– Иди сюда. Так делать нельзя, у этого могут быть последствия… Но я не могу смотреть на то, как ты портишь такой прекрасный серебряный снег…
Не давая мне опомниться, мужчина рывком рванул меня на себя, после прижимая к стене почтампта. Он чуть качнул рукой и уже знакомый мне синеватый свет вновь заструился ко мне, почти сразу же опуская в какую-то дурацкую сахарную негу… Почти сразу же окутывая теплом, лаской… Исцеляя…
– М-м-м-м… Еще… – вырвалось с моих губ, после чего Лед почти сразу же прервал этот странный контакт.
Отступил на шаг в сторону.
– Дайхерст… Не переборщить бы… – прошептал он сердито.
Я же, чувствуя себя значительно лучше, растерла пальцами виски. Дурацкое состояние неги и наслаждения притупилось, но еще не ушло, и я отчаянно загоняла его куда-то вглубь себя.
На другой стороне улочки мелькнула какая-то тень. Заметила темный берендеевский плащ. Не бросили все же! Коснулась кольца, давая понять, что со мной все в порядке.
Лед обернулся. Уже никого не было.
– Пошли! – рыкнул, потащив меня в совсем другом направлении.
– Но я не там живу…
Он остановился.
– А где?
– На Изумрудной… Можно пойти через площадь, а можно срезать дворами…
– Срежем!
У моего дома мы оказались спустя полчаса. Замерли, не зная, что делать дальше. Лед явно ожидал, что я пойду через главный вход, но такую роскошь я не могла себе позволить… Как и то, чтобы воспользоваться левитацией.
Вдоль стены рос невысокий дубок… По нему я и планировала возвращаться обратно, уже делала так. Вот только не на глазах у моего неожиданного спасителя!
– Ну, спасибо… Я верну долг, – улыбнулась Льду.
– Ничего мне не должна, дурочка. Но еще раз ночью увижу… Спешащей на свидание… Поговорю с твоим отцом, – взгляд сверкнул странными эмоциями.
Он что? Опекатель юных дев? Мало ли кто куда спешит…
– Это не повторится… Ты… Не пойдешь?
– Подожду, пока ты скроешься за дверью своего дома, Финника.
– Я… – замялась, понимая, что попала в совершенно дурацкую ситуацию, и придется признаваться, что ушла тайком. – Я через окно. Люблю упражняться в ловкости!
Улыбнулась. Немного криво. А Лед усмехнулся.
– Папа с мамой не в курсе значит? Ай-ай-ай… Бедный жених не ко двору?
Вот прицепился, а?!
– Я пойду…
– По дереву собираешься забираться, сумасшедшая? Окно хоть открыто?
– Да…
Взмах рукой. Жгут удивительно гибкого льда обвил моментально мой пояс, а после потянулся вверх, приподнимая и относя к окну. Чуть толкнула створку, а после меня просто сбросили в комнате. Жгут исчез.
Выглянула в окно, Лед, не попрощавшись, уходил размашистым шагом прочь. Глянула на часы. Пять утра. Да уж. Шикарная ночка… Просто позор…
Застонав, кинулась к кровати, сгребая оттуда ворох с одеждой, и скорее раздевшись, нырнула под одеяло.
– Невероятно! – матушка отложила в сторону свежий выпуск Красенбургских ведомостей, едва не смахнув стоявшую рядом с собой на столе чашку с кофе. – Еще одно убийство! И снова на Монументальной!
– Молодая девушка… – покачал головой отец. – Куда смотрит следственная канцелярия? А жандармы?! Есть же ночные патрули в городе!
Сердце екнуло. Ночные патрули вчера занимались нами…
Я уже получила по орденовской почте сообщение и об убийстве, и о том, что Парасьев в больнице и признался в том, что вчера немного перебрал с выпивкой и устроил пьяный дебош. Полоз дал аналогичные свидетельские показания. Все прошло гладко. Я тоже отправила короткую записку с утра, что в порядке.
Сегодня много наших собиралось на аукцион мадам Жовинны. Проигнорировать его я не могла, как и остальные. Жовинна была для многих из нас постоянным прикрытием. И хоть она и входила в Орден, и даже имела седьмой градус берегини, все же, была дамой характерной и мероприятия, важные непосредственно для нее, пропускать не давала.
– Уже десять… – я посмотрела на часы. – К двенадцати мне нужно быть на аукционе…
Я собиралась встать из-за стола, но меня задержал отец.
– Дочь… Гхм… Есть к тебе одна просьба, – он огладил широкой ладонью бороду, будто не зная, как лучше начать.
– Просьба?
– Да… Кое-кто из купеческой гильдии попросил меня об услуге… Говорят, на аукционе будет представлен некий предмет… Чайница. Чайница с изображением охоты. Она довольно старинная. Мне хотелось бы, чтобы ты ее приобрела, раз уж собираешься на аукцион.
– Хорошо. Конечно, – легко согласилась я.
Отец по долгу работы частенько приобретал различные хитрые вещицы, которые потом выгодно менял или продавал.
– Финни… За любые деньги. Выпишешь чек.
А вот это уже интересно… Чем так важна эта чайница? Нужно будет осторожно узнать у Жовинны.
– Я сделаю, как ты просишь, – кивнула.
Отец выдохнул. Фроська, как всегда, собиралась на прогулку. На этот раз с ней отправляли специально нанятую компаньонку, мама с папой не на шутку перепугались произошедшим тогда убийством, а, может, просто хотели еще больше приблизиться к знати, уже примеряя на себя заветный титул…
– Фрось… – подошла к сестре, чуть поправляя меховую опушку ее длинного зимнего пальто.
– А?
– Возьмешь мне пломбира? Того, что в прошлый раз брала… С глазурью и орешками.
Сунула сестренке в руки кошель с монетками. Та, заглянув внутрь, удивленно приподняла брови.
– Но тут же на целую коробку этого пломбира хватит!
– А мне коробку и надо… – смущенно кашлянула я. – Вкусно очень. Не знаю, что на меня нашло… Может, заболеваю?
Сестра хохотнула.
– Да уж! Ты всегда была странной, Финни! Конечно же я возьму… И потом повод будет поговорить подольше со Льдом.
Мадам Жовинна проводила благотворительный аукцион в “Кедровнике”. Это был загородный дом, передававшийся из поколения в поколение в роду Ауров. Ауры не были тарварийцами по крови, однако, более, чем столетие назад, милостью царя им был дарован высокий титул, передающийся по наследству, а так же это имение в кедровом бору недалеко от столицы.
Когда вышла из экипажа, остановившегося у входа в дом, среди других таких же, вдохнула свежий воздух, пропахший хвоей и морозом. Как же упоительно… Настоящая мечта жить в таком месте!
Дом Ауров был деревянным и трехэтажным. Его украшали резные колонны у входа и причудливые цветные наличники на окнах. У входа уже толпился народ. Кто-то курил дымные трубки, кто-то только заходил в особняк… Стоило мне подняться на крыльцо, меня встретил дворецкий, чуть наклоняя голову.
– Сударыня! Рад приветствовать вас на благотворительном аукционе мадам Жовинны Аур! Сегодня у нас на мероприятии все гости должны выбрать себе такой сувенир-оберег.
Улыбнулась, заглядывая в предложенную плетеную корзину. Внутри были аккуратные и разноцветные кокошники для женщин и строгие браслеты из кожи для мужчин.
Высокие и украшенные бисером и камнями кокошники в наше время уже никто не носил, но вот такие миниатюрные, больше напоминающие ободок – очень даже. Я выбрала для себя темно-зеленый, бархатный, в тон моему платью… Эх, были бы еще на нем такие же красные ягодки, которыми был расшит мой поясок, было бы совсем идеально!
Я прошла внутрь, сдала в гардеробную шубку, а после почти сразу оказываясь в наполненном шумом и разговорами зале. Здесь были небольшие фуршетные столики, заставленные угощениями и напитками, чуть подальше целый ряд удобных стульев, часть из которых уже была занята. На небольшом возвышении стояли трибуна и столик, где уже восседала в темно-бордовом платье с высоко уложенной копной темных волос Жовинна. Ее образы всегда были яркими и запоминающимися, но в тоже время они никогда не выходили за рамки приличий.
– Финни… – кто-то коснулся моего плеча.
Обернулась, заметив, что рядом со мной стоит Ивар. Провернула колечко на пальце. Он ответил тем же.
– Привет!
– То, что произошло ночью – полная дичь! – шепнул он мне на ухо, беря под локоть и уводя в сторонку, туда, где нас никто не мог бы подслушать.
– Это ведь ты меня перенес в другое место? – спросила я тихонько.
Полоз кивнул.
– Да, услышал жандармов, понял, что пока ты без сознания, тебя не должны видеть. Отвлек их, они словно чуяли что-то, шли все время к нам, а не к Парасьеву. И появились слишком быстро…
– Может, использовали какую-то магию?
Мужчина пожал плечами.
– Не знаю. Орден будет выяснять, что пошло не так. Ну а ты как? Слышал, тебя тот самый мороженщик довел до дома?
Я замялась. Почему-то говорить об этом не очень хотелось. И даже не из-за того, что тем самым я бы признала собственную слабость. Скорее, мешало что-то другое, пока не оформившееся и неясное мне. И все же скрывать и утаивать что-то не было смысла – берендеи меня видели вместе со Льдом. А это значило, что я была обязана обо всем доложить Ордену.
– Он просто помог. Видимо, услышал крики и прибежал на шум.
Полоз кивнул.
– Индрик выяснит так это или нет…
Тем временем уже вовсю начинался аукцион. Мы с Полозом поспешили занять места на стульях, остальные гости тоже уже рассаживались. Жовинна как раз закончила говорить вступительную речь о том, что все средства за аукцион пойдут в благотворительный фонд городской целебницы, и что редкость некоторых артефактов, представленных здесь, весьма интересна.
– Будешь что-то выкупать? – спросила я у мужчины.
Он пожал плечами.
– Так-то нет, но для приличия нужно. А то скажут, что Болотовы – жмоты.
Я засмеялась.
– Скажешь тоже! А мне вот чайница нужна…
– Чайница? – приподнял бровь Ивар. – Какая?
Ответить я не успела. Объявили первый лот.
Это было старинное медное ожерелье с крупными зелеными малахитами. Принадлежало некой Адели Морозцевой, известной художнице прошлого века.
– Стартовая цена – десять серебром! – сказала Жовинна.
Кто-то из гостей сделал первую ставку, после кто-то еще, и еще… Ожерелье ушло за пятьдесят серебряных монет, и это было достаточно дорого. Неудивительно, что хозяйка аукциона почти сразу же расцвела, а уж когда с молотка улетели за хорошую цену и еще несколько предметов, то и подавно.
Я же, тихонько переговариваясь с Полозом о всякой ерунде, старалась не пропустить ту самую чайницу. Когда же ее выставили на продажу, была удивлена до крайности. Цена была всего тридцать медных монеток.
– Пятьдесят! – кто-то из гостей поднял карточку с ценой.
– Семьдесят, – поспешила и я принять участие.
Если упущу чайницу, отец мне не простит.
– Одна сребрушка! – раздалось откуда-то сбоку, и я заметила средних лет темноволосого с проседью господина, который тоже поднял табличку.
– Десять серебряных монет, – вздохнув, решила, что мне надоело торговаться.
Я была уверена, что больше за шкатулку никто не даст…
– Десять серебряных раз… Десять серебряных два… – начала отсчитывать Жовинна, и я уже была готова к тому, что лот достанется мне, как произошло нечто невероятное.
– Тридцать золотых монет, – голос раздался от самого входа, видимо, человек только вошел.
Мы с Полозом обернулись.
У входа в зал кто-то стоял. Его фигуру укрывала плотная ткань зимнего плаща, а лицо скрывал капюшон. А голос, что мы слышали, не давал понять мужчина это был или женщина – слишком тонкий, слишком сиплый и даже противный.
