Чихнов "Рабочее дело"

– Сейчас довыясняется, что голый тариф платить будут, – делился Сидорчук своими опасениями с Бушмакиным.

– Валентин Петрович, надо бы разобраться в этом вопросе, а то как-то нехорошо получается. У слесарей много хозяйственных работ.

– Ладно. Я завтра схожу в отдел труда и заработной платы, – не мог начальник цеха отказать Антону – хороший токарь.

– Какие еще будут вопросы к докладчику? – встал Вершинин, оперся руками о стол, выждал паузу. – Вопросов нет.

С чувством выполненного долга Ефимов оставил трибуну.

– Товарищи, какая будет оценка работе народного контроля? У кого какие предложения?

Дмитрий поднял руку. Он не хотел выступать, как-то само получилось.

– Пожалуйста.

– Определенная работа группой народного контроля все же велась. Моя оценка – «удовлетворительно». Товарищи, я хотел бы еще сказать о наглядной агитации в цехе. Нет ее у нас. И культура у нас в цехе на низком уровне. В разговоре на каждом слове мат. За одним столом люди играют в домино, едят, курят. Нет специально отведенного места для курения. Комната отдыха и приема пищи вот уж второй год оборудуется. То линолеума нет, то краски…

– Кто еще хочет выступить? Пожалуйста.

– За год было проведено всего два рейда. Это разве работа?! – заговорил с места Гилев. – Плохо!

После Гилева взял слово Ермаков. Он вышел к столу, заложил руки за спину. Коренастый, плотный. Работал он на заводе со дня его основания, вот уж тридцать лет.

– Что такое народный контроль, кто мне скажет? – не торопил Андрей Сергеевич с ответом. – Желающих ответить мне нет? Народный контроль – это такая организация, которой, по простонародному выражаясь, до всего есть дело. Вот Ефимов сказал, что не налажен питьевой режим в цехе. А ведь народный контроль мы для того и выбираем, чтобы был порядок, чтобы всем нам лучше работалось. Члены народного контроля должны быть требовательными, инициативными. И не надо бояться чинов! Надо критиковать. Начальник цеха такой же человек, как и мы с вами. Ему иной раз бывает недосуг заниматься бытовыми вопросами, и члены группы народного контроля должны ему подсказать, а то и потребовать, чтобы в цехе был налажен питьевой режим. Таким должен быть народный контроль. Боевитым! Я считаю, работа группы народного контроля велась на «удовлетворительно».

– У кого какие еще будут вопросы, пожелания? Кто хочет выступить? Итак, поступило два предложения. Кто за то, чтобы работу группы народного контроля считать удовлетворительной, прошу поднять руку. Большинство. Кто против? Гилев.

– Переходим, товарищи, к следующему вопросу – выборы нового состава группы народного контроля. Какие будут предложения?

– Я думаю, что группу народного контроля надо оставить в прежнем составе, пусть учатся работать, – предложил Ермаков.

– У кого еще какие будут предложения? Кто за предложение Ермакова Андрея Сергеевича, прошу поднять руку. Единогласно.

– В заводской столовой надо навести порядок, – с места с обидой в голосе выговаривала Клавдия. – А то сварят – есть невозможно.

– Дорогая Клавдия, нет у группы народного контроля таких полномочий, – с нехорошей, ехидной улыбкой принялся объяснять Вершинин, – при завкоме имеется спецкомиссия по общепиту. И только она занимается вопросами питания на заводе.

Если на то пошло, Клавдия и сама, без народного контроля, могла сходить в завком и спросить, почему в столовой плохие обеды.

– Котлеты рассыпаются, есть невозможно, – поддержала Клавдию Иванова.

Чебыкин взял слово: плохо было с режущим инструментом.

– Товарищи, ничем помочь не могу, – отвечал начальник цеха. – Сколько нам дают инструмента, столько мы и получаем. На большее рассчитывать не приходится. Леонид Иванович, и от нас много зависит, от нашего отношения к инструменту. Взять резец. Мы с вами, чуть отломился кусочек от напайки, сразу его выбрасываем. А ведь его можно перезаточить. Если нет времени сразу заточить, можно оставить на потом. Богатые мы, скажу я вам, за счет государства.

– Кто еще желает выступить?

Желающих не было. Собрание и так затянулось.

7

– Следующая остановка «Школьная».

«Хорошо съездили, отдохнули, – думал Чебыкин, глядя в окно. – Посмотрели цирк. Что ни говори, а культурные мероприятия сплачивают коллектив. Чаще надо проводить подобные мероприятия. От них большая польза».

Со скрежетом шумно раскрылись задние двери, из автобуса вышли Клавдия с Плотниковым. Плотников смеха ради на виду у всех полез к Клавдии обниматься. Клавдия не противилась. Но когда Плотников стал досаждать, она грубо, по-мужски оттолкнула его от себя.

В автобусе было тепло, даже жарко. Зойка дремала, устало развалившись в кресле; ей выходить у больницы, это через полчаса, конечная остановка. Выражение брезгливости, пресыщенности застыло на ее бледном измятом лице. Клипсы, броши разные, цепочки, зажимы – все это болталось на Зойке в изобилии. Все ее украшения были недорогими, по зарплате в 85 рублей. Такой нарядной ее еще никто не видел.

– Ну ты даешь! Тебя встретишь на улице и не узнаешь, подумаешь, артистка какая, – восторгалась Лысенко.

– Да, не узнаешь. Артистка, – довольная, отвечала Зойка.

Автобус мягко подкатил к универмагу.

Хмелева, Клюев, Садовский, Чебыкин вышли. Мария Павловна Хмелева была новый человек в коллективе, на прошлой неделе устроилась токарем 3-го разряда. Среднего роста, миловидная женщина.

– Мария Павловна, разрешите я вас провожу, – вызвался Леонид Иванович. – Быстро темнеет.

– Мне тут недалеко….

– Мария Павловна, хорошо отдохнули, правда? Целый год собирались в цирк и наконец-то собрались. То автобуса не было, то еще что-нибудь… В детстве я мечтал стать акробатом. Шалопаем был. Ох, и доставалось мне от отца. Один раз он меня так ремнем отшлепал, что я сесть не мог. Но я не обижаюсь на него. Как-то надо было меня учить. В школе с тройки на двойку – не было у меня тяги к учению. Если бы не Яковлев, один мой знакомый, я бы техникум не закончил, бросил. Он меня уговорил. Хороший парень.

– Ух! Еле догнал вас, – прикидывался Клюев, отдуваясь. – Бежите как на пожар. Мария, берете меня в провожатые? Надежней будет. Двое – целая охрана.

– Опоздали. Я уже пришла.

– Ничего. Зато я теперь знаю, где живете. В гости приду. Можно?

– Пожалуйста, Сергей, приходите. Чаем напою.

– Чай у меня и дома есть.

– А больше ничего не держим. Закон не позволяет. До свидания.

– До свидания, Мария Павловна. Спокойной ночи. Всего хорошего, – подал Леонид Иванович руку.

Мария Павловна зашла в подъезд.

– Леонид Иванович, разговор у меня… – хотел Клюев выговориться, устал: дома – скандал, на работе тоже неприятности.

Чебыкин был неплохой собеседник – выслушает, а то и поможет советом.

– Вот я всю жизнь, можно сказать, проработал слесарем. И чего добился? Богатым стал? Ничего подобного. На книжке триста рублей – вот все мое богатство. Да мне и не надо ничего. Только иной раз обидно делается: работал, работал, а добра не нажил. Все, выходит, проел. На брюхо работал.

Клюев одевался просто. Зимнее пальто носил уже шестой год. Ворот рубашки расстегнут, шея открыта.

– Сергеевич, застегнись. Холодно.

– Я холода не боюсь.

– Ты, Сергеевич, верно заметил, – тяжело вздохнул Чебыкин. – Мы в основном работаем на себя, чтобы сытым быть, одетым. На большее денег не хватает. Но есть еще один момент – через труд человек утверждает себя в жизни. Конечно, много у нас в цехе ручного, рутинного труда. Что поделаешь. Позавчера я был на дробилке. Там – сущий ад! Пыль, грязь, холод. Как там люди работают? У нас в цехе еще хорошо, работать можно. Светло, тепло.

– Рабочий человек не ценится. Так, работяга.

– Ну, Сергеевич, это ты зря… Рабочий человек – это главная фигура на производстве. В капиталистических странах как делается: прогулял человек – сразу выгоняют, а мы боремся за человека, воспитываем его. Ну выгоним мы прогульщика. Он устроится на другое место, там будет прогуливать.

– Один раз ошибешься – весь год будешь плохим, весь год будут помнить. А, что там говорить!.. Мы, Леонид Иванович, никогда не поймем друг друга.

– Подожди. Почему не поймем? – хотел бы Чебыкин разобраться. – Может, действительно, я что-то не понимаю, бываю не прав. Так ты подскажи. Мы делаем одно общее дело – выпускаем щебень Нам нечего делить, как ты считаешь?

– Я никак не считаю, – отмахнулся Клюев. – Я человек маленький. Считай не считай, все равно по-моему не будет. Вот так!

– Ты, Сергеевич, зря обижаешься. Ты бы мог передовиком быть, если бы с дисциплиной подтянулся. В работе тебе равных нет. Мне иной раз тебя даже жалко.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70455247&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.