Марина Повалей "Ретроспектива"

Это не любовный роман. Это, скорее, летопись одной истории большой любви. Когда король большого государства встречает ту, которую хочет сделать королевой. А она всем сердцем любит его и свою страну, которой правит."В то время Эстесадо правила княгиня, чья резиденция находилась здесь же, в Итвозе. Князь, который был намного старше супруги, оставил вдову на троне. Элькерия правила страной по-монарши твёрдо и в то же время по-женски мягко. Пока в Эстесадо не прибыл тогдашний, только что взошедший на трон, молодой король Ондолии, аккурат по дороге из Вэтэрда, куда ездил свататься…"

date_range Год издания :

foundation Издательство :Автор

person Автор :

workspaces ISBN :

child_care Возрастное ограничение : 18

update Дата обновления : 12.03.2024

ЛЭТУАЛЬ


“Только с тренировки он, обмоется сейчас, да к тебе на встречу”.

“Плохого-то чего?”

“Так не поел”.

“???”

“Эх, Эля, Эля. Уже вся челядь ведает, что гостя этого кормить надобно за двоих. От него и не шугаются только после трапезы”.

Послала Вереху весточку, чтобы стол с закусками по-скорому отправили. Итак забот хватает, лучше соломки постелить.

Оглядела себя в зеркало. Я нарочно не стала ничего разведывать о симпатиях соседа. Какие женщины ему нравятся, мне неведомо. Не стану стараться ни краше быть, не хуже. Фигуру только чуть уменьшила у маски, похудее сделалась. Волосы поменяла на русый, немного изменила черты лица. Сходства с Полёвкой никто и не найдёт. Но княгиня вышла статной и миловидной.

“И смотри, чтобы никто не вошёл. А то увидит кто чужачку, заместо княгини, проблем не оберусь”.

Файлирс пришёл во время. Точность – вежливость королей.

Беседу вёл приятную и уважительную. Ни словом, ни взглядом не оскорбил княгиню небрежением или чрезмерным вниманием. Говорил, как с равной. Извинения за недомогание принял, не осерчал. За гостеприимство поблагодарил. Не так уж и узколоб и неприклонен король, когда дело не в постели, а в политике. Хоть и кажется, я-то всё та же женщина, не способная хозяйством управлять.

– Касаемо торговых договоров… – пришлось перейти к важному. Мы итак продаём им дешевле всех, по-соседски. Те условия – грабёж. – Я уважаю и ценю вашу дружбу и защиту. Именно поэтому цены, что у вас… никому так дёшево мы ничего не продаём. Доход там минимальный, чтобы люди не в минус работали, из казны компенсирую. Если соглашусь на ваши требования – разницу придётся докладывать из княжеского кармана.

Политик из Файлирса отменный. Не знай я этого короля ближе, ни за что бы не заметила промелькнувшую в глазах радость. Глас при этом не дрогнул.

– На что вы готовы, чтобы я согласился на прежние цены, при том не перестал опекать ваше княжество? – я застыла. Даже дышать и глазами моргать перестала. – Нет, нет… ничего такого, – неестественно рассмеялся, ещё и руками защитился, – помилуйте, я почти что женатый человек! Дело в том, что есть при вас лекарка сильная. Она снимала мне недуг, мне ведомо. Пока мы погостим у вас, пусть попользует меня, поможет. Просмотрит хорошо, может найдёт что, что мои целители не увидали, – хочет, чтобы я лечила его? Отчего? Здоровый же, что вол! – По вечерам пусть приходит, без пропусков. Пока мы погостим у вас, – я, было, расслабилась, как вновь напряглась. Вновь внутри всё сковало. Да сколько же он ещё тут нервы мне будет трепать?! – Хорошо у вас. Воздух морской, целебный, пища разнообразная. Отдохнуть хочу немного от забот государственных, да подлечиться. Вам же выгоднее одной лекарке за работу отплатить, чем возмещать крестьянам потерю торговой выгоды?

Не ястреб он. Лис.

Загнал меня в угол. Понимает, что не могу я не согласиться. Как настаивать буду на прежней цене? Крыть мне нечем. Отказать тоже не могу от товара. Разведают соседи, что с Ондолией нет у нас связей – тут же будут следующим днём. А ну как лис возьмёт и не пришлёт войско в осаждённый Итвоз? Мы, супротив того же Вотэрда и двух недель не продержимся.

– Как восемь колокол пробьёт, целительница будет у вас.

– Рано. Я поздно делами государственными занимаюсь. В десять – само то.

Глава 7.

Удары колокола я слушала стоя под дверью. На десятом кротко стукнула в дверь и осторожно её приоткрыла.

Поднос со снедью оставила в пустой гостинной. Авось, не пригодится – унесу потом.

Вошла в кабинет, где мне был пожалован один короткий взгляд, поднятый от бумаг.

– Пришла? – спросил небрежительно, как будто мешаюсь ему тут, – обожди пока. Закончить мне надо.

Время медленно потекло, а про меня забыли. От неподвижного стояния я уже начала переминаться с ноги на ногу. Ещё и лукошко с настойками и притирками. Не представляя, что захочет излечить ондолиец, набрала всего чуть по чуть.

Стараюсь не глядеть на него, а взгляд сам, нет-нет да и скользнёт по отросшим, беспорядочным волосам, длинным пальцам, груди в рубахе…

– Сядь, иди, – оторвался, взглядом показал на кресло.

Слишком близко. Не хочется мне так вот, рядом с ним сидеть. Да делать нечего. Лекарка такому гостю возражать не станет.

Села, и снова король уткнулся в бумаги. По что я ему тут? Не больной он, то мне известно доподлинно. Проучить решил за то, что на письма не отвечала, да не приходила? Глупо это. Девку простую таким не унизишь, она с младенчества привыкшая услуживать да чужой воле следовать. Да и не мог он таким оскорбиться, сам показывал, что всё равно ему, что есть я, что нету. Гнал, опять же. Видать и правда, оздоровиться хочет, позвал, да забыл, заработался…

Ласковое касание по волосам. Едва уловимое, по щеке… Как мама погладила. Открыла глаза и тут же ввязла во взгляд ондолийца. Глубокий, тёмный, похоже, с любованием. Кто меня трогал? Тот сидит, как сидел. Недолго мы смотрели друг на друга в тишине.

– Устал я. В опочивальню пошли.

А войдя в спальню, без всякого зазора скинул рубаху, потом и штаны. Быстро и чётко, как если был бы один.

– Что стоишь? Раздевайся.

Вид обнажённого ондолийца, и руки сами чуть не потянулись к завязкам платья. Однако, холодные слова…

– Ваше величество… я…

– Не хочешь? – вскинул бровь, усмехнулся.

Не хочу. Уже словно два мужчины есть. Тот, который сильный и нежный, ласками своими меня с ума сводит. А второй – жестокий и надменный. Тому по боку есть я, али нету. Только это всё один. Менять его под себя? Поздно воспитывать, да и зачем? Мне с ним не жить. И не было бы его такого и сильного и ласкового, без того, сурового. Скоро он уедет, а так сладко ему подчиниться, снова силу почувствовать, вместе с естеством внутри.

Врать опасно. А ну как он менталист? О его магии мне всё ещё ничего не известно.

Подошёл близко, едва не вжимаясь в меня членом. Рука коснулась моего лица, взяла за подбородок. Приподняла так, чтобы глаза в глаза.

– Правду говори. Если опротивел – неволить не стану. Если нет… жених твой не прознает ни про что. Да и я здесь не надолго.

А я с каждой секундочкой погрязаю в этом мужчине. В солоноватом запахе, что уже меня окутал, в глазах этих колдовских. А руки эти так ласкать умеют, как никакие другие. И скоро уедет он. Захочу, а уже не будет. Ни разу покойный князь не заставлял меня забыть в исступлении собственное имя, не то, что ондолиец. Повторится ли такое с другим?

Мои руки сами потянули шнуровку, тело освободилось от платья. Всё это под неотрывным взглядом. Когда осталась лишь нижняя рубашка посмотрела на ондолийца, спрашивая. Он не ответил, сам потянут тряпицу вверх, оставляя меня такой же нагой, как и сам.

Последний шаг и он прижался ко мне горячим, пылающим телом. Обхватил всю, уткнулся в волосы, шумно вдохнул.

Я смогла насладиться тем, уже изведанным ощущением… стать просто женщиной. Идти на поводу у тела и природы, быть слабой, подчиняться чужой воле, следовать его желанием и всей душой желать их исполнять.

– Пойдём.

Подвёл меня к кровати, улёгся сам, меня рядом уложил. Подтянул к себе близко, едва не подгребая под себя.

И закрыл глаза.

– Спи, Полёвка. Сказал же, устал.

Глава 8

Проснулась как от удара. Будто на грудь мешок скинули. Подскочила на постели, заплутав, где нахожусь.

– Что такое?

– Нне знаю.

Как есть правда. Не ведаю. Но что-то такое уже бывало… что-то далёкое и забытое… опосля подумаю.

Вестник возник аккурат посреди нас. Живо сцапала, развернула. А стоило бы подумать, что не одна я проснулась, и у послания может быть другой адресат.

– Почему я вижу твою записку?

Я вся сжалась от этих слов. Натянула простыню повыше.

– Неведомо мне, ваше величество.

– Никогда о таком не слышал…

– Пора мне. Идти нужно, – подскочила как была, лишь простынкой прикрылась.

Пусть лучше за своеволие бранится, чем думы опасные дальше думает. Авось, ещё додумается, что никакая я не магичка, а ведьма. Коих предки его, маги вкупе с церковниками, недавно на кострах жгли.

– Куда ночью? Случилось что?

– Да… нет… не ведаю. Не знаю, – простынь с вестником бросила на кровать.

Еле натянула платье на рубашку. В растерянности, дрожащими от спешки руками, плохо выходит.

– Надо идти.

– Что стряслось?

– Ничего, к вам не относится. А мне надо…

Шарик света тускло подсвечивает. Да и его хватило, чтобы разглядеть, как сонность слетела с ястребиного лица, сменилась недоверием.

– Стоять! – в миг оказался рядом. Перечитал забытую мной бумажку. – Никуда одна не пойдёшь! С тобой пойду.

Не стала спорить. Нет ни времени на это, ни желания. Хоть он и чужак, и дела наши его не касаются…

– Поскорее…

Зря торопила. Оделся он быстро. Оружие взял. Через несколько минут мы уже были у лошадей.

Торопиться нужно. Горит оливковая роща. Разбуженные маги не смогли сами потушить. Решились меня известить.

Пожар не страшен сам по себе. У нас они не редкость. Худо то, что половина той рощи – моя собственная, княжеское имущество. Которое мельчает с каждой минуткой.

– Что здесь? – спросила у мага-городового, спрыгивая с кобылы, чуть не на ходу. Жестом не дала тому обратиться. – Без чинов, будь добр, и другим передай. К делу, – пусть странно, мне сейчас не до расшаркивания, но и раскрыться вот так, боязно.

Чем я думала, давая ондолийцу со мной ехать?

Маг кивнул судорожно. Видно, что не понимает, что за блажь бабе в голову пришла.

– Два часа как на месте. Только потушим, другой участок разгорается. Пламя, что демонское, играет с нами.

– Магией тушите? – спросил ондолиец, о котором я и забыла.

– Да. Водники окрестные… тут все. Рассредоточились, – городовой покосился на меня, будто спрашивал: чего это пришлый здесь спрос ведёт?

– Вода не берёт… Огневеки есть у вас? Пробовали пламя забрать?

– Да мы уже выснили, – кивнул мужик, уже беседуя с королём. Огонь магический, только силён маг, наши не пересилят его заклятье.

Кажется, что Файлирс его уже не слушает. Сел к земле, ладонями упёрся, будто опора нужна. Веки прикрыл, заклятье шепчет.

Что он там делает? Вот была бы без него, уже забирала бы пламя…

– Мастера земли есть у вас? – король спросил, не открывая глаз. – Несколько очагов. Один могу не вытянуть.

– Сейчас кликнем? – маг хотел было исполнять, но решился у меня уточнить и сейчас ждёт ответа.

А роща всё горит!

А с ней и львиная доля дохода с продажи драгоценного масла, что станет на несколько лет.

– Долго. Не надо, – Мать-Земля! Глупо же как! И не сказать, что у него прорва сила на сотню пожаров таких. – Я помогу.

– Ты ладишь с землёй?

Я кивнула и присела рядом. Всем видом показывая, что принялась за дело.

Я и принялась. Стала звать и просить, чтобы стих и ушёл совсем огонь. Потребовалось ещё время. Четыре очага, пусть и на большую площадь рощи – не мало. Но и не случайность. Либо маг огня тут постарался, либо артефакты заложили. Сработать резко никак нельзя – Файлирс никогда не поверит, что я сильная землявка. У них, магов ущербных, ведь как? – Резерв ограничен всегда. С большим или малым вместилищем для силы человек родится – ничто его уже не изменит. Потому они и не бывают сведущи во всех проявлениях магии. Разрабатывают резерв на что-то одно: целительство, стихию, ментализм, некромантию… Не может маг и исцелять на раз-два и с землёй ладить.

Потому Файлирс тянется силой к очагу, я незаметно добавляю, так, чтобы сам он не понял.

– Готово, – король встал. Отряхнул руки. Только после его команды и я глаза открыла и поднялась с земли.

– Кто мог поджечь сад? – спросил меня ондолиец, внимательно следя глазами. Настороженный, будто бы к прыжку готовится.

– Утром будем знать.

Огонь потух. Большая, полная луна подсвечивает дым, добавляя тому злобы. А глаза, куда ни глянь, видят обугленные деревья. Непрошенная слеза скользнула по щеке. Как бы ни жаль было упущенной выгоды, пепелище, ещё на закате бывшее зелёной рощей, стократ жальче.

Городовые подходили, благодарили Файлирса за помощь, мне кланялись. У каждого в глазах вопрос: отчего мы вместе?

Ну да иже с ними. Поговорят и перестанут.

Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом