И этому человеку я порывалась сообщить о ребенке! В тот момент и решила твердо – нет. Ни-за-что. И ни-ког-да. Он не узнает, что у него будет ребенок. Только моя кроха. Только моя.
Глава 3
– Хватит! – командую себе мысленно.
Хватит ковырять эту рану. Эти воспоминания не несут в себе ничего хорошего. Они ядовиты. Они способны ввергнуть меня в пучину боли и страданий. Отравить все мои достижения. Обесценить их.
Вот и моя остановка. Выхожу. Могу себе позволить не нестись галопом, потому что тут идти близко. После шума и суеты столицы жизнь в этом городке казалась медленной. Сонной какой-то.
Теперь я привыкла к этой размеренности. И даже научилась наслаждаться ею. Вся бурная жизнь, которой я и вкусить-то не успела, осталась в сверкающей столице. Прививка оказалась весьма действенной. За все годы здесь я ни разу не сходила в клуб или ресторан. Хотя немногочисленные приятельницы и приглашали. Даже обещали, что будет с кем оставить дочку.
Сейчас мой круг общения – коллеги да молодые мамочки. Все интересы вращаются только вокруг моей дочурки. Нас с ней только двое в этом мире. Никому мы оказались не нужны.
Подхожу к садику. Здороваюсь со знакомыми мамочками. Прохожу в яркое здание в нашу группу.
– Мамочка! – Ксюша маленьким ураганчиком несется мне навстречу.
Непослушные кудряшки весело прыгают. Опять все хвостики развалились. У моей малышки темные вьющиеся волосы. У меня почти такие же. И у ее отца.
Кидается мне на шею. Целует в щеку.
– Ма, вся плисеска лазвалилась, – тянет себя за прядку. Отпускает и волосы опять скручиваются в спиральку. – А Юлька сказала, что я балашек! Обзывается. Потому что Виталик меня любит!
Тараторит о своих важных делах. Рассказывает о происшествиях. В четыре года они такие смешные! По сто раз на дню ссорятся и мирятся. Каша кажется жутким кошмаров, а дневной сон вообще за гранью добра и зла.
– А я казала, она сама балашка! – продолжает моя бойкая малышка. – А я класивая!
Характер у нее от отца. Боевой. Пробивной. Она быстро ориентируется в ситуации. Да и за словом в карман не лезет.
– Барашки милые, – улыбаюсь ей, подавая миниатюрные веселые кеды. – Но обзываться все равно нехорошо.
– Ай, – отмахивается маленькой ручкой как-то по-взрослому. – Пусть забилает. Виталик все лавно иглать в куклы не хочет.
Едва сдерживаю смех. Боже, четыре года! А уже такая деловая!
– Ма! – хлопает себя по лбу. – Не лугайся, позалуста. Я опатку сломала. Я плосто сильно копала басую яму. Но ты зе меня любись? Да?
– Люблю, – все-таки смеюсь. – А лопату новую завтра куплю.
– А че завтла? – ну вот, вся в отца. Надо – сразу дай. – Че не сегоня?
– Сегодня уже вечер, – начинаю объяснять. – Я устала после работы. Завтра в обед зайду в магазин и куплю тебе новую лопатку. А сейчас нам нужно домой. Будем готовить ужин.
– Ну ла-адно, – с деловым видом дает добро эта королевишна. – Ма! – возмущенно. – Там пальчик, – резко поднимает левую ножку, едва не приложив меня по подбородку. – Поплавь!
– Так? – поправляю кед. Одобрительно кивает.
– Пока! – кричит на всю группу и машет рукой. – До завтла!
Прощаемся с воспитательницей и другими детками и их родителями. Потом Ксюша берет меня за руку и тянет на выход. У нас перерыв между простудами, и моя дочка наслаждается каждым днем в садике. Она легкий и общительный ребенок. Ей нужно много движения и общения, но часто приходится быть дома.
– Ма! – дергает меня за руку, привлекая внимание. – А засем мы днем спим? Лусе бы иглали. Спать нузьно ночью.
– Маленьким деткам нужно спать и днем. Чтобы отдыхали и росли, – привожу аргумент в пользу дневного сна. Я бы с удовольствием днем поспала. Садик – самое беззаботное время.
– Я босяя! – тут же звучит возмущенно. – Мне сетыле!
И для убедительности показывает четыре пальца.
– Маенькая Соня у тети Кати. Ей два, – загибает два пальца. – А я босяя. Я умею ситать и писать. Да, мама? Умею?
– Умеешь, – смеюсь. Дочкиной писаниной разукрашены все обои. У нее всегда нечаянно листочек закончился и фломастер сам на обоях нарисовал. Маленькая шкода.
– Ма, – опять дергает меня за руку. – А этот дядя сто, спал сеими днями? – маленький пальчик указывает на высокого мужчину, идущего нам навстречу. – Дядя спал и спал, и такой вылос? Дядя сплюн, сто ли?
Детская логика – вещь непредсказуемая. Что-нибудь ответишь и сама забудешь, а кровиночка потом как сказанет!
– Ма, а ты кудлявая, потому что я кудлявая? – высокий дядя уже забыт. А я подзависла на слове кудлявая. Коварные сложные буквы даются еще плоховато. Иногда проскакивают уже довольно чисто, но если Ксюша торопится. А торопится она почти всегда, то бывает, что и слоги местами меняет. Иногда получается очень неловко.
– Наоборот. Это ты кудрявая, потому что я кудрявая, – объясняю. – Ты же моя доченька.
И папа твой кудрявый. Но этого не произношу. Только он не барашка, он козел самый натуральный. Парнокопытное рогатое!
– Ааа, наибалот. Понятно, – выдает глубокомысленно. Да, слово наоборот нам дается отвратительно. – Ма, а почему зеленая тлава – зеленая?
Любопытный ребенок. И любознательный. Миллион вопросов каждый день. Для нее каждый новый день – веселое приключение. А я стараюсь поддерживать в ней эту любознательность. Вот только как уберечь ее от ошибок? Только если запереть…
Я знаю, что ошибки и падения обязательно будут. Ко всему подготовиться невозможно. Вот только когда моя доченька решит пойти в самостоятельную жизнь, я ее поддержу. Очень надеюсь, что не совершу такой ошибки, как мои родители…
– Ма, вот бы динозавлы были! – продолжает болтать моя егоза. – А давай купим май литл пони? Тока зивую! Настоясюю!
– Ксюнь, а где она у нас жить будет? – спрашиваю и внимательно смотрю на дочку.
– С нами, – заявляет уверенно. – Они умные. Со мной спать будет.
Фантазии уносят Ксюшу, а я только и могу, что радоваться, что эти пони выдуманные. Только пони мне в квартире и не хватало!
– О, гамазин, – отвлекает меня от мыслей. – Ма, хлеб нузен же, да?
И хоть хлеб дома есть, мы все равно заходим. Ксюшеньке очень нравится с важным видом ходить вдоль рядов и выбирать продукты. Удивительно, но она не складывает в корзинку все подряд. Выбирает.
– Сипсы вледно, – проходит мимо полочек со всяким перекусом. – Калолии, – вздыхает возле сладкого. – Ма, одну зе мозьна?
– Можно, – киваю.
Дети как губки – впитывают все. И сколько ни читай умных книжек, все равно ошибки будут.
Спустя минут двадцать выходим из магазина, купив одну шоколадку, сок и немного фруктов. Ксюше нравится сам процесс, особенно когда покупки нужно пробить на кассе. Деловая мелкая всегда с важным видом здоровается и прощается.
Очень общительная, коммуникабельная. Но из-за постоянных простуд часто сидим дома. Ксюша капризничает, ей меня мало. И когда ходит в садик – уходит в отрыв.
Всей душой верю словам врача, что с возрастом перерастем. Простуд станет меньше, и моя красавица сможет пойти в танцевальный кружок. Или на рисование. Да хоть куда! Лишь бы ей нравилось и было интересно.
Не для достижения каких-то умопомрачительных результатов, а для развития. Я сама всегда мечтала рисовать, но отец отрезал – нет. Считал это мазней и баловством. А расходы на всякие кисти, краски и холсты – пустой тратой денег. Пусть богатые бездельники этим занимаются. А мне нужно учиться делать то, что пригодится. Что полезно.
Танцы? Дрыганье ногами! Куда потом? Только в клубе прыгать, развлекая гостей и позоря родителей. Плавание – дорого. Да и зачем? По курортам все равно не разъезжают. А для речки побултыхался и пойдет.
Готовка. Стирка. Уборка. Это полезно. Это не пустая трата времени.
Контроль полный. Почти тотальный. До конца одиннадцатого класса родители проверяли оценки и выбирали, с кем общаться. Только одобренные подруги. Естественно, никаких парней.
Нет, такой жизни я своей малышке не желаю. У Ксюшеньки будет нормальное детство, а не квест на выживание.
Я стараюсь по мере возможности одевать доченьку в красивые наряды. Моя маленькая деловашка вполне сама справляется с выбором одежды. Смешно морщит носик, пристально разглядывая свой гардероб. Который у нее сильно больше моего. Да и зачем мне гора нарядов? Ходить я все равно никуда не хожу. Только на детскую площадку, в магазин да в поликлинику. А это явно не те места, куда ходят в вечерних платьях.
Вот и сейчас она одета в джинсики с вышивкой, яркую футболочку и джинсовую курточку. Топает маленькими ножками в ярких кедах по щербатому асфальту. Через плечо перекинута крошечная сумочка. А в руках пакет с покупками.
Это она так помогает. Несет свой маленький сок и шоколадку.
– Ма, я как ты! – заявляет довольно. – В гамазине была.
– Да, мы были в магазине, – киваю одобрительно. – А что мы купили?
Доченька пытается вспомнить и перечислить все. А я думаю о том, что ей не нужно быть как мама. Мама оказалась жутко наивной дурой. Не знаю, бог отвел или ума хватило не сделать аборт.
Вот мое кудрявое счастье – топает рядом. Перечисляет покупки. Сбивается. Пытается заглянуть в пакет, который несу я, чтобы подсмотреть.
Еще с болезнями и микробами справимся – и будет все хорошо. Я верю. Без веры и надежды мне нельзя. Я у себя не одна. Нас двое. Я в ответе за маленькую жизнь. Кроме меня, никому не нужную.
Потому что вопреки воле родителей, я уехала поступать в Москву. Хорошие оценки и знания помогли пройти на бюджет. И даже место в общежитии я получила.
…. – Выйдешь за порог, – мать грозно смотрит на меня, уперев руки в бока, – можешь не являться. У нас тут можно учиться. Вон, колледж рядом. Повар – прекрасная профессия. Всегда нужны, всегда с продуктами.
– Я уезжаю, – говорю твердо, запихивая в сумку вещи. Денег у меня совсем в обрез. Я втихаря помогала другим ученикам с домашкой и рефератами за небольшую плату. Бегала на неофициальные подработки. Да бабушка с дедушкой, пока живы были, понемногу давали, откладывали. А я не тратила на косметику и фастфуд. Так и скопилось.
– Иди, – отец распахивает дверь. – Скатертью дорога. Но помни, доченька, обратно тебя ждем только с извинениями. А уж если залетишь, то даже не думай сюда суваться. Раз уж такая умная и самостоятельная, то все решай сама.
И я ушла. Глотая слезы, не давая им пролиться. Ушла, дав себе обещание, что всего добьюсь. Не пропаду. Ну и вот. Оказалась не лучше многих. Не умнее…
Только вынесла еще один урок – своей дочери я такого не скажу. Всегда сможет прийти ко мне со своими проблемами. Всегда буду ждать и помогать.
Подходим к подъезду обычной хрущевки. Панелька. Наша квартирка на третьем этаже. Не самый худший вариант. Обычный двор, обычные люди.
– Лаз, два, тли… – дочка, поднимаясь, считает ступеньки. Потом по лестнице: – Лаз, два, тли, пять, семь, двасать.
– А где же остальные цифры? – спрашиваю у нее. Пожимает плечами и хитро улыбается.
– Сто! – выкрикивает, поднимаясь еще на одну ступеньку. – Плаильно?
– Нет, – отвечаю честно. – Мы же до пяти хорошо уже выучили счет.
Сдвигает брови к переносице, мордашка такая сосредоточенная-сосредоточенная.
– Неа, – спустя паузу вертит головой и кудряшки прыгают.
– Идем, – поднимаю ее на руки и поднимаюсь на наш этаж. Ставлю дочку на пол. Достаю ключи.
Ну вот, наконец-то мы дома. В нашей маленькой и уютной крепости. Можно расслабиться после рабочего дня.
Глава 4
Дни идут своим чередом. Пошла третья неделя без простуд. Радостная Ксюшка бежит в садик впереди меня. Слава богу, что она такая. С удовольствием ходит в садик. Была бы ее воля, и в выходные бы туда ходила!
Мне повезло. Некоторые мамочки с трудом отрывают от себя детей, закатывающих истерики. Слезы, крики… Ужасно. Не знаю, как бы я себя вела в такой ситуации. У нас все наоборот: Ксюша готова сидеть в группе до последнего.
– Ма, а выхандой когда? – скачет впереди меня. Джинсовый рюкзачок болтается вверх-вниз. Из него торчит ручка розовой лопатки.
– Черед два дня, – отвечаю. Как же я жду выходных! Чтобы отдохнуть от звонков и постоянного потока заявок.
Поспать подольше и не мечтаю даже. Моя егоза вскочит рано, выспавшаяся и полная энергии. И этим похожа на своего отца. Удивительно, как они похожи, хотя Ксюшенька его и не знает. Как и он не знает о дочери.
– И посему садик не лаботает в выхандой? – огорчается дочурка. – Лень, сто ли?
Боже, лишь бы это не высказала воспитательнице и нянечкам! Уверена, им хватает общения и пять дней в неделю с этой бандой мелких хулиганов. Там же у каждого свой характер, капризы, привычки.
– Так положено по трудовому законодательству, – говорю важно, чтобы впечатлить дочку сложными и непонятными ей словами. – Все должны иметь выходные, чтобы отдохнуть. И в понедельник с новыми силами хорошо делать свою работу. В садике даже игрушкам надо отдыхать. Вот твои же отдыхают, пока ты в садике. И садиковским тоже нужно отдыхать.
– Аааа, – кивает важно и продолжает прыгать дальше. – Ну ладно.
Болтая, подходим к садику. Провожаю ее в группу. Сажусь на корточки.
– Маму на прощание поцелуешь? – спрашиваю с улыбкой.
– Да, – целует меня в щеку, обнимает за шею. – Я тебя люблю.
– И я люблю тебя, кудряшка моя. Пи-и-ип, – нажимаю на маленький носик. Заливисто смеется.
– Все. Иди, – командует. – На лаботу не опоздай, – говорит строго. Ой, маленький смешной командир. – А мне иглать пола.
Здороваюсь с другими мамочками. Все спешат разбежаться по работам. Выхожу на улицу и иду на остановку. Погода прекрасная. Конец весны, цветет сирень. Вспоминается, как в детстве выискивали пятилистники. Верили, что если найти такой цветочек, загадать желание и съесть его – непременно все исполнится. А уж когда мы нашли в одном из дворов какую-то махровую, у нас был просто разрыв шаблона.
