Анастасия Бахарева "Искатели прошлого. Открывающий суть"

– Эндиус скоро очнётся, и нужно будет куда-то идти, – сказал Стам, когда среди тонких деревьев стали сгущаться сумерки.

– Да, – согласился Хас. – Наверное, выйдем из леса?

– В лесу мы вряд ли найдём остальных. Видно недалеко, а звуки здесь слишком обманчивы.

– Есть мысли, куда могут направиться остальные?

Дворянин, помолчал, задумавшись, но вскоре пожал плечами:

– Здесь многое зависело бы от Румы, ведь только он наверняка знает, что задумал тот, другой маг. Но сейчас, если он без сил, а скорее всего так и есть, то остальным придётся ждать его восстановления.

– Это не очень разумно. Маг может нас найти. А от Румы всегда идёт след.

– Да, и все теперь это знают. Думаю, Акан наверняка решит скорее двинуться в путь.

– Коней у них тоже нет, не забудь.

Стам улыбнулся:

– С Румой Дарин. А ему не привыкать носить на себе кого-то из нас. Сложно будет скорее найти друг друга, чем найти способ двигаться.

– Так куда нам идти? – спросил Хас, стоило Стаму снова задуматься.

– Пойдём в Нагат – в столицу. Насчёт места сбора мы в этот раз договориться не додумались, но там наверняка встретимся.

Кровь текла и текла. Дарин морщился и шипел, перевязывая раненое плечо обрывком рубахи. С трудом намотав левой рукой несколько слоёв относительно чистой ткани, тут же принявшейся багроветь, он снова натянул тёплый свитер.

Воин, наконец, растерянно огляделся, неприязненно покосившись на светлые вершины гор, видимые в нескольких переходах. Оттуда летели птицы. Они разлетались повсюду. Несколько скоро появятся и рядом с ним.

Дарин нагнулся, поднял из-под ног две части топора и принялся деловито очищать его от крови – знакомая сталь ведь не виновата, что ранила своего хозяина.

Закончив, он вновь осмотрелся, теперь пристальнее вглядевшись в каждую видневшуюся вершину. Горная цепь, ставшая гораздо дальше, чем прежде, несмотря на ещё белеющие снежные шапки, потеряла половину своей высоты и разливалась по равнине пологими склонами. По его невеликим познаниям в картографии выходило: он каким-то образом оказался в нескольких милях к северу от первых горных гряд, а до Нагата теперь куда больше, чем раньше.

Дарин не стал долго раздумывать над случившимся. Всё и так понятно. Они снова попали в переделку и снова выжили. А то, что он неизвестно где находится, и не совсем ясно, почему в одиночестве, тоже имело своё объяснение.

Глубоко вздохнув и глянув на темнеющее свинцовое небо, он двинулся вперёд, решив пройти за этот день как можно больше.

Ругань стояла такая, что Аргис не знал, то ли лезть вверх, то ли спуститься и послушать. Самобытный пейзаж в виде одинокого лысого дерева, побитого всеми восемью ветрами в центре долины, усыпанной засохшим цикорием и окаймлённой печальным молодым ольшаником, как и повелось издревле, был нарушен человеком. Люди либо распахивают любой ровный клочок земли, либо вырубают ольшаник, не забывая и о его дряхлом соседе, либо превращают одинокое дерево в алтарь. Ну, или просто на нём висят, распугивая всех животных и птиц хрипнущим к концу тирады голосом.

Аргис упрямо карабкался вверх, не замечая цепкие ветки, и чувствовал, как весёлая улыбка расползается шире и шире. Был бы он живым, давно бы уже сорвался.

«Всё в этом мире для чего-то сгодится», – подумал он, забравшись чуть выше середины крепкого широкого ствола. Эту мысль он попытался донести и запутавшемуся в остатках ветвей и собственного плаща Шиммелу. Дворянин слушать ничего не хотел, а на философские диспуты тем более настроен не был, всячески мешая, и то ли от злости, то ли от испуга хватая его за руки и пытаясь оттолкнуть.

Далеко не скоро Аргису удалось отодрать дворянина от хватких ветвей, ободрав при этом и свои лохмотья, и одежду Шиммела, и остававшиеся ещё на сухом стволе ветви. Оба спустились вниз, и все: и лич, и дворянин, и дерево, перетерпевшее нежданных гостей, вздохнули свободно.

– Уф, – Шиммел старался отдышаться.

Лич усмехнулся, задумавшись от чего: то ли от спуска, то ли от ругани.

– Угораздило с этим деревом! Терпеть не могу, когда он колдует без подготовки!

Аргис встал рядом, отчего-то неприятно удивившись:

– Думаешь, ты из-за Румы там оказался?

– А из-за кого ещё? – принялся отряхиваться от сучьев и сухих листьев Шиммел. – Вряд ли тот маг решил нас помиловать и спасти в последний миг.

– О, так, что благодаря этому мы спаслись, ты тоже понял?

Шиммел прищурившись, обернулся.

– Не надо считать нас глупее себя, – он помолчал немного, оглядываясь, и задумчиво продолжил. – Интересно только, все ли спаслись и где они.

Аргис зачем-то тоже огляделся, затягивая с ответом, словно, несмотря на то, что он изучил все окрестности перед тем, как лезть на злополучный дубок, и никого из спутников больше не обнаружил, он всё ещё рассчитывал на их появление из-за соседнего пригорка или полулысых кустов.

– Не знаю, где. Хотя думаю: довольно далеко от нас. Руму я рядом не ощущаю, но он наверняка жив, в отличие от остальных.

– Ты что-то знаешь? – спросил Шиммел.

– Наверняка – нет, – лич ответил, на миг задумавшись. – Но перед тем, как меня выбросило из пещеры, я почувствовал чью-то смерть.

– Ты уверен?

Шиммел явно был напряжён, хотя и выглядел спокойнее, чем обычно. Аргис на миг усомнился, стоит ли отвечать, но показное спокойствие дворянина заставило взглянуть на него по-другому и продолжить.

– Уверен. Кто-то погиб – от обвала или магии, не знаю. Я перестал чувствовать жизнь двоих или троих. Одним из них наверняка стал гном, а вот кто другой…

– Значит, это мог быть и напавший на нас маг?

– Вряд ли это он. Его смерть я бы почувствовал сразу. Честно говоря, я могу предположить, кто это, но хочешь ли ты услышать мои догадки?

– И всю дорогу до Нагата примерять на друзей саваны? Нет уж, благодарю. Быть может, кто-то уже мёртв, но для меня все ещё живы. Хоронить их я буду, только лично закрыв им глаза.

Рума то просыпался, то вновь засыпал. Он видел сны, иногда понимая, что это именно сны, а иногда тратя лишние силы на попытки выбраться из воспоминаний Даррелла. Сквозь неяркий свет, заливавший глаза через сомкнутые веки, он видел, как что-то происходило вокруг. Кто-то нёс его, а потом его немилосердно трясло на ухабах и ямах. Глухое цоканье копыт раздавалось вокруг, и шёпот людей доносился отовсюду.

Сколько продолжалось его забытьё, Рума не знал, но понимал, что эти несколько часов или дней, или месяцев станут для него последним отдыхом.

Мимо везли рыбу. Даже сквозь вонь наброшенных на мага шкур он почувствовал запах начинающей портиться рыбьей требухи. Он попытался спрятать нос в тёплой шерсти, но это не помогало: уши уже различили назревавшую рядом перебранку и заслезившиеся глаза сами собой стали раскрываться.

– Отъезжай, давай! Отъезжай! – кричал недовольный голос над головой. – Чего ты к нам притёрся! Дышать уж нечем!

– Тоже мне! – фыркнул другой голос. – Привереды какие! Счас до ворот доберёмси, и отъеду!

– За нами становись! Всё равно двух сразу не впустят.

– А с чего мне вас пропускать? У меня кобыла на полголовы впереди ваших.

– Каких полголовы?! Вали назад, говорю. Всю дорогу честным людям испортишь!

– Хха! Честные люди на других наговаривать не станут.

– Мы не наговариваем, мы те честно говорим – стухла твоя рыба! Сту-хла!

– Это у вас чего-то стухло! А я рыбку только сегодня утром наловил!

– Может и утром, да только не сегодня! Вставай взад, говорю! Не видишь, что ли – мы шкурки везём! Впитают же всю вонь рыбью! И кто их потом возьмёт?!

– Да мне-то какое…!

Рума успел недовольно пошевелиться и увидел недовольного лохматого мужичка, погонявшего пегую кобылу, тащившую небольшую телегу с рыбой. Тот вовсю спорил с другим мужиком – очень широкоплечим, с песочного цвета окладистой бородой, стоявшим прямо над головой мага и размахивающего руками.

Они могли бы спорить ещё долго, но позади раздался требовательный свист. Мужичок с рыбой обернулся и тотчас же погрустнел, принявшись дёргать поводья. Не успел он пристроиться позади, как мимо проскакали два всадника – в чёрных плащах с серебристой вышивкой по плечам, ещё сохранивших кое-где следы въедливой жёлтой пыли. Последний взмахнул длинным кнутом, и часть рыбы из повозки мужичка высыпалась прямо на дорогу. Мужик сплюнул, видимо, не рискнув провожать их бранным словом.

– Вот ведь, – развели над Румой руками. – М-да.

С продавцом рыбой мужик с бородой только переглянулся, отчего-то больше не став продолжать ссору, и дёрнулся назад, туда, где возле скрученного в неряшливый рулон навеса сидели ещё люди. Рума успел перевернуться и завозиться, вставая, когда на него обратили внимание.

– О! Очнулся! Очнулся, господин! – крикнул тот же мужик куда-то вбок.

Повозка слегка замедлилась, над серыми досками показалось заросшее лицо Акана. Принц цепко осмотрел мага и, несмотря на затаившуюся в лице нервозность, заулыбался. Он был в куртке с чужого плеча, в тёплой шерстяной безрукавке и сверкал голыми коленями сквозь рваные штанины. Рума заметил пару синяков на выглядывающих предплечьях и ободранные ладони.

– Ну что, тебе лучше?

Повозка слишком медленно двигалась сквозь вонь шкур и рыбы. Даже едва проснувшись, он чувствовал дикий голод и что часть магии не восстановилась. В теле угнездились усталость и глухое чувство утраты. Сбившись в кучу, на них с благоговением смотрели мужик с бородой и парень помладше, и даже седой как лунь старик, развернувшись на козлах, вовсю таращил глаза. Постепенно на место ощущения его собственной силы приходило другое – магии, что ждала впереди. Нагат приближался, и Рума кивнул.

– Гораздо. Где нас подобрали?

– Шкурники? Я вышел к дороге на Сурант. Хотел сначала идти вдоль, но получалось слишком медленно.

Акан пожал плечами, не обращая внимание на людей, сжавшихся в тесноте. К их присутствию он, видимо, уже привык, и оно тревожило его куда меньше всего остального.

– Они едут в Нагат? – спросил Рума, чтобы хоть с чего-нибудь начать.

– Нет, но пока по пути: к Бифрусту – в двух днях пути от столицы, – он поймал взгляд Румы и понизил голос, поморщившись, когда продавцы меха сделали вид, что не слышат их. – Если нужно и ты сможешь двинуться пешком, мы можем свернуть хоть сейчас. Или можно остановить кого-нибудь и потребовать их коней.

– Потребовать? – маг недоверчиво хмыкнул. – Нет, не стоит. Наоборот, нам лучше не привлекать к себе внимание.

– Тогда уже поздно. Эти господа прекрасно знают, кто я, а разведать, кто может быть в моей компании, для заинтересованных труда не составит.

От сидящих раздалось какое-то бормотание, парень заполыхал ушами. Рума лениво оглядел их и махнул рукой, снова отвернувшись.

– Думаю, искать специально нас не будут. Я заметал следы, вроде бы…

– Хм, и как успел? – усомнился Акан.

Они помолчали. Синее небо занесло густыми низкими облаками, ласточки или стрижи носились вверху неподалёку от дороги. Проскакали мимо повозки ещё несколько всадников: кто-то даже в цветах дома Гаонт.

Рума медленно вспоминал произошедшее в Тэйканских горах. Его невидящий взгляд скользил по тонкой полосе деревьев, по невысоким бокам повозки, по колонне телег, которые тянулись куда-то за черту горизонта, терявшуюся в подступающих лысых осенних холмах. Видел он серое небо над головой, недавно в один миг скрывшееся за чёрной толщей неудержимого каменного веса.

– Смотрю, наши мешки я не захватил. Чем ты им заплатил? – спросил он, когда молчание затянулось, и принц, казалось, больше не надеялся на продолжение разговора.

– Отдал меч в залог, – удивлённо ответил Акан.

– Ладно, значит, деньги у нас есть. Прикажи им оставить нас.

Акан уставился на мужчин, которые расстроено один за другим спрыгнули с повозки и даже отдалились куда-то с дороги, словно им приспичило в кусты.

– Я так понимаю, Фолстар был ни при чём?

Руме показалось, что Акан начал с этого вопроса, только чтобы найти в произошедшем хоть что-то понятное и знакомое.

– Не совсем. Скорее всего он был замешан, но не во всём. Хотя немного жаль. Мага его силы я смог бы одолеть.

Он позволил себе миг передышки и начал рассказывать обо всём. О том, кто скрывался за личиной совсем не старого человека. Как произошла судьбоносная встреча короля Аншира, ещё не объединившего Нагат, и сильнейшего мага в истории, ещё не признанного таковым. К чему привели ревность отвергнутой женщины и смерть королевы Атианы. О том, в какое панно сплелись нити судеб Даррелла, Фолстара и Лже-Рокуда. И о приключившемся в покинутой великанами пещере в Тэйканских горах. Рассказал он и о нежеланном знании, от которого теперь было не отвернуться – планах Даррелла за долгую одинокую жизнь.

– Теперь ясно, что за червоточина во втором Рубине, – сказал Акан, когда Рума замолчал.

Воин задумался. Казалось, он внезапно стал старше и увидел гораздо большее, чем дорога, холмы и группы людей, спешащих куда-то вперёд, напомнив того самого первого короля.

– Выходит, Даррелл просто засыпал нас камнями и даже не стал проверять, выжили ли мы?

Маг фыркнул и потянулся, хрустнув шейными позвонками: Акан, как и всегда, недолго поддавался меланхолии.

– Даррелл обрушил на нас половину горы, и да – после этого ничего не стал проверять, почувствовав, что меня в пещере больше нет. Как ты себе это вообще представил? Он повисел в небе, дождался, пока осядет пыль, и решил просеять всю эту лавину?

– Ну, мало ли…, – принц пожал плечами, – ты бы что-нибудь наверняка придумал.