Евгения Витальская "Взмах окрылённости"

Бьют невпопад…

На сквозняке скрипит, быть может,
Резной паркет…
Но вас никто не потревожит —
Меня здесь нет…

«Этот лик с остановленным взглядом…»

Этот лик с остановленным взглядом —
Мой портрет у тебя над столом.
Словно прошлое кружится рядом
И своим задевает крылом.

На померкнувшем матовом фоне,
Уводя за собой в черноту,
Я похожа на призрак, в ладони
Сжав несмело живую звезду.

В излучении тайны влекущей —
Вся история давних времён
О любви нашей, некогда сущей,
От которой был мир озарён.

Мной, с неясностью запечатлённой,
Дышит, манит, томит и зовёт
Нега прелести неизречённой
Дни и ночи твои напролёт…

Спросонья

Разбивался без устали ливень
Об ограду, тропинки, дубы,
Изобилием вод неизбывен
От своей неуёмной алчбы.

Под охлёстом, бичующим утро,
В пузырящихся пеной ручьях,
Из муаровых брызг перламутра
Веял холод в воздушных штрихах.

Над старинной усадьбой и садом
Зарисовками облачных смут
Дождевым оркестровым разладом
Небо падало в призрачный пруд.

Скаты крыши, углы, дымоходы
В глянце струй и завесе седой
Утопали в слезах непогоды
Каждой светлой и тёмной чертой.

И в безумстве экспрессии влаги
Стали вымыслом, полным шумов,
Перелески, поля и овраги
На распутье разгульных ветров…

«Я избегала отражения…»

Я избегала отражения
Моей души в твоих глазах —
Нет ничего проникновеннее
Ночных минут в полутонах.

Нежнейшей лаской одурманенной,
Мне не в чем сумрак упрекнуть,
Скользивший по окну испариной
Туманных черт в слепую муть.

Так были полностью раскрыты нам
Все грани тайного тепла,
Пока в раздумье антрацитовом
Тьма постепенно не ушла.

Оставив тени в беспросветности,
Мы ждали утренних лучей,
И воздух в их заветной бледности
Зажёг зарю из янтарей…

«Вся душа моя – в ссадинах слов…»

Вся душа моя – в ссадинах слов,
В преломлениях света и тени.
Ты не строг и почти не суров,
Становясь предо мной на колени.

После самых мучительных дней
Каждый жест твой волнующе нежен.
С притяжением, жгущим острей,
Этот страстный порыв неизбежен.

Горечь смерти отвергнув едва,
Я вверяюсь тебе без оглядки,
Тихо чувствую лишь, что жива,
Покоряясь столь дивной загадке.

И божественным смыслом полна,
Скорбь уходит любви нашей ради.
Милость свыше нам возвещена,
Здесь помолвленным по благодати…

«Я сдуваю с ладони мечту…»

Я сдуваю с ладони мечту,
И она раскрывает все крылья,
Исчезая в лучах на лету,
Высоко в поднебесном развилье.

В ясных солнечных кляксах весны
На гранитной резьбе балюстрады,
Возле клумб, негой напоены,
Медлят отзвуки струнной сонаты.

Вне терзаний былых каждый миг
Преисполнен во мне благодати.
С трелью бьётся поющий родник
За фонтаном и вязами сзади.

Над террасой, увитой плющом,
Смотрит тень из окна мезонина.
Соло скрипки запомнив тайком,
Веет бриз по цветам бальзамина.

Рвутся в росную залежь тиши
Ритмы, тембры, альты и сопрано.
Подхватив их, взмывают стрижи
В трепет света, где даль осиянна.

У беседки качает листва
Распустившихся гроздьев подвески.
Льёт воздушной волной синева,
Уходя в мелодичные всплески.

И, свободной от жизни земной,
Для меня ничего нет желанней,
Чем покинуть тлен мира самой,
Не печалясь о дне расставаний…

«Не раздувай огонь – во мгле…»

Не раздувай огонь – во мгле
Пусть догорает эта ночь.
Впотьмах при рдеющей золе
Сложнее чувства превозмочь.

В воспламенённости твоей
Бьёт пульс потусторонних сил.
Мне быть дано ещё нежней,
В каком бы мире ты ни жил.

Всё только кажется, что есть.
Слоятся стены, окна, пол.
На потолке теней не счесть,
Сном брошенных на произвол.

Из мнимости легко пропасть
В бескрайней сфере вне времён,
И, вскрыв томящую нас страсть,
Развеять свет своих имён…

«Я душой смертельно раненой…»

Я душой смертельно раненой
Вскользь задела за слова,
Вспыхнув в слабости отчаянной
Всем надрывом естества.

В страсти ни о чём не ведая,
Кроме самых острых чувств,
Скорбь, как песню недопетую,
Выжгла из своих безумств.

До затворничества вечного