– Готова поклясться, что мама меня не искала, – с ядовитой ухмылкой сказала я.
– В этом нет необходимости. Она тебя не искала, – самоуверенно признался брюнет. Его повышенная самоуверенность часто бесила меня. Иногда мы ссорились из-за этого.
– Тогда как понимать твои выходки, Мистер Зануда?
– Солнышко если ты с ранних лет привыкнешь «нагибаться», это не приведет ни к чему хорошему, – приближаясь моему уху, сказал он.
– Ты себя слышишь со стороны?! Это всего лишь игра!
– Прости, я не хотел обидеть тебя. Я просто пошутил, – он так пожалел, что мне стало не по себе.
– Да ладно, я все равно не хотела играть, просто из-за вежливости не стала отказываться.
– А если он попросил бы поцеловать тебя, ты бы тоже из-за вежливости согласилась? – сказал он и заправил прядь моих волос за ухо.
– Я тебе говорила, что ты извращенный?!
– И не раз, Солнышко, но я не против, услышать это вновь.
– Ты извращенный!
От лица Себастьяна
Я понимал, что нет нечего плохого в игре с давним другом. Но сам дьявол велел подойти и помешать им. Может я плохой человек, но ситуация развеселила меня до ужаса. Я еле сдерживал смех и ор. Во первых Люка напоминал мне кудрявого барашка, во вторых я любил выводить из себя Милу. Она сердилась, я – смеялся. Мила не была одета для гольфа. На ней было обычное белое платье Ralph Lauren pane-led, которое превратило ее в фарфоровую куклу, а золотистые волосы были собраны в конский хвост. Она была красивым ребенком, а теперь стала красивой барышней. А барышне не подобает играть с барашками, хоть и с богатыми. Мы начали гулять вокруг фонтана.
– Чего затих? Размышляешь следующие проделки? – ее голос прервал мои мысли.
– Солнышко, не будь так ядовита. Мы семья.
– И это единственная причина, по которой я общаюсь с тобой.
– Ложь, – резко остановился я и посмотрел на нее,– ты привязана ко мне больше, чем ребенок к родителю. Ты любишь меня, мой гадкий характер и ты не сможешь без меня жить.
– Откуда такая уверенность?
– Я чувствую то же самое к тебе, просто я осознаю это, а ты пока нет.
– Пф, ладно пусть будет так, – она фыркнула и не отнеслась к моим словам всерьез, а меня мои же слова дали повод для раздумий. Я ведь не планировал этот разговор и сам был удивлен собственным заявлениям.
– Себастьян, нам надо готовиться к ужину. Наверное, нужно уже идти, – попросила Мила. Я провел ее до выделенной для нее комнаты, а сам пошел в свою. Открыв дверь я, увидел, что мой смокинг уже готов и весит на двери гардеробной. Я посмотрел на часы, чтобы понять, сколько у меня времени на подготовку, как мой смартфон начал вибрировать. Звонила Тайра:
– Привет мой лакомый кусочек, – на том конце телефона прозвучал вульгарный голос девушки.
– Тайра, я не в городе и удовлетворять твои желания не получится, звони другому, – я не знал в каких отношениях мы с Тайрой. Нас связывал только секс. Я даже не интересовался сколько «проходимцев» у нее. Для меня она всегда была свободна, я был в не очереди. По ее словам она сходила с ума от меня, но от этой информации мне не было тепло или холодно. Мне было плевать. Она была хороша в постели и все. Тайра знала, как я к ней отношусь, я не обманывал ее, а ей все устраивало.
– Я скучаю по тебе милый.
– Я буду в субботу, мне тоже нужна зарядка.
– Я буду ждать, – кошачьим голосом сказала она и положила трубку.
«Да что с тобой, слабак?!» «Соберись!»
Мое подсознание умнее сознания. Оно отправляло мне сигналы, а я их игнорировал. Звонок Тайры увеличил мою тревогу: я стал безразличен, даже страсть бушующая во мне притихла. У меня начиналась депрессия. По крайней мере, у меня не было иного объяснения моему состоянию. Я посмотрел на часы и понял, что опаздываю к ужину.
Глава 2. Бал.
«Главный недостаток подсознательных поступков в том, что они непонятны себе самому»
Сергей Лукьяненко «Принцесса стоит смерти»
От лица Камиллы
19:00. Стилисты поработали на славу. Я смотрела в зеркало и восхищалась самой собой. Мама все это время была рядом, напоследок она помогла мне с молнией платья, только потом спустилась к остальным. Я надела черное платье декольте с глубоким разрезом до бедра, черные лабутены и фамильное колье. Мне оставалось побрызгать духи и выйти. Это был мой любимый аромат, Шанель номер 5. Себастьян подарил мне этот парфюм, когда мы семьей отдыхали на лазурном побережье персидского залива. Мы гуляли по магазинам, и он решил просто сделать мне подарок. Ароматы самые твердые напоминания о чем-то или о ком-то. Именно через аромат человек вспоминает то или иное событие. Я же вспомнила тот день и на лице появилась улыбка. Я посмотрела в зеркало и попыталась подбодрить себя. «Так Камилла, тебе нечего бояться или стесняться. Ты с семьей и ты важная гостья. Расслабься!» безнадежно утешала себя я, но волнение никуда не делось. Я спустилась вниз. Уже на лестнице витала аура грации и богатства. Фотографы стояли и рвались на кусочки ради одного успешного кадра. Я с приподнятой головой и гордой осанкой медленно спускалась к остальным. К моему великому счастью родных я увидела сразу. Мама в роскошном золотистом платье стояла в обнимку с папой. Они были похожи на Клеопатру и Цезаря, а напротив них, спиной к лестнице, стоял Себастьян со стаканом виски и смеялся над шутками папы. Мама восхищенно смотрела в мою сторону. Себастьян, уловив взгляд мамы, машинально повернулся к лестнице и тоже посмотрел на меня. От его взгляда мне стало не по себе. Во первых в эту минуту я осознала, что мне важна его реакция на мою внешность, что разозлило меня, во вторых я не смогла расшифровать значение его взгляда. На секунду он замер и посмотрел на меня с ног до головы. Потом свободной рукой поправил бабочку на шее, будто та душила его. Я подошла к ним.
– Ты очаровательна доченька, – глаза мамы блистали от восхищения.
– Спасибо мам, – мне стало тепло и спокойно от ее слов.
– Ну что ж молодежь, нам с мамой надо вести несколько обязательных бесед, а вы развлекайтесь. А ты Себастьян, чтобы ни шагу не отходил от сестры, – приказал папа и они с мамой слились в толпе.
– Ну что ж Солнышко твой спутник Я, -самодовольно заявил Себастьян и подал мне руку.
– Ты не рад? – неуверенно спросила я, думая, что он недоволен раскладом.
– Мне будет тяжко сегодня, ибо ты восхитительна, – его голос будто поменялся и его комплимент накрыл меня румянцем. Мне было приятно слышать от него такое. Мы не успели пройти в общий зал, как фотограф подошел к нам:
– Господин, мы вас пока не снимали, прошу, сядьте в кресло я хочу фотографировать вас и вашу спутницу,– не дав времени для согласия настоял фотограф, на что Себастьян просто рухнул в кресло.
– Юная леди, вас тоже прошу, можете сесть на колени вашего возлюбленного, снимки будут горячие но в то же время статные, – энтузиазм фотографа не знал границ.
– Эммм… вообще-то я его сестра, – мне стало стыдно от предложенной позы.
– О, тысячекратно извиняюсь, тогда сядьте на подлокотник кресла. Сниму вас как наследников известного рода.
От лица Себастьяна
Мила села рядом. Я мысленно разозлился на фотографа, но потом представил ее на моем колене и возненавидел себя из-за этого. Она красиво уселась на подлокотник. От нее веяло моим любимым ароматом и теплом, скорее, пожаром. Я подал ей руку, она пальцами прикоснулась моей руке сверху. Наши пальцы были переплетены. Я непроизвольно сжал ее пальцы и, наверное, сделал больно. Она дрогнула.
–Прости, я не нарочно, – сквозь зубы прошептал я, не отрывая взгляд от фотокамеры. Она не ответила, а лишь погладила мою руку. Я улыбнулся ее этому жесту, а фотограф заполучил кадр, которого так ждал.
– Перфекто, Господин. Спасибо за уделенное время, – поблагодарил он нас и потерялся.
– Так ты умеешь фотографироваться, да еще и улыбаясь? – насмехалась Мила надо мной.
– Я много чего умею, Солнышко. Это не все мои таланты.
– И какие же у тебя скрытые таланты?
– А вот это не для семнадцатилетнего ребенка, – сказал я и взял ее за руку. Она засмеялась. Я обожал ее смех.
