Быть может, вина наши горьки?
Быть может паж настолько стар,
Что пить не может без помехи
За наши общие успехи"?
И грянул хохот злой и жуткий.
Шипящий – тот под стол исчез,
Бемоль хихикает, Диез
Зашёлся от хозяйской шутки,
От смеха корчатся Шумы
И хохот из пещерной тьмы
Такой взорвался силы,
Что Димку оглушило.
Но он пришёл в себя, очнулся,
Не зная, как сюда попал,
Волшебной силе ужаснулся,
И Шуму Страшному сказал:
"В нормальных семьях, в нашем свете
Вино не наливают детям.
А пьют вино лишь за здоровье
Родных и близких и гостей,
Без подлых мыслей и затей,
Не с дикой злобой, а с любовью"!
И, вдруг, упала тишина,
Как будто грянула война,
Но пушки не стреляют –
Их только заряжают.
"Так, так, – задумчиво и грозно
Над чашей Страшный Шум навис, –
Печальный факт, большой сюрприз…
Доколдовать, пока не поздно…
Эй, Леденящий! Что расселся?
Не видишь – гость наш перегрелся"?!
И к Димке двинулся навстречу,
Суров, взъерошен и угрюм,
Сам Леденящий – грозный Шум,
Теряя облик человечий.
Не стал мальчишка монстра ждать,
Сорвался с места и бежать:
Посуда, руки, спины,
Пещерные глубины.
За ним Шумы рванули стаей,
Не только старшие, но те,
Кто здесь веками обитает
В кромешной, жуткой темноте.
Шумов пещерных мириады
Взвились за ним, как из засады!
То не мышей летучих стая
Стремглав шарахаясь летит,
Пищит и воет и скрипит,
Как туча нечисти густая!
То рвутся Шумы всех сортов,
В размер от мошек до котов,
И несколько поганых,
С большую обезьяну.
Их перепончатые крылья,
Их суета и канитель
Наполнили проходы пылью,
В пещере подняли метель,
А Димка в суматохе этой
Укрылся за границей света.
А в главном, освещённом зале
Царил большой переполох.
Кривляясь, как при ловле блох,
Шумы друг друга обвиняли,
Что упустили молодца,
Который вспомнил мать, отца
И жизнь на белом свете,
Где дети – просто дети.
Один лишь Страшный Шум спокоен
Во власти тайных, тяжких дум.
Своей ошибкой он расстроен.
Молчит невесел и угрюм.
И, вдруг, он весь преобразился
И страшным смехом разразился.
Он грохнул по столу стаканом
И жутко заревел: "Замри"!
Тотчас, куда не посмотри,
Застыли Шумы в позах странных:
На креслах, под столом, в прыжке,
На стенах и на потолке.
И, красные, как раки,
Пажи застыли в драке.
"Вот так! Ну, а теперь довольно!
Все по местам! Пажи, без драк!
Бекар вернётся добровольно.
Куда он денется, дурак! –
Так Страшный Шум распорядился,
И пир из праха возродился.
"Шипящий, – гаркнул Шум натужно, –
О чём поспорили пажи?
Их спор немедля разреши –
Мне лишних ссор пока не нужно"!
Шипящий въедлив, как всегда:
