Владимир Иванович Нефёдов "Переосмысление. От нового к старому"

Винтовка скошенным штыком
Сомнёт витые стрелки.
Но время вылезет потом
Как чёрт из табакерки.

Дойти мне надо ведь меня,
Там время ждать не будет.
Оно бежит звонком звеня
Под вздохи разных судеб.

Закройте времени глаза,
Держа в руке удачу.
Она всегда живёт одна,
Со временем впридачу.

В тот миг когда я подойду,
Закончится дорога.
Но время будет на беду
Смотреть глазами бога…

Глухой, далёкий шум раската

Глухой, далёкий шум раската
Зарницей вздрогнул в тишине.
Наверно так следы заката
Приоткрываются во тьме.

Луны не видно в серой мути,
Чуть студенистых, млечных масс.
Передаёт пределы жути,
Их леденящий душу пляс!

Несётся эхом дальний хохот,
В лесу блуждающей совы.
Деревьев ближних странный шёпот.
Тень шевелящейся листвы.

Ночь не прищуриваясь смотрит,
На небо тёмное, без звёзд.
У ней видать громадный опыт,
Таких чудных метаморфоз.

Слой облаков летит за слоем,
В немытом воздухе скользя.
И только время мерным боем,
Ведёт сюда начало дня.

Горесть строк бывает неразумна

Горесть строк бывает неразумна,
Раз она обиду может несть.
Мысль скользит по памяти бесшумно,
Ухватившись за любую весть.

Повесть лет расчерчена годами.
Переплёт пожизненный у ней.
Все страницы связаны часами.
На обложке яркость светлых дней.

По брошюрам – свет воспоминаний,
Только во едино не собрать.
Мемуары прячет в глухомани,
Россказней разрозненная рать!

Гранитом постамент размежевался

Гранитом постамент размежевался.
Две части цветниками отползли.
Венгерские мотивы танцев Брамса,
Стелились где-то в призрачной дали.

Могилу украшали полным ходом
И двое гарцевали тут и там.
Под синим с облаками небосводом
И слушали звучащий тарарам.

Вот так потом кому-то всё украсят,
Кому-то лишь поставят бренный крест,
Кого-то просто номером означат,
Кого сожгут за неименьем мест!

Греховодны Содом и Гоморра

Греховодны Содом и Гоморра,
Ерехон загораживал путь,
А Помпеи источник раздора?
Там зачем жизни сломана суть?!

Бог не делал греховных ошибок,
Но вершить всё практически мог.
Предприимчив в канонах и гибок,
Даже смерти прибавил порок.

Руководствуясь ветхим заветом,
Люди верили божьим святым.
Что за город вдруг стал Назаретом,
Со звездой вифлеемской над ним?

Осторожнее будьте пророки,
Все мы смертны, включая и вас!
И библейские чтите уроки,
Если пишите всем на заказ.

ДТП

Задумался вечер багряный,
Смотря в перекрестье дорог.
Бедой рассыпаясь нежданной,
Как спелый по полю горох.

Кому-то уже не придётся
Глотать придорожную пыль,
Прервался забег иноходца,
Примяв на поляне ковыль.

Тропинкой закатной клубится
Бегущая в сумерки даль.
А в дебрях небесного сица,
Висит бело-лунный фонарь.

Вот-вот ночь отпустит на волю,
Свою беспросветную мглу.
Свет тёмную выстрадав долю,
Предастся её торжеству.

Бубня равномерно молитвы,
Прольётся невидимый дождь.
И краски небесной палитры
Пронзит неподдельная дрожь.

Задумался вечер багряный,
Смотря в перекрестье дорог.
Бедой рассыпаясь нежданной,
Как спелый по полю горох.

Да! Царю нужна корона

Да! Царю нужна корона,
Да и мантия нужна,
Может плащ ещё для схрона,
Да царевна у окна.

Размечтался я однако,
В наше время-то – смешно.
Лучше быть набожным дьяком,
Вот и славно – хорошо.

Променад житейский всяко,
Пару сблизит и швырнёт,
На диван устроив слякоть…
Но потом предъявит счёт!

Дверь сквозняком обыденно зевнула

Дверь сквозняком обыденно зевнула.
На весь подъезд скрипя ещё притом,
Шурша по полу будто ножкой стула
И замерла своим беззубым ртом.

Шаги раздались шаркая привычно
И потекла спустя минуту речь.
Дискантным монологом, энергично,
Стараясь тем внимание привлечь.

Стихи звучали слогом превосходным
И тишину рубили не таясь,
Обычным постсоветским обиходом,
Притом ругая нынешнюю власть.

Старик закончил радуясь надменно.
Обмерил взором свой пустой этаж.
Спускалась эхо прыгая по стенам,