Как две ощипанные утки
Метались в страхе по тахте
В немой, тоскливой суете.
Пытались юбки натянуть
И быстро к двери проскользнуть.
Но тут раздался дикий рык –
Клиент их к дырочке приник:
Там над картиной, против ложа
Была просверлена дыра.
В дыру прекрасно видеть можно
На фоне пёстрого ковра
Все пируэты и моменты,
Что вытворяют здесь клиенты.
Оттуда, видно, был отснят
И шалунишка-депутат.
«Ну всё, мне крышка, я попался.
Вот, блин, до отдыха дорвался! » –
Шипит он сам себе в усы,
Бессильно теребя трусы.
Разборка долго продолжалась,
Но без свидетелей скончалась.
От злых предчувствий чуть живой,
Вельможа укатил домой.
Но дома нет ему покоя.
Ему тревога сердце рвёт:
«Теперь я имидж не отмою,
Развратный, старый идиот!
О, Боже, Боже! Что мне делать?»
«А ничего – пердеть да бегать» –
Таков единственный совет,
Что Бог бы мог мне дать в ответ!
Бороться можно лишь с врагами,
Которых чувствуем мы сами.
А тут – внезапный компромат,
Показ, где надо – шах и мат!
Прощай карьера депутата,
Москва, машина и зарплата,
И положение в стране –
Всё враз исчезнет, как во сне!
И не простят жена и дети!
Наперекор своей мечте,
Один, как перст на белом свете,
Теперь погрязну в нищете! »
И он отчаянно молился,
Стонал и даже прослезился.
Всю ночь он мерил кабинет
И понял: «Всё. Спасенья нет!»
И, чтоб унять свою тревогу,
Вельможа обратился к Богу:
«Помилуй, Боже, и спаси!
Беду-злодейку пронеси,
Организуй хитро и тонко,
Чтоб засветилась киноплёнка!
Уж не останусь я в долгу –
Я тоже кое-что могу!
Ведь ты же знаешь, депутаты
Решают важные дела.
Не зря торчать в своих палатах
Нас мать – Россия позвала!
Финансы, армия, заводы,
Защита Мира и Природы –
Неполный список наших дел –
Обременительный удел!
Устал, как чёрт и оступился.
Ну что ж, теперь мне утопиться? !
Я извиненья приношу
И об одном тебя прошу:
Поставь на этом деле точку.
Не можешь точку – дай отсрочку
Четыре года – срок рабочий
До истеченья полномочий! »
И тут во мраке предрассветном
Вдруг, посветлели небеса.
Во всём пространстве кабинетном
Вдруг, зазвучали голоса.
Потом всё стихло. Низкий бас
Промолвил: «Что ж, на этот раз
Я подарю тебе свободу,
Как просишь, на четыре года.
Потом должок ты мне вернёшь,
И лично сам ко мне прийдёшь! »
И снова ночи покрывало,
А голосов – как не бывало!
Не зная, к счастью или нет,
В конце туннеля видит свет
Взволнованный вельможа.
И чувствует он кожей:
Всё, что здесь сказано – не шутка.
Четыре года могут быть
Спокойным, славным промежутком,
В котором жить и не тужить.
А что потом, что дальше будет?
Пусть будет так, как Бог рассудит.
И побежали дни, недели,
