Анна Чурикова "Облачный путник"

Прогулка

Холодом бьет по лицу —
Лунная белая маска,
В черном остывшем лесу —
Страшная зимняя сказка.

Шапка не сможет помочь —
В уши забились иголки,
Воет полярная ночь
Песнь искореженной елки.

В синей фонарной дали
На опушенной тропинке
Гнездышки свили свои
Белые птицы-снежинки.

Мелкий прореженный лес
В темную даль углубился,
Фосфор, мерцая, с небес
Пал, и над сопкой светился.

Школы коробка молчит,
Купол дрожит созвездный,
И колотушкой стучит
Сторож у края бездны.

Дальше уж нет ничего,
Кроме тоски напрасной
Льдистых озерных вод
После линейки трассы.

Нет никого, ничего,
Слабые тело и ноги,
Молча и жутко ползет
Черная тень по дороге.

Слова

Слова спускались прямо с потолка,

Огромным звоном уши накрывали,

И тень их колокола, что легка,

Как сон, на тумбочке, на одеяле

Лежала. Мне казалось, счастья нет

Другого, чем присутствие такое,

И удивлялась, как тринадцать лет

Могла я жить, совсем не беспокоясь,

О том, что тени звуков – вот они,

Их видно, словно легких насекомых,

Неощутимо вьющихся в тени

Стрекоз и белокрылок бестолковых.

Слова друг с дружкою сплелись, и вот

Красиво упорядочены звуки.

Летящей птицей мысль ко мне идет,

Как будто к арфе прикоснулись руки.

Сорока

Сорокой унеслась печаль
В молчанье августа лесное,
Гудок состава спел про даль,
Как жеребец, идя в ночное.
Зеленый северный рассвет
В озерной сини растворился,
Рябин багряно-жаркий цвет
На мшистых скалах отразился.
В вагонном доме кочевом
Несемся вдаль, в сосновый шепот,
Лежат в покое вековом
Протоптанные лосем тропы.
Поют о чем-то ручейки,
И, выйдя из-за косогора,
Реки равнинной две руки
Смыкаются в теченьи скором.
И осень хмурая теперь
Права внезапно потеряла,
И в душу отворилась дверь,
И царство ветра в ней настало.

Рыбацкое

Славянка

Река струится, в этом – красота.

Петляет между белыми холмами,

Меж устланными снегом берегами;

Их облака засыпали, когда

Зимы уже совсем никто не ждал.

Казалось, слякоть листьев будет вечной,

История их лёта – бесконечной,

И будешь ты давить их, как вандал.

Но небо вдруг стремлением зажглось

Под звездами весь мир коврами выстлать,

И фонари льют свет на облик чистый,

Им нынче праздник видеть довелось.

Идеальный февраль

Идеальный февраль. Очень хочется верить

В эту ровность. Что это продлится века,

Не встревожится небо, не тронет потеря

Белизну и широкие снега шелка.

Просветленье во всем. Не могу не отметить,

Что такого я здесь не упомню пока,

И прекрасное солнце все радостней светит,

И мороз иногда наминает бока.

Скоро будет синеющих вод колыханье,

Скоро снег, улетая, назначит свиданье

Уходящему в бездны небес январю.

Скоро бремя грядущей весны разрешится,

Скоро власть заберут ошалевшие птицы,

И июль прокукует привет февралю.

Шлиссельбургский проспект

Иногда вдруг спадает морок,
Видно множество фонарей,
Путь вечерний до дома долог,
Он лежит средь больших огней.

Видно дерево, и снежинки
Закружились вокруг него,
Под ногой зазвенели льдинки,
Нет людей вокруг никого.

Это чудо открытой книгой
Развернулось вокруг меня —
Вижу, истина, как шутиха,