Кира Квон "Моя медовая девочка"

– Чабрец, кажется, – прерывисто выдохнула я, совершенно обалдев от его напора. Стоя в дверном проеме, я продолжила говорить туда же, в шею альфы, – Чуть-чуть шалфея. И легкая горечь. Не пойму, что это.

– Может, полынь? А может слезы брошенных мною наивных малышек, вроде тебя.

Последняя фраза подействовала как удар хлыста, и я резко отпрянула. Оказывается, меня уже никто и не держал. Оттого я невероятно смутилась, а следом – разозлилась на него, на себя, на свою одорантскую суть.

– Мне нужен Алексис, – я вызывающе вздернула подбородок, стараясь смотреть альфе исключительно в глаза.

– Зачем?

– Об этом я скажу ему лично, – продолжала я гнуть свою линию.

– Слушаю, – ноздри Вэла красноречиво трепетали, и мне оставалось лишь надеяться на хорошо разрекламированные качества моего блокатора запаха.

Не хватало ещё, чтобы этот пижон растрепал на весь колледж о моём половом статусе. Считается, что обычный возраст для начала интимной жизни – около пятнадцати лет, когда подростки вступают в пубертатный период и пробуют свои новые возможности. Ведь именно в это время наше обоняние становится намного более чутким, начинаются непроизвольные выбросы ферромонов под влиянием сильных эмоций и… и происходят другие гормональные изменения. Точнее так считают все, кроме моего отца.

Что касается меня, то в пятнадцать я была погружена в совершенно иные переживания. Скорбь утраты любимой матери не давала засматриваться на мальчиков. А позже мой отец увлекся тотальным контролем. И вот результат. Для папы – гордость, для меня – позорище. Да, именно так, теперь это позорно. Те времена, когда девушки берегли себя для истинной пары, прошли вместе с молодостью Шинтера Шу. Теперь все иначе. Но как донести такое до отца? Да и как побороть саму себя ?

Я тряхнула головой, переваривая мысль о том, что кто-то крайне неудачно меня разыграл, отправив к Вэлу.

– Я ищу Алексиса, мне сегодня продиктовали этот адрес. Очевидно, произошло недоразумение, – я представила, как истинный Алексис ржет надо мной где-нибудь в кругу себе подобных ублюдков и не сдержала рвущееся наружу: – Блядь.

– О как! – надменная ухмылка сползла с лица Вэла, уступив некоему подобию удивления. – Значит, это ты меня сегодня в такую рань разбудила? Впредь на часы смотри, когда кому-то звонить собираешься.

– Так одиннадцать было… Я не совсем понимаю. Ты же – Вэл.

– Алексис Вэллингтон, очень приятно, – он снова схватил меня, рывком втянул в квартиру и захлопнул дверь, щелкнув замком. – Располагайся, сейчас покажу тебе свою маржу.

– Что?!

3. Тир

Алексис Вэллингтон

В тире пахло пороховым дымом, но мне этот запах всегда нравился. Я стоял за Гриром и смотрел, как этот широкоплечий здоровяк привычно одетый в чёрное, выбивает мишени. Одна, другая, третья… Осечка! Я ухмыльнулся, не сомневаясь, что приятель сейчас матерится, как сапожник. Конечно, слышно не было – из-за грохота пальбы в тире все были в звукопоглощающих наушниках. Но Грир всегда был азартным, так что наверняка его бесит, что мой результат выше по очкам.

Когда он закончил и сдал оружие, мы направились к выходу. Там сняли наушники, повесили на стойку и вышли. Грир от души шарахнул дверью, а я довольно осклабился:

– Просто признай, что я лучше тебя, детка.

– Да пошёл ты в жопу! – психанул друг. – Пошли в бар, мне надо выпить.

– Ты же на байке.

– Да насрать! Дам на лапу, если кто-то решит меня тормознуть. А ты так и не надумал обзавестись железным конём?.. – задал он мне свои любимый вопрос. И снисходительно добавил: – Ну ладно, хотя бы тачкой? Так и ездишь на такси, как старпёр.

– Ой, да заткнись ты уже…

Грир то и дело меня подначивал на эту тему, а я только и мог, что скрипеть зубами, вспоминая древний отстойный пикап, которым облагодетельствовал меня отец.

«Старый хрен! Чтоб ты провалился, со своими причудами воспитания и дерьмовой философией: машина для езды, а не для понтов… кто это придумал вообще? Да лучше уж такси, чем это позорище».

Когда мы сели за стол и опрокинули в себя первые шоты, Грира немного отпустило.

– Ну чего там за цыпочку ты взялся учить, рассказывай давай.

– Да так, – я неопределенно помахал рукой в воздухе. – Блондинка, кстати, как ты любишь.

– Ну-ка, с этого места поподробнее.

– Да ничего особенного Стройная, большеглазая. Но таких полно вокруг. Зовут Одри. Пугливая до одури, дёргается каждый раз, когда я подхожу. Но вроде не тупая, и на том спасибо. У неё много пробелов по теме, но схватывает на лету. Ну, когда перестаёт на меня пялиться, как будто я сказочный единорог с розовой гривой.

Грир заржал, а отсмеявшись, мы опрокинули ещё по шоту.

– Одним словом, терпимо, – подвёл я итог и скользнул взглядом по двум девчонкам, вышедшим из дамской комнаты. Автоматически навесил на них ярлык: «так себе» и вновь повернулся к Гриру: – Если бы всё было совсем плохо, я бы послал отца нахер.

– Ну да, конечно, – Грир недоверчиво хмыкнул, зная в каком я положении, но не стал давить на больной мозоль. – А она с кем-то, эта Одри?

– Без понятия, – я пожал плечами. – Каждый раз приходит, опрокинув на себя флакон блокатора. Другие цыпы наоборот скупают усилители феромонов, а эта…

– То есть ты до сих пор не проверил лично, есть ли у неё метка? Ха! Стареешь, Алексис…

Он специально назвал меня полным именем, хотя прекрасно знал, что я терпеть этого не могу. Еще и выделил голосом. Вот ублюдок!

– Не нарывайся, Грир.

На Одри у меня, конечно, имелись планы, как без этого. Но я решил не торопиться, а поиграть, как следует. Было в ней что-то… невинное что ли. Смешно, конечно. В колледжах девственницы не учились, это точно. Но опыта у этой Одри было явно маловато, и при этом чувствовался некий внутренний стержень.

Вторую неделю я неторопливо сокращал расстояние, словно двигаясь по спирали к центру. В этом мне не было равных. Сначала отстраненное, надменное и грубое поведение, чтобы выбить объект из зоны комфорта, а потом медленное сближение: мягкие ноты в голосе, случайные касания, контролируемые выбросы феромонов. Шах и мат.

Я мог завалить в кровать практически любую девчонку «нахрапом» и те, как правило, без раздумий плавились в моих руках. Но это было слишком просто и скучно. Да, я осознавал, что был избалован вниманием прекрасного пола, а потому предпочитал играть. Надкусывать, медленно смаковать, растягивая удовольствие.

Сначала я, конечно, адски бесился и планировал под любым предлогом сорвать своё неожиданное репетиторство. Отец пригрозил неоплатой моих увесистых счетов, если я не возьмусь за обучение какой-то провинциальной курочки. Возможно, я мог бы сделать это и по доброй воле, если б эта Одри сама ко мне обратилась, напрямую. А возможно и нет. Нахрен оно мне сдалось? Но когда вешают ярмо на шею, я не переносил.

Тем утром отец позвонил мне и сходу, не церемонясь, заявил:

– Сегодня с тобой свяжется девушка, дочь человека, которому я задолжал услугу и очень хочу рассчитаться. Вы учитесь в одном колледже, её нужно подтянуть по нескольким предметам перед сессией. Займись!

Я плохо соображал спросонья. Всю ночь зажигал в клубе, и звонок отца застал меня не дома, а в квартире у какой-то девицы, которую я снял на танцполе. Она лениво пошевелилась в кровати, проснувшись от звука моего голоса, и я жестом приказал ей молчать. Малышка оказалась понятливая, и пока я пытался въехать, о чём толкует отец, она уже пристроилась у меня между ног и вовсю наяривала там своими губками.

– Подтянуть? Я что, похож на бесплатного репетитора?!

– Мне плевать, какого ты там о себе мнения, Алексис, – голос отца звучал отстраненно, как обычно. – Я сказал, ты сделал.

Девица – как её там? Элис? Эдна? Эмбер? – умело облизывала мой внушительный стояк, и я никак не мог сосредоточиться и придумать какой-то дерзкий ответ. Не дождавшись возражений, отец вздохнул в трубку и нажал отбой. Как будто всё было уже решено!

Выбесившись после звонка отца, я перевернул безымянную красотку на живот и спустил пар сверху на ней, а потом вызвал такси и уехал к себе досыпать. Дома, уже почти окунувшись в мир сновидений, я решил, что обязательно сыграю в свои шахматы с навязанной ученицей, если конечно та будет из класса «ничего такая» или хотя бы «сойдет на разок».

И действительно, в реальности Одри оказалась довольно интересной, хоть я и заявил Гриру про «ничего особенного». Не сомневаюсь, что впереди нас с ней ждет некоторое количество жарких встреч. До тех пор, пока мне это не наскучит, конечно.

4. Грир

Одри Шу

– От тебя несёт альфой! – такими словами субботним днем встретил меня отец.

– Ты сам мне дал его номер, папа.

– Дал, чтобы ты училась! – повысил он голос, и я не выдержала, огрызнулась в ответ:

– А я чем, по-твоему, занимаюсь?!

– Задницей крутишь, очевидно! Твоя куртка, футболка – всё пропахло. Ты что, терлась об него что ли? – Шинтер демонстративно втянул воздух и поморщился.

– Не успела переодеться, – буркнула я, вспоминая, как после занятия спешила на вокзал, чтобы успеть на электричку. В целом, отец был прав, этот Алекс – Вэл, как он попросил себя называть на людях – действительно вел себя странно. То взрывался на ровном месте, отчего мне хотелось выбежать из квартиры, хлопнув дверью. То бесцеремонно вторгался в личное пространство, нарушая все допустимые приличиями дистанции. В такие моменты мне думалось, что неплохо было бы провалиться сквозь пол.

Мы с отцом пререкались до самого вечера, а когда все оправдания иссякли, я просто замолчала. Поужинали в тягучей тишине, нарушаемой лишь редким мычанием соседской коровы, да набирающим обороты кваканьем местных лягушек. Майские ночи в Хольсмитте, расположенном крайне неудачно относительно розы ветров, были довольно прохладными. Но это ничуть не мешало земноводным создавать оголтелую какофонию.

Утро началось привычно.

– Нахрен! – зарычала я, окончательно замерзнув, ведь привезти из квартиры нормальный плед снова забыла. Откинула куцее покрывало и встала. Мой возглас наверняка просочился сквозь щели деревянных перегородок, да и плевать! Тем более сквозь них же по всему дому и так разносился запах крепкого табака.

Когда я вошла на кухню, отец уже сидел там, пуская клубы дыма. Со вчерашнего вечера мы перекинулись едва ли парочкой слов, так что день предстоял непростой, но…

– Думаю, ты права, – неожиданно пошел он на мировую и махнул рукой в сторону плиты. – Чайник недавно вскипел.

– То есть как? – я легонько тряхнула светлыми прядями и налила себе чай. – В чём права?

– Продолжай свои занятия. Алекс тебя или натаскает… или затаскает, – Шинтер сделал долгую затяжку, а я замерла возле кухонного стола, не донеся до рта чашку зеленого чая с жасмином. – Проанализировав оба варианта, я пришел к выводу, что, в общем-то, все не так плохо. В первом случае получишь зачеты, во втором – пойдешь замуж. Отца Алекса я знаю. Неблизко, но достаточно. Семья состоятельная, влиятельная…

Я нервно закашлялась, расплескав горячий напиток, но вовремя придержала комментарий, что Алексис Вэллингтон – отнюдь не идеал джентльменства. «Переспал – женись» – совершенно точно не его кредо. Бедный, бедный наивный папа. Он по-прежнему живет в прошлом веке.

«Может полынь. А может слезы брошеных мною наивных малышек, вроде тебя» – так сказал Вэл.

Нет, об этом отцу знать не нужно. Новая головная боль, ругань и споры ни к чему. Надоело. Пусть думает, что хочет.

«Неэффективная экономика – когда ресурсы полностью не используются…» – вдруг в тему всплыла в памяти фраза из учебника. А раз так, видимо все же что-то в голове остается. И я решила дать совместным занятиям еще одну неделю.

***

Я старательно выводила график коэффициентов эластичного спроса, а Вэл хищно стоял позади, будто опираясь на спинку стула, а на деле же прижимался частью обнаженного торса к моей спине, якобы заглядывая мне через плечо и контролируя выводимую на бумаге дугу. Я держалась стойко, что, похоже, еще больше дразнило Вэла. Надеюсь, альфа не замечал, как украдкой я раздувала ноздри, вдыхая его терпкий аромат, как вздрагивала под его якобы нечаянными касаниями…

Неделя выдалась напряжённой. И виной всему был первый красавчик колледжа. Я приходила к нему уже в пятый раз. Неизменно Алекс встречал меня оголенным торсом, болтающимися ниже положенного джинсами и запахом горьковатых феромонов. Мне даже пришлось раскошелиться на блокатор последней марки класса люкс, во избежание, так сказать. Но это было не самой большой моей проблемой. Меня жутко бесило, что чертова горечь с нотками чабреца бередила ноздри и заставляла меня бросать взгляды чаще на альфу, чем в учебник. А оттого, стоило признать, все репетиторство становилось неэффективным.

– Блять! – зло вырвалось у меня, когда ручка во влажных пальцах до дыры царапнула листок. Над ухом раздался легкий смешок. – Мне надо в ту… выйти! Я сейчас.

Я резко вскочила, едва не опрокинув стул и скрылась в уборной под тягучим взглядом ухмыляющегося альфы. Пустив холодную воду, я плеснула себе в раскрасневшееся лицо. Да что со мной такое! Никогда прежде я не проводила столько времени в присутствии сильного альфы, и теперь физиология брала верх над разумом. Оголодавшее тело недвусмысленно реагировало на Вэла так, как никогда не реагировало на обычных парней. Оно хотело, просило, поддавалось.

– Разве тебе не это было нужно? – едва слышно спросила я сама у себя. – Переспать без обязательств и закрыть наболевший вопрос. Я и так затянула с этим. Алекс – как раз тот, кто идеально подходит, нет? Каждую субботу в Хольсмитте ты встаешь с этой мыслью, что готова хоть с альфой, хоть с обычным парнем, хоть с кем… А тут такой экземпляр дышит в спину. Мечта, нет? Нет. Нет! Нахуй все.

Пытаясь успокоиться, я еще немного пополоскала руки, пока кожа не раскраснелась от ледяной воды. Потом обтерлась полотенцем, насквозь пропахшим чабрецом, шалфеем и горечью…

– Горечью наивных малышек, – процедила раздраженно.

Я достала из заднего кармана блокатор запаха и намазала на кожу рук и лица. А потом ещё раз продублировала привычные движения. Нечего дразнить альфу. Продержаться ещё неделю. Этого хватит, чтобы пройтись по сложным темам заполучить «удвл» на зачете, а может даже и «хор»… Хотя плевать, главное корочка о вышке, а что внутри, мало кого волнует.

Полная решимости погрузиться с головой в экономику, я распахнула дверь и влетела в альфу. Другого альфу. Запах гваякового дерева защекотал ноздри, оставляя послевкусие с острой кислинкой лайма.

– Я как раз собирался постучать, – в самое ухо проник мягкий баритон незнакомца, а потом мою мочку также мягко прикусили, словно пробуя на вкус, отчего колени предательски дрогнули. – Долго плещешься, милая. Опаздываем.

– К-куда? – мне срочно снова понадобилось запереться в уборной, потому что влажными стали не только ладони. Впитывающий тампон стремительно разбухал внутри. Повседневное средство гигиены у меня тоже теперь было класса люкс, а потому утечки произойти не должно. Но менее дискомфортно я от этого себя чувствовать не стала.

– В «Цитадель», сегодня ж пятница.

О, про это место я была наслышана – одна из элитных вилл на берегу залива. Были еще «Монастырь», «Храм», «Замок» и еще какие-то кодовые названия злачных мест, где каждые выходные зависает золотая молодежь города.

Широкоплечий альфа собственнически обхватил меня за талию и двинулся в направлении выхода.

– Эй, подожди… – я попыталась вывернуться из объятий неизвестного парня. – Я…

– Возьму твоё барахло, не переживай, – Алекс, всё ещё стоявший у стола и с ухмылкой наблюдающий за моими трепыханиями, небрежно сунул тетрадь в мой старенький рюкзак и закинул его себе на плечо.

– Чего так долго, парни? – из кухни вышел третий альфа с шевелюрой повышенной лохматости и оглядел меня с ног до головы.

– Да сколько ж вас здесь? – пробормотала я себе под нос. – Все альфы города что ли собрались?

– А-а-а, понятно, – неопределённо протянул лохмач и направился к выходу: – Ладно, парни, ускоряемся.

Понятно ему! А вот я перестала что-либо понимать. В тёмном тесном лифте голова закружилась от запахов окруживших меня альф. Кто-то больно стиснул мою задницу, кто-то игриво дернул за прядь волос, но я промолчала.

Выйдя из дома, лохмач вскочил на отполированный до блеска чёрный байк, позади него устроился Алекс. Мотор взревел на всю округу, унося парней вверх по улице. А с Алексом вдаль уехал и мой рюкзак вместе с ключами от квартиры, билетом на электричку и мятыми купюрами кю.

– Послушай! какого вообще происходит? Мне нужны мои вещи! – обратилась я к оставшемуся альфе, попутно отмечая заостренные черты его лица, угольно-чёрные глаза, тёмные волосы, стильно оформленные руками мастера из барбершопа.