Виктор Творец "Мир и Я"

Мир и Я
Виктор Творец

Это философско-научный трактат, основанный на знаниях множества Богов, спущенных людям на Землю с небес, собранных в единую книгу, состоящую из четырёх томов. Книга первая, основная, остальные – второстепенные, дополняющие её.

Виктор Творец

Мир и Я

Предисловие

Что заставило меня собирать знания, прежде чем сесть за стол переговоров со своими потомками? Вернее, кто? Высшие силы, управляющие космическими стихиями. Они вели меня по жизни, контролировали все мои шаги и помогали искать нужную информацию необходимую мне для работы, которую следовало выуживать из тонн прочитанных книг, выбирать, запоминать, сортировать, обрабатывать и хранить.

Что подтолкнуло меня взяться за книгу?

Стихи, от которых я сходил с ума, и порывался расстаться с жизнью!

Несколько лет я находился под гнётом высших сил и взалкал (взмолился, просил пощады) и стих «Фастомогония» отрезвил меня, развеял помутневшее сознание. Я понял своё предназначение: вразумить людей и построить Божье царство на Земле.

Но как выполнить сию невыполнимую работу?

Всевышний мне ответил: «А ты докажи людям, что умнее всех, и они, будут слушаться тебя!» Поняв его, я вывел просто правило: через время и расстояния, словом, управлять всем Миром.

Вот так, оказалось, всё легко и просто!

«Вначале было слово. Оно шло от Бога. И слово было Бог». Слово, как и Мир – вечно! Оно будет служить людям бесконечно! Всегда!

Да, меня не будет, Я, моя душа, улетит в другой Мир, наводить порядок там, но останутся мои письмена, вот по ним то, люди на Земле будут жить и Божий Мир творить.

Как работал над книгой.

Я и решил создать книгу, равной которой в этом Мире не было и не будет! Пройдут столетия, и люди, осознают кто здесь жил и всё, что он в своих книгах изложил – Истина!

Тогда, они начнут жить по законам, написанным в ней, вот и наступит Божье царство на Земле. Трудная. Архисложная задача, даже для Бога! Но он не один! На помощь ему, целая армия светлых душ идёт, и они помогут мне, столкнуть вниз дьявола! Книга далась мне нелегко, труднее, чем стихи. Если их строчил я автоматом, под напором высших сил, не контролируя себя (свою голову), то здесь вынужден включать мозги!

Мой «компьютер» гудел день и ночь, из хаоса всех знаний, хранимых в голове, требовалось выуживать по каждой теме нужные, и строить их по порядку, не упуская сути! Кропотливая работа, но без пота, хотя и он был, когда пыл сходил, или на подъёме духовных сил.

Книга выстраданная! Она измотала меня умственно и физически! Я работал над ней так же, как и люди, выполняющие нелюбимый ими рутинный, повседневный труд: обыденно, скучно, без горящих глаз и вдохновения – как свою обязанность!

Для этой работы, я построил в уединении, своими руками – дом, и бросив всё, зимовал в нём. Шесть зим, живя аскетом, я над книгой, без сна и отдыха, корпел, отказывал себе во всём, жил на 12 евро в месяц.

Все зимы, в течение которых над книгой работал, боролся с холодным, голодным / одиночеством и дьяволом! Шесть зим писал книгу, шесть зим приводил рукописи в порядок: уточнял, поправлял, дополнял слова и фразы менял, строил предложения так, чтобы было всё складно и понятно. Непростая работа!

Кто сможет из Вас, сто раз за ночь вставать и царапать свои мысли на клочках бумаги, а в пять утра, садиться за стол и работать до 14 часов дня?

Фактически, все годы, в течение которых создавалась книга, я спал урывками!

Для сравнения, еврейский Бог Иисус Христос, находился 40 дней в «пустыне» (жил без людей, в уединении), и взалкал (взмолился), а я прожил отшельником 12 зим и не отчаялся. Жить отшельником нелегко! Поверьте мне, нет ничего хуже одиночества! Второе сравнение: они свой букварь (Библию), писали полтора тысячелетия, а здесь человек накатал за шесть зим энциклопедию!

На клочках бумаги,

Напишу такое, жуть!

Полон я отваги,

Я могу весь Мир перевернуть.

Мне не надо рычага и палки,

Ручку мне и карандаш.

А людишки до того уж жалки,

Я возьму их всех на абордаж.

Они «умные» такие, иль дурные?

Всё едино, рядом ведь живём.

Хоть средь них, есть тоже боевые,

В битве с ними,

Мы мечи схлестнём.

И посмотрим, кто кого погубит?

Правда чья?

На чьей же стороне?

Виноватых всех мой меч порубит,

Как врагов рубили в старине.

Я поэт!

И Мир мне стал подвластен.

Я философ!

Знаю, что к чему.

До чего же шар Земной прекрасен,

А людей на нём я не пойму.

Для чего на Землю пришли люди,

Разнести в клочки?

Иль погубить её?

Шар земной не очень они любят.

Человек он ведь, зверьё, хамьё!

Первая зима оказалась самой трудной для меня, температура в доме опускалась до нуля, руки мёрзли, ноги тоже от холода дрожали, самого трясло, паста в ручке застывала, в животе урчало, а требовалось перекинуть на листы, в стройные ряды, то, что «накопал» за ночь. Прижавшись дрожащей спиной к щиту печки, согревая руками авторучку, строил фразы и, не выдержав холода, вылезал из-за стола, от озноба прыгал, как козёл, стуча зубами, дрыгая руками и ногами, а потом кружил вокруг голландки как обезьянка, разогрев кровь, опускал зад на табурет.

За печкой я оборудовал рабочее местечко, поставил на войлок обеденный стол (60 х 80), низ его обил фанерой (чтобы по ногам не дуло), а сверху бросил скатерть для тепла, вот такие, брат, дела! Маловато, тесновато, суть не в этом, главное работа, ребята!

Когда холод и голод, совсем донимали, терпеть было невмоготу, позволял себе выпить чашечку суррогатного кофе, заваривая его кипятком из китайского термоса, а если слишком голодным был, то с четвертушкой печеньки глотал. Если и это не помогало, на улицу греться выбегал, вокруг дома и времянки круги нарезал.

В моём, открытом всем ветрам, недостроенном доме гулял ветер, он выдувал

тепло в щелястые рамы, окно, стекло, оно улетучивалось сквозь потолок, стены и пол.

Врать не буду – сквозило отовсюду, и первые зимы приходилось спать одетым, под ватным одеялом, в положении эмбриона, до полночи согревая руки, ноги. Промучившись всю ночь, в 4 утра надо было вставать и браться за работу.

Для порядка, сделав зарядку, заправив постель и немного перекусив, в 5 утра садился за стол, мучиться, страдать над каждым словом, каждой фразой, дрожать, в прямом и переносном смыслах. Но вначале, после умывания, напяливал на себя вторые

спортивные штаны и свитер, а ноги в шерстяных носках пихал в чуни (вставки от резиновых сапог). Всё тряпьё на мне, старое, ветхое, латаное, новых вещей я не любил, с ранних лет в обносках ходил. Можно было одеться потеплее, ватные штаны, валенки и куртку, но в таком облачении, не втиснешь своё тело в узкое пространство, между группкой и столом (52 см), да и писать неудобно: стол маловат.

Поневоле приходилось мёрзнуть, как осенний лист дрожать. Как оказалось, я понял сразу: и холод, и голод стали моими лучшими помощниками в работе.

Не выдержав натиска холода, я вылезал из-за стола погреться, выпить глоток кофе и покружить по комнате, а черепушка продолжала работать в нужном направлении, и частенько получалось, что я писал не то и не так – ошибался! Приходилось по-другому строить фразы, излагать свои мысли на бумаге.

И так я мучился до самого обеда, до тех пор, пока голова мутнела, а мозг отказывался работать, он тупел и дубел.

Что необходимо для жизни в одиночестве?

Вода, еда и тепло, а ещё работа до седьмого пота, чтобы жить было нескучно, а то от безделья с ума можно сойти. Воды я тратил пять литров в сутки, хотя колодец был под боком, с детства экономить воду привык, и жить впроголодь, на сухарях. Так сложилась моя жизнь, спасибо отцу за это, он держал нас в чёрном теле. С голодом бороться можно, а вот с холодом сложнее, кроме всего прочего, надо поддерживать чистоту тела, соблюдать гигиену. А как? Топить два помещения, баню и дом – накладно, трудно и палить дрова неразумно, да и времени потратишь много, целый день уйдёт на это занятие. Поэтому только раз в месяц я протапливал баню: прогревался, мылся, стирался – теплом наслаждался, о лете мечтал.

Наступало оно, и дел было невпроворот: работа, сад-огород, дом утеплять – комфортные условия создавать, доводить его до ума, так сказать, а когда закончил всё, и делать было нечего – живи и радуйся. Он сгорел. Первые десять месяцев своего отшельничества я прожил на пять тысяч, а подготавливаясь ко второму, вы мне не поверите! Семь дней всего работал, собирал бруснику с клюквой и продавал. Таким yj образом, я заработал 18 тысяч, 12 тысяч заплатил налоги, а шести мне хватило прожить ещё год. «Господи! Как человеку для жизни мало надо! – подумал я тогда с досадой! – Выходит дело, он целый год работает зря!» И дал себе, слово, все годы, в течение которых буду трудиться над книгой, сколько бы денег я ни имел, буду жить на 6 тысяч в год!

Двенадцать лет, я не нарушил обед, сдержал слово.

Мистика! За шесть зим, я набросал книгу, а шесть зим доводил её до ума. И того двенадцать лет! Все эти годы (хотя и остальные тоже), я изнурял себя, физически и умственно, пощады не давал. Мой вес, при росте 175, около 60 кг «плясал». За эти зимы я в валенках дошёл до Владивостока (и что удивительно, они не износились, а сгорели, а так J бы на обратный путь хватило), а возвратился оттуда на лыжах! Преодолевал ежедневно от восьми до тридцати километров. Так что, друзья, в моём творчествам отшельничестве лично для меня ничего примечательного не было! Дни текли, как вода, серо, обыденно, блекло – неинтересно и вспомнить нечего.

Да, были, случались эпизоды, которые запомнились навсегда. Первый из них, как уехал из Москвы в «неизвестность», в Пашково, за 160 км от дома. В снежную зиму откопал старый «Москвич», три часа ехал до деревни, четыре часа по глубокому снегу продвигался к дому с фанерной лопатой, сделанной накануне отъезда. Это было второго декабря 2004 года.

Второй эпизод. Вторая зима, начало её, была бесснежной, а дорога скользкой и наоборот: 4 часа полз до деревни на лысой резине и, при заезде на территорию дачи, мой «Москвич», соскользнув вниз, на воротине (её брусе) повис. Вылезу через правую дверь, машина поднимется, сяду за руль, опустится. Ничего не мог сделать. Долго мучился, хоть плач. Буксовал, буксовал, лёд долбил, песок подсыпал, резина скользит, юзит, дым валит, а машина на месте стоит. Так и пришлось воротину пилить.

Третий эпизод. Работая над солнечной системой, решил создать её макет, в масштабе на полу. Яблоко – солнце, планеты – крупы, юпитер – горошина, оказался в самом углу. Чтобы всё обозреть, я встал на табурет, и почесал затылок; шести метров не хватило для всей модели! Вышел на улицу, и невидимки, Плутон с Хароном, оказались за 40 метров от яблока, у изгороди. Да-а-а! Ну и дела! И мой дом стал солнцем, а две песчинки, Плутон с Хароном, за 40 километров, под Талдомом!

И магнетизм рассыпался в пух и прах прямо на моих глазах!

Четвёртый эпизод. Делая макет солнечной системы (её работу и устройство), я скрутил трубку с терморегулятором (солнцем) от холодильника, в спиральную пружину, получился улиткин домик (улитка).

Пятый эпизод. Почему именно так расположились планеты в солнечной систему ответил (объяснение в тексте найдёте).

Шестой эпизод. Царство пернатых. Возвращаясь с прогулки через перелесок, встретил на тропинке прыгающую сороку: «Это я! Это я! Первоптица Геоцин!» – стрекотала она. Я с ней спорить не стал, а вывел определение: «Тот умнее, чей род древнее». И не важно чей, птичий иль человечий.

Седьмой эпизод. Древо жизни долго искал: мучился, нервничал, страдал, когда по лесу петлял, не мог подходящего найти.

«Должно быть три ствола, – рассуждал я. – Растительный, животный и духовный».

В конце концов допёр. Осенило меня: Само древо является растительным Миром, животный – её суки, а ствол ведёт к духовному, и, срезав берёзовую ветку, прибил её в изголовке, она и стала моим древом жизни.

Восьмой эпизод. За один день бегло по книгам, освежив в памяти все религии этого Мира, схватился за голову: «О Боже! Как я разберусь во всём этом?!» А сел за стол, всё пошло как по нотам.

Девятый эпизод. Религию за три недели столкнул в овраг, а над русскими князьями бился два месяца!

Запутался совсем! Отчаялся. Хотел забросить. Отступить. Тему пропустить. Не излагать!

Но я парень упрямый, не было труда, с которым бы я не справился. Неужто и в этой головоломке не разберусь?!