зовут Тейн.
Дурацкое какое-то имя. Не японское совершенно. И не русское. На американца странный пришелец не похож.
Мошенник, решила Наоки.
Или продавец какой-нибудь мелочевки.
– Мне ничего не нужно. Проваливай, Тейн.
Патлатый мальчик никуда валить не собирался.
– Открой дверь, Наоки.
Девушка напряглась.
– Я знаю твое имя и бла-бла-бла, – кавайный парнишка закатил глаза. – Пропустим эту прелюдию. Тебя что, начальство не предупредило о моем визите?
Слово-то какое – «визит».
– Никто меня не предупреждал.
– Предупреждали, – уверенно заявил Тейн. – Но ты же не открываешь в такую рань почту, да? Я понимаю, после рейда надо выспаться. И делаю на это скидку. А теперь впусти меня в теплый подъезд, дорогая. И попробуем начать всё заново.
– Стой на месте, говнюк, – отрезала Наоки. – Сейчас я проверю почту.
Тейн вновь закатил глаза.
Но промолчал.
– В ящик что-нибудь сбрасывали? – обратилась Наоки к компьютеру.
– Утром поступило два письма.
– Откуда?
– Первое – от абонента с ником Тейн. Второе – из управления. Подписано именем «Глеб Измайлов».
Уже веселее.
Руководитель «Альфы».
– Открыть второе.
На экране телевизора развернулся интерфейс мессенджера Yahoo. Два запечатанных конверта. Первый – от Тейна. Курсор ткнулся во второй документ, выводя текст на большой экран.
Читая послание, Наоки всё больше хмурилась.
Глеб Измайлов сухо предупреждал подчиненную о том, что к ней должен прибыть некто Тейн, представляющий интересы «профсоюза». В обязанности Наоки вменялось обсуждение с Тейном «дела чрезвычайной важности» и всевозможное сотрудничество. О переводе в другое ведомство – ни слова.
– Впусти его, – сдалась Наоки.
Картинка с гостем исчезла.
Мессенджер – тоже.
Телевизор вновь замаскировался под фартук, оброс иллюзорными кафельными квадратиками.
Наоки перенесла тарелки с рисом и салатом к обеденному столику на утепленной лоджии. Вернулась за соком и палочками. Села на мягкую банкетку и набросилась на еду.
Мелодичный звонок в дверь.
– Кто?
– Ваш гость, – сообщил компьютер.
– Открывай.
Наоки слишком устала, чтобы бояться оборотней, притворяющихся людьми. Тейн явно пришел по делу, он не собирался ее убивать.
Послышался звук полотна, втягивающегося в стену.
Сервоприводы.
Модно же…
– Разувайся в прихожей! – крикнула Наоки.
Тейн неожиданно подчинился – было слышно, как он возится со шнурками и пряжками. Куртку тоже снял, повесил на крюк. Молодец.
– Знаешь, – сказал Тейн, переступая порог кухни. – Я бы мог отправить тебе фамильяра. Если бы знал, что такая хрень с почтой.
Фамильяра…
Ты еще с бубном попрыгай.
– Я не обязана там сидеть круглые сутки.
– А можно и мне риса?
– Сам себе накладывай.
– Как скажешь.
Тейн быстро нашел чистые тарелки и палочки, выложил остатки риса, покосился на пластиковую емкость с салатом. Наоки махнула рукой. Дескать, чего уж там. И вернулась к своему позднему завтраку.
Гость придвинул банкетку и устроился за столом. Напротив хозяйки квартиры.
– Люблю традиции. Минимализм, и всё такое. Нет, чтобы картошечки с котлетками навернуть, мы же в России. Но ты – не такая.
– Мы не в России, – возразила Наоки. – Это японская префектура.
– Нюансы, – хмыкнул Тейн и занялся своей порцией. – В этом срезе – префектура. В другом – российская глубинка. В третьем – радиоактивная пустошь. Всё относительно.
– Каком еще срезе? – не поняла Наоки.
– Не бери в голову. У меня сегодня философское настроение.
– Говори, зачем пришел.
Тейн ответил не сразу.
Несколько секунд сосредоточенно пережевывал пищу, затем выдал:
– Честно говоря, не знаю с чего начать.
– У меня мало времени. Надо поехать в управление, оформить перевод. Так что ближе к сути.
– Твой перевод зависит от продуктивности нашего диалога. Поэтому можешь не спешить.
Наоки внимательно посмотрела на анимешника.
– Я слушаю.
– Итак, есть две проблемы. Первая – твой брат мертв. Вторая – у моих нанимателей кое-что пропало. И эту штуку надо вернуть.
Девушка не успела донести палочки до рта.
– Что ты сказал?
– Пропал важный артефакт…
– До этого.
– Твой брат мертв.
– Откуда ты знаешь?
– Поверь – знаю.
Наоки швырнула палочки на стол.
Отвернулась от гостя и уставилась в окно. Снова пошел снег. Мягкий, пушистый.
– Я тебе не верю.
– Разумеется.
– Ты его не знал даже.
Лицо Тейна посерьезнело.
– Знал. И гораздо лучше, чем ты думаешь. Мичи исчез из твоей жизни восемь лет назад. Хочешь знать – куда? Я могу рассказать о деньгах и конвертах. О многих вещах, которые не давали тебе покоя. И ты поверишь мне на слово. А затем увидишь всё собственными глазами – если, конечно, захочешь.
– Кто ты, мать твою, такой?
Верить этому мудаку не хотелось.
Мичи мертв…
Это еще требуется доказать.
– Я работаю в отделе внутренней безопасности профсоюза.
– Что еще за профсоюз?
– Давай начнем с оборотней. Перевертов, как мы их привыкли называть. Лезут и лезут, не сладишь с ними. Откуда берутся? Не понять. Правду власти не говорят, хотя и знают.
– И в чем она, правда?
