Ден Ковач "Город и пустоши"

Город и пустоши
Ден Ковач

Мир безвозвратно изменился. Большая война и последовавшая за ней эпидемия разрушили города и страны. Границ не осталось. Темное время. Поколение тех, кто помнил цивилизацию пытались сохранить ее знания. Не смогли. Их дети еще умели читать, внуки уже нет. И все же несколько поселений объединяются вокруг центра, где когда-то, до большой войны, была исследовательская лаборатория. Дети и внуки настоящих учёных не многое могут. Но они запустили электростанцию, добывают уголь в недрах горы, заново обретают энергию паровых машин. Так вырос первый город. Вокруг него бесконечные пространства, изуродованные войной. Здесь в поисках еды и технологий кочуют племена Диких. Мутации и жестокость, кровь и предательство. Магия. Стимпанк.

Ден Ковач

Город и пустоши

Вступление

Мир безвозвратно изменился. Большая война и последовавшая за ней эпидемия разрушили города и страны. Границ не осталось. Темное время. Поколение тех, кто помнил цивилизацию пытались сохранить ее знания. Не смогли. Их дети еще умели читать, внуки уже нет. И все же несколько поселений объединяются вокруг центра, где когда-то, до большой войны, была исследовательская лаборатория. Дети и внуки настоящих учёных не многое могут. Но они запустили электростанцию, добывают уголь в недрах горы, заново обретают энергию паровых машин. Так вырос первый город.

Вокруг него – пустоши – бесконечные пространства, изуродованные войной. Здесь в поисках еды и технологий кочуют племена Диких. Мутации и жестокость, кровь и предательство – это все, что найдешь ты в пустошах.

Мальчик открыл глаза. Он еще не чувствовал боль, только знание, что она рядом и она неизбежна. Мальчик попытался подняться. Гравий заскрипел под ним, правая рука подломилась, бессильное тело стало сползать по насыпи вниз вместе острым гравием. Мальчик застонал. Боль пришла. И с ней вернулась память.

Источником боли была правая рука. Тяжелый брезентовый бушлат почернел на плече, из пятна крови торчала арбалетная стрела. Торчала совсем немного, на пару дюймов. Как она смогла отыскать в огромном рукаве взрослого бушлата тонкое мальчишеское плечо непонятно. Но смогла, отыскала и впилась железной хваткой. Арбалетные стрелы называли болтами. Мальчик не знал почему. Болты совсем не похожи на стрелы. Он знал это, потому что уже год работал в шахте. И дважды в неделю с набором инструментов проходил весь маршрут вагонетки, проверяя устойчивость опор, подтягивая ключом с очень длинной рукоятью ослабевшие от вибрации соединения. Это было частью его работы. Вниз он, конечно, не спускался. Там, в темном чреве горы работали взрослые.

Сегодня снова случилась авария. Обрывы линии электропередач случались и раньше, но с, таким как сегодня, мальчик столкнулся впервые. Электричество пропало в тот момент, когда вагонетка, наполненная углем, преодолевала самый сложный участок подъема с поворотом. Рывок и резкая остановка лебедки почти опрокинули вагонетку на бок, она сорвалась с троса и покатилась назад и вниз. А потом опрокинулась прямо на лестницу, по которой вверх поднималась бригада горняков. Мальчик слышал крики, когда с факелом отправился вниз о дошел до места крушения. Выход был завален. Из под завала он слышал стоны и крики о помощи. Опоры туннеля тоже были повреждены. Большая беда случилась именно в тот момент, когда дежурный спустился вниз. И наверху не осталось никого, кроме мальчика. Он ничего не мог сделать. Помощь нужна была немедленно. Он хорошо это понимал. Но электричество не было. Не было и связи с Городом. Значит нужно раскачивать дрезину и ехать за помощью. Это было запрещено. Даже взрослым запрещено было выводить дрезину на путь без разрешения диспетчера из Города. Но связи не было. Мальчик принял решение и дальше делал все не задумываясь.

Тяжёлая рукоять дрезины не поддавалась. Мальчик помнил: рычаг. Помогло. Дрезина сдвинулась с места. Дальше было проще. Главное, успеть. Стоны и голоса из тоннеля он старался не вспоминать. По тому что среди них он отчётливо слышал голос отца.

На спуске с горы дрезина разогналась, ветер свистел в ушах. Мальчик закутался в брезентовую штормовку и все равно было холодно. Город был уже близко. Как затормозить мальчик представлял себе плохо, но там, в городе разберутся. Увидят и разберутся. Так думал мальчик. А потом был сильный удар в плечо. Его качнуло так сильно,что капюшон сорвался с головы и светлые его волосы подхватил ветер. Ему показалось, что дрезина переворачивается, но это он падал, а дрезина рвалась вперёд, в город. А потом земля бросилась ему навстречу, ударила в лицо, в грудь. Вышибая дыхание и закручивая по насыпи…

Мальчик приподнялся на левой руке. Весь ободранный и оглушенный. Дрезины уже не было видно. Только отдаленный стихающий перестук железных колес.

– Смотри, Моль, щенок то жив, ворочается. Добьешь? – Голоса сзади, неожиданно громко ворвались в ватную тишину мальчика.

– Тебе надо, вот и добей, – теперь голос раздался совсем близко.

Мимо мальчика пробежали несколько человек. Он видел только ноги. В тяжёлых армейских ботинках и новых и рваных стянутых веревками. Это были дикие.

– Двигай, малец разогнал дрезину, не успеем! – кто-то, тяжело дыша, подгонял бегущих.

Они бежали вдоль насыпи и по шпалам, скользя по щебню и ругаясь. Бежали к тому месту, где дрезина могла встретиться с поездом, идущим к шахте. К составу из паровоза с вагоном инструментов и ремонтной бригадой.

А потом мальчик услышал быстрые шаги. Страшный удар сзади в затылок. Сознание погасло, как пламя свечи под черными пальцами шахтера.

– Попал-ё! Нормально попал, ага?

– Дебил, ты, Лысый.

– Сам дебил, Моль. Болт достанешь?

– Некогда копаться. На обратном пути.

Но мальчик этих разговоров не слышал. Удар тяжёлого ботинка в затылок мог убить и взрослого мужчину.

О разнообразных спорах, в которых никогда не рождается истина

– После войны не наступит никогда. Такого времени никогда не было и не будет. Может ли трава расти и не расти? Может ли ветер перестать? Знаешь ли ты что будет с ветром, который перестал? Его нет.

Он кричал хриплым сорванным голосом у городских ворот. Он совсем не был похож на нищих попрошаек, что по воскресеньям собираются на ступенях собора. Когда проходившая мимо женщина бросила к его ногам мелочь, он мгновенно поднял деньги и крикнул ей: «Стой, женщина! Тебе не хватит этого сегодня вечером. Вернись и возьми».

– После войны не наступит. Для вас не наступит, потому что вас не будет. Война сожрет вас, разгрызет ваши кости как голодная бешеная сука.

Проповедник стоял, опираясь на посох-костыль и кричал всем, кто шел в город или выходил из города. Его обходили, не глядя, как препятствие на дороге. А он грязный, в лохмотьях, хрипел, заглядывал в глаза, как будто искал что-то в лицах этих голодных усталых людей, спешивших по своим делам.

Из будки у ворот, где прятался от солнца патруль, выбрались двое солдат. В черной форме, в бронежилетах, но без касок, в разноцветных банданах с черепами и знаками радиационной защиты. Эти яркие, кислотных цветов, головные уборы недавно стали пользоваться популярностью в Корпусе городской стражи. Солдаты подошли к проповеднику. Он, не обращая на них внимания, все кричал о войне.

– Что раскричался, дед. Заткнись и убирайся отсюда, – молодой высокий солдат обращался к проповеднику, но тот даже не повернулся, как будто не слышал.

– Упрямый, старый бродяга. Он так не уйдет. Не понимает по-хорошему. – Второй солдат, пониже ростом, но значительно шире в плечах, с нашивками капрала, растирал запястья, сжимая и разжимая кулак в черной перчатке. Не дождавшись ответа от проповедника, капрал пнул тяжелым ботинком костыль, выбивая опору у старика. Костыль полетел в пыль, проповедник, взмахнул руками, точно неловкая нелепая птица, пытаясь устоять, но капрал ударил его в лицо кулаком. Сильно и быстро, почти без замаха.

Проповедник рухнул на колени. Капрал сделал полшага вперед, намереваясь пнуть его в ребра, но молодой солдат положил ему руку на плечо:

– Не надо, Кэп, пусть сам уйдет. А то потом тащить его с дороги…

Капрал кивнул, и наклонившись к проповеднику крикнул:

– Ползи отсюда. Еще раз здесь увижу, убью.

Поток людей огибал стоящего на коленях старика и двух солдат. Происходящее никого не касалось. Простое правила выживания: пока бьют другого, не бьют тебя.

Проповедник на четвереньках добрался до костыля. Кашляя, встал и побрел, хромая и что-то бормоча в свою седую бороду. Солдаты вернулись в будку. Кэп (так звали капрала) остановился услышав:

– Один или два? Один мертвый или два мертвых глупых солдатика? Один или два… – старик говорил сам с собой.

Кэп покачал головой, с досадой потёр кулак. Он старался ударить легко, старика было жаль, но все равно получилось слишком сильно.

– Старый идиот, ходит как на работу. И каркает-каркает, слушать тошно, – Кэп не оправдывался, просто объяснял.

– Интересно, где он живет? Он ведь на ночь в город не входит?

– Кто ему на ночь позволит? На помойке, где-нибудь, за стеной

– И дикие его не трогают?

– Кому нужно это старое дерьмо? Его даже крысы не станут жрать…

Шутка была не бог весть, но солдаты посмеялись.

– Четко ты ему врезал, Кэп, – молоденький солдат смотрел на капрала с уважением, – Готовишься к бою?

– Да, думаю участвовать в воскресенье. Пора, – капрал потянулся, похлопал молодого солдата по плечу, – хочешь ко мне в клуб? Любишь подраться?

– Ну, нет, – молодой солдат, неуверенно улыбнулся, – я видел, что в последнем бою было с тем шахтером.

– Да, парень вряд ли сможет ходить, Рик сломал ему хребет. Но Рик, он – отморозок, звереет, когда дерется, совсем не умеет останавливаться. Все-таки бои – это спорт, хоть и жесткий.

– А ты бы справился с Риком, Кэп? Он ведь опять будет в этом сезоне.

Капрал задумался, посмотрел в окно:

– Посмотрим. Он, конечно, тяжелее. Но я быстрее. И дыхалка у меня получше. Думаю, справлюсь. Деньги, парень, это хорошие деньги, которые мне очень нужны…

Молодой солдат кивнул, хотя куда ему понять… Капрал снова посмотрел в окно. Как будто ждал кого-то. Молодой солдат почувствовал, что Кэп не расположен говорить. С Кэпом ему не повезло. В прошлую смену с двумя юнкерами они играли в покер на интерес. Всю смену резались. Это было повеселее, чем гонять бездомных сумасшедших. А больше ничего не происходило. Город слишком силен, чтобы дикие пытались его штурмовать. Крысы и те давно держались от ворот подальше. Говорят, раньше крысы были маленькие и кошки их гоняли. Но это было до войны. Хуже крысы ночью за стеной ничего нет. Размером с крупную собаку, крысы нападали на человека без раздумий. Ночью они охотились за людьми. Ну и за кошками или собаками тоже, разумеется. Дикие, те кто жил в пустошах, страдали от крыс несравнимо больше, чем горожане. Огнеметы корпуса стражи приучили крыс в город не соваться.

– Кэп, почему ты его прогнал? Он вроде безобидный, даже денег не просил, – Молодой солдат не сумел найти новую тему для разговора, но и молчать у него не получалось.

Кэп молчал и смотрел в окно. Неспокойно. После вчерашнего нападения на поезд, караул должны были усилить. В город тонким ручейком текли люди. Бедные и робкие, уверенные в себе и обеспеченные. За стеной у многих были дела. Многие жили за стеной, в поселке, который быстро разрастался во все стороны. Дома ставили с опорой на стену, так надежнее. Многие здесь работали в городе, на заводе или в депо, кто-то работал на фермеров, которые приезжали в город на больших телегах и продавали мясо, молоко, муку и овощи. Изредка показывались охотники за артефактами. Эти мотались по пустошам в поисках приборов или материалов из прошлой довоенной эпохи. Все они были людьми города. Все они зависели от города, жили по его законам и нуждались в его защите. Даже те, кто жил за стеной. Проповедник был другим. От него несло дикостью. Кэп видел это сразу. Дикие – это безусловно, враги. Любой юнкер, любой солдат знает это. Видишь дикого – стреляй. Объяснять что-то этому вчерашнему юнкеру Куп не хотел. Пабло – мальчик из хорошей семьи, закончил училище, мечтает сделать карьеру в корпусе. И сделает. Потому что семья, потому что связи, друзья отца, деньги, наконец. Ему никогда не понять, как чувствует диких Кэп.

– Старик грязный. Каркал, как мерзкая ворона. Пусть делает это в другом месте. Может, он вообще шпион диких…

– Тогда его нужно было задержать?

– И объяснять потом полковнику, почему ты решил, что этот вонючий старик – шпион?

– Ну, не знаю… допросили бы его.

– Кому нужен это помойник? Ты, кстати, слышал про налет на шахту вчера?

В гвардии такие новости почти не распространялись. Кэп надеялся узнать от Пабло подробности.

– Да, говорят, жуткая история. Дикие устроили аварию линии электропередач, свалили столб, в общем. И в шахте сошла с рельсов груженая вагонетка. Да не просто сошла, завалило подъемник со сменой. Шахтеры как раз поднимались. Диспетчер, мальчишка запаниковал, раскачал дрезину и отправился за помощью, – Пабло рассказывал с удовольствием. Его отец, третий человек в городе, утром в подробностях разобрал происшествие. За завтраком отец любил рассказывать о городских делах и своей очень скромной роли в решении городских проблем, – В общем, мальчишка разогнал дрезину, только ее перехватили дикие. И раскачали ее под горку так, что она врезалась в паровоз и он тоже сошел с рельсов.

– А что там делал паровоз? – Заинтересовался Кэп.

– Паровоз с ремонтной бригадой шел в сторону шахты. Искали обрыв. И нашли дрезину на полной скорости.

– А что мальчишка?

– Кто его знает? Может, убили его, а может, он сразу был с ними заодно, есть и такая версия. Не нашли его.

Кэп кивнул, соглашаясь.

– И дальше?

– Дальше дикие вырезали всю бригаду ремонтников, а двух сопровождающих бригаду солдат повесили за ноги на столб и развели под ними костер. А поезд, естественно, разграбили. Там пол вагона было инструмента и материалов, да еще и полевая медицинская часть.

– За этим они всё и устроили. Понятно, почему сегодня за стены вывели почти весь корпус.

– Да, они там делом заняты, а мы здесь, голодранцев гоняем, – Пабло вздохнул. Ему тоже хотелось настоящей войны. С подвигами и схватками. Ему хотелось стрелять в настоящих врагов, сойтись с дикими врукопашную, на штыках…

Кэп знал, что полковник никогда не отпустит Пабло в экспедицию. Сын городского казначея и без этого получит свои медали и офицерский чин. Интересно, понимает ли это Пабло? Он, в принципе, неплохой солдат. Кэп знал, что и сам остался у западных ворот только потому что полковник сделал на него ставку на турнире. И гнать в экспедицию лучшего бойца корпуса за три дня до арены – это риск.