О.Шеллина (shellina) "Сделка"

Но, кто сказал, что мне нужно замуж выходить? Никто. А бог прав: извращенцев во всяких реальностях хватает. В крайнем случае, я абсолютно точно уверена, что во всех реальностях существует водка, которая может резко повышать градус привлекательности кого угодно. Я невесело усмехнулась.

– Только проследить, чтобы этот ваш герцог не помер, и помочь ему добраться до обитаемых мест? – я решила уточнить свою часть сделки.

– Не просто до обитаемых мест, а до целителя. А так да, всё верно. Всё равно от тебя больше толку нет никакого.

– А что, будут какие-нибудь бонусы? Ну, там магический или еще какой-нибудь дар?

– Ишь, чего захотела. Конечно же нет. Только то, что у тебя есть, и всё.

– Одежду хоть какую-нибудь дашь? – я с какой-то брезгливостью смотрела на джинсы, всё ещё перетянутые Димкиным ремнём, серый свитер, ноги, обутые только в носки. В общем, на все то, в чем я уснула, чтобы больше не проснуться в своей реальности.

– Нет. Я что, похож на владельца модного бутика?

Я хмыкнула. Вообще-то этот бог был похож на профессионального бездельника.

– Ну, хоть что-нибудь. Знание языка, например. Как я с твоим парнишкой буду объясняться? На пальцах?

– Это, да. Это дам. А то и правда нехорошо получится.

– Хоть вылечи меня, что ли? А то, как я, по-твоему, буду парня этого тащить, а его придется на себе тащить, если ты про болт не придумал, когда сама через шаг задыхаюсь? – я решила, что вот конкретно этот бог не заслуживает вежливого обращения.

– Обойдешься, – рявкнул он. – Кто вообще виноват в том, что ты себя до такого убожества довела? Я, что ли? Почему я тогда должен тебя чинить? Я только одну деталь починю. Когда ты свою часть договора выполнишь.

– Обувь хоть дай, жлоб.

– На месте что-нибудь раздобудешь. И вообще, время-то идет, и с каждой минутой тебе всё труднее и труднее будет выполнить свою часть нашего договора.

– Ну, хорошо. Наверное, это будет любопытно и…

Я не успела произнести окончание фразы, потому что у меня вдруг потемнело в глазах, и в следующий момент я оказалась на полянке в каком-то лесу.

Опершись на пень спиной, на поляне сидел… рыцарь?

Он был облачен в огромную груду железа и, судя по всему, пребывал без сознания. Из груди рыцаря в каких-то миллиметрах от предполагаемой правой границы сердца торчало что-то оперённое.

Приехали. Я в реальности со всеми атрибутами рассказа в стиле фэнтези: махровое средневековье с закованными в железо мужчинами и конями, а я практически босиком и в джинсах.

Но договор есть договор, и мне уже пора бы приступить к выполнению своей части. А как это сделать? Для того чтобы элементарно понять, что вообще происходит с этим рыцарем, нужно было снять с него весь этот металлолом.

Я истерично хихикнула. По идее, я где-то читала, что все детали доспеха связаны между собой кожаными ремнями. Теоретически. Значит, нужно их найти и чем-то перерезать. Раз это рыцарь, то у него просто обязан быть меч, но это в идеале, хотя, какой-нибудь завалящий нож, тоже может существенно облегчить мне задачу. Ну что ж, приступим. Вздохнув, я сделала шаг в его направлении.

Артур

Сегодня я понял одну вещь. Я хочу стать королем и показать Бэртхому, что он не ошибался на мой счёт. Когда умер отец, я просто уехал в свой замок, не дожидаясь церемонии коронации моего так называемого брата. Мне всего лишь хотелось побыть одному. Почему я не взял с собой отряд своих воинов, непонятно даже мне. Видимо, скорбь от потери отца затмила мне разум.

Я не понимаю, почему Бэрт так со мной обошёлся. Я же практически открыто признал его право на трон как законного наследника. Я никогда не стал оспаривать бы у него это право, никогда.

Но Бэрт решил иначе. Он думал, что я отправился в имение, чтобы призвать своих вассалов и начать заключать союзы с соседями. Чтобы через недолгое время, подняв знамена бунта, узурпировать трон, лишив его короны и головы и не обязательно в этой последовательности. Именно поэтому Бэрт нанёс удар первым, застав меня врасплох и всадив мне в грудь арбалетный болт, который придворный маг напоил силой, сделав его способным пробить даже заговорённый доспех. Этим же магом и заговорённый. Какая ирония.

Всё это Бэртхом рассказал мне в то время, пока я ещё находился в сознании. При этом он тщательно укладывал всю мою поклажу на коня, которого увел с собой – видимо, чтобы не оставлять никаких следов. Он даже не поленился и снял все более-менее ценное с моего тела, включая кинжал в ножнах и кошель с империалами.

А вот дожидаться моей кончины он не стал. Как не стал озабочивать себя моими похоронами. О моем теле он не беспокоился. В этих лесах достаточно падальщиков и различной нечисти, чтобы от меня не осталось даже воспоминаний, а те немногие, кто доберется до моего тела первыми, будут несколько минут счастливы от роскошного королевского подарка. Но я был ещё жив, когда этот ублюдок уезжал!

Некоторое время я с нарастающим беспокойством ждал темноты, когда все ночные хищники набросятся на меня, привлеченные запахом крови. Самым страшным было оставаться при этом ещё живым. Ещё страшнее – находиться в это время в сознании.

Я знаю, что у меня не получится умереть так, как достойно мужчине. Меня не учили этому. Принцы крови никогда не бывают зерцалом рыцарства, никогда. И вот теперь я чертовски боюсь опозориться даже перед теми тварями, которые будут меня пожирать. Все-таки странные мысли приходят в голову перед смертью.

Я не помню момента, когда стал молиться. Я молился, чтобы Бог послал мне избавление позора в виде быстрой смерти, или, если моя смерть ему неугодна, просил прислать хоть какую-то помощь. При этом я клялся, что если я все-таки выживу, то Бэрт получит тот мятеж, которого он так опасался.

Не знаю, сколько прошло времени до того момента, пока я не провалился в спасительное беспамятство. Не знаю, дошли ли мои молитвы до той высшей инстанции, к которой я взывал. Не знаю. Меня окружила спасительная темнота, в которой не было ни боли, ни страха.

В себя я пришёл от того, что кто-то попытался перевернуть моё тело, тем самым снова разбудив практически утихшую боль в груди. Я напрягся, решив, что пришли ожидаемые мною хищники, но боль не усиливалась, и не появлялась в других частях тела помимо груди. Тогда до моего сознания дошло, что хищники не стали бы осторожничать, выковыривая меня из доспехов, и совершенно точно не стали бы тихо ругаться себе под нос.

– Да что же ты за рыцарь такой недоделанный – даже нормального ножика у тебя нет. И ненормального тоже нет. Вообще нет никакого ножика! И как мне с тебя этот самовар снять? Твою мать.

Я понял, что это или просимая мною «хоть какая-то» помощь, или мародёр, которого какой-то гоблин занес в эти леса. И тут я попал в тупик: если это помощь, то почему такая ущербная? Неужели я не заслужил большего? А если это мародёр, то почему он старается лишний раз меня не трясти, словно боясь причинить еще больший вред?

Я решил хоть однажды в своей жизни побыть оптимистом и принять этого странного человека за вымаливаемую мною помощь. Вероятно, его слова о каком-то «самоваре» относятся к моему доспеху. Почему-то я решил, что если этот человек будет знать больше о моей амуниции, то это поможет ему снять её с меня. Возможно даже, что у него имеется какой-нибудь артефакт исцеления, тогда точно нужно ему помочь добраться до моей раны.

Собрав в кулак остатки своих сил, я прошептал:

– Это не самовар, это пластинчатый готический доспех.

В ответ я услышал задумчивый, глухой, словно простуженный голос, который произнес:

– Да мне фиолетово, я всё равно во всем этом железе ни черта не понимаю. Но это хорошо, что ты очнулся, постарайся не терять больше сознания, ладно? И не разговаривай. Если эта дрянь в легком, то ничего хорошего нас с тобой не ждёт. А сейчас давай мы с тебя шлем хотя бы стащим. Чтобы ты дышать более-менее мог. Это не должно быть очень уж сложно – я, по крайней мере, надеюсь на это.

Однако снять мой салад быстро не получилось. Неожиданный помощник возился довольно долго, прежде чем ему удалось это сделать. Когда шлем все же был снят, я, наконец, смог как следует разглядеть того, кто пришел ко мне на помощь. На меня смотрело существо неопределенного возраста и пола. В сумерках я не мог как следует рассмотреть лицо, но волосы у него были короткие, вот и все, что я сумел разглядеть, кроме того, что существо было очень худое и одетое хуже, чем нищий у главного храма.

А существо тем временем бормотало:

– Ну и как мне остальное снять? Черт. Может, у Димки что-нибудь завалялось? – и оно, открыв странного вида сумочку, висевшую на ремне, принялось вытряхивать её содержимое прямо на землю. Предметов оказалось не очень много. Какая-то коробочка, или что-то очень на неё похожее – я не мог разглядеть, потому что, вдобавок к стремительно опускающейся на землю темноте, моё зрение странно двоилось, – что-то еще в яркой обёртке и ещё один предмет, увидев который, существо громко и радостно вскрикнуло:

– Да! Живем, герцог как-там—тебя.

Я всё ещё не понимал, кто находится передо мной: мальчишка-подросток или некто женского пола. А существо долго возилось, пытаясь что-то сделать с предметом, выпавшим из сумочки последним. Наконец у него это получилось, и я смог разглядеть странного вида ножичек, который не был похож даже на столовый предмет, очень уж короткое лезвие у него было.

Затем существо принялось возиться с моими доспехами, пытаясь, видимо, найти сочленения, скреплённые между собой кожаными ремешками. Ножик был на редкость острым, потому что, когда разрезался очередной ремешок, я почувствовал, что разрезалась еще и моя кожа. В эти моменты существо, видя кровь, негромко ругалось сквозь зубы. А потом меня как-то особенно неловко повернули и я, хвала небесам, снова потерял сознание.

Глава 2

Ольга

Этот… рыцарь! Короче, он снова отрубился. Мне почему-то захотелось заплакать. Пока он был в сознании, то хоть как-то помогал мне, старательно напрягая мышцы, в меру своих невеликих сил. Сейчас же он просто сидел как мешок с мукой, да ещё и завалиться на землю все время норовил, а у меня просто не было сил, чтобы одновременно и раздевать его, и удерживать от падения. В один прекрасный момент я плюнула, в фигуральном плане, естественно, на него и выпрямилась, позволив его телу развалиться так, как тому хотелось. Потерев ноющую поясницу, я несколько раз согнулась и разогнулась, потому что спина начала болеть, просто невообразимо.

– Ну что, старушка, вот и тебя радикулит скрутить пытается, только как же он не вовремя это делает, – я позволила себе немного поворчать вслух, все равно рыцарь, находясь в глубокой отключке, меня не слышит.

Чтобы хоть немного передохнуть и перевести дыхание, я принялась рассматривать своё «задание». Ничего особенного: коренастый, невысокий. Русые волосы – очень светлые, почти блондин. Цвет глаз я не успела рассмотреть, пока он был в сознании, сейчас же они были у него закрыты. Черты лица довольно тонкие, нос немного крупноват, на мой взгляд, но это, насколько я помню, считается «признаком породы».

Вообще, рыцарь был возмутительно молод. На вид ему было лет двадцать пять – двадцать семь. Значит, могло быть и меньше, в это время взрослели рано. Я в свой неполный тридцатник, наверное, показалась ему старухой. Родись я в эпоху рыцарей в своей реальности, то сейчас нянчила бы уже внуков, если бы дожила до этого преклонного возраста, конечно.

Ладно, отдохнула, продолжим. Димкин складной ножик напомнил мне тесак – лезвие сантиметров пятнадцать, не меньше. По лезвию шла гравировка на английском языке. Зачем ему нужен был такой, да еще и в напоясной сумке? Что он им делал? Колбасу резал на природе? От хулиганов не отобьешься – слишком долго открывать, если только кидать в них, или как кастет использовать, я взвесила нож на руке – тяжелый, в качестве кастета вполне мог сойти.

Хотя, сейчас уже не важно, зачем Димка его таскал с собой. Значит, так было нужно. Склонившись над рыцарем, я продолжила процедуру раздевания. Добравшись до штуковин, прикрывающих голени, я не удержалась и прокомментировала:

– А сейчас, элегантным движением мы превращаем эти металлические брюки в элегантные шорты. – Произнеся последнее слово, я отшвырнула в сторону очередную металлическую хрень.

Сколько времени у меня заняло раздевание рыцаря, не скажу – очевидно, довольно много. Когда я в очередной раз остановилась, чтобы передохнуть, то истерично рассмеялась: это же просто интимная сцена – старушка, а для средневековья я все-таки была уже в приличном возрасте, оглушила молодого рыцаря в лесу, и теперь стремится, во что бы то ни стало, добраться до комиссарского тела.

Вечер постепенно переходил в ночь, становилось всё темнее, а это означало, что нужно было хотя бы развести костер и принести воды, благо у нас был шлем, вроде бы без дырок, и зажигалка.

Вообще, похоже, Димка носил в сумочке все самое дорогое: складной ножик, пачку сигарет, зажигалку и презерватив. Разносторонний у меня друг, ничего не скажешь. Вот что, он не мог засунуть сюда набор для интубации, десятка два препаратов и трепаноколоворот? Насколько бы эти вещи облегчили мне жизнь, а пила Джигли вообще превратила бы ее в сказку. А презерватив, на кой он мне нужен?

Сцена про старушку и рыцаря снова сама собой всплыла в голове, и я хихикнула. Хотя, в нашем хозяйстве всё пригодится, особенно, учитывая, что рыцарь мне нищий какой-то попался. Мало того, что не писаный красавец, так ещё и ножик Димкин приходится о его металлолом тупить. И где белая лошадка, а?

Уходить с полянки не хотелось, но стремительно приближающаяся ночь добавила мне решительности. Оставалось только надеяться, что все необходимое окажется в доступности пары десятков шагов, потому что заблудиться я могла просто на раз-два. И тогда точно все, привет Ромашке. Я встала и обратилась к валяющемуся в отключке телу:

– Ты только не уходи никуда, пока я хворост таскаю и воду ищу, – и, в очередной раз нервно хихикнув от такой откровенной глупости, я отправилась на поиски столь необходимых мне вещей, ругая себя последними словами за то, что не догадалась сделать это в то время, пока еще было светло.

Мне повезло. То ли бог попался мне не совсем уж гад, и решил все-таки чуть-чуть помочь, то ли место это было непопулярное для пикников – уж не знаю, но и ручеек, и сухие ветки нашлись довольно быстро. Большей проблемой было притащить хворост и воду на полянку. С частыми остановками, с трудом справляясь с одышкой, мне удалось сделать это нетрудное, казалось бы, дело, всего-то раза за три.

К концу своих поисков я порядком замёрзла и практически не чувствовала ног. То, что я ходила, точнее, ковыляла в одних носках, не добавляло мне ни скорости, ни тепла. А под конец я умудрилась ещё и в этот злосчастный ручеек наступить. Переодеть носки мне было не из чего, снимать их и сушить, не было времени, тем более, когда я, наконец, остановилась, ночь полностью накрыла и полянку, и рыцаря темным покрывалом. Я собственно и остановилась потому, что уже ни черта не видела: ни ручейка, ни веток под ногами.

Хвороста, натасканного мной, оказалось вполне достаточно для того, чтобы развести костер и поддерживать его всю ночь. Спать не хотелось – выспалась, похоже, на всю оставшуюся жизнь, да и рыцаря нужно было всё-таки раздеть и посмотреть на его рану, хотя все инстинкты мне просто вопили о том, что ничего хорошего я не увижу.

Ну, раздену я его, ну осмотрю рану, а дальше что? Местным подорожником буду проникающее ранение лечить? У меня даже ниток нет, чтобы заштопать этого рыцаря. И у него, кстати, тоже, хотя я точно помню, что читала о том, что рыцари таскали на себе, точнее не своих коняшках барахло на все случаи жизни. Но рыцарь мне попался даже без коняшки, так что, раздев его, мне придется разве что подуть на вавку, надеясь, что все само рассосется, с божьей помощью. Хотя на местного бога я бы не слишком рассчитывала. В конце концов, приняв решение действовать по мере необходимости, я приступила к решению очередной проблемой.

Следующей проблемой стало разведение костра и подвешивание над ним шлема, заполненного водой. Принцип-то я понимала, но выполнить…

Мне повезло вдвойне, а может, и в гораздо большем количестве раз: когда я в очередной раз обходила полянку по кругу (в лес я старалась далеко не заходить, так как страдаю географическим кретинизмом в самой запущенной стадии), я наткнулась на поваленное бурей дерево. Мало того, что оно было сухим, так ещё и вокруг валялось множество обломков, вполне подошедших на роль дров.

Ко всему прочему, дерево было сплошь покрыто сухим мхом, что также не могло не радовать, ведь это только пионеры могут разжечь костер при помощи одной спички и без дополнительных приспособлений: типа сухого мха или сухой же бересты, а я пионером в свое время побывала очень недолго, и костры разжигать не научилась.

Но в той, другой реальности, частенько с друзьями и Серёжкой (сердце в очередной раз кольнуло) мы выезжали на шашлыки, так что я прекрасно видела, как мужчины разводят костры. Но оказалось, что видеть и делать самой – это не одно и то же.

Наконец, я смогла собой гордиться: у меня всё же получилось добыть огонь (при помощи бензиновой зажигалки, вычурной и безумно дорогой – небольшой презент, подаренный Димке какой-то вытащенной им с того света «шишкой»), а также развести костёр. Да ещё и поместить над костром воду в шлеме, зацепив его за ремешок и использовав в качестве рогульки длинную изогнутую палку. Словами не передать мою радость и чувство гордости за себя.

Оставалось только перетащить рыцаря поближе к костру, в небольшой круг света, и, наконец, завершить начатое раздевание. Перед тем как перейти к перетаскиванию, я еще раз осмотрела его, чтобы оценить шансы. Осмотр позволил мне немного расслабиться и прекратить сильно волноваться о навязанном мне спутнике.

Если я правильно всё оценила, то этот болт всё равно вытаскивать нельзя. Он закрывает собой дырку и не дает рыцарю истечь кровью. А стрела, похоже, все-таки в лёгком сидит. Тем более нельзя вытаскивать, но это зависит от того, проникает воздух в плевральную полость или нет. А чтобы это понять, мне нужно всё-таки увидеть рану. Все это было проще сказать, чем сделать. Какой-то замкнутый круг из трудновыполнимых последовательностей получается.

Перетаскивала я рыцаря, ориентируясь на свои внутренние часы, примерно с полчаса. И это если учитывать, что нужно было преодолеть метров пять, постоянно останавливаясь, чтобы восстановить дыхание и сердцебиение и матерясь сквозь стиснутые зубы. Почему я постоянно про себя называю его рыцарем? Тот бог ненормальный говорил, что он вроде бы целый герцог. Но почему-то практически мёртвое тело плохо ассоциировалось у меня с герцогом, а вот с раненным рыцарем – вполне.

Расположив полудохлого рыцаря у костра, я принялась стаскивать с него остаток доспеха. Осталось, в общем-то, не особо много, но это было самое сложное. Нагрудные пластины, с дыркой в центре. Наверное, мне повезло, в который раз, что убивали рыцаря именно арбалетным болтом, а не длинной стрелой. Во всяком случае, мне не нужно было ничего ломать и тревожить стрелу в ране. Болт пробил эту часть доспеха насквозь и не мешал мне стаскивать железо.

В свете костра рана выглядела как-то не очень. Но болт вошёл в тело плотно, перекрыв выход крови наружу. Передо мной встала дилемма: убирать его или нет? Судя по всему, болт засел в правом лёгком, и было непонятно, просачивается атмосферный воздух в плевральную полость или все не так плохо, как кажется.

Я осмотрела имеющееся у меня имущество. Да, не густо. Допустим, на перевязки пойдёт не первой свежести рубаха, которую я, разрезав, стянула с рыцаря. Чтобы создать окклюзионную повязку, сгодится презерватив. Я нервно всхлипнула: какое расточительство. Ещё раз перевела взгляд на обнаженную грудь рыцаря и тихо заматерилась. Твою ж мать. Небольшая припухлость чуть в стороне от стрелы и вздувшиеся вены на шее не оставляли никаких сомнений – развивался пневмоторакс, к тому же клапанный. Вывод: болт придётся вынимать. А чем? Ножом? Просто класс. Но матерись – не матерись, а выхода у меня нет, и из колюще-режущих предметов есть только нож. Вздохнув и стараясь не думать о том, сколько ещё микробов занесу в рану, я сунула лезвие в огонь.

Когда я сделала первый разрез, чтобы добраться до болта, рыцарь застонал: он чувствовал боль даже, несмотря на то, что пребывал в глубокой отключке. Провозилась я довольно долго, мне было просто нечем подцепить этот проклятый болт, пришлось лезть в рану руками. А чтобы засунуть туда хотя бы один палец, даже такой тонкий как у меня, эту самую рану пришлось сделать еще больше.

Вытащенный кусок железа полетел в огонь. Теперь следовало хоть как-то отмыть рыцаря от крови, остановить её и перевязать рану. Примерно в такой последовательности, потому что, если не отмою, то просто не увижу, откуда кровь хлещет. Ах да, нужно было ещё молиться, чтобы рыцарь оказался крепким и не отдал концы к утру от болевого шока и кровопотери. Но молиться-то придется местному божеству, а значит, можно делать это до бесконечности.

Идти к ручью в темноте я не решилась, поэтому использовала почти всю воду, что была в шлеме. Кое-как очистив нож от крови, я снова сунула его в огонь, а пока нож накалялся, зажимала рану свёрнутой тряпкой. Так как у меня не было ничего, что позволило бы мне закрыть сосуды, даже иголки элементарной, то я просто прижгла рану, сунув в нее раскалённое лезвие, отправив при этом рыцаря в такой глубочайший нокаут, что даже сначала испугалась.

Появившийся в воздухе запах горелой плоти вызвал тошноту, но я справилась и приступила к перевязке.

Этому рыцарю очень сильно повезёт, если у него сепсис не разовьётся. А еще нам просто невероятно повезло, что сейчас в этой реальности лето и он, ко всему прочему, не замёрзнет, я на это надеюсь.

Очередная проблема состояла в том, чтобы закрыть рану презервативом. Кусок резины был скользким и никак не хотел разрезаться, чтобы увеличиться и накрыть рану целиком. Потом я долго возилась с бинтами, рубашка оказалась хорошего качества и никак не хотела рваться. А сам процесс перевязки превратился в пытку: у меня не было помощника и нечем было зафиксировать резинку, поэтому эта скользкая дрянь все время пыталась соскользнуть со своего места, оставив рану без своей сомнительной защиты.

Я едва не расплакалась от облегчения, когда мне удалось сделать первый тур повязки, зафиксировав наконец этот проклятый презерватив.

Перевязанный рыцарь не хотел приходить в себя. Я его понимаю. С каким удовольствием я сама бы ненадолго отключилась, чтобы не вздрагивать от каждого шороха и не прислушиваться к шумному поверхностному дыханию раненого, гадая, будет ли вот конкретно этот вдох последним, или за ним последует следующий.

Где-то совсем близко раздался рык какого-то ночного хищника. Я, вздрогнув, придвинулась ближе к костру. Рыцарь продолжал изображать из себя труп, а никакого оружия, кроме Димкиного ножа, у меня не было. Оставалось только надеяться, что местные хищники боятся огня, как их собратья в моей реальности и предпочтут не лезть в круг, освещенный пламенем костра. Да, ночка предстояла веселая. А с другой стороны, рыцарь потерял столько крови, и вся она была разлита по этой полянке тонким слоем, что удивительно, почему здесь до сих пор не кишат желающие полакомиться свежей рыцарятинкой.

В какой-то момент я почувствовала чей-то взгляд, от которого волосы на моем затылке приподнялись, а затем послышалось приглушенное ворчание. Я развернулась, выставив перед собой нож, и тут же, завизжав, закрыла глаза.

Тварь, стоящая у границы света, чем-то напоминала нашу гиену, только с чудовищными клыками, огромными, как сабли, когтями и с какими-то шипами, идущими вдоль всего позвоночника. Да и по размерам она была побольше гиены, очень-очень побольше.

Почувствовав удар, я опрокинулась на спину, продолжая визжать, и стала ждать, когда все эти клыки, когти и наросты войдут в моё тело. Прошло достаточно много времени, прежде чем я поняла, что вроде бы все обошлось и ужинать мною сегодня не будут. К тому же я окончательно сорвала свой до конца не восстановившийся голос. Но давившая мне на грудь тяжесть заставляла всё сильнее зажмуриваться, а в голове вертелась подлая мыслишка о том, почему эта тварь напала именно на меня, ведь вон там недалеко такой вкусный рыцарь лежит, да и кровью свежей от него наверняка вкусно пахнет.

Наконец я решила приоткрыть один глаз. Прямо перед лицом я увидела оскаленную морду с уже остекленевшими глазами. Это незабываемое зрелище заставило меня снова зажмуриться и прямо так, с закрытыми глазами, попытаться выбраться из-под лежащей на мне твари.

Спихнуть с себя мертвую тушу было ещё труднее, чем перетаскивать рыцаря, особенно если учитывать то, что я не решалась выпустить из рук рукоятку ножа, на который так удачно насадилась практически незащищенным брюхом тварь. Мой визг был, похоже, был громче воя умирающего животного, а общая слабость и панический страх каким-то невероятным образом заставили меня пропустить агонию твари. Как она меня всё-таки не порвала при этом – загадка века.

Когда мне всё же удалось выползти из-под тела, я поняла, что мой свитер безнадёжно разодран об наросты животного. Каким-то все еще бодрствующим участком своего измученного разума я отметила, что эти наросты нужно будет срезать. Но это утром. Надеюсь, что запах твари отпугнет других хищников. А там и рыцарь хоть ненадолго придет в себя (я очень сильно на это надеюсь), чтобы подсказать, куда же нам идти, чтобы дойти до целителя. Да и не мешало бы поинтересоваться – можно ли есть это животное. С этими мыслями я задремала, продолжая стискивать в руках, скорее всего, небольшой по здешним меркам складной ножик, что давало мне хоть какое-то призрачное чувство безопасности.

Артур

Я очнулся из-за того, что замерз. Боль в груди была терпимой, но меня мучили воспоминания о страшной боли, которая была до этого. Хотя, может быть, она мне приснилась?

Судя по ощущениям, мой нежданный помощник снял с меня доспех полностью, но мягкие замшевые штаны, а также тяжелые кожаные ботинки всё ещё были на мне. А вот верхняя часть тела ощутимо замёрзла в предрассветной прохладе.

Осторожно скосив глаза на свою грудь, я увидел, что нахожусь в полуобнаженном виде. Не считать же за одежду те тряпки, которыми я был перевязан. А раз есть перевязка, значит, у моего помощника свитка исцеления с собой не было. Оставалось только надеяться, что он знал, что делал.

А ещё мне очень хотелось облегчить мочевой пузырь. Мне хотелось сгореть со стыда от осознания того, что в этом интимном деле мне понадобится помощь, ведь я так и не определился с полом этого странного существа, помогающего мне. Но испортить штаны было бы еще более унизительно, поэтому, пересилив себя, я решил попросить о помощи.

Постанывая и стараясь не тревожить лишний раз рану, я приподнялся на локтях и осмотрелся. Увиденная мною картина была настолько сюрреалистичной, что заставила распахнуть глаза пошире, и даже на какое-то мгновение забыть и о ранении, и о полном мочевом пузыре.

Женщина (на этот раз было абсолютно точно видно, что помогала мне женщина, так как изодранная странная вязаная рубаха практически не скрывала её принадлежность к противоположному полу), сидела и, что-то бормоча себе под нос, деловито отделяла костяные наросты бограза от тела. Причем самым удивительным было то, что ей удалось каким-то невероятным образом справиться с опаснейшим хищником Кситиона.