Владимир Иванович Нефёдов "Переосмысление. От нового к старому"

Зима

Снежок порхает нежным пухом.
Кругом сверкает белизна.
Дыша своим морозным духом,
Шагает стылая зима.

Она несёт с собой сугробы,
Метели прячет в рукаве,
Потом пустить их в дело чтобы
И дальше двигать налегке.

Где надо лёд сама уложит,
Нагонит свору холодов.
В полях себе устроит ложе,
Укрывшись скопищем снегов.

Вот только век её недолог,
Три зяблых месяца в году.
Весна откинет белый полог
И стылость канет в теплоту.

Зимний вечер где плелась дорога

Зимний вечер где плелась дорога,
Появился праздно у ворот.
Постояв у сбитого порога,
Вдоль избы стал красться словно кот.

Постепенно черт набрался ночи.
Свистом ветра звёзд к себе созвал.
И луна в числе явилась прочих,
Чтобы тьма не вызвала скандал.

Он наверно думал неотступно,
Что собою заменяет ночь.
Только в час когда забрезжит утро,
Собирался вызвездиться прочь.

Ночь конечно тут же появилась,
Не давая вечеру мечтать.
Темнота свою явила милость,
Затемнив всю сумрачную стать!

Инструкция

Грязь выметаем постепенно.
Не машем яростно метлой.
Но прутья трутся полноценно,
Обратно становясь щепой.

Весь агрегат менять не будем,
Сначала прутья подберём!
Не так как бог благорассудит,
А с вездесущим словарём.

Получше скрутим прутья братья.
Метла как новая опять.
Достать всё можно с рукоятью,
Смотря кто будет ту держать!

Как ломоть ржаного хлеба

Как ломоть ржаного хлеба,
Месяц вычурно висит.
Из котомки выпав неба,
На пристанище ракит.

Гладь речная встрепенулась,
Принимая ветра дрожь.
В миг сошла её понурость,
Блеск с улыбкой стал чуть схож.

Образ твой мелькнувший в мыслях,
Серой птицей пролетел.
Шелест шёлка крыльев птичьих,
На ветвях ракит осел.

Кое-где блестят безлико,
Звёзд бесхитростных глаза.
Ночь сама тоскует тихо —
Вон слезится бирюза.

Даже месяц взгляды прячет.
Вдоль ракитника пойду,
Поищу в тоске удачу
На скалистом берегу.

Как много черт, вполне хороших

Как много черт, вполне хороших,
Встречаем в жизни мы своей.
Потом несём обидной ношей,
Хлопки закрытых нам дверей.

А кто считал явлений быстрых,
Расположившей красоты?
И блеск в накинутых монистах,
Как от таинственной звезды?

Не будет женская основа,
Лежать препятствием в любви!
Наоборот она готова,
Её лишь только вдохнови!

И послетают тут же маски,
Богопристойнеших людей.
Поблекнут может даже краски,
Всех неудавшихся страстей.

Так значит всё-таки не может,
Быть единичной красота.
На то и создана природа,
Как многогранная черта!

Как расточительна природа

Как расточительна природа,
Всё отдаёт нам задарма.
Опустошая год за годом,
Свои земные закрома.

И нефть и газ текут сторицей.
Расщеплен атом и нейтрон.
А вот тротил как единица,
Отпал, при счёте в мегатонн.

Извлечены все минералы.
Уран давно уж не руда.
Но сверлят землю, долбят скалы,
Сажая зёрнышки вреда.

Наверное люди дети рая,
Христа все меряют венец.
На недра эти посягая,
Без думы что придёт конец.

И день такой сверкнёт внезапно,
Огонь взметнётся как пион!
Тогда всем станет всё понятно:
Бог запустил армагеддон!

Вот так вот истина приходит:
Жжёт небывалая заря.
Дань отвалив плохой погоде,
Жизнь вянет хаос сотворя…

Как чуть подмоченный ломоть

Как чуть подмоченный ломоть,
Представьте как похоже!
Так между ног блестела плоть,
Бугром лохматой кожи.

Пучок растрёпанных волос
Стихию возрождая,
Был мокрый как морской утёс,
Скрывая дебри рая.

В глазах зажёгся тот порок,
Что похотью зовётся.
Согнув колени длинных ног,
Раскрылся зев колодца.

И принцип очень твёрдый мой,
В те дебри погрузился.
Как водолазовый герой,
Мгновенно залоснился.

Движений потных чехарда,
Плясала, замирала.
Стонала даже тишина,