– Я сама, не маленькая!
– Яка малэнька? Он яка невеста статная вирости, – переходя на украинский говор, согласилась с девочкой Маруся. Ее замечание заставило мужчину вспомнить о своем обещании, и он объявил:
– Как деньги достану, накуплю обнов этой невесте!
– И то верно, – согласилась Маруся. – А то дивчина красоту свою казать не может! А деньги, касатик, я научу, как достать.
– Воровать что ли? – встревожился мужчина.
– Да боже ж сохрани! Ни! В банке можно кредит взять. Только этот кредит москвичам дают, ну тем, что с пропиской. Я сама узнавала. Мне не дали. А у тебя, коханый мой, прописка есть. Значит, дадут! Мы денежки возьмем, палатку выкупим, свое дело откроем и заживем припеваючи. Не то, что на обновки, на все денег хватит!
– Видала, Надюха? Какую я тебе новую мамку нашел! Припеваючи жить будем! Слышь? А сейчас пойди – постели нам с молодухой на диване!
Девочка покорно отправилась стелить постель «молодоженам», хоть и не расписанным пока в загсе. После того, как с этим было покончено, она вернулась на кухню, где папка с тетей Марусей заканчивали распитие бутылки. Когда бутылка опустела – парочка удалилась в большую комнату на диван; а Надя принялась шумно мыть посуду, стараясь не слышать доносившиеся до ее ушей стоны и хихиканья. Завершив уборку, девочка ушла в свою маленькую восьмиметровую комнатку. Там, взяв со стола фотографию умершей мамы, она покрыла ее слезами и поцелуями; а затем, спрятав фото под подушку, забылась в тяжелом сне.
Но жизнь их семьи отныне, в самом деле, несколько изменилась. И спустя некоторое время Надя не могла не отметить, что получилось не так уж и плохо. Папка стал меньше пить, а потому больше уделял внимания молодой жене – гораздо реже учя дочь ремнем. Но когда – по пьяному делу – обучения все же случались, то у Маруси всегда находился предлог, чтобы не мешать им.
Глава 2
Однако время, если не ждать – бежит быстро; и продолжавшийся 1990 год с началом 1991 года – пролетели, как одно мгновение. Теперь же – сразу после праздника Первомая – мужчина, выйдя из дверей банка, растерянно остановился на крыльце.
Банк размещался с края первого этажа длинного многоэтажного дома, который вытянулся вдоль широкой улицы. Однако первый этаж здания был в два раза шире и выше остальных – с жилыми квартирами; и выдвигался своим фасадом на просторный тротуар. А по другую сторону тротуара тянулась заросшая травой узенькая полоска земли с молодыми деревцами и редкими клумбами тюльпанов.
Домой мужчине идти не хотелось. В его ушах все еще продолжал звучать неумолимый голос банковского служащего: «Если у вас нет средств, которые необходимы для погашения долга, то мы вынуждены будем через суд отнять у вас квартиру».
Когда год назад он под залог своей квартиры брал деньги у банка – ему и в голову не могло прийти, что очень скоро станет банкротом; потому что его Маруся просто-напросто не сумела все предусмотреть. Выкуп вагончика и закупка товара обошлись им слишком дорого, а реализация товара не приносила должного дохода. Кроме того сам он пристрастился к новым игровым автоматам – вечно надеясь на выигрыш. Мужчина до последнего оттягивал свои переговоры с банком, надеясь – можно сказать – на чудо, которое поможет поправить финансовые дела. Однако чуда так и не случилось.
«Откуда взять полмиллиона? – думал мужчина, смотря направо в сторону своего дома. – Тоже мне – нашли миллионера! Брал-то всего 350 тысяч рублей. А отдавать, видите ли, надо 497 тысяч. А откуда их взять прикажете?»
Потом он взглянул налево, и заметил, как на крыльцо соседнего помещения с банком – под неоновой вывеской «Стриптиз-клуб» – вышел скучающий охранник, неспешно закуривая сигарету. Несмотря на то, что дорога домой была в другую сторону, мужчина почему-то решил подойти к охраннику и попросить у того:
– Закурить не найдется?
– Почему не найдется? Закуривай! – и охранник протянул ему почти полную пачку сигарет «GAMEL». Некоторое время мужчины молчаливо стояли рядом, с удовольствием вдыхая дым. Потом между ними завязался разговор.
– Как зарплата?
– Хватает, – ответил охранник, одетый в строгий костюм «с иголочки» и в начищенные до блеска полуботинки. Затем, не без гордости, добавил: – За некоторые дополнительные работы даже премия случается.
– Ну да, ну да. Охранники сейчас без работы не бывают.
– А ты думаешь – я охранником всегда был?
– А то!
– А вот и нет, – с задорными оттенками в голосе заметил собеседник. – Раньше я в типографии наборщиком работал, но теперь наборщики не нужны – компьютеры вместо них; вот и пришлось идти искать другой заработок. Сюда в охрану взяли из-за того, что в Афганистане по призыву служил. Квартирку свою, которую за Афган получил – сдаю, а сам здесь живу на всем готовом, за девчонками присматриваю.
– Ну да, ну да. И, поди, бесплатно пользуешься их услугами?
– Да я их и пальцем трогать боюсь! У нас тут секса нет! Одно только наслаждение взора, – высказывая это, охранник прищурил, как кот, свои глаза и сделал широкий театральный жест рукой. – Это ж прямо настоящая женская школа. Все как на подбор – девственницы.
– Ну да? – недоверчиво заметил мужчина.
– Вот тебе и «ну да», – передразнил его охранник. – Тут девочек только манерам обучают, как каких-нибудь гейш в Японии. Понял? Сейчас очень модно стало отдавать детей в рекламный бизнес, чтоб они становились фотомоделями и манекенщицами! Была бы у меня дочь – сам бы ее сюда пристроил. Воспитание тут строгое, а главное не то что платное, а даже совсем наоборот.
– Это как?
– Не ты деньги отдаешь за обучение, а напротив – сам их получаешь, – и охранник хитро взглянул на собеседника. Это был уже не первый его опыт, когда он заманивал в клуб недалеких родителей, мечтающих иметь прославленных отпрысков, чтобы потом купаться в лучах детской славы. Если при этом новая девочка оставалась в клубе – охранник получал неплохое вознаграждение. А за деньги – он был готов на все! И сейчас, почувствовав шестым чувством слабину собеседника, охранник продолжал его прощупывать:
– Впрочем, чего я тебе все это толкую? У тебя, небось, и дочери никакой нет, так зачем тебе все это знать?
– Почему нет дочери? Как раз есть. А вот с деньгами очень плохо, – распустил свой язык мужчина. – Квартиру за кредит хотят отнять.
– А дочка – какая? Небось – кроха?
– Седьмой класс заканчивает.
Услышав такое, у охранника душа запела – предчувствуя очередное вознаграждение; и он радостно предложил:
– Ну, тогда пойдем внутрь! Там как раз сейчас хозяин находится, с ним, может, и договоришься.
И выкинув окурки в стоящую рядом урну, оба вошли в помещение «Стриптиз-клуба»; а после того, как миновали небольшую прихожую между раздевалкой и туалетом для посетителей, мужчины оказались в большом зале, потолок которого поддерживали две колонны. В глубине был подиум, около которого полукругом стояли столики с кожаными креслами и диванчиками. Посредине круглого подиума был шест, где крутилась и выгибалась юная девушка в ажурном костюмчике, с большими чарующими желтого цвета, как у рыси, глазами. Она четко выполняла команды, которые давал ей ласковым, почти нежно урчащим голосом шатен – очень приятной наружности лет тридцати в белом костюме при черном галстуке.
– Спинку больше выгни. Так, хорошо! Теперь правую ножку по шесту поднимай выше, еще выше. Изящнее, изящнее, девочка. Левую руку на пол. Держи равновесие!
Но девушка все же не удержалась и упала, хотя очень быстро вскочила на ноги.
– Ну, ну, ничего страшного не случилось, – успокоил он ее. – Повтори-ка еще раз! – Но заметив стоящих при входе мужчин, он остановил девушку командой: – Постой! – и обратился уже к охраннику: – Степаныч, ты ко мне?
– Я тут к вам, Вадим Петрович, знакомого привел. Трудности у него финансовые, а дочка подрастает. Может, можно ее устроить? Вы уж тогда обо мне не забудьте!
– Не забуду, не забуду, Степаныч, – пообещал шатен охраннику, а девочке заметил: – Ну что ж, надеюсь, движения запомнила? Теперь потренируйся самостоятельно, – и, обращаясь уже к посетителю, предложил: – пройдемте-ка ко мне в кабинет.
А, переступив порог боковой двери, украшенной воздушными шариками, они вдвоем – уже без Степаныча – оказались в длинном коридоре, и почти сразу вошли в комнату с обстановкой делового офиса.
– Садитесь, пожалуйста, – предложил хозяин кабинета, указывая гостю на просторный кожаный диван у большого окна. Сам же он удобно разместился в кожаном кресле за большим изогнутым офисным столом с монитором на углу.
– Итак, как я понял, у вас имеются финансовые затруднения.
– Ну да, ну да. Еще какие! Год назад взял кредит, – и мужчина оглянулся, будто опасаясь, что его кто-то подслушает. – Хотел собственный бизнес с женой начать. Ну и пожить чуток с удовольствием. А они там 42 процента накрутили! Теперь не знаю, где достать, – и, понизив голос до шепота, добавил: – Они даже квартиру грозят отнять.
– Очень хорошо вас понимаю, – с сочувствием в голосе согласился хозяин кабинета, однако деловито поинтересовался: – А дочери сколько лет?
– Месяц назад четырнадцать исполнилось.
– Апрельская значит?
– Ага.
– Ну, тогда, если пожелаете – можете привести девочку сюда. Я посмотрю на нее. Если все будет нормально, то вы получите определенную сумму, а ваша дочь сможет приступать к обучению, а потом и к работе.
– Какую сумму?
– Девочку приводите сюда на полное обеспечение, а сами получаете 120–180 тысяч рублей за год, как договоримся. Навещать девочку рекомендую не чаще одного раза в месяц. Не надо лишний раз тревожить ее психику, – при этих словах голос хозяина, можно сказать, журчал, наполняя кабинет миролюбивой атмосферой. – Девственность на моей работе – обязательное условие! За нарушение оной – увольнение неизбежно. Впрочем, все это вы найдете в нашей рекламе, – и он протянул посетителю пару листов бумаги, отпечатанных на принтере, продолжая свой инструктаж: – Так как девочка еще не имеет своего паспорта, то расписку в получении денег пишем на ваше имя, как на доверенное лицо. Если надумаете, то приводите сюда дочь. С собой имейте паспорт и справку от гинеколога для девочки. Ну, а сейчас – позвольте распрощаться, потому что мне уже пора проверять урок у воспитанницы.
И хозяин кабинета встал, протянув руку через стол для прощания. Столь деловой подход к работе в развлекательной сфере у такого обаятельного и спокойного начальника явно подкупал посетителя, который решился лишь уточнить:
– Так, когда мне привести дочь?
– Да, хотя бы завтра – к двум часам дня.
После чего довольный папаша бережно свернул рекламные бумаги в трубочку и положил их во внутренний карман летней куртки. «Сначала внимательно прочитаю сам, – подумал он. – Потом посоветуюсь с Марусей. Вместе решать будем! Может, Надюха и правда манекенщицей станет? Чем черт не шутит!» – и бодрым шагом направился домой.
* * *
Оказавшись рядом с вагончиком без колес, где по-прежнему торговала его Маруся – но уже не как продавец, а как хозяйка – мужчина постучал в дверь; а когда та открылась, уверенно вошел в довольно тесное помещение, забитое ящиками и коробками. Свободного места хватало только на то, чтобы поместить единственный табурет, на котором восседала дородная хозяйка; да еще немножко – чтобы постоять рядом с ней. Однако эта теснота нисколько не стесняла мужчину, который уверенно обхватил голову женщины и закрепил объятие крепким поцелуем в губы.
– Коханый мой! – только и сказала Маруся, переведя дух после такой жаркой встречи; и уже сама крепко притянула мужчину к себе для ответного поцелуя, тихонько прошептав при этом: – А у меня новость есть. Гарна новость!
– Какая новость?
– Дитетько у нас будет! Разумеешь?
– Какое еще дитетько? Откуда? – изумился мужчина.
– Якись откуда? Чи мы с тобой чужие?
– Ясно дело – не чужие. Но ребенок зачем? С одной девахой и то не знаю, что делать, а тут еще и это.
– Надюха твоя уже гарна дивчина. Замуж ей скоро, а зараз из дома она скоро уйдет! Не сложилось у меня с ней, не сладилось. А новому дитятьке аш четвертый месяц пошел. Кумекуешь?
Мужчина подосадовал о том, что его сожительница до сих пор молчала о ребенке. «Видать стерва аборта не хотела делать», – догадался он. Но требовать аборта теперь – было бестолку; оставалось лишь со вздохом согласиться с женщиной:
– Ну да, ну да, не сладилось у тебя с ней, – однако, доставая листки рекламы клуба, решил добавить: – Я тут для Надюхи кое-что принес. Надо нам почитать и крепко подумать. В общем, закрывай свою лавочку, и идем домой!
– Покумекуем, покумекуем, коханый мой, – засуетилась Маруся, захлопывая окошечко вагончика, после чего выскочила наружу, чтобы установить защитные щиты. Вдвоем они очень быстро управились с вагончиком; а когда пришли в квартиру, то были рады, что Нади не оказалось в данный момент дома. Внимательно проштудировав на кухне все пункты рекламных листочков, они принялись за их обсуждение.
– Как ты думаешь, Марусь, дело стоящее? Обмана нету?
– Ни-и. Обману нема, – заверила его женщина, а помолчав, добавила: – Нехай работать идет! Трошки не понятно, что за работа? Чи офицанточка, чи гимнасточка?
– Ну, Надюха должна справляться с любой работой! Ведь кредит щас отдать надо… А вот только в деньгах обмана нету?
– Ни чую. Тут же написано: деньги сразу дают. А чтоб потом – даже не заикаются! Получил и иди себе, куда хочешь. Только, коханый мой! Не захаживай боле к игровым автоматам, как в прошлый раз! Будь ласка!
В этот момент хлопнула входная дверь – это Надежда вернулась домой со школьной линейки. Заметив, что отец с Марусей сидят на кухне, девочка хотела, как обычно, незаметно прошмыгнуть к себе в комнату; но мужчина окликнул ее:
– Эй, Надюха, поди сюда!
И Надя – без обуви, но в пионерской форме – вынуждена была пройти на кухню, где остановилась в дверях, терпеливо ожидая, что ей скажут взрослые.
– Мы тут с Марусей решили, что ты уже достаточно взрослая и поэтому пора тебе начать работать.
Предложение о работе девочку не удивило. Она сама давно хотела начать самостоятельную жизнь и устроиться на летние каникулы в каком-нибудь кафе мыть посуду, чтобы не быть обузой у родителей. Надя лишь спросила:
– Где?
– В одном клубе есть для тебя работа.
– В каком клубе?
– В «Стриптиз-клубе», что недалеко отсюда.
Девочка с нескрываемым ужасом посмотрела на взрослых, потому что – после того, как в их районе появился этот самый клуб – школьные учителя старой закалки, неоднократно презрительно высказывались в его адрес, стремясь и у своих учеников развить такое же презрение. Надя всегда прислушивалась к советам учителей. И сейчас она надеялась, что ее родители только пошутили; но поняв по их лицам, что они вполне серьезно предлагают работу именно в том клубе, девочка решительно заявила:
– Я не пойду туда! На меня в школе пальцами указывать будут. Я согласна работать где угодно, но только не там.
– В другом месте столько денег не дадут, – резонно заметил мужчина. – А ты должна понимать, что сейчас у нас банк квартиру за кредит отнять может.
Но девочка, потупив взор и решительно сжав губы, упорно продолжала молчать. Тогда отец решил добавить:
– А у нас скоро еще маленький будет. Ты что хочешь, чтобы мы с грудничком на улице оказались?
Надя посмотрела на Марусю, стараясь понять: правду говорит ей отец про ребенка или нет. Но та – чуя, что разговор начинает принимать слишком серьезный оборот – предпочла, как всегда, ретироваться, заявив:
– Ой, мамоньки! Я ж стирку зачала.
И девочка вынуждена была прижаться к стенке, чтобы пропустить мимо выходящую из кухни в ванную крупную женщину. Настроив шумный поток воды из крана, Маруся принялась полоскать белье. Уж больно ей не с руки было встревать в разговор между отцом и дочерью. «Нехай сами разбираются!» – как всегда решила она.
А мужчина тем временем жестко объявил:
– Завтра утром возьмешь справку из полеклиники у гинеколога, а в половину второго я с тобой иду в клуб – устраивать тебя на работу.
– Я не хочу, я не пойду туда, папка! – опять попробовала возразить отцу Надя, отчаянно тряся двумя хвостиками светлых волос, закрепленных на голове резинками. Поняв, что никакие словесные доводы не убедят сейчас дочь пойти на эту работу, мужчина, расстегивая свой ремень, заявил:
– Не хочешь понимать по-хорошему, сейчас по-другому буду объяснять!
Девочка с испугом смотрела на действия своего отца, сознавая, что тот не шутит. И сейчас он впервые станет бить ее по ногам не по пьяному капризу, а по трезвому убеждению. Но деваться ей было некуда. Убегать от ремня, затевая салочки с папкой, она даже не думала. И начав получать удары ниже мини-юбки по плотным эластичным колготкам, Надя продолжала упрямо твердить, не сходя с места:
– Ой! Я не хочу туда идти, папка. Ой! Мне стыдно там работать. Ой! Эта работа – плохая работа. Ой! Все меня в школе будут презирать. Ой! Я не вынесу такого позора. Ой! Папка, миленький, пожалуйста, – но мужчина, не говоря ни слова, продолжал размахивать сложенным вдвое ремнем. – Ой! Не надо больше, папка! Ой! – И боль от ударов все же сломила сопротивление девочки, вынудив ее сдаться со словами: – Ну, хорошо, я пойду туда.
А услышав согласие дочери, мужчина – как ни в чем не бывало – прекратил избиение и начал спокойно вдевать ремень в брючные петли.
