Борис Александрович Алмазов "Если смерть умрёт"

– Чего боюсь?

– По закону ночью допрашивать не положено… Права человека… Сам знаешь. Прицепится какой нибудь правозащитник бандюков… Пойдет вонь!

– Я – воробей стрелянный, – сказал майор. – Это же не допрос, а так – разговор. Какой допрос, если, к примеру, присутствует частное лицо. Ты. А Константин Иваныч нам американский кофе организует из гуманитарной помощи! Сахар то привезли?

– Вам бы касторки, не то скипидару, а не кофею! Чего нельзя было жмурика этого Бабченко на вашей стороне закопать? На кой вы его сюда приволокли?! Теперь понаедут следователи, пойдут ковыряться…

– Вот и хорошо, – сказал майор, – может до чего – нибудь и доковыряются… Дело то не шуточное… Можно сказать – триллер!

– А где его держать?! Пока они приедут, он у нас тут провоняет все! Холодильника то нет! То есть, имеется, но маленький, пищевой…

– Хорошо, – без тени улыбки, сказал Бочуа, – как только поймаем того, кто Бабченко разорвал, сразу попросим, чтобы в следующий раз рвал на кусочки помельче, а то они в холодильник не лезут…в пищевой.

– Тьфу, тебе в рыло! Что ж я в пищевой холодильник стану покойника совать! Ну, ты сказал!

– Тогда нюхай! – закончил беседу майор.

– Ах, ты ё…. взвился дядя Костя, и пошел, перекладывая «из матери в мать». Но, чайник с кипятком, три стакана, банки с кофе и сахаром, все же, принес. Попыхтел и неожиданно попросил:

– Товарищ майор, погляньте в бумагах, как этого Бабченко звали?…

– Тебе на что?

– Как на что! Отходную прочитать. Панифиду. Не собака, чай… Понесла его, дурака, нелегкая, снежного человека ловить…. Словил вот! В обе руки!

– Он крещеный? – спросил Бочуа.

– А какой же! – вздохнул дядя Костя, – Так то на вид – чистый комсомолец, тольки староват, но крест под рубахой виднелся, как он нам лекцию то читал… Вот не спас крест- ат…

– Бабченко Иван Алексеевич, – сказал майор, просматривая протокол задержания – Прямо как Бунин.

– У Бога отечеств и фамилиев – нет. Иван, значит. Новопреставленный убиенный или умученный раб Божий Иоанн. Надо отпеть, хоть, как человека, дурака-то этого. Видать безвредной жизни был человек…

– Разве, тебе отпевать можно?…– спросил Бочуа,

– Ды мне на что! Я не поп. Это грех, когда мирянин отходную читает. Это уж по великой необходимости. Божественный человек у нас имеется! Тоже на ту сторону мостится. Вроде, как бы, иеромонах. Пускай он и отпевает. Вот зато и посмотрим, какой он священник – по правде или прикидывается.

– Ты и в церковной службе понимаешь?

– Я казак – стало быть, христианин! Сызмала в церковь ходить поваженный, хотя бы и пионером да комсомольцем, а тайком ходил. Бабушка приучила, молитвенница моя, по ее молитвам и живу вот нонеча.

– И все то – у тебя предусмотрено. Не с какой стороны тебя, Константин Иваныч, не укусишь!!

– А вы не кусайте, товарищ майор, а то, кусавши, неровен час, и без зубов остаться…

– Не серчай. Тащи сюда своего божественного человека…

– Да это уж не нынче, ночь на дворе. Он километрах в пятнадцати отсюдова в землянке живет, как бы в скиту. Завтра на велосипеде поеду, – пообещал дядя Костя, уходя: – с утреца, значит.

– Надо будет и мне его посмотреть, может священник. – сказал Бочуа, – я его бы по деревням его повозил. Крестить, отпевать…

– А говорят абхазы – мусульмане?!

– Пусть говорят, – сказал Бочуа, – Ты больше слушай!

***

Дежурный сержант привел задержанного. Тот сел, сутулился, каменно уставился в одну точку, даже не поворачивая головы к майору при ответах на его вопросы

– Идите с нами кофе пить… – пригласил его Бочуа, когда майор, отпустив конвоира, предложил задержанному, чувствовать себя свободно.

– Спасибо, не хочу… – ответил тот, с плохо скрываемой неприязнью.

– А мы, как говориться, с толстым удовольствием американскую помощь освоим… – сказал майор, – Только кофе у них какой то странный – не бодрит совсем.

– Они из него кофеин добывают, а отходы в недоразвитые страны…Нам, например, – прохрипел задержанный.

– И на том спасибо. На безрыбье и рак – рыба, – сказал Бочуа.

– Константин Иваныч излагает круче: на бесптичье и задница – соловей.

– Он изложить может! – засмеялся Бочуа.

– Ну, что ж – сказал майор, – не будем кошки – мышки разводить. Ориентировка на вас есть.

– И что? – равнодушно сказал задержанный.

– Да ничего. Просто я знаю, что вы – высококлассный снайпер, гастролируете по горячим точкам. По идее, должны были давно быть объявлены в международный розыск и арестованы.

– Руки коротки, – сказал снайпер, – я преступлений не совершал.

– Это компетентные органы должны разбираться. По данным – в Приднестровье – воевал, в Карабахе – воевал, в Сербию катался и здесь тоже отметился…

– Где? – спросил Бочуа.

– Не имеет значения, – прохрипел нарушитель.

– Сухуми брал, – подсказал майор, – с чеченским батальоном.

– О… – сказал, оживляясь, Бочуа, – да вы садитесь к столу.

– Спасибо, мне здесь удобно.

– А сюда то зачем? – спросил майор, – Война закончилась. Работы вам нет.

– Я не киллер.

– А кто?

– Чистильщик.

– В чем разница?

– Денег не беру.

– Волк – всегда волк.

– Кому – волк, кому – санитар леса! Я Россию защищаю.

– И в Сербии?

– И там тоже.

– И здесь с Басаевым?

– Тогда – с Басаевым.

– А теперь?

– Теперь я сам по себе. Частное лицо. Документы у меня – чистые.

– А руки? – спросил майор, которого раздражал этот человек, отвечавший равнодушно, словно вопросы его не касались, словно речь шла о каком – то другом, постороннем.

– Вы что нибудь можете нам пояснить по поводу убийства журналиста? – спросил Бочуа, стараясь снять неприятный тон беседы, – Пожалуйста. Я думаю это очень важно…

– Еще бы! Я его вот как вас видел, в трех шагах…

– Кого это «его»?

– Людоеда.

– Снежного человека?

– Может и снежного… только не человека… Сначала то похожим показался, а после вижу не человек. И вся повадка звериная.

– А по – порядку?

– Можно и по порядку. Снайпера работают вдвоем. Мы со вторым номером держали цель в пятнадцати километрах отсюда. Тут ходка – наркоту через Грузию и Абхазию в Россию волокли. Наводка – правильная, а у второго номера сына наркоманы на иглу посадили, помер от передозировки, так он курьеров был готов зубами рвать. Потому и погорячился. Как увидел первого с мешком, так кувырком весь устав. Ему вообще стрелять не положено. Он должен только, если я промахнусь, доделать… А он сразу первого завалил, как топором! А там еще двое – тройкой шли. Один из подствольника и шарахнул. Я – с другой стороны тропы – мне ничего,… Пока с этой сладкой парочкой разобрался, напарник уже потек основательно. Его крепко зацепило. Пока жгут ему наложил да ногу в шину, он совсем ослаб – хорошо у этих прамидол был, так я его обезболил. Но соображаю, что мне его на эту сторону, в Россию, тащить короче, чем назад в лагерь. Но здесь – река, время – осеннее,… Побежал брод искать.

Пока нашел, пока оружие прятал – с оружием то сразу повяжут. А так-то у напарника – раны не пулевые, рваные – может, человек на мине подорвался. А он уже подтекает реально. Его, максимум, через два часа надо к хирургу на стол положить… Вернулся за ним.

А вечерок уже такой серый, дождит. Смотрю около него фигура. Здоровенный такой показалось мужик, что то там делает… А я то без оружия. Все спрятал. Что делать не знаю. Смотрю, мужик этот напарнику голову, как с полки снял, буквально, как арбуз. Что- то там пальцем поковырял… Я даже не понял сначала… Совсем без усилия, как будто мяч футбольный с земли поднял и в мою сторону отшвырнул…Около меня голова упала в куст. А потом я думал он труп обшаривает, ну как положено шмонать – документы там , еще чего… И вижу что он напарника, буквально, как вот хозяйки селедку потрошат, сверху вниз порвал, без ножа. И руку вовнутрь запустил, а потом и всей мордой… Печень жрал. Я, буквально, как закостенел. И разглядываю этого, как фотографирую, ни рукой, ни ногой пошевелить не могу… И страх верите, реально…страх.

А этот морду подымает, и я вижу это, реально, – не человек. Реально Кинг-Конг. Весь в кровище, только клыки торчат… Пофыркал, морду об напарника обтер, посмотрел так вокруг, я глаза закрыл, чтобы взглядом не встретиться…

А что я мог сделать. Он меня на треть выше! В натуре. Могу доказать. Он, когда уходил руку или там лапу на уровне плеча об дерево вытер. Я потом приходил смотреть следы – получается его плечо – моего сантиметров на тридцать выше. Значит он за два метра. А силища то какая. Когда встал – реально человек. Только сутулый – шеи совсем нет. Ушел на двух ногах. И это не зверь. Он курьеров, что мы завалили, тоже распотрошил, и печень выбрал и в рюкзаки. Из рюкзаков все выкинул, а это туда сгрузил, на спину и ушел… Следы широкие, подошвенного свода нет, босые, тридцать пять – тридцать восемь сантиметров.

– В чем был одет? – спросил майор.

– Как в чем? В шкуру собственную. Шерсть на нем. Правда какие то тряпки вроде болтались и вроде был в штанах., а может даже и в куртке…Нет, вроде на нем кусок брезентовой палатки надет был… Не помню темнело уже.

– Карту можно? – попросил Бочуа.

– Конечно нельзя, – сказал майор, расстилая на столе карту, – Где?

– Вот. Только на абхазской стороне реки. Километров пятнадцать отсюда.

– На месте показать сможешь? – спросил Бочуа.

– Конечно, – сказал снайпер, и, покосившись на майора, добавил, – да вы и сами найдете.– Там на деревьях ветки заломаны и затесы на высоте выше двух метров, будто медведь кору когтями драл, а на заметку, я на деревьях ленты из барахла нарвал да развесил. И напарника то собрал и закопал, а нарконоши эти в кустах так и валяются, ежели их этот не уволок. У меня уже сил не было их хотя бы одно место собрать, да и ночь уж пала. Да и худо мне было, рвало два дня…

Майор налил в кружку кофе, сунул в руки снайперу. Тот машинально принял, и так же машинально отхлебнул.

– Убивать идешь? – усмехнулся майор.

– Как получится.

– А чего ж раньше не приходил, когда границу еще не закрыли?

– Лечился. Лечили меня… – тихо ответил снайпер.

– И как теперь?

– Теперь психушку закрыли. А я не буйный, справка при мне, – и глядя свинцово-тяжелым взглядом прямо майору в глаза: – Для отмазки.

– Скажи мне, как врач, – спросил майор абхаза, когда снайпера увели, – как у него с мозгами?

– Как и положено, после войны,… Но в пределах нормы.

– Уверен, что не бред?

– А то, что у тебя на плацу лежит – не бред?

– Вот именно….– сказал майор, – бред с вещьдоками….

– То – то и оно. А вот ты мне скажи, как юрист, как погранец, как военный кадровый, как это все понимать?

– Пока никак, – ответил майор.

– То есть?

– Никак пока, – повторил майор, – версий нет. Информации мало. Ждать. Копить факты.

– Ну, ты хоть представляешь, что может произойти, если все именно так, как этот снайпер говорил?

– А что может произойти?

– Слушай! Людоед объявился! А ты спокойный? – Бочуа заволновался, перестал следить за правильностью речи, и майор сразу вспомнил возницу, который вот так же размахивал руками.