– Янка бредила модельным бизнесом, постоянно ходила на какие-то кастинги, собирала портфолио. Я вот думаю, может быть, она нашла фотографа?
– Фотографа?
– Ну да, для студийной съёмки, чтобы потом разослать фото в модельные агентства.
– Аля, подожди. Если Янина грезила модельным бизнесом, зачем она пошла на исторический.
– А – девушка скривилась – у неё папаша помешан на этом деле. Сам археолог и хочет, чтобы дочь тоже занималась серьёзным делом. Он помог ей поступить, правда, платно, а так сама бы она ни за что не поступила, у неё одни тройки. Она после первого курса еле от «хвостов» избавилась.
– Но она могла не согласится поступать на этот факультет, а пойти туда, куда хочет.
– Ха! – усмехается Аля – папаша сказал – или ты идёшь и учишься, куда я скажу, или вон из дома и обеспечивай сама себя. А Янка избалована, к комфорту привыкла. Правда, врёт она предкам напропалую… Занятия пропускает… На кастинги вот ходит. Всё надеется, что ей сделают хорошее предложение, она заработает денег и сможет избавиться от родительской опеки.
– Ну и были у неё стоящие предложения?
– Ой, ну что вы? Таких, как она, смазливых, пруд пруди. Настоящие агентства ищут изюминку во внешности, а Янина, хоть и красивая, но внешность у неё довольно стандартная.
– Вы давно дружите?
– Да с самого первого курса.
– Ну, а ты сама? Как пошла учиться на такую специальность?
– Я – она сверкнула белозубой улыбкой – исключительно по личному желанию и любви.
– Скажи, а у Янины был парень, друг?
– О, их было много, очень много! Янина вообще любила жизнь во всех её проявлениях. Вечеринки, тусовки, мужчины. С нашими ровесниками она мало тусовалась, а вот с парнями со старших курсов, и с обеспеченными мужчинами среднего возраста встречалась на постоянной основе. Всё мечтала найти себе идеального спонсора – чтобы денег давал и отчёта не требовал.
– Она тебе про них рассказывала? А постоянного у неё не было партнёра?
– Рассказывала, конечно. Постоянного… Она ни с кем не встречалась больше двух-трёх месяцев.
– Скажи, Аля, а у неё были враги?
– Не то чтобы враги… Вот, например, её бывший, Гарик Носов, с пятого курса у программёров, мажорный пижон, его можно, наверное, считать врагом. Они, когда расстались, он продолжал её преследовать, она даже полицию вызывала.
– А почему расстались?
– Шёл слух, что он занимается рукоприкладством. Янка, конечно, сама виновата, она могла вывести на эмоции хоть самого, не знаю, папу Римского, да кроме того, когда Гарик ей надоел, она ему бросилась изменять направо-налево.
– Ну, а рукоприкладство – это реально было или всё же слухи?
– Я сама видела синяк у неё на лице. Она его тщательно замазала, но окончательно не скрыла.
– А с педагогами какие были у неё отношения?
– А, они так относились к ней – мол, красотка тупая… Ну, требовали с неё, конечно, чего у неё хвосты-то образовались после первого курса. Кстати, вот по поводу врагов… Я совсем забыла. Год назад, по окончанию как раз первого курса, из-за неё уволили преподавателя по религиоведению, Станислава Петровича.
– А что случилось?
– Да ничего особенного, но со стороны Янины это была жёсткая подстава. Он никак не принимал у неё зачёт, «хвост» этот один-единственный у неё болтался. Ну, она оделась, как японская проститутка, и пошла к нему в очередной раз пересдавать. И постепенно, пока сидела там, всё ближе и ближе к нему придвигалась, а потом прилипла к нему, мол, я специально это делаю, чтобы чаще вас видеть, вы мне нравитесь, и так далее… Он её прямо там, на столе и… А она давай в порыве, якобы, страсти, одежду на себе рвать и кричать. Ну, никто уже не слышал – время-то было вечернее… Ну, он-то ничего и не заподозрил, а она, оказывается, в смартфоне камеру включила и поставила его на соседний столик, а когда он её отпустил, рванула в этой разорванной одежде на кафедру. Преподаватели все в шоке были, а ректор, чтобы не раздувать эту историю, препода уволил. Всё же зная Янину, он ей не поверил, что это было насилие, но Станислава Петровича попросил уволиться по-хорошему. Янине поставили зачёт, но с тех пор все препода с ней очень осторожны.
– Дааа – произнесла я – характер у твоей подруги ещё тот…
– Да оторва она – рассмеялась Аля – все удивляются, что мы дружим, но я люблю Янину, если убрать её стервозность – она добрая девка и безотказная.
– Алевтина, а кроме тебя, у неё ещё есть подруги?
– Да, но не то, чтобы подруги, а так, приятельницы, или тусят вместе, в основном наши, из университета.
– А про её отношения с родителями ты что-нибудь знаешь?
Она снова пожимает плечами.
– Я у них бывала. Обычные предки. Как мои, такие же. Но Янка считает их старомодными. Они все в науке, часто в командировках, потому Алька и тусуется, и по вечеринкам ходит. Строговато они к ней относятся, конечно, особенно отец. Но с ней по-другому нельзя, это же Янка.
– Аля, а что сама думаешь – куда могла Янина подеваться?
– Вот это-то меня и беспокоит больше всего. Мне она бы обязательно позвонила, если бы вдруг у неё была какая-то веская причина где-то задержаться. Я сама весь телефон оборвала, но у неё выключено. Я переживаю, потому что знаю её – просто так она бы не исчезла, понимаете?
Вижу в её глазах настоящую тревогу.
– Вы её найдёте?
И вдруг сама начинаю почему-то тревожиться. В голове мелькают образы из сырого тоннеля. Зачем всё это в очередной раз приходит ко мне?
– Я очень надеюсь – ободряюще улыбаюсь девушке, и достаю свою визитку – Аля, если вдруг ты вспомнишь что-то важное, пожалуйста, позвони мне, ладно.
Мы тепло прощаемся, и скоро я сажусь в машину и выруливаю с просторной парковки университета. Раздаётся звонок.
– На проводе.
– Маргарита Николаевна? Это оперуполномоченный Кравчук.
– Я слушаю – мой голос напряжён, потому что я как будто заранее знаю, что скажет мне этот неизвестный Кравчук.
– В озере найдено тело девушки, по внешности очень похожа на Янину Гольштейн. К лодыжке прикреплена толстая цепь с шипами, на другом конце камень, видимо, чтобы не всплыла. Рыбаки обнаружили.
Шумно вздыхаю в трубку. Как такое может быть? Озёрский маньяк сидит уже как полгода в тюрьме.
– Я выезжаю – говорю я оперу, сбрасываю звонок и давлю на газ.
Часть 2. Castitas
Чёртов понедельник! Тяжёлый день, с которого начинаются самые тяжёлые преступления. Почему-то я не помню, чтобы те расследования, которые я проводила, начинались в среду или пятницу, в моей жизни – это вечные понедельники.
Я эмоционально, пока никто не видит, стукаю ладошкой по рулю:
– Лично тебе башку снесу, когда поймаю!
Эта реплика относится, конечно, не к машине, а к тому, кто убил девушку.
Набираю Жданова:
– Алло, Руслан, ты долго ещё с родителями? Нет, езжай не в комитет…
Я рассказываю ему о том, что нашли тело девушки и объясняю, куда ехать.
– Твоя интуиция – это особый случай – отвечает он – ты ведь сразу чувствовала, что девушки нет в живых.
– Руслан, мы пока не знаем, она ли это.
– Я больше, чем уверен, что она.
Мы подъезжаем к озеру почти одновременно. Выходим из машин, смотрим друг на друга. Мне нравится этот парень – он спокойный, целеустремлённый и умный.
– Я думаю, это она – говорит он – пойдём…
И поддерживающе берёт меня под локоть. Я же жалею только о том, что не заскочила в комитет переодеться – на каблуках шлёпать по такой земле очень неудобно, да ещё и в юбке.
Мы подходим к оперативникам, туда, где небольшая территория оцеплена клейкой лентой. Навстречу идёт высокий молодой оперативник, его лицо озадаченно и видно, что работает он совсем недавно.
– Маргарита Николаевна? Я Кравчук, звонил вам – говорит он – пойдёмте, тело вон там, на берегу около озера.
Тело убитой обнажено, длинные стройные ноги согнуты, словно она стояла на коленях, голова опущена очень низко к шее, длинные волосы беспорядочно свешиваются вдоль лица. Её глаза закрыты, длинные, идеально нарощенные ресницы отбрасывают тень на белые, словно восковые, веки.
Смотрю на фото в телефоне.
– Это она – говорю Руслану.
– Я и не сомневался – отвечает он.
– Она была вот в этом мешке – говорит Кравчук – показывая нам на огромный мешок, лежащий неподалёку.
Сначала мы осматриваем мешок, Руслан берёт его руками в перчатках и говорит:
– Если и были следы – вода их уничтожила. Знаешь, у этого мешка странная ткань – как раньше были такие холщовые мешки. Сейчас таких не найти, где, интересно, убийца взял его.
– Нужно проверить, кто такие выпускает – отвечаю я и присаживаюсь на колени перед жертвой – интересно, почему она в такой странной позе?
Руслан подходит ко мне.
– Смотри, убийца заморочился тем, чтобы завязать мешок верёвкой так, чтобы одна нога торчала – на эту ногу убийца надел кандалы на лодыжку, а с другой стороны прицепил мешок с огромным камнем.
– Озеро глубокое – говорю я задумчиво – у него был шанс, что тело не обнаружат.
– У рыбаков зацепились сети, один из них разделся и нырнул. Так и обнаружили тело – говорит Кравчук.
– Её спустили в озеро только сегодня. Посмотрите, рыбы и всякие там личинки-микробы ещё совсем не тронули кожу. Думаю, убили её тоже сегодня – на теле мало трупных пятен, процесс разложения ещё не начался.
– Бедное дитя. Интересно, кому она перешла дорогу?
Я вспоминаю слова Али о своей подруге. О, такая, как Янина, могла перейти дорогу кому угодно!
– А знаешь, Руслан, на что это похоже? – говорю я майору – это похоже на ритуальное убийство.
– Ты о чём? – спрашивает он непонимающе.
– В средние века, «Молот ведьм» – отвечаю я – женщину зашивали в мешок и сбрасывали в реку, чтобы проверить, ведьма она или нет. Если женщина тонула – обвинение с неё снималось, если выплывала живой и здоровой – её провозглашали ведьмой и сжигали на костре.
– Рита! – Руслан смеётся – ты что? Ну, какие средние века? Сейчас современное время, какие ведьмы?
– Я не знаю, я говорю о том, что вижу перед собой.
– Мешок тоже из средних веков? – смеётся он, и я ловлю себя на мысли, что мне нравится его смех.
– Да, он похож – говорю я – примерно такие тогда и были.
– Думаешь, это ритуальное убийство?
– Похоже на то.
Мы осматриваем тело. На ноге девушки синяк от кандалов с шипами, я осматриваю его и кандалы.
– Господи, какой урод это придумал – бормочу про себя.
– Рита – голос Жданова меняется – посмотри сюда. Это… только больной мог сделать.
Он показывает мне на ноги девушки, вернее, между ног.
– О, Боже! –я прикладываю ладошки к губам в удивлении. Никогда, никогда я не видела ничего подобного!
Что это?! Кто мог додуматься до такого? Чей больной разум решил, что это нормально?!
– Я… Я не понимаю, Руслан. У неё что, половые губы между собой сшиты?
Он кивает.
– Я надеюсь – медленно говорю ему – что она была мертва, когда убийца это делал… Иначе… Чёрт, я действительно убью его, когда поймаю!
– Какой ужас – произносит Руслан – много чего повидал, но чтобы такое!
Мне становится страшно.
