Маня Климова "Автостопом по гаремам"

– Так что, подозреваю, что это ведьминское.

Оно, конечно, интересно, но не столь уж и важно. Главное, что мы не потонули, и нам даже не грозит это вот прямо сейчас. Радостными новостями я поспешила поделиться с магичкой. Та, воспрянув было духом, согласилась, но тут же погрустнела вновь:

– Я даже предположить не могу, когда эта ледышка исчезнет! Длительность обычных заклинаний хотя бы приблизительно знаю, а здесь…

– Не буду, – я отчего-то сразу успокоилась. Озарение, что ли? – Думаю, будет плыть, пока не растает. С одной стороны – да, лед магический, а с другой – самый настоящий. Ещё для тебя есть задание. Сейчас нам надо как-то пристать к берегу, и мне понадобится упор. Борт у края организуешь?

Магичка предпочла молча забрать из моих рук палку, наколдовав винтовую резьбу и заостренный конец. Вкручивали её в плотный монолитный лед мы вдвоем и довольно долго, но в итоге полутораметровый сук ушел вниз наполовину.

– Вот и замечательно, – я пропустила один конец веревки в петлю на рукояти любимого моего ножа, повозилась с узлом, подбирая баланс. – Утяжели-ка его на пару кило…

Нож удалось закинуть ближе к расейскому берегу и поставить в пробитой полынье распоркой. А дальше дело техники: второй конец веревки я обернула вокруг сука и напрягла мышцы.

Причалили мы к довольно прочному, выдержавшему столкновение с нашей льдиной участку. Виэлла перебралась первая, ответственно прощупав посохом ближайшую площадь, я перепрыгнула следом. До берега, слабо обозначенного среди поднимающейся метели зарослями мертвого камыша, мы добирались в молчании.

***

Как я и предполагала, от реки деревеньку отделяла пара километров унылого серо-белого поля, разбавленного ивами. Их постепенно становилось все больше, на полпути отдельные шары кустов слились в настоящую рощу. Пробираться через ракитник мы не стали, обогнули его и, мимо редких частоколов, добрались до окраины, страстно желая отогреться. Сырой снег, начавшись ещё утром, все так же продолжал падать, причем из-за переменчивого ветерка – казалось, одновременно со всех сторон, норовя забиться в складки одежды или под натянутый едва ли не до подбородка капюшон.

Деревня оказалась довольно крупной: около полусотни дворов и две довольно прямые улочки крестом, на пересечении которых было как-то оживленно. Заинтересовавшись, мы направилась туда, подмечая по пути потенциальные места ночлега. Проситься на постой в покосившиеся, плохо досмотренные хатки ожидаемо не хотелось, но таких оказалось немного: большинство домов были крепкими, хоть и не новыми.

Пройти через всю деревню и не наткнуться на хотя бы одного любопытного жителя крайне сложно. Собаки забрехали, как только мы миновали околицу, а наиболее подозрительная бабка показалась чуть ли не из крайнего дома:

– А вы ещё кто такие? – бдительно понеслось нам в спины, оповестив заодно более занятых соседей о появлении новых, незнакомых лиц. – Чего надо?

Я обернулась, прищурилась, заслонив рукой назойливо лезущий в глаза снег:

– А что, путешественников у вас редко видят? Нам много не надо: ночлег да кормежка.

– Евона как, – крепкая, несмотря на возраст, плотно сбитая бабуля с кряхтением слезла с крыльца и направилась поближе к забору. Мы, ожидая перехода к деловому разговору, тоже подошли. Бабка окинула нас цепким взглядом темных, запавших глазок и неожиданно скрутила фигу, звонко пояснив: – А не будет вам тут постоя! К нам путники с реки ещё никогда не приходили! Значится, вы или колдуны какие, или нечистые-кровососы!..

Я молча пожала плечами и развернулась в сторону центра, не считая нужным комментировать все сказанное. Не хочет вампиров и магов к себе пускать – как хочет. На косые взгляды из-за выделяющейся внешности я уже давно перестала обращать внимание:

– Пошли, Вил. Раз наши деньги тут никому не нужны…

Преодолев перемешанный с грязью мокрый снег улочек, мы вышли на небольшую площадь, посередине которой был вкопан гладко ошкуренный сосновый ствол трехметровой высоты. Вершину украшали четыре доски, сбитые квадратом, чтобы на все стороны было видно название деревушки: Урминка. Остальную поверхность бревна, особенно на уровне глаз, неряшливо облепляли остатки берестяных и бумажных объявлений. На наиболее свежем кусочке бересты я прочла коряво, но старательно выцарапанную надпись:

«На ниделе тута будут Заппычи! У каво кака хрень на примете – сказать старасте!»

– Эх, и почему таких объявлений у нас возле школы не вешали? – одобрительно покачала головой Виэлла, вспоминая все, творившееся по вине учеников. Я выразительно кашлянула, намекая, что с тем количеством происшествий, да ещё и специфических, могли справиться только учителя. А в ночное время эта сомнительная честь выпадала сторожам.

– На вашу хрень уже вдоволь насмотрелась! Мне больше интересно, что беспокоит местных и кто такие эти Заппычи…

Один дом из выходящих сюда, отличался. В первую очередь распахнутыми воротами и приглашающе покачивающейся над косяком деревянной рассохшейся кружкой. Я повернулась в его сторону и с усилием и громким чпоканьем оторвала от грязи лыжи.

За дверями оказалась небольшая пивная, с порога разившая ароматами сушеной таранки. Высокая стойка в дальнем углу, полдюжины тяжелых столов из некрашеных досок, массивная беленая печь, развешенные в декоративных целях просоленные щучьи головы впечатляющих размеров, местные жители, плотно занявшие все лавки и обступившие стойку двойным кольцом. Мужчины и женщины беседовали, пили и закусывали рыбкой, но нет-нет да и поглядывали в сторону самого козырного места: чуть в отдалении, прямо у печки.

Причиной небывалого наплыва посетителей являлся расположившийся у печи мужчина, худощавый, с длинными, как паучьи лапки, пальцами. Стол перед ним был занят по большей части какими-то бумагами и толстой книгой в зеленоватом переплете, а кроме того – графином мутно-красного вина и стаканом. Рядом лежала очень приметная шляпа: с высокой тульей из волчьей шкуры и ярко-алой лентой, посреди которой крепился черепок, совсем маленький, размером с крысиный.

Пока мы топтались у дверей, выбирая, куда бы приткнуться, перед нами притормозил разносчик, высокий нескладный парень с крупными конопушками. Руки были заняты подносами с кружками, пустыми и увенчанными пышными шапками, связка тарани на закуску болталась на сгибе локтя.

– Рады видеть новые лица! – искренне поприветствовал нас он. Над фирменной улыбкой можно ещё поработать, но настрой что надо, не во всех заведениях выдерживается. – Хотите выпить чудесного урминского пива?

– С удовольствием, но после плотного обеда, – сзади очень выразительно забурчало в животе, придавая моим словам дополнительный вес. Я сглотнула слюну и продолжила: – Что-нибудь существеннее закусок у вас подается?

Парень кинул быстрый взгляд в сторону стойки, за которой возвышался хозяин заведения, не поднимая головы разливавший пиво:

– Ближе к вечеру только, да и то для «нечистиков»… А вы на ночь тут будете оставаться? Зайдите к моей тетке, она вас накормит, напоит и спать уложит!

Старательность и клиентоориентированность стоило поощрять, что я и сделала небольшой суммой денег:

– Тогда рассказывай, как твою тетку найти…

– Это у них из-за того мужчины такой аншлаг? – уточнила Вил, когда мы шлепали на противоположную от реки сторону деревни, высматривая дом с красными наличниками. – Он же на охотника не похож ни разу.

– Шапка-то фирменная. В любой команде кому-то все равно приходится заниматься… вспомогательными бумажными работами. Переписку с заказчиками вести, маршруты подбирать, рассчитывать и закупать провизию на весь кагал, находить транспорт под обоз, проводников… Ну и, конечно, вести учет трофеев. В опытных, давно сработанных отрядах под это проще выделить отдельного человека, который не будет шататься по жальникам с нечистью, но станет старательно и разборчиво писать. В идеале, мда… Так что остальной отряд просто ещё не вернулся с охоты.

Виэлла на мгновение задумалась, сняла варежку и громко, звонко свистнула, резанув мне по ушам:

– Ты чего? – отшатнулась я, пытаясь вытрясти из правого уха лишний звук.

Застывшая посреди дороги магичка сосредоточенно покусывала губы:

– Подожди… Все, вроде понял. Ине все равно обжитые места не слишком нравятся, так пускай кружит вокруг с пользой.

– Сообщит, когда в пивную бежать? – искомый нами дом производил странное впечатление. С крепкой крышей, яркими наличниками – и при этом с покосившейся изгородью и прогнившим, провалившимся крыльцом.

– Вроде того, – Виэлла, бегло убедившись, что гавкает в других подворьях и никто не собирается внезапно вцепляться нам в ляжку, пошла стучать в окошко.

Парень-разносчик свои деньги получил не зря: живенькая и любопытная вдова средних лет платежеспособным постояльцам обрадовалась и немедленно послала молчаливую, подозрительно зыркающую дочку лет десяти накрывать на стол. После обеда я вместе с хозяйкой выволокла из сеней большую бадью, и отошла в сторонку наблюдать, как Виэлла развлекает гостеприимных хозяев, обеспечивая их впечатлениями. Девчонка, растеряв всю свою настороженность, с горящими глазами наблюдала, как вода сама по себе появляется в бочке, а затем и вскипает безо всякого огня.

Мы спокойно отмылись с ног до головы, простирнули белье и высушили, после чего я пристроилась на широкой лавке вдоль печи, чтобы спокойно там сесть и причесаться, а Виэлла показывала ещё один эффектный трюк. Ей надо было разобраться с грязной водой, висевшей посреди хаты скопищем полупрозрачных шариков. Большая их часть уже отправилась через дверь на помойку, а остатками магичка домыла пол. Вода сначала тонким слоем размазывалась по всей площади, в том числе половикам и щелям, а затем опять собиралась в шар и выкидывалась. Такой вариант для магички был самым плевым и приятным, но дома категорично заставляли использовать веник и швабру с тряпкой.

В ожидании сообщения от нашего разведчика, мы предавались расслабляющему ничегонеделанью, пока не прибежала хозяйская дочка и взахлеб, с порога, не стала рассказывать, как «нечистики» торжественно демонстрировали трофеи у площадного столба, а потом зашли в пивную, и выгнали оттуда всех, кроме старосты.

Необходимости напяливать куртки-шапки и отправляться по размякшей улице пробиваться на встречу с охотниками вроде как и не было, раз публичное выступление уже закончилось, но я настояла. С учетом того, что по календарю вот-вот наступит апрель, стоило подумать о том, как лучше двигаться дальше. Лыжи через какое-то время придется снять, а по дорогам, особенно проселочным, мы будем продвигаться в два раза медленнее и непрестанно матерясь. Сама я всегда старалась пересидеть жесткую распутицу в каком-нибудь населенном пункте, чем крупнее, тем лучше. И сейчас хотела выяснить, не удастся ли нам подъехать с комфортом.

Лицо у Виэллы, неохотно шлепающей в сгущающихся сумерках, было кислее лимона:

– Я тут, грешным делом, считала, что фамильяры умны и сообразительны… А он решил в ракитнике у реки подремать!..

– Потенциал разведчика есть, – смачно зевнула я, в чем-то понимая птичку, – осталось только развить… До сих пор спит?

– Нет, после моего вопроса со всех крыльев кинулся в деревню. Где он там, хочу ему сказать кое-чего…

Силуэт нахохлившегося на вершине столба филина был ещё вполне различим на фоне более светлого серого неба. К хозяйке на плечо слетал он неохотно, с понурым клекотом, предчувствуя заслуженную головомойку.

Меня больше заинтересовали изменения во дворике пивной. Теперь под окнами стояла широкая повозка с высокими бортами, на которых переливались красным большие буквы «З» и «П». Похоже, дела у команды идут хорошо: на эмблему не пожалели дорогой краски, видимой издалека даже при скудном освещении, трофеи были аккуратно сложены в плетеный отсек, накрытый плотно прилегающей крышкой. Я, не сдержав любопытства, приподняла её и полюбовалась на щедро пересыпанные крупной солью разномастные ошметки. Ухватила упыриную башку за редкий чуб, смешно торчащий над широкой, отталкивающего вида мордой и, стряхнув лишнюю соль, покрутила перед собой.

– Так, кто тут наши трофеи мацает?! – незамедлительно донеслось с крыльца. – А ну пшла отсюда!..

– Детей шугать будешь! – немедленно огрызнулась я, бросив недовольный взгляд на появившегося в дверях охотника. – Как сейчас упырей добывают? Все так же облавой и собачатиной?

– Псину уже редко кто использует, большинство на петросмалинец перешло… – ворчливо, но чуть более дружелюбно отозвался черноволосый, обросший недельной щетиной мужик, спрыгивая на землю и облокачиваясь на жалобно скрипнувший тележный борт.

– Да ладно, – с сомнением протянула я. Про такую приманку слышать не доводилось ни разу, так что больше всего это напоминало профессиональную шутку для отваживания любопытствующих.

– Ого, надо же, как предприятие Рисаллы раскрутилось, раз даже в Раси фирменную мазь используют… Или вы по-простому сало с рубленой петрушкой мешаете? – Виэлла успела пропесочить своего фамильяра и подошла ближе, присоединившись к разговору о способах охоты на нечисть. Её увлечение алхимией оказалось полезным и здесь…

– Тю… Так вы что, целую засаду ради этого задохлика устроили? Такая мелочь на людей не выходила бы ещё год как минимум!.. – я была разочарована. За внушительным непонятным названием скрывался давний, широчайше распространенный и самый что ни на есть народный рецепт, на какое-то время отбивавший упырям нюх.

Охотника мои комментарии ожидаемо задели:

– Можно подумать, ты много упырей видала, чтоб в них разбираться!..

– Чего тут разбираться-то! Чуб ещё не вылез, уши лопухами и всего два пальца между клыками помещается, – башка полетела обратно в короб, а я принялась обтряхивать руку о штаны. – Значит, самец-однолетка, дурной и пугливый, такого ногами затоптать можно, если повезет. А на здоровенную старую упыриху, мы, помнится, топленого сала аж полбочки на этот, петросмалинец, пустили и всех собак извели. Оставшихся. Вот там башка была!.. Моя ладонь между зубами влезала!..

– Уж не занесло ли в Урминки наших коллег? – помолчав, уточнил мужчина. Уважения в голосе теперь прибавилось: все-таки женщины в таких командах встречались довольно редко и чаще оказывались ещё и магами.

Был в моей      жизни и такой эпизод, два месяца продолжался, да с командиром не срослось…

– Отряд «Желтые лапки», из Зимжека. Правда, лет восемь как покинула.

Давность особого значения не имела: в пивной нас после громогласного представления черноволосого приняли весьма радушно и пригласили за стол, на котором моментально появились ещё две кружки, полные пива. Разморенные теплом охотники радостно ухватились за возможность скрасить ужин и весело померяться количеством и размерами добытой нечисти.

В команду, кроме субтильного писаря, входило ещё пятеро мужчин, мощных, широкоплечих, с бородатыми, обветренными в походах лицами. Здесь с одного взгляда было понятно, что люди это надежные, изведут любую нечисть и запросят приемлемую цену. Ну а потом красочно расскажут истории, байки и анекдоты любому желающему или же избранным везунчикам, в зависимости от предпочтений.

Задавал тон рассказам командир Заппычей, Шуляк Коршунец, но буквально сразу же всеобщим вниманием завладел Лис. Профессиональные качества видней, конечно, начальнику, но вот талант рассказчика у этого парня был потрясающий!.. Сверкающий пронзительно-голубыми глазами из-под огненно-рыжих волос и белозубо улыбающийся балагур моментально увлек нас рассказом. Скромно притулившаяся рядом Виэлла через пять минут уже вовсю хохотала, забыв про скованность и робость, а я внезапно поймала себя на мысли, что «Желтые лапки» на фоне «Заппычей» не заслуживают даже упоминания. Там не было ни писаря-аккуратиста, ни болтливого острослова, способного сплотить уставших, замерзших и озлобленных людей, ни ответственного, обстоятельного командира. Муаран, собравший «Лапки», трагически погиб в третьем походе, пришедшего ему на смену Алира хватило на две недели. Затем перегавкавшаяся вдрызг команда вернулась из долгого странствия, и отряд закономерно прекратил свое недолгое существование.

Как знать, возможно, если бы мне тогда повезло познакомиться не с угрюмыми энтузиастами, а с проверенными «нечистиками», я б в их числе до сих пор оставалась…

К главному вопросу, ради которого мы сюда заглянули на пару минут, а в довесок получили несколько чудесных часов, я подобралась уже поздним вечером, когда командир зычно скомандовал заканчивать посиделки:

– Шуляк, по округе вы поколесили, трофеев набили и теперь на базу возвращаетесь. А не возьмете ли попутчиков?

– До Запповедного? – почесал он мохнатую бровь и благосклонно кивнул: – Отчего нет, если вам охота два дня в компании упырятины в обозе ехать. Ребята только рады будут попутчицам, Лис так вообще не заткнется. Мы собираемся, как только рассветет, подходите.

***

Как же нам повезло наткнуться на Заппычей!.. Отзывчивые мужики крупно выручили нас сразу по нескольким пунктам. Во-первых, с интересными людьми приятно побеседовать на самые разные темы, начиная от рабочих особенностей (а их оказалась воз и маленькая тележка), заканчивая лучшими и худшими местами в Запповедном месте, путь до которого занял аж три с половиной дня.

Во-вторых, спасибо этим людям за сбереженные нервы в большом количестве! Как-то незаметно принялась качать свои права весна. Морозцы ещё случались, но лишь по ночам, а днем проталины на окрестных полях, лугах и пастбищах увеличивались с каждым часом. Леса ещё пока стояли голые и угрюмые, хотя то тут, то там пробивались из-под снега первоцветы. Бледно-синие крокусы, желтенькие примулы и белые подснежники радовали глаз. А вот проселок, ведущий от Урминок, своим видом вгонял в жестокую тоску, пусть даже жирная, напитавшаяся водой рыжеватая глина красиво поблескивала в пробивающихся из-за облаков солнечных лучах. Гнать и без того выбивающихся из сил лошадей не было смысла, потому и на дорогу ушло больше времени.

В-третьих, профессиональные охотники, живущие с разъездов по заказам и патрулирования территории, рассказали в общих чертах про географию местности. «Заппычи» вот уже несколько лет входили в число официальных «нечистиков» северного, лежащего вдоль Гналика региона Раси. Самым крупным городом области был Димнелл, но находился он у восточных границ, и тамошнюю администрацию больше занимали оживленные тракты из Либавы, Привары и Маруры. Так что отдаленным провинциальным городкам приходилось крутиться самим, и Запповедное место славилось именно обеспечением безопасности. По Северному тракту, проходящему через всю область параллельно границе, можно было передвигаться без опаски именно благодаря слаженной регулярной работе охотничьих команд. Об этом Шуляк рассказывал со спокойной, осознанной и обоснованной гордостью, так что я с чистой совестью выкинула нечисть из списка забот на дальнейший участок пути.

Куда этот путь будет лежать, мы пока не определились. Виэлла всю дорогу легкомысленно отнекивалась от попыток обсудить с ней дальнейший маршрут, наконец, прямо сказав, что в этом вопросе полностью мне доверяет.

Запповедное место на своих «нечистиков» полагалось целиком и полностью: дворы и огороды были привольно раскинуты между расходящимися в стороны дорогами. Ни стен, ни даже общего частокола, только одиноко стоящий у дороги столб с названием поселения. Чем дальше от окраин, тем меньше становились подворья, ровнее и однообразнее заборы, внушительнее дома. Здания из деревянных становились кирпичными, вырастали на этаж, накрывались светло-серой черепицей.

Народная популярность, заслуженная годами службы, была видна невооруженным взглядом: с самых окраин небольшой, абсолютно непримечательный отряд из пяти верховых и одной повозки вызывал восторженные крики детишек, приветственные возгласы взрослых, шаловливые шуточки высунувшихся по пояс в окна девушек.

Занимаемый Заппычами дом ожидаемо располагался в самом центре, выходя фасадом на площадь. Собственно, её и образовывали два здоровенных подворья: база охотников и «Облачная нега», самая лучшая в городке гостиница, про превосходную кормежку и уютные комнаты с мягкими перинами которой Лис прожужжал все уши.

Огороженный крепким высоким забором двор; на воротах выведены те же символы команды, что и на тележных бортах. Далее – угрюмый двухэтажный дом, из серого, позеленевшего от влаги кирпича, с подслеповатыми маленькими окошками, забранными полупрозрачным стеклом. За базой присматривали: из труб вился тонкий дымок, под стенами никакого мусора, жидкая грязь направлена в узкие, не забитые прошлогодними листьями и прочей дрянью сточные канавы. Дерево на площади росло лишь одно, зато какое! Многосотлетний дуб, обнесенный низенькой решеткой, раскинул голые узловатые ветви во все стороны. Брусчатка улиц не сливалась на этой площади в одно сплошное озеро, а уважительно обтекала дерево стороной.

«Облачная нега» выглядела полной противоположностью неприветливому охотничьему жилищу. Легкое, нарядное нежно-голубое двухэтажное здание с большими окнами, белыми наличниками, дверями и черепицей; глядя на него, можно было подумать, что мы очутились, по меньшей мере, в центре области, а то и в столице. Конюшни, сараи и прочие подсобки более темного и спокойного оттенка выгодно подчеркивали внешний вид главного дома.

Шуляк спешился у ворот первым и с удовольствием размял руки-ноги:

– Приехали наконец-то…

Все остальные с этим были согласны целиком и полностью: среди набирающих силу звуков обычной для прибытия из дальней дороги суеты отчетливо выделялись тихие вздохи облегчения. Я легко перемахнула через высокий борт, с наслаждением ощутив под ногами твердую брусчатку. Виэлла не мешкая всучила мне оба рюкзака, а сама принялась осторожно слазить, повернувшись к улице задом и нащупывая ногой колесо.

Ещё в пути охотники мягко намекнули, что полноценное прощание с многочисленными признательностями, заверениями в дружбе и предложениями отблагодарить им не по душе. Подбросить коллегу они всегда рады, денег за это не берут, так что можно ограничится кратким «до встречи!» и разбредаться по своим делам. Мы же вскинули на плечи рюкзаки и обогнули дуб, намереваясь проверить на своей шкуре хваленое качество «Неги».

В снятую нами непритязательную двухместную комнатушку я вернулась уже на закате и от двери смачно, с размаху, швырнула под окно объемистый сверток. По уму, прибарахляться нужно было перед возвращением в гостиницу, а не перед прогулкой по городку из конца в конец…

– Эса!.. Ну ёлы-палы, все в чернилах теперь!

– Если ты не додумалась брать в поход чернила-несмывайку, тебе работы на пять минут, – я полностью проигнорировала её возмущение и с наслаждением содрала нога об ногу ботинки в отведенном под это углу у двери. Куртка была расстегнута уже до того, оставалось лишь повесить её за капюшон на прибитые к двери крючки. Можно подумать, это первый раз, когда у нее протекали чернильницы! Школьную сумку чистила регулярно!

Кроме бурчащей под нос Виэллы, сейчас колдующей над пятнами, на кровати сидела ещё одна девушка – кудрявая шатенка с редкими крапинками веснушек по личику и забавно приподнятыми бровями над карими глазами. Эффектно пролетевший перед самым носом пакет присевшую на краешек кровати гостью впечатлил до немоты аж на целую минуту. Затем она все же отмерла:

– Привет, Эсал!

– Привет, – улыбнулась я в ответ. С Лараэлью мы уже познакомились. В обеденное время в общем зале было крайне сложно найти пару мест, и нам удалось пристроиться только в самом дальнем углу, по соседству с единственной симпатичной девушкой на весь зал. Та охотно подвинулась, ну и слово за слово мы разговорились. В ожидании заказа она, как добросовестная дочь, составляла письмо домой. Виэллу как раз начинали терзать муки совести за побег, а тут такой шикарный «знак свыше» подать-таки весть родителям.

– Чем вы тут без меня занимались интересным?

– А то ты не видишь?! – выпрямилась покончившая с уборкой Вил и выразительно обвела валяющиеся на полу скомканные листки неудавшихся вариантов. – Третий час пытаюсь составить что-то более-менее содержательное!.. Лара уже давно могла бы свое письмо отправить, а все меня ждет!

Сама Лараэль от этого ничуть не расстраивалась:

– Жду – ты же обещала с доставкой помочь. А пишется тебе так медленно, потому что мы вдобавок болтаем про всякое.

Виэлла вдохнула-выдохнула и забралась обратно на кровать, опершись спиной о стену. Решительно раскрыла блокнот на чистом листе и занесла над ним металлическое перо:

– Значит, так: теперь все дружно помолчали и дали мне закончить! Я хочу-таки добить это дело, а коротенькой записки моей маме будет недостаточно…

– Ну, это ещё на три часа, – пробурчала я под нос, проходя вглубь комнаты и с наслаждением присаживаясь на кровать. Перины в «Неге» были и правда замечательно мягкие, постельное белье похрустывало даже под плотным покрывалом.

Лараэль к просьбе магички отнеслась серьезно и, спросив разрешения, перебралась ко мне, устраиваясь поближе к окну и очень удачно заслоняя меня от закатных солнечных лучей. Волнистая, натурально встрепанная шевелюра в таком освещении начинала отдавать яркой, сочной рыжиной.

– Я вижу, ты любишь проводить время активно и предпочитаешь валянию на кровати поход по магазинам, – внимание девушки привлек небрежно брошенный под окно сверток. – Эх, похоже, время для путешествий я неудачно выбрала: только до Запповедного доехала, а проблемы одна за другой возникают…

– Если проблему можно решить деньгами, то это расходы, – пожала я плечами. Сегодня пришлось прикупить пару ветровок, за обувью завтра выберемся. Но смена сезонов в пути меня заставала не раз и даже не десять. Хуже всего, когда теплая осень внезапно сменяется лютым морозом, а ты посреди голого поля… – Или у тебя ещё какие-то трудности? Сперли деньги и документы, кинули посреди дороги, застряла на три недели в глухомани на воде и лебеде?