Планета из золота
Даниэль Брэйн
Я Айелет Нейтан, судебный антрополог, и я лечу на закрытую планету Эос выяснять обстоятельства смерти профессора археологии, потому что такова процедура.Это лейтенант космической полиции Дэвид Гатри, он тоже летит на Эос, потому что смерть профессора показалась кому-то весьма подозрительной.Это артефакт под названием «Перст Зевса», на мой взгляд – ничего ценного, и я понятия не имею, почему вокруг него столько возни.А это те, кто случайно или целенаправленно свел меня, Дэвида Гатри и «Перст Зевса», и те, кто не рад видеть на Эос никого из нас, включая «Перст», и у них есть на то сотня причин.
Даниэль Брэйн
Планета из золота
Глава 1
«Как завоевать* любую* девушку*. Эффективные* методы* прежних веков».
В книжном магазине, как и во всех люксовых бутиках космопорта, толпился любопытствующий народ: купить ничего не купят, но посмотрят и, если очень повезет и робот-продавец не заметит, пощупают. Перед полетом людям скучно, кому-то надо успокоить нервы созерцанием прекрасного, а редкий некто может без напряга потратить сотню наммов на роскошь, вызывающую неизменное уважение: печатное издание.
Реклама книги прошла отличная, отзывы были и разгромные, и восторженные – как раз то, что нужно, чтобы быстро сплавить тираж в триста тысяч экземпляров стоимостью двести девяносто девять наммов каждый.
«Научно-популярное издание, основанное на монографии доктора антропологии И. Берн Сэнд».
Монография вышла интереснее, чем ее адаптированный и сильно цензурированный пересказ, и я это знала лучше, чем кто бы то ни было, потому что принимала в ее создании самое активное участие. Монография интереснее, но и скучнее для потребителя, а рынок есть рынок, люди любят попроще и позанимательней, а космопорт – лучшее место для реализации печатной литературы, иначе придется весь перелет унывать или, что еще хуже, унывать под единственное доступное развлечение – бортовую медийную систему.
– Мэм? – женщина рядом со мной нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и кривила накрашенные губы. Помада удивила так, что у меня вылетело из головы, что тоже стою в очереди, а женщина этим моментально воспользовалась и дотянулась до белоснежной пластиковой руки занятой покупателем продавщицы. – Это ведь не запрещенная литература, не так ли?
Робот заученно вручила покупку мужчине и, полная достоинства, повернулась, в глазах зажглись красные предупредительные лампочки – эту модель оснастили датчиками, что для книжного магазина неудивительно. Женщина поспешно отдернула руку и с досадой кашлянула.
– Взгляните на сноски, мэм, – ответила робот с дежурной улыбкой – весь персонал изготавливался, во-первых, физически привлекательный и дружелюбный, во-вторых, ударопрочный. – Все это – художественное преувеличение, не больше.
«Все это маркетинг», – тоскливо перевела я. Монография похудела страниц на триста и утратила всю научную ценность. Зато я получила отличный гонорар.
– Тогда мне три, – скомандовала дама и прибавила, плотоядно косясь на меня: – У меня три холостых сына.
По мнению дамы, это должно было мне сказать, что она чертовски богата. Я озверела от такой наглости, протянула присмотренный блокнот к сканеру, не дожидаясь обслуживания, и сунула браслет в кассу. Чип сработал, продавец невозмутимо нажала на кнопку подтверждения платежа.
– Я стояла первая, – окрысилась я на остолбеневшую даму и с едкой вежливостью добавила: – Мэм.
Я неторопливо запихнула блокнот в рюкзак, надела на плечо одну лямку и потащилась к стойке регистрации. Вслед мне донеслось:
– Какие книги вообще это исправят? Куда все катится?
Табло на стойке еще не горело, регистрация не началась, но очередь уже выстроилась. Спутник Астра системы Йор – направление курортное и очень доступное, и меня со всех сторон пинали юркие роботы-бэбиситтеры. Туристы, летевшие с пересадкой с менее развитых планет, чувствовали себя неловко и затравленно озирались, полагая, что ошиблись стойкой и здесь регистрация в какую-нибудь детскую здравницу, но все дело было в поразительном воспроизводстве населения, как минимум на таких прогрессивных планетах, как наша Гайя или Теллус. Как только производители смогли предложить дешевых и надежных роботов по уходу за новорожденными детьми, женщины перестали себя ограничивать. Таким образом развенчался вековой миф, что для осознанного материнства нужны надежный мужчина и материальная поддержка государства – для того, чтобы в семье появлялось пять-восемь детей, требовались удаленная работа и постоянные неустанные няньки.
– Эй, Нейтан! Нейтан, э-гей! – услышала я знакомый голос и в изумлении обернулась. Ко мне с точно такими же рюкзаками, как у меня, подбежали Морено и Стэнли, раскрасневшиеся, запыхавшиеся, и люди в очереди заволновались. На меня еще могли не обращать внимания, но троица с рюкзаками с эмблемой «Гэл-Пол» внушала обывателям некоторую тревогу. – В отпуск? Везет, а нас отправили на стажировку.
Я отпихнула от уже изрядно пострадавшего плеча назойливого бэбиситтера, рискуя нарваться негодующий на вопль его хозяйки. Второй робот толкнул маленькую и худенькую Морено так, что она едва не упала, и Стэнли прикрыл ее от нападок широкими плечами.
– Я… – Миссия моя была не секретная, но меня просили о ней не распространяться, пусть и своим же полицейским, и поэтому я почти не соврала: – Навещу кое-кого…
– Ага! – Стэнли с таким восторгом шарахнул меня ручищей, что я присела. – Ладно, ладно, потом покажешь фотографии этого «кое-кого», – и прежде, чем он еще раз по-дружески меня хлопнул, я все-таки успела отскочить. – Мы побежали, не пропадай, если будет связь!
Они затерялись в толпе. Над головой раздался мелодичный сигнал, очередь загалдела, задвигалась, я с силой потерла рукой лоб.
Естественно, я покажу фотографии «кое-кого», куда мне деваться. Правда, не Морено и не Стэнли, а доктору Сэнд, начальнику лаборатории, и специальному агенту, который выписал мне эту командировку. Могло быть хуже, утешила я себя, а задачку мне подкинули превосходную. Можно вообразить, что ты перенесся веков на восемь назад, такая вот машина времени в реальной жизни. Да, я с трудом представляла себе, как эту задачку буду решать, какие доказательства вообще смогу предоставить – да и уцелели ли они за эти несколько дней, но выйдет отличная статья в «Вестнике судебной антропологии», если я справлюсь.
Я справлюсь. Потому что я хотела быть полевым специалистом, а не кабинетным, и пока ничего не выходило. Доктор Сэнд держала меня при себе в четырех стенах, а наградой за эту командировку могла быть экспедиция на одну из планет Солнечной Системы, которые так усиленно пытались осваивать семь сотен лет назад. Так усиленно и так тщетно, что до сих пор отправлялись судебные экспедиции, изучались остатки и останки, разыскивались родственники и выплачивались компенсации обрадованным потомкам. Вот это было бы потрясающе интересно – узнавать, из-за чего погиб тот или иной астронавт, по чьей вине, кто допустил ошибку, и рассказывать людям правду о событиях многовековой давности, а от чего умер начальник экспедиции, которому исполнилось сто девяносто шесть лет… скорее всего, от старости, отсутствия медицинской помощи и лекарств или от собственной неосторожности.
Пусть Эос и неразвитая планета по нынешним меркам, но не опасная. На опасные планеты не отправляли археологические экспедиции, справедливо считая, что никакие тайны и загадки истории не стоят человеческих жизней.
Я отпихивала роботов с люльками и детскими креслами и прикидывала напряженный график: три дня до места назначения, на Астре меня встретят, с учетом особенностей Эос – сутки пути на катере, пять-семь дней, если получится разобраться на месте, и двенадцать часов, если я сразу пойму, что останки нужно как можно скорее отправить на Гайю. Значит, еще сутки, а там как повезет с обратным рейсом, потому что на Астру летают только чартеры, итого девять дней минимум и максимум недели три. Через три недели лето кончится, по графику снизят температуру и запустят ежедневные ливни, и отпуск мой накроется медным тазом.
Интересно, что такое «медный таз»? Память мне ничего не подсказывала.
Я задумчиво подняла голову и сначала прищурилась, не поверив тому, что увидела, а затем обомлела: смешливый парень примерно моего возраста настойчиво строил мне глазки. Я хмыкнула – когда я в команде доктора Сэнд работала над материалом для монографии, представляла себе это несколько менее откровенно, но, видимо, флирт у homo sapiens был в крови, иначе говоря – заложен генетически, обеспечивая выживаемость вида. Даже несколько веков ЭКО, в том числе и от доноров, и строжайшие законы о домогательстве не смогли истребить то, что мы, преследуя самые благие научные цели, неосторожно взяли и пробудили.
Парень был напорист. Мимика у него была забавная. Я вытащила телефон.
«Доброе утро, доктор Сэнд. Мы выпустили джинна из бутылки. Продажи бьют рекорды – я смотрела в сети. Со мной уже пытаются заигрывать».
Ответ пришел немедленно:
«Вы же антрополог, деточка! У вас должен проснуться научный интерес! И как это выглядит?»
Мы таращились друг на друга вместе с веселым парнем. Он подмигнул, я нахмурилась, отыскивая в выражении его лица ответ на вопрос моего шефа.
«Смешно? Нелепо? Не могу дать точную характеристику. Он пытается намекнуть, что заинтересован в более близком контакте со мной. Это неприятно».
Он заинтересован в контакте, но раз не хватало мозгов подойти и спросить словами, как все нормальные люди, я тоже решила побыть дикаркой: включила камеру и навела ее на парня. Если его ужимки люди не замечали, то мой поступок вызвал довольно громкое возмущение, волной прокатившееся по очереди. Парень смутился и предпочел затеряться, я опустила телефон, люди смотрели на меня осуждающе. Я даже не покраснела.
«Ловите, доктор Сэнд. К сожалению, он быстро удрал, но в самом начале записи вроде бы видно. Как материал мы ее не приложим, я снимала без разрешения, оставим “для внутреннего пользования”. Если, конечно, сейчас ко мне не прицепится служба безопасности космопорта и не потребует все стереть».
Но искин службы безопасности если и видел что-то на камерах, то не определил съемку как инцидент, требующий немедленного вмешательства. Я как послушная девочка выстояла очередь и с мрачной физиономией сунула руку с браслетом в считыватель информации.
– Айелет Нейтан? – уточнила робот. Я кивнула и посмотрела в камеру, чтобы аппаратура идентифицировала мою личность. – Ваш пункт назначения – Эос? Не Астра?
Роботу было все равно, она исправляла возможную ошибку системы, а вот люди закрутили головами. Я закусила губу – слишком много внимания.
– Да. Служебная необходимость.
– Откройте мне вашу визу, пожалуйста, – попросила робот, и я, вытащив руку из считывателя, нашла на браслете нужный куар-код и сунула руку обратно. – Все в порядке, пожалуйста, не убирайте руку, я запишу ваш посадочный талон. Хорошо, можете убрать руку. На Астре не покидайте терминал высадки и дождитесь трансфера на Эос. Сдаете багаж, мисс Нейтан?
«Доктор Нейтан», – ворчливо поправила я про себя. Двадцать семь лет даже в наше время мало для доктора наук, но что поделать, если я такая умная.
– Нет, спасибо, – я подняла рюкзак и запихнула его в сканер. Не полупустой, но для ручной клади допустимый.
Робот улыбнулась и кивнула, прощаясь со мной и одновременно приглашая следующего пассажира:
– Хорошего вам дня.
Теперь мне вслед смотрела еще и вся эта чертова очередь. Я чувствовала себя селебрити, которую поймали на пляже, но попросить автограф не решаются, потому что бумага стоит дорого – видимо, не такого я уровня знаменитость, чтобы моя загогулина потом окупилась.
Я прошла через пару сканеров служб космопорта, отстояла в очереди на досмотр – на этот раз уже таможни, и здесь досматривали не роботы, а люди, людей я не любила, но что поделать, пришлось вытерпеть и удивленные лица, и вопросы по поводу того, что за странные предметы у меня в рюкзаке. Я подумала, что лучше была бы возможность распечатывать какие-то документы и ставить печати, тогда не спрашивали бы всякую ерунду. Наконец особо дотошный сотрудник таможни закончил рыться в моих вещах и попросил меня еще раз идентифицировать личность. Я снова сунула руку в считыватель.
– Прошу пройти за мной, доктор Нейтан, – деловито сказал таможенник, возвращая мне рюкзак, и я вспомнила, почему не люблю людей.
От них можно ждать любых неприятностей.
«Доктор»? Черт бы тебя побрал.
Глава 2
При поступлении в Академию криминальной полиции куратор долго молчал и смотрел в мое личное дело. Я тоже молчала, понимая, что никакими словами результаты тестов уже не поправить.
– Чтобы работать оперативником или криминалистом, нужно любить людей, – сокрушенно покачал головой куратор. – А тесты показывают, что вам лучше работать с вещами, Нейтан. Не касаясь ни свидетелей, ни потерпевших. К тому же в колледже вы изучали антропологию. Вот и попробуете – судебная антропология, например? Поверьте, вам понравится. Вообще нет живых людей.
У людей слишком много эмоций, кивнула я тогда. А обучение и последующая работа в судебной антропологии мне понравились, хотя я почти все время проводила в лаборатории, что несколько удручало.
Мне не нравилось то, что мою работу сопровождало. Люди.
– Сэр, – сказала я в спину своему сопровождающему, – вы хотите меня досмотреть?
– Нет, доктор Нейтан! – ужаснулся таможенник, остановился и посмотрел на меня подобострастно. Он был всего на пару лет моложе меня, но я окрестила его «парнишкой». – Э-э… вы сейчас все узнаете, не волнуйтесь, «Кассиопея» без вас не улетит. К тому же это чартер, – виновато прибавил он, и я закончила – «у нее и без вас будет все не слава богу прямо перед отлетом».
Мы остановились перед металлопластиковой дверью, парень поднес руку к считывателю, и мы вошли.
Гул космопорта в этом коридоре был совершенно не слышен, только ровное гудение техники и чьи-то приглушенные голоса. Мы прошли за угол, таможенник постучал в одну из дверей, оттуда радостно крикнули, и я под подбадривающий кивок нажала на ручку.
– Разрешите? – не то чтобы я была офицером полиции, но какие-то понятия о субординации мне привили. – Я доктор Нейтан. Вы хотели меня видеть.
И я понятия не имею зачем.
Из кресла поднялся худощавый мужчина, кивнул другому мужчине, тот вскочил и принялся открывать металлопластиковый шкаф. Предчувствие заворочалось где-то в районе желудка, и стало понятно, почему такими взбудораженными были Морено и Стэнли. Какая-то служба космического транспорта отлавливала всех, кто имел несчастье работать на правительство, и отправляла с ними тестовое оборудование или что-то в этом роде.
У меня была куплена каюта первого класса, но я летала достаточно часто, чтобы не понимать – первый класс еще не значит комфорт, тем более на старом чартерном корабле. Сейчас мне всучат барахло, и я весь полет буду о него спотыкаться, и хорошо, если удастся его закрепить согласно требованиям транспортной безопасности.
– Я Ричард Монтенегро, начальник службы безопасности космопорта, – восторженно представился хозяин кабинета, и я мысленно взвыла. Что за черт! Все-таки они усмотрели нарушение закона в моей съемке того нахала. Но ладно, не смертельно, все равно вся лаборатория уже посмотрела на «флирт», можно удалять. – Вы летите на Эос, правильно?
Я кивнула. Постоянное уточнение меня не смущало, потому что Эос закрыта для любых посторонних посещений.
– Есть кое-что, – поморщился Монтенегро и подал знак мужчине, все еще копавшемуся в шкафу. – Пару недель назад это изъяли при посадке на борт чартера на Весторме… В общем, ничего странного, если учесть, что не везде есть современное оборудование, а не еле живое старье, и непонятно пока, какими путями это добралось до Весторма. Посмотрите.
Передо мной поставили самый обычный пластиковый кейс бежевого цвета. В таком же точно мне приносили выпавшие из строительного ковша чьи-нибудь останки, заботливо собранные приехавшими полицейскими криминалистами – на их месте могла быть я! Второй мужчина пояснил:
– Мы упаковали, как положено, вот, ждали оказии. Берт Шольц, заместитель начальника службы пограничного контроля.
Меня обложили со всех сторон людьми с авторитетом.
– Можете открыть? – попросила я, и Шольц с готовностью занялся замками на кейсе.
– Сперва проверили в лаборатории на Весторме, потом здесь, на Гайе, независимо, так что ошибки нет, все вывезено с Эос. Эксперты из Исторического музея тоже отметились, все данные я вам сейчас отправлю, ничего, представляющего музейную ценность, нет, но вот с вашей точки зрения… в смысле, для археологов, для антропологов…
– Для меня интерес представляют кости, – деревянным голосом озвучила я. – Я судебный антрополог.
– Понимаю, – протянул Шольц, а Монтенегро покивал. – В общем, мы ждали случая, чтобы это вернуть. Просто отвезете – даже не на Эос, а на Астру, там уже ждут это дерь… кхм, археологические находки. Передадите под электронную подпись прямо в таможенный контроль.
Я рассматривала самый обычный глиняный кувшин, коих в любом магазине предметов интерьера масса, разве что этот был, конечно, древний, но целый и даже запечатанный. Поставив кувшин на стол, я обнаглела и вытащила из пластиковой упаковочной трухи какие-то тупые осколки, металлическую лопатку непонятного назначения с узорами и страшную, как вся моя жизнь, глиняную куклу.
– Ничего, что это все в пластике? – с сомнением спросила я. – На Эос есть контейнеры для переработки?
– На Эос нет, разумеется, на Астре – да, там же полно туристов, – успокоил меня Монтенегро. – Они там в таможне сами все перепакуют.
Я стала укладывать артефакты обратно, потому что время поджимало, и хотя меня заверили, что без меня не улетят, нервировать экипаж не хотелось. Пассажиры – черт с ними, в конце-то концов.
– Как могли все это вывезти с такой планеты как Эос? – запоздало поразилась я, припомнив, что я читала. – Туда допускают строго по визе, даже мне пришлось ее получать.
– Если бы мы все это знали, – вздохнул Монтенегро, – я был бы не нужен на своем месте. Понятно, что по-хорошему надо бы отправить туда команду, но… Эос… – Он уселся, принялся печатать акт передачи, страдальчески вздохнул. – Вам там, конечно, ничего не грозит, вы будете находиться в Галактической миссии, но вас предупреждали, наверное, что выходить за пределы периметра не стоит?
