Океан в одной капле
Виктория Стругова
Санкт-Петербург, 27 октября, 10:15 утра. В это обычное осеннее утро Северную столицу всколыхнуло страшное известие – в пожаре погиб сын известного музыканта Макса «Демиана» Левина. Несколькими годами ранее трагично погибла дочь Макса, и за обоими погибшими тянется длинный героиновый след. Выяснить причины гибели молодого барабанщика, восстановить личность и прошлое погибшего и разобраться в обстоятельствах смерти его сестры отравляют московского следователя, чьё прошлое переплетено с темной историей Петербургских окраин.
Виктория Стругова
Океан в одной капле
27.10. У твоей Москвы и его Невы
– Таков план работы на сегодня, – потирая виски, подытожил подполковник, глубоко вздохнув. – Все могут быть свободны.
Следователи МУРа лениво зашевелились, шелестя бумагами и блокнотами. Кто-то уже открывал дверь, стремясь как можно скорее покинуть логово ненавистного начальника, кто-то складывал в папку собранные отчёты, кто-то никак не мог найти упавшую ручку.
– Все, кроме… – на миг все замерли, опасливо и подозрительно озираясь друг на друга. – Волкова.
Майор Волков тяжело взглянул на мужчину в кресле, затем перекинулся многозначительными взглядами с коллегами, чьи взгляды так и кричали: «Держись, Ян», «Ни пуха, мужик», «Если что, стреляй эту суку!» и, как только кабинет опустел, сел напротив подполковника.
Вишневский, поразительно молодой для подполковника мужчина не больше сорока пяти лет, с атлетичной фигурой, военной выправкой и каким-то неуместным обаянием, с самого начала свою карьеру строил размеренно и уверенно, следуя собственному плану, но ни на миг не забывая о долге перед Отечеством. Его слепое следование уставу вкупе с врожденным чувством ответственности, долга и каким-то бараньим упрямством, не располагали к себе коллег и подчиненных. Многие из сослуживцев ненавидели Вишневского из-за проскальзывающих в его поведении замашек "аристократа", – то он фыркает, то закатывает глаза, то высокомерно ухмыляется – вряд ли такое поведение подходит начальнику отдела полиции по особо тяжким преступлениям. Хуже всего для подчинённых было лишь то, что подполковник оказался не обделён природной красотой: орехово-зелёные глаза, пепельно-русые волосы, правильные черты лица и тонкие губы – всё в нём притягивало женщин сильнее, чем вывеска «Распродажа! -80% на всё!» в витринах магазинов.
– Итак, Ян Владимирович, – Вишневский деловито поправил ворот рубашки и кинул беглый взгляд на хмурого майора с явными следами далеко не первой бессонной ночи: тёмные круги под воспалёнными и покрасневшими глазами, всклоченные и неопрятно торчащие волосы, мятая рубашка со следами утреннего кофе на рукаве. Выглядел Ян так, словно спал на работе или в служебной машине. Вишневский вдруг понял, что если дать майору время отоспаться и привести себя в порядок, то он станет в какой-то степени привлекательным мужчиной и помолодеет лет на пять (а то и десять). Но такой возможности ему никто не собирается предоставлять.
– Выкладывай, что тебе от меня надо, – Волков потёр глаза, поставил локти на стол подполковника и положил на сомкнутые в замок пальцы голову.
– Я тебе выпишу дисциплинарное взыскание за такой внешний вид и поведение, – Вишневский закатил глаза, спихнув со стола локти старого друга и снова мысленно отмечая, что в чёрной шевелюре Яна уже можно разводить птиц, а, судя по дрожащим пальцам и размерам синяков под зелёными глазами, он давно переплюнул рекорд Рэнди Гарднера.
– Виктор Вячеславович, за внешность баб своих гонять будешь, а на моей шее три не раскрытых убийства висят, – Ян откинулся на спинку стула и прикрыл глаза, мечтая поймать трех убийц – желательно уже с готовым пакетом доказательств, выпить кофе и проспать не меньше суток.
– На тебя прислали командировку в Питер, – Виктор поднялся с кресла и включил кофе-машину, в уме считая до трёх.
– Что. – Ян так резко распахнул глаза и выпрямил спину, что между позвонками что-то щелкнуло, и уставился на начальника, словно хотел испепелить его взглядом. – С чего это? У них там своих следователей нет? Какого… Почему я?
– Не трать на меня яд, слюну и красноречие. Сегодня в Питере обнаружили тело сына известного рокера. – Ян едва не застонал от отчаяния. – Дело передают нам, точнее – тебе. На первый взгляд, всё выглядит как несчастный случай: парень вывалился из окна, когда спасался от пожара. Но пять лет назад его сестра была жестоко убита. Мутная была история, до сих пор доподлинно не известно, причастны ли к этому делу сатанисты. Но дело попросили закрыть. Да и сам парень был в розыске за незаконное приобретение и хранение наркотиков последние три или четыре года.
– А, наркоман обдолбался и в окно вышел, а я должен питерских кошек в подворотнях опрашивать, – Волков потер глаза, пытаясь успокоиться. – Чёрт. Когда я еду?
– Вылетаешь ближайшим рейсом. Посадка через два часа, тебе хватит времени собраться, – взяв в руки чашку с кофе, подполковник вернулся в своё кресло. – Все подробности узнаешь на месте.
– Кто хоть умер-то?
– Сын Макса «Демиана» из группы «Чистилище».
Полуденный Петербург принял московского следователя мокрыми дорогами и холодным дождём со снегом. Промозглая погода не сопутствовала ни доброму расположению духа Яна, ни его активности. Волкову хотелось спать, и вернуться в Москву, у него раскалывалась голова, хотя он выпил обезболивающее ещё перед вылетом, но он продолжал поездку в холодном такси без обогревателя к очередному холодному трупу, размазанному по асфальту.
«А я ведь в молодости любил эту группу, – Ян лениво следил за неспешно сменяющими друг друга за окном картинами. – Сколько же сейчас Максу лет? – Пятьдесят? Или больше?»
Возле одной из однотипных серых многоэтажек всё ещё толпились люди, хотя прошло не меньше четырех часов, но Волкову не пришлось искать дорогу. Расплатившись с таксистом, мужчина поднял ворот пальто и спрятал руки в карманы, проклиная погоду.
– Оперуполномоченный капитан Нирдош, – едва Волков подошёл к окровавленному месту на асфальте, ограждённому полосатыми чёрно-жёлтыми лентами, как прямо перед ним вырос высокий нескладно-тощий молодой человек с грузом ответственности на ссутуленных плечах, с охрипшим от холода голосом, с пронзительными карими глазами и растрёпанными слегка вьющимися темно-русыми волосами. Всё выдавало в нем самого заурядного следователя, каких Ян каждый день видит в своём отделении: и нездорово-белое лицо с землистым оттенком, и щетина, которую принято называть «лёгкой небритостью», и мозоль на среднем пальце правой руки. Ян заметил, что рукав чёрного пальто, в котором Нирдош тщетно пытался скрыться от пронизывающего холодного ветра, был испачкан мелом, на кончиках туфлей молодого человека осталась кровь, вероятнее всего, погибшего парня, а на серых брюках капли грязи и следы от веток – наверняка он уже облазил все кусты в поисках улик.
– Майор Волков, Ян Владимирович, – москвич показал удостоверение, затем пожал холодную руку Нирдоша и кинул оценивающий взгляд на растекающуюся лужу крови и белый силуэт на мокром асфальте.
– Вы и есть дознаватель из Москвы? – Ян скривился, сам не понимая, почему ему так не понравилась эта фраза.
– Во сколько это произошло?
– В десять пятнадцать на пульт поступило сообщение о пожаре в сто сорок седьмой квартире, – начал рапортовать молодой человек, открыв свой ежедневник, – Наталья Александровна, соседка погибшего, проживающая на десятом этаже, увидела чёрный дым из окна с нижнего этажа и вызвала пожарных. В тот же момент соседи с седьмого этажа увидели, как парень пролетел вниз. Орлова Елена Павловна сказала так: «Мы с мужем пили кофе на кухне, как вдруг за окном пролетело что-то, похожее на человека. Бросились к окну, смотрим: спутниковая тарелка шатается, а на земле тело лежит. Потом узнали, что это был Слава».
– Это был Слава… – эхом проговорил Ян, смотря на алую лужу.
– Пожарные, скорая и полиция приехали в течение 20 минут. При осмотре выяснилось, что Вячеслав был абсолютно голым.
– Причину возгорания установили?
– Пока нет, на месте работают наши эксперты, но с возгоранием пожарные справились быстро.
– А врачи?
– Им оставалось только констатировать смерть парня. Шансов выжить у него не было, с восьмого этажа летел. – Нирдош и Волков подняли головы и посмотрели на почерневший оконный проём.
– Версию самоубийства можно отклонить, – заключил Ян.
– Может, он схватился за антенну только из-за того, что передумал в последний момент?
– Дело не столько в антенне, сколько в пожаре, – Волков в сотый раз огляделся. – Мы уже можем пройти в квартиру?
– Да, конечно.
– Дай мне свои записи, – не дождавшись разрешения, Волков выхватил из рук Нирдоша его ежедневник и открыл на нужной странице.
«Всегда на шаг позади. Всегда опаздываю, прихожу слишком поздно, когда преступление уже случилось. Раньше я думал, что это издержки профессии, но теперь понимаю, что полицейский должен предупреждать прест…»
– Если ты такой загруженный из-за случившегося и хочешь быть полезным в расследовании – сходи за кофе, – мрачный тон голоса московского следователя вывел петербуржца из тяжёлых раздумий. Выйдя из лифта, Ян пихнул в руки Нирдоша его ежедневник и прищурил ярко-зелёные глаза, силясь рассмотреть в подъездной полутьме номера квартир на чёрных дверях. Нирдош не смог сдержать снисходительной улыбки, вызванной надменностью столичного майора, первый прошел по лестничной клетке и остановился на пороге квартиры, жестом приглашая Волкова пройти внутрь.
Уже с порога Ян почувствовал приторный запах марихуаны. Прямо напротив входа стояло огромное зеркало, заляпанное отпечатками чьих-то ладоней и губ, а над ним во всю стену красовалась очередная кроваво-алая фраза, написанная корявым почерком: «Недосыпание подрывает здоровье и снижает мыслительные способности». Когда-то выкрашенные в светло-зелёный цвет стены сплошь исписаны и изрисованы всевозможными цитатами, символами и аббревиатурами, возможно, понятными только покойному владельцу. Из стоящего слева от входа платяного шкафа буквально вываливались разные вещи и обувь; шторы на большом грязном окне наполовину оторваны и заброшены на край подоконника, покрытого толстым слоем пыли. Узкий коридор, ведущий в кухню и ванную, заставлен рядами пустых бутылок, источающих удушливый запах дешевого поддельного алкоголя, там же были выставлены пакеты с мусором как минимум недельной давности.
– Ян Влад… м… – отчаянно стараясь не показывать смущение – угораздило же забыть отчество майора, тихо начал Нирдош.
– Просто Ян, – надев латексные перчатки москвич не то фыркнул, не то чихнул от резкого запаха – Я не против фамильярности.
– Хорошо, – словно кивнув самому себе и своим мыслям, петербуржец беззвучно последовал за Волковым, шагающим по квартире тенью. – Можно личный вопрос?
– Насколько «личный»? – Ян окатил Нирдоша испепеляющим взглядом, когда он задел бутылку и та с грохотом упала на заляпанный паркет, и вопрошающе воззрился на капитана.
– Почему Вас отправили сюда?
– Как, сказал, тебя зовут? – Ян открыл дверь в ванную комнату, легко щёлкнув по переключателю света на стене.
– Нирдош. Влас Нирдош, – словно не услышав слов капитана, Волков, задумавшись, на миг застыл на пороге ванной, прошёл в центр небольшой комнатки и приподнял носком туфля коврик на полу. Хмыкнув своим мыслям, мужчина отодвинул грязно-белую занавеску с ванны, задержал взгляд на полочке на стене, затем подошёл к раковине и открыл навесной зеркальный шкафчик.
– Эстонец? – не глядя на петербуржца спросил Ян.
– Д-да, – Нирдош заторможено моргнул. – Вы, кажется, первый, кто сразу угадал.
– Гадают цыганки на вокзале, – не прекращая хмуриться на каждой фразе, Ян захлопнул шкафчик и повернулся к Власу. – У него есть, точнее, была девушка.
– Свидетели не…
– Это не вопрос, – мужчина передёрнул плечами, словно желая скинуть с себя навалившуюся усталость, присел на корточки, вновь поднял край коврика и жестом приказал капитану обратить внимание на пол. – Видишь, насколько отличается поверхность пола под ковриком и без него? – Влас неуверенно кивнул. – Под ковром нет мусора и пыли, плитка тщательно вымыта, швы зачищены. А теперь посмотри сюда и сравни, – поднявшись, Ян кивнул на поцарапанную, но вычищенную ванну, затем указал на захарканную раковину и открыл дверцу шкафчика, проводя кончиком пальца по полочке с ровными рядами выставленных бутылочек. – Можешь сказать мне, что написано в медицинском справочнике о влиянии марихуаны на организм? А я скажу: нарушается координация, увеличивается время ответной реакции человека на световые и звуковые сигналы, ухудшается способность к выполнению последовательных операций и степень восприятия, также появляется сильная потребность двигаться, ходить, разговаривать. Прибавь к этому количество выпитого алкоголя… Как думаешь, смог бы человек в таком состоянии тщательно расставлять столько бутылочек и баночек разных размеров?
– Вы так спокойно говорите об этом, – Нирдош перевёл взгляд на Волкова, надеясь заглянуть тому в глаза и понять, о чем думает человек, рассуждая о подобных вещах, но Волков лишь вопрошающе выгнул бровь.
– Обрати внимание – в стакане две зубные щётки, – Ян захлопнул шкафчик и вышел из ванной.
«Это он сейчас… поставил точку в своих доказательствах и… обиделся?..» – заторможено моргнув, Влас мысленно хлопнул себя по лицу и вышел из ванной, в тот же момент врезался в спину майора.
– Ну и срач, – с нескрываемым омерзением Волков смотрел на чёрные перчатки, перепачканные пылью и непереваренными остатками чьего-то ужина, оставшиеся на дверной ручке туалета. Стащив с руки перчатку, мужчина брезгливо огляделся, затем звонко захлопнул дверь носком туфля. Помолчав несколько секунд, Ян спокойно продолжил начатую Власом тему, вперившись взглядом куда-то в потолок.
– Около пяти лет назад я расследовал дело о незаконном хранении и распространении наркотиков. Тогда Владислав Максимович и его сестра Марина Максимовна жили в Москве. Кстати, у них и сейчас московская прописка. А теперь угадай, кто был главным подозреваемым? – хитро ухмыляясь, Ян взглянул на растерянного Нирдоша. – Дело так и не закрыли. Спасибо известному папочке.
Гостиная комната, в которой копошились субъекты в космических ярко-жёлтых костюмах, пострадала несколько меньше, чем ожидал Ян: обгорели лишь личные вещи и скудное количество ещё не сломанной мебели – диван, журнальный столик и несколько кресел, но смердящее зловоние пропитало каждый квадратный метр квартиры, который не мог перебить даже едкий дым. Сделав глубокий вдох, Нирдош закашлялся и закрыл лицо воротом пальто.
– Это не похоже на дым от пожара?
– Специфический, химический запах, – Ян рассматривал каждый доступный взгляду участок комнаты не проходя внутрь, и говорил скорее сам с собой, чем с Власом. – Потому что дезоморфин он варил в квартире. А ещё спайсы и, может быть, гашиш. Всё вместе. Отвратительная смесь, – не оглянувшись на новоявленного напарника, Ян скользнул через толпу людей, чтобы получить заключение или хотя бы мнение криминалистов, продолжая размышлять, были ли эти люди экспертами или инженерами испытательной пожарной лаборатории.
– Ты кто такой? – внезапно прогремело нечто жёлтое над ухом Яна прежде, чем он был грубо схвачен за ворот пальто и прижат к стене. – Сюда нельзя посторонним!
Смотря прямо в искрящиеся яростью серые глаза полностью скрытого за униформой мужчины, Ян надменно вскинул бровь и наигранно-устало ухмыльнулся, пренебрежительно пожав плечами.
– Сотрудник Московского уголовного розыска, майор Волков, – Ян предостерегающе щёлкнул языком, заметив, как мужчина в защитном костюме сжал кулак. – Направлен для расследования этого дела.
Заглушив в себе желание размазать надменную московскую выскочку по стене, криминалист выпустил из рук пальто мужчины и сделал шаг назад.
– Не топчи здесь, с… – недосказанное оскорбление повисло в воздухе.
– Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, статья 177 с поправками от четвёртого марта 2013, номер 23-ФЗ. Порядок производства осмотра, – поправив пальто, Волков смерил криминалиста презрительным взглядом. – Я знаю, что должен делать.
«Сука, Ян.» – читалось во взгляде криминалиста.
«Тим. Ублюдок…» – стрельнул взглядом в ответ дознаватель.
– Отцу сообщили о произошедшем? – пройдя в комнату погибшего и прикрыв дверь, Ян устремил пристальный взгляд на свою новую, неотступно следующую тень в лице Власа.
– Да, конечно, – Нирдош открыл блокнот, отыскивая нужную запись. – Он сказал, что… что вылетит ближайшим рейсом.
– Где он сейчас?
– В Нью-Йорке у него молодая жена, – в ответ Волков снова закатил глаза, вызывая плохо скрываемую нервную усмешку Власа.
Сконцентрировать взглд на чем-то одном в комнате оказалось не так просто: участки стен с декоративным кирпичом, не заклеенные фотографиями, афишами концертов и вырезками из газет, закрывали гитары. Небольшую полутороспальную кровать (из-под которой кокетливо выглядывало женское нижнее белье) с белым кованым изголовьем хоронила под собой гора подушек и пара больших плюшевых мышей, стену напротив скрывали книжные шкафы и небольшой письменный стол с ноутбуком и ударная установка. Белый комод заставлен фоторамками, подсвечниками и статуэтками кошек.
– Всё ещё сомневаешься в том, что он жил с девушкой? – Ян кивнул на свисающий с дверной ручки светло-голубой бюстгальтер и снисходительно ухмыльнулся, глядя на смущённого собственным недоверием следователя. Сняв вторую перчатку, Волков провёл рукой по волосам, приводя их в ещё больший хаос, затем потёр глаза и прислонился спиной к дверному проёму.
– Вы в порядке? – Влас вновь заглянул в лицо мужчины, пытаясь отыскать эмоции на надменной маске, но Ян ожидаемо промолчал. – Вы знакомы с тем криминалистом, Тимофеевым?
– Какие у Вячеслава были отношения с родителями? – вновь игнорируя Нирдоша, Ян прикоснулся к чёрной рамке, стоящей на книжной полке.
– Он очень любил и, можно сказать, боготворил отца.
– А мать? – Ян не отрывал взгляда от семейного снимка.
