Борис Олегович Пьянов "Фантасмагория движения. Время до…"

Фантасмагория движения. Время до…
Борис Олегович Пьянов

Все исторические события происходящие на земле, контролируются скрытыми силами имеющими таинственные, внеземные знания. Ставя своей целью планомерное и предсказуемое развитие общества, они раз за разом обрекают человечество на войны, катастрофы и исчезновение цивилизации…

Борис Пьянов

Фантасмагория движения. Время до…

1

Сегодня воскресенье. Самый бесполезный день, ну а если он зимний, то вообще – хуже некуда. По воскресеньям ничего не происходит ни в политике, ни в экономике. Выходные дни – тоска для журналиста. Жизнь замирает перед новым забегом в рабочую неделю с утра в понедельник.

Пьяницы прикончили последний стакан ещё в субботу вечером, бармены успешно поившие их с вечера пятницы, уже подсчитали выручку, дети в ожидании мучений в школе, уложены спать пораньше а их родители, стараясь насладится тишиной воруют у сна лишний час и даже таинственные мафиози заказывают "бабушку с косой" друг к другу почему – то по будням.

У меня не было работы в прямом смысле этого слова, моя работа это и есть моя жизнь. Я бывало проводил недели в офисах, забывая счет часам и путая дни недели когда закручивались события или кто то из моих многочисленных агентов сливал информацию, которая ещё не долетела до чужих ушей.

Но сегодня опять скучное воскресенье. В такие дни я закрываюсь в своём офисе один – это моё время ожидания и время спокойных мыслей.

Не теряя времени даром я разгребал свой архив. Архив… может где то архив это ровные стопки документов, стеллажи и ящички, упорядоченные по номерам или алфавиту. Мой архив это пустые коробки из под писчей бумаги в которые я сваливаю всё, что жалко выбросить и которые по мере заполнения задвигаются под диван и пыляться там кусочками остановленного или забытого времени.

Я сидел за своим любимым рабочим столом, за спиной стояли книги на полках и несколько из них были мои. Привычка накапливать документы, фотографии, клочки бумаги с записанными второпях мыслями, появилась уже давно, в те времена когда учеба, работа и жизнь были перемешаны в один прекрассный, постоянно куда то бегущий хаос.

Перебирая содержимое одной из коробок с вырезками из газет и старыми фотографиями не увидевшими свет, где то на самом её дне я увидел тот самый журнал, на обложке которого застыло моё, искаженное страхом смерти, помятое и заросшее щетиной лицо. Я конечно помнил, что он там и всякий раз натыкаясь на него среди бумажного хлама, снова переворачивал его названием вниз, стараясь запихнуть под слой бумаг, отгоняя от себя воспоминания. В этот раз я напротив, взял его обеими руками и повернув к себе обложку, снова отчетливо, до мелочей вспомнил как лезвие огромного ножа, казалось перечеркнувшего мою шею от уха до кадыка, остановилось в последний момент. Я снова, как в ту самую последнюю секунду и потом опять и опять, в моих липких от ужаса снах, явно ощутил холод клинка и решимость тех жилистых рук прикончить меня одним движением.

Держа журнал в руках, всматриваясь в глаза того самого меня, я вспоминал каждое мгновенье своего страха и надежду на спасение.

2

Густая жара, соленый от собственного пота песок на зубах и потрескавшихся от многодневной жажды губах. Одежда, побелевшая от сто раз высохшего, моего пота, полная потеря ощущения времени и инстинкт самосохранения, взрывающий весь мой адреналин из за любого шума за дверью провонявшейся камеры и страх, страх смерти, заставляющий забыть даже о голоде и жажде.

Казалось прошло всего несколько часов с тех пор как мы с оператором, сделав очередную пересадку из аэропорта Каира, вылетели в конечную точку нашей командировки. Сразу после приземления, мы с моим оператором нетерпеливо куря и постоянно оглядываясь по сторонам, ждали когда нас встретят сопровождающие, местные телевизионщики. Неожиданно, как из пыльного и горячего воздуха, подъехали люди на двух машинах, услышав наши имена мгновенно отобрав все вещи и аппаратуру, нас затолкали на задние сидения пыльных фургонов. Только когда мне связали руки за спиной и натянули на голову темную тряпку я понял что нас похищают. Звать на помощь, кричать и молить о пощаде было бесполезно. Дальнейшие неожиданные и ужастные события, как лавина, принесли с собой страх и боль.

Встретились мы через несколько часов, так и неуспев ничего сказать друг-другу. Оператора казнили на моих глазах, ему отрезали голову.

Эти нелюди снимали свое зверство на его камеру. Один из палачей сбил меня с ног, упер своё колено мне в спину, схватил в кулак мои волосы и задрал до хруста в шее мою голову так, что бы я видел казнь своими глазами.

Потом меня долго избивали, ставили на колени рядом с его телом, заставляли смотреть на его голову и лицо с незакрытыми глазами, приставляя нож к горлу, имитировали казнь.

Держали меня в совершенно захламленной комнате, где была только дверь, запертая снаружи и гора старой, вонючей одежды служившей подстилкой. В углу стояло пластиковое ведро из под какой то химии с потрескавшейся крышкой. Я голодал и мучился жаждой, и организму нечего было перерабатывать, так что нужды в туалете практически небыло.

Небыло ни дней ни ночей, в закрытой камере свет горел постоянно. Время остановилось в ожидании страшной смерти и от этого можно было сойти с ума. Только жажда и голод говорили моему организму что прошло уже около недели. Находясь в одиночестве, я иногда соскальзывал в забытьи или же это был сон, но пробуждение каждый раз становилось кошмаром наяву. В тот миг когда я просыпался, мозг ещё не осознавал происходящее, но тут же всё вспоминалось и явь угнетала меня ещё больше. Эта мгновенная перемена состояния заставляла меня корчится и стонать как от боли, на своей жалкой подстилке..

Я не позволял угаснуть надежде выжить и старался находить себе занятие.. Мой мозг постоянно должен был думать о чем то кроме страха, голода и жажды. Я писал в своей голове заметки о каждом воображаемом дне проведенном в заточении, постоянно повторял и забывал написанное, снова восстанавливал в памяти и так с момента очередного пробуждения до бредового состояния перед отключкой. Когда я начинал бредить и наверное стонал в забытьи слишком громко, за дверью раздавались шаги и замок открывался. Из темноты чьи то руки ставили на пол пластиковую миску с теплой водой, один или два раза вместе с водой на пол кидали одеревеневшую хлебную лепешку. Я размачивал этот сухарь в воде и съедал без остатка.

Второе своё занятие я ненавидел! Это было сожаление о собственном безрассудстве и жалость к себе. Снова и снова, как сломанный фаил я прокручивал в голове одну и ту же мысль, так и не доходя до ответа – почему я не слышал ни свой внутренний голос, не раз говоривший мне – стоп, остановись! Ни голос моего старшего друга, по сути открывшего мне мир профессиональной журналистики. Тогда, мой друг и наставник, пытался отговорить нас от этой поездки. Он старался убедить меня в том, что люди, которые обещали нам информацию и интервью с теми, в чьих руках была судьба этой страны, клянущиеся в безопасности и всяческих прочих гарантиях, тут же забудут об этом случись что. Молодость, жажда приключений и славы сыграли с нами в русскую рулетку. Мы проиграли.

Я не знал сколько прошло времени моего заточения, но они пришли с той же камерой и листком бумаги, где был написан текст с просьбой о выкупе. Этот текст я, с приставленным к горлу ножом, зачитал перед объективом. Кадр из той видеозаписи и был на обложке журнала, который теперь хранится на дне коробки с забытыми бумагами.

Уже потом, когда всё закончилось, узнав дату своего спасения и немного отойдя от пережитого, я обнаружил, что провел в заточении ровно два месяца. Воспоминания об ужасе ожидания смерти в те бесконечные дни и ночи, когда в каждом шорохе чудились шаги и казалось, что палачи идут за мной, уже многие годы порой срывали меня с кровати по ночам и холодное лезвие с еще не засохшей кровью оператора, казалось не останавливается под кадыком, а продолжает резать моё горло. Это напоминание о моём жизненном и профессиональном опыте не покидало меня годами.

Врачи тогда опасались за моё здоровье. После такой "диеты" организм мог дать сбой. Я провел несколько недель в госпитале. Первые дни больничная палата казалась мне самым безопасным местом на земле. Разглядывая своё тело в зеркале, я напоминал себе экспонат из музея мертвецов Хагенса, по прозвищу Доктор Смерть. Своё лицо в зеркале я узнал только после того как сбрил отросшую свалявшуюся бороду.

Глянув ещё раз в глаза парня на обложке, я сунул журнал на полку с книгами и налил себе виски что бы с помощью алкоголя хотя бы ненадолго отстранится от воспоминаний.

3

Журналистика казалось выбрала меня сама , спасибо родителям вовремя открывшим мне мир книг и моим учителям. Ночные кошмары с воспоминаниями о некоторых из них до сих пор стекали холодным потом с моего лба. Еще раз посмотрев в сторону шкафа, где между книг спрятался затертый журнал я снова отпил из своего стакана стоявшего на столе заваленном архивными бумагам.

Образование, интерес к жизни и желание, огромное желание не просто видеть и фиксировать события но и рассказывать о них! Перерабатывать их в своей голове, посвящать в эти события других людей, много других людей. И что особенно хотелось, так это видеть как меняется общественное мнение, как и по каким правилам появляются у людей свои выводы из моих статей или книг, как они меняют, принимают или же вовсе отвергают те или иные факты и события. Наверное это и называется третья власть. Грубо, грубо и неприлично , но это правда, правда профессии. Без стремления к этому не будет журналистики.Влиять, привлекать и разочаровывать, вот и весь смысл !

Успех и признание коллег пришло конечно не сразу. Я начинал простым корреспондентом, облазил всю страну с заданиями разных редакций где довелось служить. Потом, уже будучи свободным журналистом, становился свидетелем разных событий, государственных переворотов, грандиозных скандалов, важнейших встреч или наоборот, печальных прощаний с сильными мира сего. Я работал на трёх войнах беря интервью у обеих воюющих сторон с интервалом в часы, я попадался в руки отморозков с автоматами и ножами похожими скорее на гладиаторские мечи, за меня платили выкуп людям называвшими себя служителями Бога. Несколько раз, я со своей группой попадал под обстрелы и под бомбёжки.

У меня была своя програма на телевидении, лучшее время, сумашедшие цены за рекламу. Меня даже коснулись лучи славы. В профессиональных рейтингах, перечисляющих мои литературные заслуги и оценивающих популярность тв шоу, моё имя числилось в десятке лучших журналистов страны. Казалось давно пора бы остыть, имея свою редакцию с приличным штатом замечательных профессионалов, но какая то сила всё равно не давала успокоится. И главное, это возможность! возможность заниматься своим делом! Наверное это в крови! Гены бродяжничества и тщеславие, вот что ведёт людей вроде меня.

Я проклинал ставшие частью жизни компьютеры. Синтетика, безмозглость и ненадежность машины, постоянной занозой саднила мозги. Не доверяя синтетическому разуму машины я делал свои записи в многочисленных блокнота и записывал свои мысли на диктофон. Работал я на старинной пишушей машинке, она всегда была на моем столе, накрытая родным, состарившемся вместе с ней чехлом, истертым и потрескавшимся от времени и несметного количества снятий и водружений снова на своё место.

4

Время от времени вспоминая про свой виски, я неторопясь разбирал скопившиеся бумаги и по привычке проглядывал новостные ленты, когда звякнул телефон. Автоматически взял трубку и по обыкновению спросил

– Кто?

На том конце спокойный, молодой голос удостоверившись, что разговаривает именно со мной, без приветствий, не торопясь назвал имя и сказал мне в ухо, что со мной сейчас будет говорить обладатель этого имени.

Я невольно встал со своего кресла – это имя знал весь мир!

Имя этого человека стояло в ряду президентов, причем президенты приходили и уходили один за другим а человек носивший это имя оставался. Не многие видели вживую этого человека, да и его фотографий, как мне казалось, было всего несколько. Их иногда печатали в газетах под статьями о нем или краткими новостями о встречах или переговорах на самых верхних этажах власти. Статьи выходили редко, никто толком не знал о нем ничего, всё только слухи и сплетни переписаные по нескольку раз. Лично я, не то что не видел его сам, но даже не встречал людей которые его видели что называется в живую и тем более общались с ним напрямую, а встречался я со многими! Человека носившего это имя, в истории политики и бизнеса связанного с ним, казалось можно увидеть на фотографиях в архивных газетах прошлого столетия, где сидящий на стуле из дорогого черного дерева с резной высокой спинкой джентельмен, в цилиндре и с тростью, небрежно раскуривая сигару, вызывающе смотрел в объектив огромного, доисторического фотоаппарата на деревянной треноге и в глаза всех тех людей, в руки которых попадала эта газета. Династия, эти люди создавали правила бизнеса и политики со времён освоения мира. Вполне возможно именно они и придумали банковскую систему и само понятие капиталл.

Я снова сел в кресло, успев подумать что всё же воскресение перестаёт быть унылым и в этот момент услышал его голос, очень отчетливо в своем телефоне.

Мы говорили всего пару минут. Если быть точнее, говорил он. Я выслушал всё молча и только в конце, на его вопрос

– Вы найдёте время для встречи?

Ответил простым – Да.

На прощание он сказал, что хочет заняться своими мемуарами и надеется, что разговор останется между нами. Я просил его несомневаться и он положил трубку.Я не заметил когда снова встал с кресла, но в тот момент, осознал себя стоящим со стаканом и прерывисто гудящей отбой, телефонной трубкой в руках.

– Господи! Началось! Закрыв лицо руками заорал я глядя куда то дальше своего потолка! В моей жизни было много всякого, но это интервью может стать самым главным в моей карьере журналиста! Внутри меня всё пришло в движение, мозг уже начал рисовать яркие картинки моего будущего успеха, строить планы и готовить пафосные слова в ответ на завистливые тосты коллег. Воображение принялось рисовать перспективы, я уже начал составлять план беседы и подбирать вопросы. Вопросы к его первому публичном интервью и эти вопросы буду задавать я! Сколько их было в моей голове! Я ощутил себя избранным, посланником и поводырём человечества одновременно. Это была даже не удача, это был новый смысл моей жизни!

5

Вертолет приземлился на площадке, мне открыли дверцу и сквозь поток снежного ветра от винтов, я вышел. Было утро, ясное, зимнее, северное утро. Его поместье находилось в огромном лесном массиве, на берегу красивейшего озера в одном из безлюдных районов на западе Канады. Машина уже ждала и мы поехали лесной дорогой к дому.

Я ожидал увидеть современный особняк с огромными окнами и футуристической архитектурой, но это был хоть и большой но обычный с виду дом. Из огромных брёвен. Зайдя внутрь я убедился, что конечно дом был необычный, внутренняя отделка не соответствовала внешнему виду. Пожалуй только гостиная, где он встретил меня сам, была стилизована под охотничий дом и украшена огромным камином из дикого камня, коллекцией рогов и охотничьего оружия на стене над ним. На противоположной стене размещалась набольшая коллекция живописи. Среди работ я выхватил взглядом одну, достаточно большого размера. Необычный стиль мастера и ощущение света идущего как будто изнутри достаточно темных тонов, показались мне знакомыми. Я как гость хотел отметить вкус коллекционера, но хозяин дома и не думал задерживаться для каких то обычных формальных фраз в начале знакомства. Поздоровавшись за руку, он предложил снять пальто и оставить портфель прямо в гостинной.

Обычный с виду, несколько в годах но в отличном физическом состоянии человек, в отглаженных брюках и в теплом красивом свитере. Он совершенно по домашнему , жестом пригласил пройти из гостинной в дом и сам, не дожидаясь меня, направился прямо по коридору. Он как то сразу без распросов, начал рассказывать о своём проекте , который, как он говорил пару дней назад по телефону – перевернет страницу истории цивилизованного мира и изменит его до неузнаваемости!

Я был несколько удивлен обыденностью встречи, отсутствием каких то формальных слов, как мне казалось уместных при первом контакте.. но сумма обговорённая по телефону и ожидание настоящего дела, заставляли быть покладистым даже меня. К тому же ощущение давнего знакомства появилось сразу после первых его слов и крепкого рукопожатия. Он же, остановившись в конце коридора, вскользь рассматривая меня, нажал кнопку на стене, открылись двери лифта.

Лифт в двухэтажном доме меня удивил и позабавил одновременно. Вспомнились рассказы о чудачествах богачей. Заходя в лифт он продолжал неторопясь рассказывать мне о своём детище. Не пытаясь меня убеждать, он просто говорил о неизученных человечеством возможностях, о неизвестных явлениях происходящих в недрах нашей планеты. То и дело переходя на научную терминологию рассказывал о только что открытых физических явлениях и уже давно существующих законах физики, которые будут пересмотрены в научном мире в связи с его открытием. Мы достаточно долго сидели в закрывшемся лифте за небольшим столиком, казалось он специально не открывает двери что-бы еще раз убедиться в правильности своего выбора, словно окончательное решение о том, стоит ли довести до меня необходимую информацию ещё не принято окончательно, и вот именно в эти минуты ожидания, не переходя из помещения в помещение и не отвлекаясь, он и сделает свой выбор. Слушая его, я старался найти для себя линию поведения и понять, пора ли мне принять участие в разговоре, задавая приготовленные накануне вопросы. Но то, что он говорил сидя напротив меня, никоим образом не соответствовало моему представлению о его интересах и кругах его общения в этом мире. Все мои так тщательно заготовленные вопросы нисколько не пересекались с тем, что я слушал сейчас! Они никуда не годились. Ни о каком интервью не было даже намека.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70365808&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.