Мне никогда не было так страшно, как сейчас.
Целый день мы шли по блестящему снегу. Солнечные искры отражались в капельках замерзшей воды. Ноги утопали в сугробе, Нессу приходилось нести на плечах. Ее длинные рыжие пряди волос спадали мне на глаза и казались горящим пламенем. Иногда я даже завидовал этому цвету, который достался ей от матери, мне перешли от нее только небесные глаза.
Несси качала ногами и рассказывала страшилки про Фелабелльских утопленников. Их я слышал уже не один раз, но она изо всех сил старалась меня чем-то занять.
– Хорошо. Но ведь утопленники – это нечисть, которая водится в лесах. Значит, сами по себе они где-то утонули. За всю нашу дорогу я не видел ни одного озера. Откуда им здесь взяться? – спрашиваю и с раздражением расталкиваю сугроб, в котором утонул по пояс. Несса радуется. Если спрашиваю – значит, интересно, значит, мое внимание приковано к ее рассказам. Ей нравилось придумывать ответы на мои вопросы. Фантазировала она умело, наверное, могла придумать любую ложь, которая будет гораздо интереснее правды. Такой у нее был талант – врать и воображать. И ведь для кого-то это было бы обычное вранье, а для нее все равно оказывалось истиной.
– А я их слышала, утопленников. Они мне по ночам поют колыбельные и рассказывают истории. Они специально озеро от нас прячут. Говорят, что нам идти в другую сторону, – возмущенно произнесла Несса и оттянула холодной ладошкой мою красную щеку. Губы треснули, было больно, но я ничего ей об этом не сказал. Я понимал, что у сестры просто замерзли руки. Варежки она потеряла несколько привалов назад, сказала, что их унес анчутка, у которого обледенели лапки. Ни в анчуток, ни в утопленников я не верил. Я жил с мыслью, что пока не увижу волшебства и магии – их не существует. Но в то, что лес – заговоренный, я поверил почти сразу, ибо нигде и никогда не терялся и не сбивался с курса. Возможно, в этом и есть какое-никакое колдовство. Но с варежками все было проще. Скорее всего, засыпало снегом, и мы не смогли их найти.
– А я бы хотел выйти к воде. Надоело уже снег растапливать. Хочу пить без всех этих махинаций.
– Ты что, Ривер, сдурел? – От негодования сестра чуть не соскользнула с плеч в сугроб. – Из того озера нельзя пить! Там вода мертвецов.
Хмыкаю. Осенью мы спасались дождями, но к зиме вода в фляжках закончилась. Приходилось довольствоваться снегом. Тяжело в этом лесу было найти даже обычные родники, я уж не говорю о водоемах. Как начнет теплеть, можно собирать березовый сок. Вот только я соскучился по воде, которую не нужно добывать. Выпил бы даже воду мертвецов, им то что, поделятся.
Несса больно пнула пяткой в грудь. Я остановился, и она опустилась к моему замерзшему и покрасневшему уху, ее дыхание обожгло мочку. Я вздрогнул от болезненного тепла, а сестра протянула палец в сторону спящих в сугробах кустарников:
– Сегодня мы поедим. Смотри, там заяц.
К вечеру мы остановились у большого старого дуба. Впереди был бурелом, в темноте нам было не перейти. Я развел костер и приготовил еду. Несса пряталась под медвежьей шкурой, уплетая ужин, маленькая и довольная, с красным от холода носом. Мы рассказывали друг другу истории и давние легенды, а потом легли вместе спать.
Наутро я проснулся один. Нессы нигде не было.
Я помню первый час урывками. Меня охватила настоящая паника. Я ходил по кругу, вокруг костра и кричал ее имя, распугивая ворон. Несса исчезла, оставив меня одного. А если она утонула в сугробе, если она лежит сейчас где-то и замерзает? А если ее придавило снегом? Если ее дыхание остывает, а кровь леденеет в венах? Если она уже заснула йольским сном, дрожа как осиновый лист на ветру?
Что мне делать? Где ее искать? Где раскапывать? Почему она ушла?
Вопросы стучали в висках, но ни одного ответа я найти не мог.
Весь мой оставшийся рухнул. Не было в нем больше ничего светлого и доброго. И надежды тоже не было. Ни папы, ни мамы, ни сестры. Жизнь без нее не имела смысла. Неужели все было зря? Зачем я вообще тогда старался?
Помню, как опустился на медвежью шкуру и расхохотался. Я проверил даже бурелом, и все было бестолку. Казалось, я умер сам, потеряв ее. Дикий, нечеловеческий смех срывался в рыдания. Руки тряслись, ноги подкашивались. Кажется, я потерял остатки контроля, которые пытался удержать в себе. Тело перестало принадлежать мне. Вокруг был пустой, спящий лес, и мои всхлипывания эхом разносились средь голых деревьев.
Почему к кому-то мир добрее? Почему боги отняли у меня последнее, за что я держался? Нужно было взять себя в руки, придумать какой-то план, разыскать ее следы. Но о каких следах может идти речь, когда ночью все снова замело?
Белый цвет давил на глаза, голова трещала. Это был ужас – настоящий, животный.
Ощущать себя я начал только через несколько часов. Помню, как почувствовал покалывание в пальцах, зарытых в сугроб. Заставил себя умыться снегом, хоть как-то почувствовать холод и боль, понять, что это мои руки и мое тело. Что сознание никуда не исчезло, я имею власть над ним и еще могу что-то изменить.
И тогда я увидел рыжее пламя, скользящее между деревьев. Несса.
Я подскочил и бросился за ним. Ботинки утопали в снегу, я прорывался через сугроб так быстро, как только мог, и раскидывал белый рыхлый порох голыми пальцами.
Но это была не сестра. Огненный лисий хвост скользнул в темный подлесок. Солнечные лучи словно не доставали до его сосновых верхушек. Хитрые черные глаза смотрели меня с вызовом. Казалось, лиса видела мой срыв и понимала больше, чем понимали обычные животные. Она ждала, когда я подойду ближе.
Заговоренный лес был необычным местом. Было невыносимо, но это была последняя надежда. Я вцепился в нее зубами, как собака в единственную кость, и не смог отпустить. Лиса провожала меня куда-то, вела глубоко в чащу. Выбора все равно не оставалось, и я шел за ней.
Мимо проносились обледеневшие листья папоротника. Все вокруг плясало яркими красками, но я думал лишь о том, как не упустить из виду пушистый хвост и следил только за ним. Прошел не один час моей погони. Солнце медленно заходило за горизонт. Вскоре под ногами почувствовался твердый наст, я выбрался из сугроба и бросился за плутовкой. Я преследовал ее целый день, мышцы сводило от боли, дыхание выбивалось из груди, горло горело пламенем. Надежда манила огнем лисьего меха перед глазами.
Несколько раз ноги проваливались под наст. Я не обращал внимания на сигналы своего тела и мимо ушей пропускал его просьбы об отдыхе. Ничего не было важнее лисы, которая дожидалась меня у замерзших сосен.
А потом я услышал голос Нессы. Яркое голубое сияние не-ешь-травы ослепило привыкшие к темноте глаза. Она с кем-то разговаривала рядом с призрачно-прозрачной гладью озера.
И тут я понял. Вот чьи голоса она слышала. Вот от чего я не смог ее уберечь. Меня словно ударили по голове. Я понял все и закричал:
– Только не смотри в него, Несси, умоляю тебя, не смотри!
Остановился как вкопанный, боясь подойти ближе и напугать ее. Несса сидела у воды. Озеро даже не думало покрываться льдом. Я видел ее хрупкую маленькую спину. Яркие рыжие волосы струились по ней волнами в сиянии полной луны. Она была такой беззащитной в таком огромном и пугающем месте! Вокруг разносилось чарующее мелодичное пение сотни голосов. Музыка дышала настоящим волшебством, завораживала и притягивала. Это было похоже на гипноз. Не хотелось отсюда уходить. Ложное спокойствие проникало в душу, как молоко с медом скрадывало боль в горле при детской простуде – вроде бы отпускает, но только на время.
– Я как раз хотела тебя позвать, чтобы ты тоже поговорил с ними, – восторженно произнесла сестра, оглядываясь. Широкая улыбка светилась на ее бледном лице, – я думала, тебе понравится…
– Смотри на меня. Не отводи взгляда, – оборвал ее я. Я знал, что это за место. Я слышал о нем в песнях бардов и менестрелей. Здесь когда-то давным-давно расстался с жизнью Эллизиум в погоне за бессмертием. Это его голос звучит в хоре. Озеро Вечности, в которое нельзя смотреть, иначе рискуешь оставить в нем душу.
– Они так красиво поют! Я же говорила, что отсюда пить нельзя. Здесь вода принадлежит мертвым, – Несса аккуратно поднялась, лениво отряхивая ноги от снега. – Я же говорила, что слышала их. Видишь, я не врала. А ты не верил. Может, мы здесь останемся хотя бы ненадолго?
– Вижу. Не нужно было ничего доказывать. Иди сюда, нам нужно идти, – я протянул к ней руки. Страшнее всего было потерять ее здесь, в шаге от воссоединения.
Несса нерешительно ступила ко мне на встречу. Голоса запели громче. "Не уходи. Останься с нами. Будь здесь, в покое и волшебстве", – просили они. Как можно так нагло их покинуть? Вторгнуться и уйти?
«Ты пойдешь туда. Хочешь или нет. Ты здесь не нужен», – я повторил в своей голове слова отца. Здесь я точно не нужен. Я еще не сделал то, ради чего шел все эти месяцы сквозь январский холод. Не для этого я выживал, чтобы так просто взять и остаться здесь. Не для этого марал руки в крови. Несса хотела обернуться, но я шагнул к ней, схватил за тонкое запястье и прижал носом к груди. В этот момент оглушительный шепот заполнил пространство над водой. В нем больше не было просьб. «Останься» сейчас звучало приказом. Останься. Останься. У тебя нет выбора. Пути назад нет. Ты умрешь и никогда не выйдешь из Заговоренного леса. Здесь тепло и уютно. Здесь тебя ждут. Ты только мучаешь сестру, а мы подарим вам покой. Вы больше не разлучитесь. Неужели ты думаешь, что дальше будет легче? Будешь ее везде за собой таскать, убивать при ней будешь, людей истязать будешь? Хочешь, чтобы она смотрела? Хочешь видеть ее слезы и разочарование?
Она возненавидит меня за такое детство. Она не захочет знать мое имя. Откажется.
Кровь. Кровь на серебряном клинке. Крики отца. Последний вздох.
«Ненавижу тебя, отродье! Я насквозь видел твою мерзкую суть». Смертная пелена в глазах.
Я и ее убью, если понадобится. Я и ее убью, если увижу родительское отвращение в ее не тронутом злобой взоре. Лучше остаться.
Бок обожгло пламенем. Я вскрикнул и опустил глаза на клинок, что висел на поясе. Рукоять горела алым. Разум вернулся, и я услышал нарастающий гул голосов, которые мгновение назад казались мне требовательным, но мягким шепотом. Громоподобный рев обрушился на меня.
Мне казалось, что я оглохну. Пришлось зажать маленькие ушки Несси ладонями и зажмуриться, медленно отступая в чащу. Не открывать глаза. Не смотреть, даже если они этого хотят. Даже если они приказывают.
Это была незримая граница между миром жизни и вечности, но идти на другую сторону я не собирался еще очень долго. Несса заплакала, испуганно прижимаясь ко мне, а я шагал назад и не позволял ей отодвинуться ни на дюйм.
Под оглушительный рев мы переступили через кусты папоротника и провалились в сугроб.
Дэви
Вечер опускался на Ходр алым закатом, по небу расползались розовые облака. Город будто купался в огне, и снег отражал его красные всполохи, искрясь кровью. Я любила такие вечера, в них таилась магия.
Я ждала Рэйнара у входа в "Хмельной котел". В столице готовились к празднованию Йоля. Повсюду на ступеньках домов лежали корзинки с яблоками и гвоздикой. Люди были на удивление приветливыми и доброжелательными, вот только почему-то такое происходило с ними только по праздникам. Дети водили хороводы на узких улочках и играли в прятки. Мир, казалось, забыл о войне, смертях и сражениях.
Рэйнар вышел из-за угла и, улыбнувшись, открыл дверь в таверну, пропуская меня вперед. Сегодня он казался каким-то задумчивым, зимний ветер растрепал рыжие непослушные волосы, разбросал их по плечам.
– Как сегодня вел себя Лорд Одуванчик? – спросил тавернщик, когда я закрыла за собой тяжелую дубовую дверь. Меня смешило, когда Рэйнар так называл короля Элибера. Это прозвище Белый волк дал себе сам, давным-давно в Березовой роще, где мы играли с ним в детстве. Как-то на пьяную голову я поделилась этим с Рэйнаром, и с тех пор только так мы его и называли. Почему-то, несмотря на все отвратительные поступки владыки Фелабелля, прозвище привязалось к нему. Оно было смешным, как оксюморон что ли. Противоречиво, но все равно про него.
– Пока не знаю. Еще не была в замке. У нас с ним встреча через два часа, поэтому есть время поговорить, – я присела за стойку напротив Рэйнара. Под рукой уже стоял бокал с вином, пахло драконами, жаркой огненной страной и летним виноградом. – Наливаешь, в нерабочие часы?
– Только тебе. Платить не нужно, считай – издержки производства, – он снова улыбнулся и опустил острые локти на деревянную стойку. Улыбка эта была доброй, теплой и по-домашнему уютной. Родной улыбкой. Он заглянул мне в глаза и прямо спросил. – Ну так что там у тебя? О чем поговорить хотела?
Я сделала пару глотков, набираясь смелости у виноградников и вечного фаирусовского лета.
– Как думаешь, возможно ли уничтожить хотя бы одну нечисть? Утопленника, например? Или чащобника? Лорд Одуванчик приказал мне придумать план убийства их всех. Не знаю, конечно, как он себе это представляет. Речь идет не об изгнании вглубь чащи, и не о защитных заклятиях, а об истреблении.
Рэйнар нахмурился. Меня забавляли его морщинки на лбу, когда он о чем-то задумывался. У тавернщика хорошо получалось не показывать истинных чувств, но его замешательство я заметила с легкостью. Конечно, попробуй тут не сломать голову.
– Лорд Одуванчик решил просить о невозможном. Что ж, интересно. Ладно, ворчащая госпожа, давай подумаем. Что мы знаем о нечисти?
Я поморщилась. На ум приходили только истории, услышанные в детстве, легенды и прочая чушь, которая вряд ли имела хоть что-то общее с действительностью. Тяжело было собрать все это в один пазл, фрагменты так или иначе терялись.
– Нечисть появилась после Великого завоевания и основания Фелабелля. Ее наслал на эти земли Эир, божество Либертаса, – начала я, задумчиво водя пальцем по горлышку бокала. – Единственный способ борьбы с ней – изгнание. Среди нечисти есть разные твари. Утопленники, чащобники, анчутки, мавки, да кого там только нет! Перечислить всех не успеешь – убьют. Да и мало тех, кому удавалось их увидеть, ибо не все покидали лес живыми. То есть даже говорить о том, как они выглядят, не имеет смысла, потому что их истинное обличие нам не известно. Кто-то видел одно, кто-то другое. У кого-то просто разыгралось воображение. Кому-то привиделось со страха.
Рэйнар кивнул и взял в руки колоду игральных карт. Так он сосредотачивался, тасуя их. Или успокаивался. У каждого человека должна быть особенность, а учитывая, что работающий со спиртным тавернщик пить не любил – это стало своего рода способом снять стресс. Рэйнара я знала давно. Его отец приятельствовал с моим, в детстве мы вместе пускали кораблики в весенних ручьях. Он был мне как брат, и я давно привыкла к его странным привычкам. Его руки постоянно были чем-то заняты, будь то бокалом, который нужно натереть, колодой карт или бумагой, которую можно сложить. Без этого он начинал психовать или не мог вникнуть в разговор.
– Ага. Нечисть она и есть нечисть, подкатегории лучше не рассматривать, они только в сказках имеют место, – произнес он, – потому что этот вопрос никогда не исследовался. Трудно рассмотреть что-то в темноте, тем более если это что-то очень хочет тебя убить, а ты в этот момент всеми силами стараешься загнать его подальше в лес.
Хотелось пробурчать в ответ: "Я и без тебя это знала" или "Об этом я и говорю", – но я удержалась. Опять назовет госпожой ворчуньей.
– А еще мы знаем, что нечисть выходит на охоту ночью. Те, кто попадается ей, либо пропадают навсегда, либо остаются лежать на земле, растерзанные и убитые. Некоторые засыпают вечным сном. Когда Кирка шел в Ходр, он пользовался защитной магией. Никому и никогда не удавалось убить ни одну тварь, а те, кто хвалится такими достижениями, в основном лжецы или психи, которые и в лесу-то ни разу не были. Это все, что мы знаем. И как со всем этим я должна придумать средство для геноцида? Волшебную пилюлю от болезней в голове короля я могу создать гораздо быстрее и с большим желанием, – говорю, раскачиваясь на стуле от раздражения. Еще не забытая злость скребется кошачьими когтями под кожей. В такие моменты меня вообще лучше не трогать, уж очень быстро я распаляюсь и прихожу в бешенство.
Рэйнар опустил колоду на стойку и упер руки в бока. В глазах его промелькнул детский задор. Ну вот, опять. Я что, на шута похожа или у меня на лице что-то написано?
Да и почему любой жест в свою сторону я воспринимаю в штыки?
– Знаешь, чтобы придумать средство, которое поможет тебе, я бы на твоем месте сначала обратился к истокам. Мы ведь по сути ничего не знаем. А то, что нам известно, вполне может оказаться досужими домыслами. Вдруг истинная история нечисти еще никем не рассказана?
– Это, конечно, прекрасно. Вот только получается, я должна охотиться на утопленника и одновременно пытаться посадить его на цепь для дальнейших изучений? Мне кажется, что это абсолютно не реализуемо, – проворчала я. Сердилась неистово. И из-за этого мир вокруг терял краски. Серел и серел. Я не могла решить задачу, поставленную передо мной Элибером. Выход из положения, в котором я оказалась, казался призрачным и недостижимым.
Тавернщик замотал головой и взял меня за руки, привлекая внимание. Посмотрел в глаза и улыбнулся:
– Я не об этом. Нужно просто обратиться к тем, кто владеет большей информацией. Пока ты не соберешь пазл целиком – не будешь знать, какая картинка получится. Не стоит поднимать меч, пока твой враг не показал слабое место, понимаешь? Что легче – пытаться пробить доспехи или ударить туда, где заканчивается сталь?
Я слабо киваю и понимаю, что дело, скорее всего, затянется надолго. Вряд ли я успею до Имболка. Мало того, что это в принципе невозможно, так в историю и происхождение лесной живности, похоже, придется окунуться с головой.
– И что ты предлагаешь? Думаешь, я знаю хоть одного человека, который разбирается в нечисти больше, чем я сама?
– Думаю, такие определенно есть. Не забывай, люди живут и у лесных границ. Там стоит немало деревень, и хижин в самих перелесках. Местные с нечистью наверняка сталкивались. Или случайно, может, видели, – ответил он и расслаблено пожал плечами. Конечно, у него же сроки не поджимают. А для меня это как иголку в стоге сена искать. Хвататься за любую возможность хоть что-то узнать, хоть крупицу информации найти. Реально? Не думаю. Ненавижу свою работу.
– И что, мне теперь по деревням и хижинам лесным шастать? Людей расспрашивать? Да они ж горазды выдумывать больше того, что знают. Мы такие существа, любим все приукрасить.
– А может, в выдумках и кроется истина. Об этом ты когда-нибудь думала, реалистка? Там, где начинается рациональное мышление – заканчивается магия. Прислушайся к людям за пределами города, и тебя удивят их слова. Много ли мы знаем о том, что происходит за каменными и могучими стенами Ходра? Я думаю, почти ничего. И пожалуйста, попробуй уже разглядеть свет в этом мире. И начни хоть изредка доверять чужим словам. Гарантирую, жить станет проще, – он растрепал мои волосы и самодовольно ухмыльнулся. Тоже мне знаток. Как эгоцентрично.
– Обойдусь без твоих советов насчет моего восприятия мира. Но про деревни подумаю, вариантов у меня в любом случае немного. Нужно откуда-то начинать. А начало – самая сложная точка пути.
За окном темнело, света от одной свечи в таверне не хватало, и длинные тени плясали на лице Рэйнара. Наверное, со стороны мы напоминали двух заговорщиков, которые планировали начать революцию и свергнуть короля. Жаль, что это не так. С заданиями, что дает Элибер, восстание кажется плевым делом. Проще убить, чем выполнить.
– Думаю, мне пора. Я уже опаздываю к лорду Одуванчику. Он будет злиться, а ты знаешь, как я это не люблю. Когда он недоволен, стены дрожать начинают. Боюсь, однажды замок расколется пополам.
– Передавай привет, – Рэйнар ехидно усмехнулся.
– Если передам – тебя повесят.
– Знаю. Зайди завтра, если надумаешь. Я знаком с человеком, который бывает здесь раз в пару месяцев. Он обещал заглянуть на ярмарку перед Йолем. Возможно, сможет тебе помочь. Хороший мужик, без лишних мыслей. Одинокий, правда. Живет на окраине Заговоренного леса. Пока же не буду тебя задерживать.
Я кивнула и нехотя вышла из таверны. Выпитое вино приятно согревало грудь, однако впереди меня ожидал серьезный разговор с Элибером. Да и пожалуйста! Хочет, чтобы я придумала способ уничтожить нечисть – пусть пару месяцев посидит один в замке. В своем любимом и гордом одиночестве.
Элибер
Я бы убил ее, клянусь.
Я стоял на балконе тронного зала, рассматривая кривые улочки Ходра, заметенные снегом. Дэви опаздывала, а я терпеть не мог, когда кто-то приходит на встречу со мной не вовремя. Как будто бы тебя принижают. Я что, невидим? Может быть, меня вообще не существует?
Дэви стала такой, когда наша связь остыла, словно между нами встала стена льда. Со временем эта стена становилась все толще и толще, попутно обрастая острыми ледяными шипами. Не было больше понимания, чародейка отдалилась, жила сама по себе. Нет, не так. Сама ради себя. Так было бы правильней выразиться.
На ночном небе звездной пылью рассыпались созвездия. Ходр пах Йолем, мхом и копотью. Где ее опять носит? Почему я должен ждать?
Темный шлейф шерстяной мантии с волчьим гербом скользил за мной тенью, скрадывая шаги. Я думал о завтрашнем дне, о предсказаниях Ари. "Когда появится третий – все изменится", – говорила она. Спустя много лет, я начал подозревать, что Лиса ошиблась. Третий не показывался, хотя я мечтал о его появлении. Мечты сменились пустотой внутри, остался лишь холод. Ничего не менялось. Видимо, мою судьбу решили переписать в библиотеках Башни. Забавнее наблюдать за страданиями героя, чем за становлением его счастливой жизни.
– Извиняюсь за опоздание. Я кое-что придумала, – донесся ее звонкий голос из-за спины, разбивая мысли на тысячи осколков.
Я оглянулся. Дэви принесла с собой январский ветер и хлопья снега, что медленно оседал на черепичные кровли домов. Кожаный плащ нараспашку открывал длинную холщевую рубаху, талию обтягивал болотного цвета корсет. Я услышал запах вина.
– Что, из таверн теперь не выпускают, пока бокал не допьешь? – Нахмурился. Злость давила на виски даже сильнее, чем я ожидал.
– Мне теперь и выпить нельзя? – съязвила она, скидывая длинные волосы с плеча. – Вообще-то спиртное часто помогает находить новые идеи. Радовались бы, ваша светлость, что я еще не покинула вас, после того, как вы озвучили свое новое задание.
Дэви присела в неуклюжем реверансе. Меня раздражало ее пренебрежение. Лучше бы сбежала из Ходра, раз не могла справиться с невыполнимой миссией, чем стояла сейчас в тронном зале и паясничала. Или для нее нужно отдельное изгнание? В конце концов, я никого рядом с собой не держу.
– Ближе к делу. Ты хотела меня обрадовать, а не нагрубить. Должно же быть основание для твоего сегодняшнего опоздания? Или, по-твоему, я твой верный пес, который будет ждать до последнего?
– Хвоста не нахожу. Но ты в любом случае ждал. Не нужно делать вид, что тебе не интересно и моя работа тебя не касается. Я тебя насквозь вижу, всю твою гниль и спрятанное под нею тепло. Раз ты все еще терпишь меня, значит, не так уж я тебя и оскорбляю, – Дэви хмыкнула, выпрямилась и расслабленно пожала плечами. Откуда в ней эта уверенность и спокойствие? Она обожала испытывать мое терпение. Может, я и был псом. А может, во мне осталось ни капли жалости. Дэви продолжала: – Может быть, тебе даже нравится пренебрежительное отношение? Или грубость? Впрочем, есть вещи поважнее, ты прав. У моего короля отменно получается давать сложные задачи, над которыми почему-то только я должна ломать голову. Я поломала, пришла к выводу, что в ближайший месяц мне придется покинуть столицу и отправиться за поиском ответов.
Молчу. Мне определенно не нравится такой ход событий. Я, конечно, понимал, что, возможно, Дэви придется покинуть Ходр, чтобы придумать способ для истребления лесных тварей, вот только, когда она сама озвучила свой план, внутри стало невыносимо тихо. Одиночество навалилось на плечи тяжелым грузом. Почти все мое правление Дэви была рядом, а сейчас нам предстояло впервые расстаться на долгое время.
– И куда ты направишься? – спрашиваю, справляясь с эмоциями. Подумаешь, разве я не смогу сам? Кто она вообще такая? Советница моя что ли? Нет. Всего лишь колдунья при дворе. Ее мнение никогда не было ценнее моего собственного.
– Не знаю точно. Возможно, ближе к Заговоренному лесу. Мне придется изучить их, прежде чем придумать способ для уничтожения. Нужно расспросить людей, которые могли с ними столкнуться. Я буду искать тех, кто хоть что-то знает, – говорит она и складывает руки на груди. Смотрит на меня укоризненно, разные глаза враждебно блестят. Для нее это очередное соревнование с самой собой, а не со мной. Доказать, что невозможное возможно. Меня она никогда не побеждала, но себя – всегда.
– Тебе не кажется, что так ты потратишь слишком много времени? Можно ведь совсем ничего не узнать.
– У меня нет другого выбора. Так я смогу найти хоть какую-нибудь зацепку. Хоть что-то. А это больше, чем ничего. Ты приказал то, чего не приказывал еще ни один король своему чародею. Нужно же как-то начать.
В чем-то она была права. Не было другого выбора. Придется путешествовать и искать ответы по всему Фелабеллю. Где-то внутри, за клеткой ребер, зашевелилась тревога. Опасно было в одиночестве блуждать по стране во время войны. "Дэви не пальцем деланная", – напомнил я себе. В конце концов, она ученица Ари и сможет за себя постоять. К тому же о чем я думал, когда давал это задание? Конечно, ей придется рисковать жизнью, но она справится.
