Кулбасова Берикбаевна Жанна "Возрождение"

Возрождение
Кулбасова Берикбаевна Жанна

Жанр – постапокалиптика. В книге не описываются сами события приведшие к концу света, а рассказывается о событиях далёко после, спустя более чем столетие. Описывается жизнь, выживание, стремление людей. Истории перетекают от одного героя к другому.

Кулбасова Жанна

Возрождение

Все было серо. Присутствовал один лишь только скудный быт. Одинаковые движения, «заезженные» траектории. В общем, жизнь была скованна до невозможности. И лишь только ночью, когда Алана была предана самой себе, словно ветром раздуваемые угасающие угольки, в ее голове начинали жить мечты. Смелость их уносили ее, такой не похожий на сегодняшний, образ в совершенно далекие и неизвестные края. В душе начинал цвести сад, что благоухал и пульсировал жизнью. В ней будто томилась энергия, которой еще не время было проявляться. Она чувствовала угрозу, всепожирающие взгляды, напряженность. Инстинкт повелевал ей не искушать судьбу. Она знала, будто чувствовала, что однажды все изменится.

Свет луны освещал растаявшее тело девушки, от того только сейчас можно было увидеть эту невероятную женственность: мягкие красивые изгибы, длинные волосы, что реками стекали с ее головы на пастель. Черты ее лица так молоды и безупречны.

За окнами в лесах завывали волки, придавая зелени пугающего волнения. Полная луна являлась мудрым ликом глубокого темно-синего неба. Какое-то волшебство пронизывало и этот лес, и небо, и эти ветхие домишки, что были раскинуты неподалеку друг от друга. Было тихо, спокойно. Спали все, кроме тех, кто следил за кострами, без умолку трещавшими посреди хижин.

Деревня Житовка. Так ее нарекли люди, жившие здесь. Прошло не мало лет с тех пор, как их предки сбежали от войн и последовавших за ними разрушительных катаклизмов в эти леса. Города превратились в руины. Многие мегаполисы были поглощены землёй после серий мощнейших землетрясений. Какие-то континенты ушли под воду. В общем, было стёрто всё, к чему человечество когда-то смогло прийти. Замолкло вещание всех частот и радиоволн. Никакого виртуального или иного мира. Лишь жестокая реальность. Очертания самой Земли, её линии, что делили сушу и воду, горные хребты и лесные массивы, острова – поменялись. Наступило новейшее время. Люди словно одичали и деградировали. Отсутствовало стремления восполнить утерянное. Полная анархия. За многие годы без того маленькое население этой деревни уменьшилось в разы.

Алана была жительницей этого селения. Она знала об утерянной цивилизации лишь с рассказов передаваемых из уст в уста из поколения в поколения и с изображений на немногих сохранившихся изображениях в книгах. Алана росла и менялась. И была не тронута лишь благодаря своим родителям, что усердно оберегали ее от жаждущих молодого женского тела одичавших мужчин. Мать прятала ее в лохмотьях, отец везде следовал за ней по пятам. Он безумно боялся оставить ее одну. Мирон. Так звали отца Аланы. Высокий и крепкий мужчина следил за своим здоровьем и старался быть в хорошей форме, чтобы всегда и везде являться защитником своей семьи.

«Где-то должны быть еще люди… Не может ведь быть такого, чтоб на целой Земле остались только мы? Возможно, существует целый город, где люди живут по правилам и законам, где девушки могут спокойно гулять, одетые в красивые наряды… Там много детишек… Что ждет меня здесь?» – думала в очередной раз Алана, разглядывая фотографию с изображением набережной усыпанной ночными огнями города. Она восхищалась красотой созданной людьми, жившими до больших катаклизмов. Восхищалась тем, что существовала огромная система, в которой жили и развивались люди. Но жители Житовки теперь против любой системы, ведь она, в конце концов, по их мнению, и приводит к войне и к концу цивилизации. Нашлась стайка среди этого немногочисленного населения, которая решала чему быть, а чему не бывать на этом клочке земли. Компания мужчин среднего возраста. Уже не молодые, но еще не старики, что были против пожилых и женщин, которые помалкивали и со всем соглашались. Пугали, что только с ними они в безопасности. Там за пределами их земель радиационные зоны и мир опасных зверей. Отец Аланы ждал того дня, когда он лицом к лицу столкнется с опасностью исходящей от этой бандитской шайки. И этот день настал.

– Здравствуй, Мирон! – поздоровался один из тех, кто пришел к дому Аланы, – Как поживает твоя женушка? Как обстоят дела у твоей уже такой взрослой дочери? Что ж вы ее мусолите? Ты знаешь, что у нас в деревне совсем нет рождаемости. Ты не хочешь в этом поучаствовать? Помочь в продолжении рода человеческого?

– Она еще не готова, – ответил Мирон. Его ответ был спокоен и полон уверенности.

– Я не хочу вести споров и пустого диалога, лишь скажу, что с определением выбора своего мужа у нее есть неделя. Выбор между пятерыми нами. В наших нынешних условиях, у нее хорошие привилегии!

– Ну а как же Руслан? Почему же он не в числе кандидатов? Они с Аланой почти ровесники.

– Его жены еще родятся. Смотри на мир трезвыми глазами!

– Как раз-таки я и смотрю на вещи трезво, нежели вы! – ответил резко Мирон. Он молча удалился в дом. Он знал, что времени осталось немного, и был готов действовать. Конечно, он из тех, кто не бежит, а тот, кто дает отпор, когда нет иного пути. Но у него не поднималась рука стереть их с лица Земли. Может быть, они действительно последние представители человечества. Хотя в это Мирону верилось с трудом. Был план – ретироваться. И может быть это начало другой жизни. Быть защитником своей семье, ее кормильцем и вожаком – вот что было в приоритете. И поэтому, он был готов.

С наступлением ночи, семья Аланы покинула Житовку. Они двинулись по пути проложенному главой семейства. Этот путь он успел изучить за долгие годы, пока они жили в своей деревне. Но за эти же годы он ни разу не встречал чужеземца. Однако Мирон не оставлял надежды встретить кого-то еще на этой Земле, кого-то, кто мог еще нести в себе благородство и желание восполнить утраченное человеческое обличие.

Они шли всю ночь. Пройденное расстояние до привала должно было быть большим… и не просто большим, а настолько долгим, чтобы они смогли спокойно отдохнуть, уверенные в том, что их не настигнут.

Мир вокруг был пока все тем же. Зеленая листва, трель цикад, завывание то там, то где-то совсем неподалеку больших серых волков, что стали вершиной пищевой цепочки. Однако огни в руках путников не подпускали их ближе. Луна сквозь кроны деревьев освещала дальнюю дорогу.

С рассветом в лесу все стало оживать. Запели кругом шумные птицы. По земле тут и там забегали насекомые. Кое-где землю и стволы деревьев застилал мох. Отдохнувшие, не теряя ни минуты, собрались продолжить свой дальний путь. Что теперь твориться в Житовке, бегут ли за ними хвосты – теперь их уже не тревожило. Следующие несколько недель семья шла по пути еще знакомому Мирону. Но спустя месяц тропы закончились. Они пробирались сквозь бурелом. Путеводителем был старый потертый компас в руках главы семейства. Идти стало тяжелее, и чаще приходилось устраивать привалы. Однако, не было сомнений в том, что погони за ними нет. Если даже она и была, то потеряла бы следы сбежавших уже на вторые сутки. Так что спешить им уже было не обязательно. Радовало и то, что опасности со стороны главенствующей шайки Житовки уже не было. Пугала и, в то же время, завораживала лишь неизвестность, в которую они ринулись. Не угрожал им ни голод, ни холод. Как люди, жившие посреди леса с младенчества, они были научены добывать себе пищу и тепло. Не настигали их и болезни. Лишь изредка хватала простуда. Спустя еще несколько дней они вышли на берег большой реки. Им уже встречались русла рек. Но те были малы и мелки, и семье легко удавалось их пересечь. Но это же была стремительна и опасна. Воды ее не журчали, а устрашающе словно бы громко шипели, рассекаясь и разбиваясь о частые пороги. Смысла пытаться перебраться на тот берег не было никакого.

– Пойдем вниз по течению. Так будет легче. А дальше – будет видно. Оседать еще слишком рано. Нужно двигаться и уйти как можно дальше, – вел за собой свою семью Мирон.

И действительно, путь вдоль русла этой неспокойной реки был не труден. Они одолели немалое расстояние, прежде чем устроили привал.

Алана окунулась в прохладные воды их спутницы. Ее сердце, казалось, билось неумолимо быстро. Ведь она была как первооткрыватель, первопроходец, там, где давно не ступала нога человека, а может быть он здесь вообще не проходил. Хотя в последнюю версию Алане верить очень не хотелось. Она искала следы, любые детали, что свидетельствовало бы о былом существовании людей. Почему же им не повстречалась ни одна деревушка? Ведь по рассказам старших их Земля была заселена повсеместно. Должны же были остаться хоть какие-то руины?

– Почему мы не видели ни одного свидетельства о былом существовании людей или хотя бы жалкого напоминания? – спросила Алана у отца.

– Прошло много лет… Они разрушились… рассыпались и просто заросли… Но подожди, все еще впереди. Эта река… Мы рано или поздно дойдем до мостов, каких-нибудь селений, возможно, городов. Ведь люди всегда возводили дома, инфраструктуру на берегах рек. Вопрос, в каком состоянии будет то, что впереди. Возможно, все уничтожено на столько, что разглядеть будет трудно.

Темнело. Мирон развел костры. Животные, дикие хищники – вот, кто теперь заботили его. Лес был в этих местах страшнее. Он, сдружившись с природой, чувствовал опасность. И будто чуял волков, что следовали по пятам. И лишь готовность бороться, дать достойный отпор отпугивало их. Вожаки своих стай чувствовали это. У темноты были тысячи глаз. Взор их был устремлен к ним, что были против них, были другими, не тварями, а остатками человечества… Так думалось Мирону. Они были словно пассажирами одинокого корабля, дрейфующего в темном космосе, пытающегося найти таких же, что где-то летают в поисках них.

С тех пор, как война и катаклизмы, последовавшие за ними, уничтожили человечество, природа восторжествовала. Ее щупальца объяли мир, создав совершенные условия для развития других форм жизни. Водоемы и реки изобиловали рыбой. Посреди зелени обитала живность в огромном количестве. Порой они были так близки, словно бы не понимали, что это человек. Они шныряли и юркали в метре от проходивших рядом Аланы и ее родителей. Мелкие зверюшки не воспринимали их как опасность. Разновидность этих млекопитающих поражала. Они жили в гармонии друг с другом. И человек в этот момент был частью этой гармонии. Не смотря на то, что путники искали маленькие осколки цивилизации, они чувствовали себя спокойно, лес был их домом, привычной средой их обитания.

Берег реки плавно уходил вправо, и поэтому не видно было, что там впереди. Но семья шла по задуманному плану, огибая все повороты, поднимаясь на возвышенности и спускаясь прямо к воде. Путь был долог и труден, но это их не останавливало. Не было и мысли бросить поиски и обосноваться где-то у этой бурной реки. Ведь целью стояло привести дочь туда, где у нее будет будущее. И пока путь будет продолжаться, то они будут идти.

Прошли еще дни. И вдруг, словно бы гром среди ясного неба путникам предстала невероятная картина. Как и предполагал отец, взору Аланы и её родителям открылась громадная конструкция. Она первая увидела мост и восхищенно воскликнула:

– О-о-о! Это мост! Это самый настоящий мост! Неужели я вижу это?!

Пролёт еще держался, но опоры его были в очень плохом состоянии. Железные переплетения над ним были больны ржой и держались на последнем дыхании. Полотно моста покрывало растительность. Колесили бы до сих пор машины, то не смогли бы проехаться по этой переправе. Опасно было даже проскакать по мосту на коне. Но Мирон счел, что человек легкой поступью в силах попасть на тот берег реки. Они остановились и долго разглядывали одно из строений, что когда-то сотворили люди.

– Наконец-то я увидела воочию что-то из прошлого! Это просто невероятно! Неописуемо… О-о-о, спасибо, отец, что мы ушли из нашей деревни, а иначе бы я не увидела такую красоту. Только ради этого стоило бежать! – не могла сдержать восторженные эмоции Алана, благодаря отца.

– Мы перейдем на ту сторону реки. Там дальше, вниз по течению, видите, кончается лес, возможно, мы увидим еще какие-нибудь строения. Но я пойду первым. Вы стойте и ждите, пока я не окажусь по ту сторону моста, а потом идите точно по моим следам.

Мирон осторожно ступил на переправу. Но она будто и не почувствовала его шагов. Так же легко ему удалось перебраться на другой берег. За ним последовали и Алана с матерью. И лишь на середине моста, девушка остановилась на минуту и восхищенно стала осматривать перила и нависшую конструкцию над ее головой. Ни отец, ни мать не стали ее окликать. Ведь они убедились, что мост для них безопасен. И потом, Алана мечтала увидеть что-то подобное, разглядывая вечерами картинки со страниц старых книг, впрочем, как и они. Но это были не просто картинки, рассказы – это был настоящий мост! Увиденное поражало своей грандиозностью и восхищало своим могущественным видом, не смотря на то, что земля и зелень объяли этот памятник человечеству, окутав его щупальцами вьющихся растений.

Перейдя на другой берег, семья двинулась дальше, и не думая устраивать отдых. Они были воодушевлены тем, что на их пути пейзаж стал потихоньку меняться. И действительно, лес отступил. Болотистая местность не давала лесу произрастать нормально. Идти нужно было очень осторожно. Их движение замедлилось. Но преодолев значительное расстояние, уставшие и изнеможённые путники дошли наконец до очередного свидетельства некогда существовавшей цивилизации.

Тут и там были разбросаны руины когда-то величественных зданий. Кое-где были нагромождены плиты, словно бы сложившиеся домино. И, естественно, заросли. Вьющиеся растения облепили эти усопшие стены и крыши. Лес продолжался, но только в меньшей степени и уже в сочетании с эпическими картинами ушедшей в историю цивилизации. Комки ржавого метала потихоньку раздуваемые ветром и разрушаемые еще более дождями одиноко доживали свой век посреди этих руин. Чувства смешивались и бушевали в душах у людей, увидевших впервые все это. Величие, усмирение, потерянность, гордость… Величие великолепия картины, что образовалась за долгие годы покоя. Усмирения перед неизбежным разрушением временем. Потерянность от того что упустили… упустили все то к чему пришли, чего достигли. И гордость за то, что они одни из тех, потомки тех, кто все это создавал… Как же могущественны были люди! Как же они высоко воспарили над природой, выбившись из круговорота её цепей! Они ходили молча. Звуки природы все так же голосили, но уже не сквозь чащу леса, а сквозь пустые помещения остатков домов, отдаваясь эхом, где-то напротив. Неизменным оставалось одно – не видно было следов жизнедеятельности человека. Отовсюду веяло пустотой. Они искали. Охватывали взглядом все, что только поддавалось обозрению, но – бесполезно. Оставаться здесь было опасно. Они не знали какие хищники водились здесь. Да и вид опустевшего и обветшавшего города не располагал к отдыху. Устроить привал семья решила лишь когда они покинули одичавшие улицы. Город остался позади.

Смеркалось. Костер горел сегодня по другому. Алана смотрела на него широко открытыми глазами. Это был уже огонь надежды, который переливался яркими цветами и завораживал своим движением.

– Мы будем двигаться, пока не найдем людей? – спросила она отца.

– Да. А иначе для чего жить. Мы стареем. И когда-нибудь нас с мамой не станет. Мне больно от мысли, что ты можешь остаться совсем одна. А возвращаться к этим дикарям нет смысла. Обрести что-то человеческое не их цель. Я не хочу, чтобы наши внуки росли там где нет правил и никакого стремления.

– А если нет никого? Если мы никого не встретим? Что тогда?

– Думай только о хорошем. Верь, что мы найдем людей. Все будет хорошо, и мы их встретим.

Они замолчали в раздумьях.

В небе над ними сияли тысячи и тысячи таинственных звезд. Тайной было окутано сейчас всё. Но эти загадки манили за собой, призывая познавать их, бежать за ними. Чувства бушевали, выбрасывая в кровь адреналин, подпитывая желания сорвать занавес неизвестности, идя вперед, не упуская не единого шанса найти тех, кто сейчас живёт где-то там за стеной леса или за возвышенностями холмов. Да, да – обязательно живёт!

Ночной шум услаждал слух. Разнообразие звуков не нарушало их покой. Треск сучьев, что таяли рассыпаясь объятые огнём, наравне с журчанием небольшой речушки убаюкивали уставших людей. Но тут, словно бы заглушая все привычное, раздался громкий рык где-то совсем рядом, что всполошил округу. С деревьев посыпались в разнобой птицы. И слышен был бег, погоня. И в миг все утихло. Мирон схватил факел и стал освещать ту сторону, откуда все доносилось. Он сделал несколько шагов вперед и – о ужас! Ему предстала страшная картина. Кровь застыла в жилах. Огромный тигр лежал в траве удавив под собой жертву. Это была косуля. Он спокойно жевал ее и только взглянул на Мирона. Взгляд его был прямым, но не заинтересованным. Сейчас хищник не воспринимал мужчину стоящего перед ним ни как жертву, ни как опасность. Затем тигр встал на все свои четыре широкие лапы и, тяжело дыша, ушел в темную чащу леса, утащив с собой свою добычу… Правила игры поменялись… Мирон был в растерянности.

– Что это было? Это был тигр? – в ужасе прошептала Александра, жена Мирона. Она всегда была смела и отважна. Однако сейчас и ее охватила паника. Они этого совсем не ожидали. Как теперь быть, как уберечь себя? Произошедшее свидетельствовало, что огня хищник не боится. Он был рядом, и только попавшаяся под руку, вернее под лапу ночного охотника, косуля, спасла их от неминуемой трагедии, – Что мы будем делать? Здесь оставаться не безопасно! И двигаться дальше в темноте нет смысла!

– Успокойся, паника только все усложнит, я думаю… У нас есть ножи. Хоть какая-то защита… Это был явно самец: такой огромный. А самцы живут поодиночке, я это знаю точно. Так что второго здесь мы встретить не должны. Двигаемся назад в город. Мы не так далеко ушли. Там можно будет спрятаться и переждать, пока я не придумаю, как нам продолжить путь в безопасности.

Вооружившись огнем и ножами, семья двинулась в обратный путь. Теперь каждый из них вздрагивал от любого шороха. Но дорогу назад они смогли преодолеть не встретившись с новым врагом. Сытый теперь уже хищник где-то дремал. Но это было ненадолго.

Войдя в город, бежавшие стали искать наиболее безопасное убежище. Мирон приглядел здание, которое когда-то служило цехом или предприятием. Новый временный кров не должен был быть катакомбами с петляющими коридорами и множеством помещений. Это должно было быть, самое главное, являть собой местом обзора близ лежащих территорий. Они нашли то, что было нужно.

Большое помещение пустовало. А посреди зала высились могучие колонны, что держали кое-где проломленную крышу. Обособлен был лишь далекий угол. Это была комната, вход в которую располагался на уровне почти второго этажа. Лестница осыпалась. Мирон огляделся. Повсюду были ржавые станки. Земля, когда-то залитая бетоном, проросла сквозь его многочисленные большие и маленькие трещины травой и мелким кустарником.

Войдя сюда, путники потревожили своим огнём и шумом птиц, что гнездились в стенах этого помещения. Они теперь то и дело порхали, не зная, боятся ли им незваных гостей или успокоиться.

Мирон собрал разбросанные кругом металлические прутья и смастерил из них лестницу, перевязав их между собой кусочками вьющихся растений. По ней они взобрались в то единственное помещение в этом цеху и затащили за собой свою стремянку. Расположившись в безопасности, семья наконец таки уснула. Сколько они пробудут здесь – неизвестно. Но было ясно, что это пока самое безопасное место.

Звонкое щебетание птиц отзываемое эхом в большом пустом помещение, частое хлопанье крыльев разбудило приютившихся в углу. Мирон спустился на разведку, вооружившись ножами. Было жарко, не смотря на ранее утро. Лето было в самом разгаре. Да и зимы нынче были теплыми. Мирон словно тень скользил бесшумно и незаметно посреди заросших зданий. Полуразрушенные стены и проломленные крыши домов, чаще их не было и вовсе, и проросшая повсюду земля: ничего лишнего. Ничего нельзя было забрать с собой с этих улиц полезного. Как всегда набрав грибов и яиц, кой-каких кореньев, он вернулся к семье.

– Я видела косуль, они паслись совсем рядом. Они такие милые! – рассказала Алана отцу, – Но животный мир жесток, они лишь пища для тех, кто их выше в пищевой цепи, – с грустью заключила она.

– Да, милая и с этим нельзя ничего сделать. Сегодня я хочу попробовать совершить походы в дома. Наверняка можно будет найти что-нибудь стоящее. Возможно какие-то, пусть и изрядно испорченные, книги, хотя бы страницы от них…

– Это было бы просто замечательно! – восторженно сказала Алана.

У них были книги, но они их оставили, чтобы не тащить с собой лишний балласт в бегстве. Жалко было их оставлять. Но тех далеко не раз прочитали и они изрядно потрепались. Мирон не сомневался в том, что там в Житовке этот ценный раритет станет лишь топливом в их кострах.

В очередной, раз выйдя на «тропу» разведки и оставив позади себя свое временное убежище, глава семейства намерен был вернутся с трофеями. Он добрёл до самого высокого устоявшего здания. Дом стоял углом в два крыла. Мирон поднял голову и огляделся. Девять этажей. Да. Для него это было высоко. Но первая мысль, что вид откроется хороший. Он зашел под арку дома. Оттуда попал на лестничные пролеты. Вернее на то что от них осталось. Они обрушились, сложились. Ему пришлось взбираться по выступающим балкам на фасаде дома. Это заняло не мало времени. Мирон был предельно аккуратен и осторожен. Ведь он осознавал, что без него его дсемье будет очень тяжело. Осталось преодолеть еще пару этажей, и он окажется на крыше. Но тут вдруг из глубин восьмого этажа ему послышался плачь младенца! Он замер. Какое-то безумное волнение нахлынуло на Мирона и мужчина всем своим телом пожелал ринутся на звуки исходящие откуда-то не так далеко. Он мигом пролез в проем в стене и оказался в темном помещении. Плач раздался еще раз, и тот последовал дальше. Из одной из комнат вынырнула лисица и шмыгнула мимо него, умчавшись куда-то дальше по коридорам. Мирон тихо ступил в комнату, откуда выбежало животное и увидел лежащую на полу сильно потрепанную куклу. Видимо лиса играла с той, а она еще могла издавать звуки вшитые в нее когда-то производителем. Мирон взял ее в руки и, чуть надавив на нее вновь услышал этот плачь. Он убрал куклу в мешок за спиной и стал высматривать непонятный хлам в углу. Все было покрыто пылью и мусором. Свежи были лишь следы лисицы. В углу лежали сложенные куски сломанной прогнившей и заплесневевшей мебели. Спинки и ножки стульев, дверцы от шкафов, еще какие-то дощечки. Сложилось впечатление, что кто-то хотел развести здесь костер. Мирон не мог знать, как давно это случилось. Однако, он сделал вывод, что скорее всего это могли сделать еще одни потомки выживших. Прохаживаясь по следующим помещениям, он заметил, что ничего путного найти не удается. Здесь уже побывали искатели трофеев. Один лишь мусор. Однако Мирон не терял надежды и решил обыскать каждый угол. И его поход наконец то увенчался успехом. Зайдя в одну из комнат, он хотел было уйти, увидев что она пустая. Но тут его нога с шумом провалилась в образовавшуюся в полу дыру. Высвободив ногу из плена, Мирон встал на колени и пригнувшись начал вглядываться под полы. Дневной свет с окон хорошо освещал комнату, и он увидел, что был это тайник некогда живших здесь людей. Он просунул руку и нащупал… рукоять ружья! Аккуратно вытащив его, он вновь стал рыскать в тайнике. Но не выдержав, Мирон поднялся и стал разрывать прогнившие дощечки. Здесь же он достал коробки с патронами. Всего десять коробок по двадцать пять пуль. А еще в чехле были инструменты. Это был набор для чистки ружья. Все в удивительно хорошем состоянии! О-о-о, это был бесценнейший трофей! Он не мог об этом и мечтать! О ружьях Мирон много читал в том числе и о других огнестрелах в одной из книг, которые, когда-то остались ему от дяди… Из последующих находок его были две керамические кружки, забытые людьми, жившими здесь какое-то время. Он заметил кое-где по углам затвердевшую золу. Вот куда делись все остатки былой обстановки этих помещений. Их сожгли. Люди не утруждали себя сбором дров для костра, а просто жгли все то что было здесь… А может, они просто боялись выходить лишний раз на улицы этого уснувшего города… из-за хищника… Произойти могло все что угодно.

И вот Мирон преодолел рубеж последнего этажа и оказался на крыше этого дома. Она была цела, на удивление, и словно бы ковром, покрыта зеленью. И когда он ступил на нее, то в небо взмыла стая птиц, что облюбовала это место. Он прошелся и собрал дюжину яиц. Вид конечно открывался завораживающий. Эти каменные джунгли изрядно позеленели и это очаровывало. Но тут, далеко-далеко, за пределами города, за его границами, там где заходит солнце показалась струйка дыма, что чуть убегая вверх, растворялась в воздухе. Это кто-то развел костер! В этом не было сомнения. От увиденного у Мирона перехватило дыхание. Он был взволнован. Сейчас возможно было до него и не добраться. Но уже смеркалось, и неизвестный путник, там в дали, остановился на ночлег. Может рискнуть и ринутся не теряя ни секунды? Кода еще предстанет такая возможность? И Мирон решился. Ведь теперь он был вооружен и защищен от нападения хищника. И вот он уже шагал по направлению к закату. Лес был в этих местах редкий, и Мирон хорошо запомнил путь, что приведёт его к незнакомцу.

Костер трещал посреди большой поляны. Человек, что развел его, явно был путешественником. Мирон прятался за деревьями, пытаясь почерпнуть побольше информации о незнакомце, наблюдая со стороны. Богатство поистине внушало восторг. Путник раздобыл себе хорошую большую телегу, а может смог её соорудить сам, значило бы, что человек умелец. Он обуздал коней, которых было целых трое. Они паслись неподалеку и были на привези. И веревки были скручены не из вьющихся растений, а из какого-то волокна. Явно он был из мест, где этого добра не мало. Самое главное палата. Она была сотканная из кусков прочной материи. Было ясно, что уж это найти было невозможно. Вид у этой палаты был таков, будто ее создали не в далеком прошлом. Значит, есть места, где жизнь хоть как-то налажена. То почему же он не там? Может он блуждает в поисках других путников?

Человек был в своей палате и долго из нее не выходил. Да и Мирон замешкался. Он не спешил появляться, не увидев незнакомого путешественника. Устроившийся на ночлег, видимо, еще не встречал в этих краях хищника и, поэтому, не боялся за своих скакунов.

Было уже совсем темно. Тут кони испуганно заржали и стали метаться из стороны в сторону. Видимо их напугал крадущийся где-то рядом тот самый тигр. В мгновение ока из своего ночного укрытия выскочил мужчина, у которого в руках уже наготове была натянута тетива лука. Он громко свистнул, и его кони успокоились. Потянув за веревки он приблизил своих испуганных друзей поближе к огню. Потом схватил приготовленный заранее факел и стал освещать им себе дорогу. Мужчина смело двинулся навстречу опасности. В его движениях Мирон не увидел ни капли страха.

– Остановись! – не выдержав, крикнул он смельчаку. И в этот момент от неожиданности тот отскочил и, споткнувшись о ветку, упал навзничь, – Не бойся меня! Меня зовут Мирон… я не причиню тебе вреда.

– Не подходите! – лишь пригрозил тот, резко вскочив на ноги. Это был юноша крепкого телосложения, высокий, под метр девяносто. Он растерянно разглядывал Мирона. Тот стоял, замерев, давая понять, что готов выждать время, пока парень не начнет задавать вопросы. Юноша был мускулист и крепко слажен. Мирон решил, что тому лет 20 от силы.

– Кто вы? И откуда вы? Вы точно не из Возрождения! Я знаю там всех! – начал интересоваться парень, – Вы следили за мной?

– Меня зовут Мирон, я увидел дым от твоего костра еще из города и решил, отважился прийти к тебе и возможно познакомится, подружиться. Ведь я думал, что уже не встречу больше никого из людей. Не представляешь, как я рад! А как зовут тебя? – спросил Мирон. Он все также неподвижно стоял, что бы не пугать путника. И не решался пока говорить, что он не один, хотел узнать молодого человека получше.

– Я Давид… Я путешествую, что бы увидеть, узнать и изучить новые земли… и возможно… встретить кого-то еще. Вы точно не причините мне вреда? – в голосе этого парня звучала наивность и доверчивость, и на его счастье ему повстречался Мирон, что был очень добрым и честным человеком, а не те, никто из той шайки, что остались в Житовке.

– Поверь мне, я не злодей, и я безумно рад, что встретил тебя. Я ушел из Житовки, местечка… маленькой деревушки тоже в поисках других потомков выживших. В глубине души я верил, что мы не одни. Хотя нам твердили о том, что мы единственные, кто остался на этой Земле. Пугали, что жизнь за пределами Житовки опасна. Но терять было нечего и я решился на побег… Расскажи о том месте, откуда ты, как там живут люди, много ли их там? О-о-о, от радости я совсем забыл предупредить тебя о том, что здесь хозяйничает тигр. Так что нужно тебе развести еще пару костров вокруг. Я помогу!

– А что это у вас в руках?! Это ружье? Я видал такие! Но они лишь у двух людей в нашем Возрождении, и то давно пылятся где-то в шкафах. Пули для них закончились еще пару десятилетий назад, так мне сказали… Хотя, черт его знает! Я точно знаю, что при выстреле должен раздаваться очень громкий хлопок, а я подобного не слышал ни разу. Так гремит разве что раскат грома.

– Я тоже пока не слышал, не успел опробовать. Нашел совсем недавно, в городе. Даже не ожидал!

– Готов отдать вам за него и за все пули, что есть при нем все, что у меня есть, включая двух коней! Одного оставлю себе…

– Извини, но не соглашусь… Это мне необходимо. Расскажи мне, пожалуйста, о Возрождении. Ты далеко ушел? Каков там народ: добр ли, зол? Стоит ли мне появляться там? – засыпал вопросами Мирон юношу.

– О, да! Там прекрасно! Я родился там и очень скучаю по тем местам, когда ухожу… Люди хорошие. Нас много. Там каждый приносит пользу в общее развитие, я же пошел по следам отца. Он всегда был путником, рисовальщиком карт. Но два года назад на него напала медведица. Он чудом уцелел, но был сильно ранен. Бог помог ему добраться назад, благо он не успел уйти далеко. Сейчас он подлатал свои раны и занимается выделкой шкур. Моя мама разводит домашнюю птицу, в том числе голубей. Я всегда беру с собой штуки четыре пернатых. Они служат нам почтой. И лишь когда я нахожу что-то важное и ценное, что я не в силах унести с собой, я посылаю весточку домой, где указываю место моего пребывания на карте.

– Действительно – очень умно! – восторгался Мирон, – Как же хорошо, когда народ сплочен. Ты отважный малый, вызывает уважение!

– Отец был против… да и мать. Я их понимаю, ведь это очень опасно. Однако, я не в силах был устоять перед неизвестностью. Она меня всегда завораживала и манила. Это желание поиска чего-то нового и далекого крепко засело у меня в сердце. Отчасти в этом виноват и отец. Он всегда рассказывал мне свои истории о том, как путешествовал, о приключениях, что с ним случались, тем самым зародив во мне желание быть таким же как он. Да и потом… Мне не нашлось там пары. Все девушки что росли со мной нашли себе половинки… А я остался. Отец говорит, что есть еще девчата, но они еще малы, и что придет время, и мне найдут невесту. Но я их знаю, они мне как сестры и поэтому этому не бывать. В глубине души я верю что встречу чужеземку… – закончил свой рассказ Давид, грустно вздохнув. Мирон пристально разглядывал его. Было ясно, что этот молодой человек был честен и полон надежд, благороден, так уж его воспитали. И теперь таить от него тот факт, что Мирон был не один, не было смысла. Он поведал ему свою тайну.

–Дорогой мой, я не признался тебе сразу, но пойми меня правильно, я должен был убедиться в том, что ты хороший человек и не будешь представлять опасности. Я не один. Там в городе меня ждут моя женя и дочь. Она чуть младше тебя. Из-за них я и покинул нашу деревню. Там было не безопасно, особенно для моей дочери, Аланы.

Давид был приятно удивлён, но понимал осторожность Мирона. Глаза парня зажглись нескрываемым интересом, и он готов был тут же сорваться с места в путь навстречу новым знакомствам. Он стоял в ожидании приглашения, не в силах скрыть желания пуститься в путь прямо сейчас. Это заметил взрослый и мудрый Мирон. Он взял инициативу в свои руки и сказал:

– Я должен вернуться, не могу оставлять их так надолго. Не хочешь быть нашем гостем сегодня?

– Да, да, я с радостью! – громко и сразу же ответил Давид и стал тут же собираться в путь.

Дорога назад в город должна была быть быстрой, с тем учетом, что путники вернутся верхом на конях. Телегу со всем его содержимым и палату они решили на время оставить, ведь никуда они не денутся. После недолгого курса о том, как оседлать скакуна, Мирон уже мог крепко сидеть верхом, и они вместе поскакали в сторону города.

Александра и Алана не спали. Да, бывало такое, что Мирон задерживался в походах, бывало и то, что он возвращался на следующий день. Но это случалось еще там в Житовке. Сейчас же они переживали больше прежнего. Ведь они понимали, что он не мог их оставить так на долго в этом еще неизвестном новом месте. Алана глядела в пустое окно. Но кроме темноты ничего видно не было. Дул прохладный ночной ветерок и слышны были звуки ночных насекомых. Где-то далеко зарычал тигр. Мурашки побежали по ее спине. Но она отгоняла от себя страшные мысли, веря в то, что отец неуловим и осторожен, что он вот-вот вернется, и они снова будут все вместе.

Костер в углу еле дышал. Александра не давала ему разгораться и не давала ему потухнуть, подпитывая его время от времени хворостом. Тут они услышали, что в цеху встрепенулись птицы. Поднялся шум. Александра выглянула в дверной проем и была ошеломлена! Мирон вернулся и не один! Двое мужчин верхом на конях уже не спеша подъехали ближе, ведя за собой третьего скакуна.

– Приветствую вас, ночные путники! – с огромной радостью в голосе произнесла она. Вслед за ней выглянула и Алана. Ее глаза округлились от увиденного. От удивления она не смогла произнести не слово, а лишь глядела на Давида. Тот же не мог оторвать взгляда от нее. Молодые люди были поражены этой встречей и будто бы забыли, что они не одни. Они разглядывали друг друга с каким-то несдержанным любопытством, при этом не в силах что-либо произнести.

– Александра, Алана, это Давид, я встретил его в лесу, – обратился Мирон к своей семье.

– Здравствуй, – тихо произнесла Алана, не скрывая на своем лице удивление и восторг.

– Здравствуйте, – поприветствовал в ответ всех Давид.